Скифия (в сочинениях Помпония Мелы и Плиния)

Историко-географические труды, возникшие в Риме в эпоху республики под пером Катона, Варрона и Корнелия Непота, до нас не дошли, а от географических экскурсов «Историй» Саллюстия сохранились лишь сравнительно немногочисленные отрывки. Поэтому очень трудно высказать какое-либо суждение о предшественниках Помпония Мелы и Плиния в латинской географической литературе. Но насколько можно судить по трудам этих последних, географическая наука развивалась в Риме хотя и всецело на основе греческой географии, однако воспринимала греческое наследство своеобразно и далеко не полностью.

Если описательная часть «Географии» Страбона и построена по принципу перипла в угоду традиции, сложившейся еще в ионийскую эпоху, то Страбон все же ни на минуту не забывает о том, что его «География» — это география земного шара. Что же касается Помпония Мелы, а в значительной степени и Плиния, то несмотря на вводные заявления или на отдельные замечания, разбросанные в «Хорографии» и в «Естественной исто-

[168]

рии», их землеописания — это, как и у ионийцев, география земного диска или, точнее, того, что римляне называли „кругом земель" (orbis terrarum).

Если и согласиться с тем, что географические сочинения Мелы и Плиния основывались преимущественно на латинских источниках, — мнение, которое, однако, не так легко было бы обосновать ввиду недостаточности прямых данных, с одной сто-роны, и многочисленных следов использования греческой литературы, с другой, — пришлось бы принять, что эти латинские источники представляли собой компиляции греческих периплов и землеописаний, возникших, вероятно, в большинстве случаев в эллинистическую эпоху, но содержавших данные, восходящие к древнеионийской науке.

«Хорография» Помпония Мелы была составлена не позже 43 г. н. э., что явствует из содержащегося в ней указания на предстоящий триумф императора Клавдия в связи с Британской экспедицией (II, 96). Она является не только наиболее ранним чисто географическим сочинением, сохранившимся в латинской литературе, но и отличается при всей ее компактности всеобъемлющим характером. В этом смысле она могла бы быть сопоставлена лишь с «Географией» Страбона, от которой разнится не только объемом и отсутствием интереса к математической и астрономической географии, но также и тем, что Мела не ставит перед собой утилитарной цели. Его сочинение не могло служить для практических надобностей полководца или торговца ввиду отсутствия в нем путевых подробностей и указаний на разделяющие те или другие пункты расстояния. «Хорография» Мелы могла служить поучительным и занимательным чтением, удовлетворяя лишь наиболее общим и отвлеченным географическим интересам. И в этом смысле отсутствие у Мелы внимания к теоретической географии представляется чрезвычайно характерной чертой; оно свидетельствует не об индивидуальных склонностях автора «Хорографии», а о принципиальном отрицании значения теории, которое в качестве реакции на контроверзы и практические затруднения, стоявшие перед александрийской математической географией, давало себя достаточно остро чувствовать уже и в рамках греческой науки в трудах Полибия, Посидония, Диодора. Что же касается римской литературы, то ей ввиду слабого развития математических знаний отсутствие интереса к теоретическим вопросам и математическим расчетам свойственно в еще большей степени.

Характер изложения, да и сам материал, наполняющий „Хорографию", равно как и большей частью далеко не случайные ошибки Мелы, убеждают во множественности и разнообразии его источников. В их числе был перипл, содержавший описание средиземноморского берега, типа перипла Пс. Скилака и землеописание, располагавшее данными, восходящими к „Землеопи-

[169]

санию" Гекатея, однако переделанное и дополненное на основании приобретений греческой науки после Эратосфена. Помимо того, текст „Хорографии" изобличает во многих случаях пользование ее автором картой, однако не греческой картой типа карты Гекатея или Дамаста, а римской картой-дорожником — образцом нового типа географической литературы, возникновение которого обязано всецело потребностям римской военной администрации.

Возникновение подобных карт относится к последним временам республики и связано с римской экспансией на западе и востоке; плодом же этой картографии следует считать знаменитую карту мира (orbis pictus) Випсания Агриппы, начертанную после его смерти в качестве фриза на портике Випсания в Риме по распоряжению Августа 1.

Карту Агриппы следует предполагать и в более доступном для обозрения и пользования виде, — на таблицах, подобных таблицам известной Tabula Peutingeriana или Itiuerarium An- tonini, ближайшим оригиналом-источником которых и являлась, несомненно, карта Агриппы. Судить о ней, помимо прямых ссылок Плиния или косвенных следов пользования ею у Плиния и Мелы, позволяют еще такие документы, вышедшие из-под пера римских чиновников, как Divisio orb is terrarum и Dimen- suratio provinciarum, составленные, как это явствует из сопос-тавления их данных с соответствущими данными Плиния, по карте Агриппы 2.

Об использовании Мелой карты Агриппы или какой-либо другой подобной ей карты свидетельствует обозначение Мелой некоторых горных хребтов по племенным наименованиям, очевидно надписанным близ графического изображения этих гор (I, 109). Таковы горы Амазонские и Кораксийские на Кавказе.

Некоторые пассажи свидетельствуют о том, что описание производилось с картой перед глазами, как, например (I, 110), при описании кавказского побережья Черного моря, когда город Кикнос оговаривается как находящийся у «берегового изгиба» и т. п. Всего же убедительней, быть может, является описание Рипейских гор — сначала в Европе (I, 109), а потом в Азии (II, I), потому, несомненно, что на карте их изображение, как об этом свидетельствует Плиний в отношении карты Агриппы 3, было распространено также и на северную часть Азии.

Мела, точнее — его хорографический источник, хотя и не без некоторого противоречия, принимает развитую во II столетии до и. э. грамматиком Кратесом Маллотским теорию экваториального океана, соответственно которой вся тропическая

__________

1. Plin., NH, III, 17.

2. P.-W., RE, X, 2. 2103 сл.

3. Plin., NH, VI, 33.

[170]

зона земной поверхности была покрыта водой океана, отделявшего северную, умеренную зону от южной и жителей северного полушария от антиподов 1. Мела также делит мир на две полу-сферы (I, 9 сл.), о которых он в дальнейшем описании не упоминает. Лишь говоря о Тапробане (Цейлоне), известном уже и Эратосфену 2, и ссылаясь на Гиппарха, Мела высказывает предположение о том, что Тапробан, быть может, и не остров, а оконечность южного материка (III, 153), частично, однако, расположенного в северном полушарии. В этом мнении соединились, вероятней всего, представления Кратеса об экваториальном океане с более древними подозрениями о существовании на юго-востоке материка, соединяющего Индию с Африкой и обнимающего Эритрейское море (см. выше).

Общее представление об обитаемой Земле у Мелы построено на данных Эратосфена. Средиземное море, Танаис и Нил делят сушу на три материка, описание которых он и дает, следуя первоначально по их внутреннему, а затем по их внешнему океаническому контуру. Суша, по его мнению, омывается со всех сторон океаном (III, 44 сл.), в доказательство чего, помимо ссылки на ионийских географов и на Гомера, Мела приводит рассказ, заимствованный из Корнелия Непота, на которого он в этом случае прямо ссылается, о том, что Квинту Метеллу Целеру в бытность его проконсулом Галлии (в 62 г. до н. э.) царь племени ботов (у Плиния 3, приводящего этот же рассказ, вместо ближе неизвестных ботов фигурируют свевы) подарил несколько индийцев, сообщивших ему, что они занесены были бурей из Индийского моря к берегам Северной Европы. В этом рассказе не без некоторого основания усматривают наиболее древний факт, подтверждаемый случаями, зафиксированными в средние века и в новое время, заплыва в европейские воды эскимосов от берегов Гренландии.

О берегах и островах Северного океана, западную часть которого Мела называет Британским океаном, он знает, однако, гораздо больше своих предшественников, будучи, очевидно, в курсе наблюдений и открытий, произведенных во время операций Германика с флотом в районе озера Флево (Зюдерзее) и у северных Геракловых столпов (Гельголанд), о чем подробно сообщает Тацит 4. Предприятия Клавдия в Британии также, вероятно, помогли расширению географического кругозора римлян. Во всяком случае Мела, помимо описаний Британии и Иерны (Юверны), называет острова Оркады (Оркнейские острова), Эмоды (Гебридские острова), а также о. Скадинавию (III, 54) в Коданском заливе (Северное море). Все названные

_________

1. Strab., I, 2, 24.

2. Strab., I, 1, 14.

3. Plin., NH, II, 67.

4. Tacit., Germ., 34, ср. Ann., II, 23 сл.

[171]

наименования известны также и Плинию 1. Еще далее на восток по североевропейскому побережью Мела знает реку Вистулу (Вислу) в качестве западной границы Сарматии (III, 33). Оба эти наименования могли быть им скорее всего заимствованы с карты Агриппы, данные которой повторяет и Плиний 2 и другие позднейшие источники, воспроизводящие римское административно-географическое деление.

У северных границ Азии, а может быть, и по всему северо-востоку Европы, Мела поселяет скифские племена, известные ему под общим именем бельков (III, 36), о которых он упоминает также в связи с определением положения о. Туле, лежащего против побережья бельков (III, 119). В этом имени, так же как в наименовании о. Балции, или Басилеи 3, позволительно, быть может, угадывать отголосок имени позднейшей Балтики.

Северное побережье Азии образует Скифский полуостров, частично пустынный вследствие его недоступности, частично же заселенный дикими племенами, из которых Мела называет скифов-андрофагов и саков. В их соседстве обитают лишь дикие звери. В качестве наиболее удаленного к востоку пункта Мела называет спускающийся к побережью Восточного океана горный хребет Табис, известный еще и Плинию и, видимо, заимствованный обоими авторами из одного и того же источника. Мела представляет его как крайнюю оконечность Тавра, пересекающего, по учению Эратосфена и его последователей, азиатский материк с запада на восток. Ввиду этого имя Табис должно быть сопоставлено с наименованием Тапурийских гор у Птолемея 4, отождествляемых с западными отрогами Тянь-Шаня.

У азиатской части Рипейских гор, на самом севере Азии, Мела помещает гипербореев (III, 36). Подобная их локализация станет понятней, может быть, после того, как представишь себе, что при переделке древнеионийской карты, изображавшей Каспийское море в виде замкнутого бассейна, некоторые обозначения должны были сместиться, когда оно приняло вид океанского залива. Так, вероятно, случилось и с гипербореями у Мелы, которые переместились к востоку и очутились по ту сторону залива Скифского океана. Описание же гипербореев Мела производит в чертах, близких к Геродоту, но, исходя из неких параллельных данных, подновленных в эллинистическое время на основании знакомства с северными странами.

Более поздняя, нежели у Геродота, стадия развития легенды о гиперборейских дарах делосскому Аполлону, представленная у Мелы, свидетельствуется тем, что о пересылке даров повествуется в прошедшем времени, как об обычае, прекратившемся и

__________

1. Plin., NH, IV, 95 сл.; XXXVII, 43 сл.

2. Plin., NH, IV, 99.

3. D i о d., V, 23, 1.

4. Р t о I е т., Geogr.. VI. 14. 7.

[172]

[ИЛЛЮСТРАЦИЯ. ЗДЕСЬ ОПУЩЕНА]

[173]

оскверненном народами, жившими к югу от гипербореев и служившими передатчиками даров. Однако чрезвычайная отчетливость идей Золотого века, в которые окрашена легенда о гипербореях, пересказанная Мелой, и ее явная связь с каким- то древним центром культа Аполлона (судя по намекам на ритуальные самоубийства, засвидетельствованные на о. Левкаде 1  и использованные легендой для характеристики счастливой смерти гипербореев) изобличает в ней древнеионийскую основу.

Каспийское море, представленное в качестве узкого залива океана, расширяющегося в глубину (III, 38), разделяется Мелой, а также и Плинием 2 еще на три залива: Гирканский, Скифский и Каспийский (у Плиния, ссылающегося при этом на М. Варрона как на источник, — Скифский, Албанский и Каспийский). Разделение Каспийского моря на заливы, имеющие свои особые названия и вызывающие представление как бы об отдельных морях, восходит к Аристотелю 3; промежуточные стадии развития этого представления неизвестны. Однако можно думать, что оно развивалось не без влияния картографии в том смысле, что названия заливов возникали из обозначенных у их берегов наименований племен.

Диафеса (перечисление) племен, живших вокруг Каспийского моря, прочитана Мелой, несомненно, на карте, иначе трудно было бы объяснить соседство албанов, мосхов и гирканов, понятное лишь при аберрациях, вызываемых размещением наименований на карте типа Tabula Peutingeriana. Этим и единственно этим можно объяснить то, что реки Кир и Камбис (Кура и Иора) оказываются текущими через земли не только иберов, но и гирканов (III, 41). В результате этой же самой аберрации реки Кир и Камбис у Птолемея, также читавшего с карты, оказываются в Мидии 4.

У Мелы находим мы впервые упоминание об острове Талга (Талка Птолемея) 5, а также о Скифских островах на Каспийском море, находящихся в одноименном заливе. Сообщения Аминты у Элиана 6 о безыменных островах на Каспийском море позволяют как будто отнести происхождение известий о каспийских островах ко времени Александра Македонского, однако подчеркнуто культовый характер сведений Мелы об о. Талга заставляет связывать эту традицию с рассказами Страбона об анариаках и с его же, основанными на сообщениях Теофана Митилейского, рассказами об албанских божествах и их культах 7.

_________

1. S t г a b., X, 2, 8.

2. Plin., NH, VI, 38.

3. Ps. А г i s t о t., De mundo, III.

4.  PtоIem., Geogr., VI, 2, 1.

5. PtоIem., Geogr., VI, 9, 8.

6. Aelian., Hist, anim., XVII, 38.

7. S t r a b., XI, 4, 7.

[174]

Кавказские горы, для частей которых Мела знает много названий, явно возникших из наименований племен (Мосхийские, Амазонские, Кораксийские и т. д. горы), прочитанных вокруг изображения Кавказа на карте, представляются как бы частью Рипейских гор; точнее — последние представляют собой продолжение Кавказа к северу (I, 109). Эти горы имеют весьма существенное значение при локализации различных европейских и азиатских племен, явно связанных либо с положением самих гор, либо с изображением стекающих с них рек на карте.

Диафеса скифских племен у Мелы мало чем отличается от таковой Геродота или Пс. Скилака. Она основана на параллельном древнеионийском источнике и помогает поэтому разрешить некоторые возникающие при чтении Геродота недоумения и противоречия. Отличает ее от диафесы Геродота преимущественно лишь изобилие восточно-черноморской топонимики, у последнего почти отсутствующей: некоторые не известные ни из Геродота, ни из других более древних источников местные и племенные наименования, в особенности же их локализация, производившаяся явно в результате консультации с картой-дорожником. Так, исседонов (эсседонов) у р. Танаиса, занимающих территорию вплоть до Меотиды, Мела мог обнаружить скорее всего именно на карте, на которой близ русла Танаиса, отождествленного с Яксартом, были помещены исседоны, оказавшиеся к тому же из-за недостатка места неподалеку и от Меотиды. Аримаспы, упомянутые Мелой наряду с исседонами, также оказываются недалеко от Кавказа, что и не удивительно, принимая во внимание, что на использованной Мелой карте Кавказ соединяется с Рипеями, близ которых локализует аримаспов и древняя легенда.

В Крыму Мела называет сатархов (II, 4 — сатархеев, известных ранее лишь из отрывка Домития Каллистрата у Ст. Византийского s. v. Τάφραλ да из неаполисской надписи 1), подставляя их явно на место тафриев Страбона и „слепых" Геродота. Следует поэтому предполагать, что имя сатархеев и в этой форме, а не только как тафрии или тафры, могло быть достоянием традиции, и при этом не только эллинистической, но и более древней, подобно тому, как Гекатею известно было меотийское племя дандариев (фр. 161), в этой же самой форме засвидетельствованное также и боспорской эпиграфикой 2. Существование этой древней традиции подтверждается, несомненно, еще и тем, что у Мелы имя сатархов облечено легендой, связанной с идеями Золотого века. Сатархи не знакомы с металлами и принадлежат, таким образом, к числу «справедливых» народов. Но,

___________

1. IOSPE, I², № 244.

2. IOSPE, II, 66.

[175]

кроме того, Мела придает представлению о сатархах и некоторые любопытные локально-этнографические черты: они живут в пещерах, параллелью чему может служить Плиниево наименование племени сатархеев-спалеев 1, а также археологические указания на соответствующую древность пещерных городов Крыма.

Гидрография европейской Скифии у Мелы подобна во всем Геродотовой, отличаясь от нее наличием реки Асиака и одноименного племени к западу от Гипаниса — Буга. Эта река, указанная также Плинием 2, Птолемеем именуется Аксиаком 3. Племя асиаков должно быть, вероятней всего, отождествлено с исиаками Арриана 4, локализующимися у Тилигульского лимана; с ним (или с одной из впадающих в него речек) следует отождествить и р. Асиак, для которой, таким образом, тоже можно предполагать древнюю традицию, тем более что асиаки также принадлежат к числу „справедливых" народов (II, 11). Этой традицией Птолемей воспользовался независимо от Мелы и Плиния.

Геродотову Гилею Мела характеризует как местность, покрытую большим и высоким лесом, что могло бы быть принято лишь как некоторое преувеличение сообщаемых Геродотом сведений 5, если бы Плиний не назвал имени племени гилеев 6, для которых он знает греческое имя энойкадиев, живущих на берегу „Гилейского" моря 7. В связи с этим восходящую к древнеионийским источникам традицию о приднепровской Гилее приходится рассматривать как рассказ, возникший в порядке этимологизации племенного имени гилеев.

Кроме того, Мела знает р. Бук (II, 2), известную также Плинию 8, называющему, помимо нее, этим именем также и Сиваш, и Птолемею 9, на основании координат которого эта река может быть отождествлена с р. Ногайкой или р. Молочные воды, — одной из небольших речек, впадающих с запада в Азовское море.

Танаис Мела заставляет брать начало в Рипейских горах, что соответствует ионийской легендарной традиции в ее чистом виде, характеризуя его притом как реку с необычайно быстрым течением (I, 115). Это обстоятельство позволяет подозревать, что описание Мелы первоначально относилось во всяком случае не к Дону, скорее к Фасису, вернее же всего — к Араксу.

Весьма любопытные сведения сообщает Мела о савроматах. Прежде всего он придает им эпитет „гамаксобии" (II, 2), засви-

___________

1. Plin. NH, VI, 22

2. Plin., NH, IV, 82

3. PtоIem., Geogr., VI, 54.

4. Arr., PPEux., 31.

5. Herod, IV, 18.

6. Plin., NH IV. 84.

7. Plin., NH, IV, 83.

8. Plin., NH, IV 84

9. PtоIem.. Geogr., Ill, 5, 4.

[176]

детельствованный также как самостоятельное племенное наименование 1, но представляющийся, однако, в отрыве от реального племенного имени чисто литературной конструкцией. Впрочем, имя савроматов у Мелы является собирательным и распространяющимся также на меотов, к которым он прилагает эпитет „жено-управляемые", другими авторами связываемый с именем самих савроматов 2. Мела ставит их на место савроматов еще и указанием на то, что они-де занимают владения амазонок (I, 116).

Затем к савроматам причисляются также будины, занимающие город Гелоний, по Геродоту — местопребывание одноименного племени, являющегося лишь северным соседом савроматов. За этим сопоставлением Мелы будинов-гелонов с савроматами также приходится усматривать параллельную Геродоту древнюю традицию, которая, вероятно, даже была небезызвестна Геродоту, но им в какой-то степени отвергалась, впрочем, не без противоречий. Несмотря на то что он считает гелонов племенем эллинского происхождения, в одной из скифских генеалогий Гелон фигурирует у него вместе со Скифом и Агафирсом, в то время как, по его собственной версии, вместо Гелона должен был бы быть назван Будин, а, принимая во внимание версию, переданную Мелой, вероятней всего именно Савромат.

Сверх всего этого сопоставление имени савроматов (сармат) и гелонов объясняет нам и тот факт, что в латинской поэзии позднереспубликанского времени имя гелонов употребляется в качестве синонима имени сармат и скифов 3. Это значит во всяком случае, что версия, принятая Мелой, была и до него широко известна в латинской географической литературе и заимствована им скорее всего у Варрона или Корнелия Непота.

Мела широко использует легендарную этнографию и прочно связанный со скифами мифологический материал. Его характеристика племени аремфеев (I, 117), отождествляемых с агриппеями Геродота, как людей справедливых, не носящих волос на головах, почитающихся священными и обеспечивающими неприкосновенность всем прибегающим к их защите, не оставляет сомнения в культовом происхождении этой характеристики, тем более что, как было показано выше, племя это самим своим именем связано с культом женского божества плодородия.

Весьма небезынтересно то, что с херсонесско-таврской богиней Девой, которую он называет Дианой, Мелой связывается та же легенда о ее пещерном, хтоническом культе, которую Геродот рассказывает о скифской Ехидне, а Страбон о боспорской Афродите Апатуре. Перед нами, стало быть, или варианты одной и той же легенды, или, что еще более вероятно, сходные

__________

1. PtоIem., Geogr., Ill, 5, 10.

2. Ps. Seymn., 885.

3. Horat., Carm., II, 20

[177]

 легенды, относящиеся к племенным божествам плодородия, пользующимся одинаковым культом.

Ионийские данные об обычаях скифских племен Мела пересказывает совершенно сходно с Геродотом, если не считать того, что обычай сдирания кожи с убитых врагов и употребления этой кожи в качестве украшения (скальпов) и предметов обихода (утиральников) у Геродота, относящийся к скифам вообще, Мела относит к гелонам, что опять-таки подтверждает высказанные выше соображения об известной синонимичности имени гелонов и скифов (савроматов).

При всей стройности изложения Мелы, отличающего его в этом отношении, например, от Страбона или от Плиния, механически контаминировавших различные и нередко противоречивые источники, в тексте его заметны следы пользования, помимо хорографии и перипла, основанных преимущественно на ионийских данных, и помимо карты дорожника, служившей ему преимущественно для наглядности и для локализации тех или иных имен, также и некоего позднего литературного источника. Из него им были почерпнуты сведения о Сарматии, как ее представляла себе римская военная администрация, с западной границей по Висле и Дунаю. На основании этого же источника, которым могли бы быть „Комментарии" к карте Агриппы, — о их существовании упоминает Плиний в указанном выше месте, — Мела сообщает о сарматах (III, 37 сл.) приблизительно те же сведения, которые он до того относил к иксаматам, т. е. к тем же савроматам, поскольку он помещает иксаматов среди меотийских племен (I, 114). И в том и в другом месте он повторяет рассказ о сарматских девушках, обязанных до замужества убить хотя бы одного врага 1.

Плиний, как в этом уже не однажды можно было убедиться, имеет много точек соприкосновения с Мелой. Некоторые наименования, например греческий город Кихн (или Кигн) на кавказском берегу, не засвидетельствованный другими древними авторами, но тем не менее представляющий собой, видимо, достаточно древнее наименование, наподобие Тиндариде (Диоскуриаде) и Киркею, упомянутым Плинием для той же местности 2, известен лишь из Плиния и Мелы, а у других авторов, вероятно, фигурирует под другим именем, как об этом позволяет судить пример Тиндариды-Диоскуриады, из чего следует, что Мела и Плиний пользовались, по крайней мере в некоторых случаях, одними и теми же источниками. Это может быть установлено с точностью в отношении Корнелия Непота, на которого оба автора прямо ссылаются, и с достаточными основаниями предположено в отношении Варрона. Кроме того, имеется несколько

_________

1. Ср. М. И. Ростовцев. Скифия и Боспор. Л., 1925, стр. 42 слл

2. Plin., NH, VI, 13,

[178]

случаев текстуальных совпадений между Мелой и Плинием, как, например, при передаче легенды о гипербореях 1, свидетельствующих о том, что Мела служил источником Плиния.

Прямое использование Плинием Мелы не исключало, однако, критического к нему отношения. Так, в указанном выше месте Плиний уличает Мелу, не называя при этом его по имени, в невежестве: он оспаривает высказанное Мелой на основании данных, восходящих к Эратосфену, мнение о том, что Солнце у Северного полюса восходит один раз в год — в день весеннего равноденствия и заходит в день осеннего равноденствия. По этому мнению Солнце у полюса скрывается лишь на один день, длящийся, правда, полгода. По мнению же Плиния, заимствованному из неизвестного источника, днем восхода Солнца является день летнего солнцестояния, а днем захода — день зимнего солнцестояния 2.

Характерной чертой изложения Плиния следует считать его стремление к энциклопедизму. В своих географических описаниях Плиний старался охватить весь материал — и древний и новый, при этом без особенной заботы о его согласовании. Повествование Плиния вследствие этого содержит повторения и противоречия, тем более ценные, как показано ниже, что они позволяют судить не только о разнообразии источников Плиния, но и о некоторых историко-географических фактах, установить которые без такого истолкования разноречивых данных было бы несравненно труднее. Наряду с хорографией, послужившей источником также и для Мелы, наряду с Корнелием Непотом и в особенности М. Варроном, из которого он заимствовал свои многочисленные цифровые данные, восходящие в конечном счете к Эратосфену, Плиний пользовался широко и картой Агриппы, о ссылках его на которую выше уже была речь.

Кроме всего этого, в распоряжении Плиния были военные дорожники, составлявшиеся римскими штабными офицерами для нужд действующих армий и содержавшие приблизительно те же практические сведения, какие Страбон черпал из записок Теофана Митиленского. У Плиния есть несколько ссылок на подобные источники; в частности, относительно Кавказа он ссылается на спутников Корбулона, составленные ими ситуационные карты и на какие-то еще более поздние данные, относящиеся, вероятно, ко времени Веспасиана, на основании которых он поправляет Корбулона 3. Плиний пользовался также историческими трудами своих современников (он ссылается, например, на историю императора Клавдия, из которой заимствовал сообщение о Патрокле 4, а также и устными сообщениями некоторых

_________

1. Plin., NH., IV. 89; Mela, III» 36.

2. Plin.. NH., IV, 89.

3. Plin.. NH., VI, 40.

4. Plin.. NH., VI, 31.

[179]

сведущих людей. Так, например, сообщение о прикаспийском племени талов (сопоставляемых с валами Птолемея) 1 основывает он на рассказе Митридата, бывшего боспорским царем в 41—46 годы н. э., а затем вовлеченного в борьбу со своим братом Котисом и вынужденного бежать к савроматам 2. Будучи захвачен в плен и доставлен в Рим 3, Митридат прожил там около 20 лет и был казнен в 68 г. н. э. по распоряжению императора Гальбы 4. В эти годы с ним и мог встречаться и получать от него сведения о кавказских народах Плиний.

Плиний* как мы видели, судя по его критике Мелы, был далеко не силен в вопросах астрономической географии, хотя он всецело стоит на позициях Эратосфена и его последователей. Общность Мирового океана и возможность обхода по воде суши со всех сторон он пытается подкрепить фактами, указывая, например, что с северной стороны берега Европы и Азии исследованы на достаточном для подобных утверждений пространстве: римский флот при императоре Августе (5 г. до н. э.) 5 прошел на восток до Кимврийского Херсонеса (Ютландии) и установил, что море тянется вплоть до скифов.

Берега же Скифского океана (который Плиний, со слов Гекатея Абдерского, называет Амальхийским и сообщает тут же, будто кимвры называют его, по свидетельству одного из современников Плиния, греческого географа Филимона Моримаруса, что на их языке должно означать „Мертвое море") были обследованы военными силами македонян при Селевке Никаторе (Плиний имеет в виду, очевидно, плавание Патрокла по Каспий-скому морю). В связи с этим Плиний полемизирует с Аристотелем и его последователями, доказывавшими, что избыток влажности в атмосфере 6 в высоких широтах порождает те явления, которые Питей называл смешением всех стихий, делавшие невозможным плавание севернее острова Туле.

Плиний уделяет весьма большое внимание физической географии Вселенной, в частности орографии, не упуская случая упомянуть находящиеся в описываемых им странах горы и указать их известные ему наименования. В особенности детально описывает он малоазийский Тавр, тянущийся через всю Азию с запада на восток, отступающий местами к северу и достигающий, таким образом, Рипейских гор 7. Плиний приводит более двадцати названий отдельных его частей, начиная от берегов Восточного океана и до берегов Киликии. При этом он включает в Тавр и Кавказ, для отдельных частей которого он

_________

1. PtоIem., Geogr., V, 9, 21.

2. Plin.. NH, VI, 16.

3. Тасit., Ann., XII, 15.

4.  Sueton., Galba, 13.

5. Monum. Ancyr., 5.

6. Aristot.. Meteor., I, 10, 6.

7. Plin., NH., V, 98.

[180]

также знает много различных наименований. В своих зоологических, ботанических и минералогических экскурсах Плиний касается и вопросов географии, в том числе географии северных стран.

Мы находим у Плиния весьма многое из того, что содержалось в соответствующих сочинениях Аристотеля, Теофраста и их последователей. Немало собрано у него и так называемых „чудесных рассказов" (воордеса), в которых присутствуют черты мифической, а подчас и реальной этнографии различных варварских народов.

Географии северных стран посвящены значительные части IV и VI книг „Естественной истории" Плиния. Юго-западную границу Скифии, или Сарматии 1, Плиний, подобно Помпонию Меле, проводит по нижнему Дунаю, указывая при этом, что имя скифов повсеместно переходит в имена сармат и германцев и что-де древние скифские наименования сохранились лишь за племенами, живущими в отдаленных местностях и благодаря этому избежавших ассимиляции. Пользуясь тем же, что и Мела, источником, Плиний называет в числе савроматов (отождествляемых им с сарматами) гамаксобиев — имя, которое он прилагает в качестве эпитета к аорсам, что позволяет причислить и это племя к числу племен, отпочковавшихся от савроматов, в дополнение к тем, о которых сообщает Мела. Плиний упоминает о троглодитах, или пещерных скифах, рабского происхождения; нет сомнения, что он имеет в виду сатархов, в этой связи не называемых им, однако, по имени, но отождествляемых, несомненно, по указанному признаку с Геродотовыми „слепыми".

Далее Плиний упоминает об известных уже из Страбона, но опущенных Мелой, роксоланах и аланах; первое упоминание о них в античной литературе 2 связывается с кавказским походом Помпея во времена Домициана и его ближайших преемников, уже совершавших набеги сначала на закавказские страны, а в последующее время также и на Каппадокию 3.

Язиги-сарматы, локализованные Страбоном к востоку от Днепра, у Плиния занимают прндунайские области, вплоть до Геркинского хребта (Шварцвальда) и Карнунта, оттеснив да ков к р. Патиссу (Тиссе).

Описание черноморского побережья от Дуная до Крыма Плиний производит путем контаминации хорографических данных, совпадающих с данными Помпония Мелы, а также на основании карты Агриппы, на которую он прямо ссылается 4. Однако в его распоряжении находился также некий эллинистический перипл, содержавший сведения, восходящие к эпохе Александра

_________

1. Plin., NH., IV, 80.

2. Lucan., VIII, 223.

3. Jos. Flav., B.J ud, VII 7,4; Dio Cass., LXIX, 15, I сл.

4. Plin.. NH, IV, 83.

[181]

Македонского, из которого он почерпнул отдельные детали. В частности, он помещает к востоку от р. Пантикапа р. Акесин, в которой трудно видеть что-либо, кроме переименованного на индийский образец Танаиса, после того как это имя было приложено спутниками Александра к отождествлявшемуся с Танаисом Яксарту 1, что прямо свидетельствуется Стефаном Византийским со ссылкой на Никанора.

Далее Плиний полемизирует с теми авторами, которые хотят видеть р. Гипанис также в азиатской части Причерноморья, имея в виду, может быть, Александра Полигистора 2 и перенося в связи с этим соединенную с именем Гипаниса топонимику на запад, к Днепру. Так какой при этом консультировался с какой-то картой, то к востоку от Днепра, туда, где Страбон (VII, 3, 6), а за ним позднее и Птолемей 3 помещают р. Гипанис, переместилась Ахейская гавань, которую под именем Старой Ахеи локализует на северокавказском побережье перипл Арриана 4. Подобного же происхождения скифы-сарды и сираки, помещаемые Плинием над Ахилловым бегом. В первом из этих имен, другими авторами не засвидетельствованном, по конъектуре А. Бека 5 следует видеть синдов, сираков же, вместе с аорсами, локализует близ Меотиды Страбон (XI, 2, 1).

К числу наименований, перенесенных вслед за Гипанисом из азиатской Скифии в Приднепровье, необходимо присоединить авхетов, во владениях которых берет начало Гипанис 6. Это имя, известное из Геродота в качестве одного из древнейших скифских племенных наименований, фигурирующих в легенде о происхождении скифов 7, относится скорее всего вместе с некоторыми другими сопутствующими этой легенде именами к среднеазиатской Скифии и испытало, быть может, два перемещения: по отождествлении Яксарта с Танаисом оно попало на некоторых картах первоначально в область Кавказа, а оттуда вместе с Гипанисом было перенесено в Приднепровье. К вопросу о локализации имени авхетов нам еще придется вернуться несколько ниже.

Для описания Крыма и берегов Меотиды Плинием привлечены были в качестве источников римские военно-административные данные, добытые в связи с экспедицией Дидия Галла на Боспор при Клавдии, а также, вероятно, и более поздние сведения, полученные в период оккупации западной части Крыма при Нероне. На основании этих данных Плиний сообщает о двадцати трех племенных (родовых?) общинах во внутреннем Крыму

___________

1.  Ср. D i о d., II, 37; S t е р h. By z., s. v. Τχναιζ.

2. S t e p h. В У z., s. v. (‘Υπανῖζ).

3. Ptoiem.. Geogr, III, 5, 6.

4. Arr PPEux., 28.

5. CIG, II, 110. Относительно этой конъектуры, в связи с вопросом о скифах-сардах, см. ВДИ, 1949, № 2, стр. 280, прим. 6.

6. Plin., NH, IV, 88.

7. Herod., IV, 6.

[182]

и о шести городах, называемых им по имени, которые звучат так же, как племенные наименования, не известные из других источников. Из их числа лишь имя Харакены может быть отождествлено с наименованием таврско-римской крепости Харакс, названной Птолемеем 1 и локализуемой на Мысу Ай-Тодор, да в имени Стактатары позволительно усматривать сходство с Сатархой Птолемея (III, 6, 5), локализуемой у Сиваша.

Город Херсонес назван Плинием дважды в одном и том же параграфе (IV, 85): сначала как Новый Херсонес — наименование это может быть противопоставлено Страбонову «древнему Херсонесу» (VII, 4, 2) — имени, связанному с остатками эллинистических вилл на Гераклейском полуострове, подвергшихся, видимо, разрушению в эпоху Митридатовых войн и лежавших во времена, близкие к началу н. э., в развалинах, а затем как Гераклея-Херсонес — община, получившая элейферию при римлянах (т. е. во времена Августа, судя по нумизматическим данным). Это повторение изобличает контаминицию двух источников — одного, соответствующего тексту Страбона, другого — более позднего, относящегося уже ко времени империи и имеющего скорее всего официальное происхождение. Из него же, видимо, заимствованы сведения о городах и племенах внутреннего Крыма, приведенные выше, а также и сообщение о том, что в Крыму были раньше, кроме того, города Киты, Зефирий, Акры, Нимфей и Дия 2.

Локализация этих пунктов, за исключением Нимфея, до сих пор связана с большими затруднениями. В отношении же Нимфея, открытого и раскопанного в недавние годы на мысу Камыш-бурун, по археологическим данным вполне допустимо предположение, что пункт этот находился некоторое время на рубеже н. э. в развалинах. В соответствии с Мелой Плиний называет еще на месте современной Керчи (между Пантикапеем и Мирмекием) населенный пункт Гермисий, отсутствующий у других авторов.

Особенно запутанную картину, изобличающую пользование разновременными и разнохарактерными источниками, являет у Плиния его описание кавказского побережья Черного моря и близлежащих местностей. Неоднократное упоминание одних и тех же наименований, в разных при этом сочетаниях, убеждает в том, что Плиний контаминировал данные, происходящие из различных периплов, одни из коих производили описание побережья с юга на север, другие же в обратном направлении: в § 11—12 книги IV Плиний начинает описание черноморского побережья от р. Термодонта и доводит его через Фарнакию и Трапезунт до саннов-гендохов. Затем в том же 12 и следующем

____________

1. Ptoiem., Geogr., Ill, 6, 2.

2. PIin., NH, IV, 86.

[183]

13 параграфе движение начинается в обратном порядке: гениохи, амиревты, лазы и т. д. — до мосхов и Абсара. Наконец, в § 14 еще раз обрывок подобного же перипла — от абсилов, мимо Севастополя (Диоскуриады), до санигов и гениохов. Обрывки периплов и периэгес мелькают еще не раз и в дальнейшем описании Кавказа.

Однако из текста Плиния явствует, в особенности если его описание сопоставить с появившимся на полстолетие позже периплом Арриана, что причина путаницы и столкновений одних и тех же наименований заключается не только в отмеченной контаминации Плинием различных источников, но и в значительных переменах, произошедших в Западном Закавказье на рубеже и. э. Перемены эти были вызваны процессами бурного этногенеза и экспансии гениохийских племен, имя которых распространилось на причерноморские племена Кавказа почти так же широко, как имя сармат (савроматов) на степные племена черноморского Севера.

Появление новых племенных наименований, вышедших из общей массы гениохийских племен, и их продвижение с севера на юг произошло в эпоху между Страбоном и Аррианом. Ближай-шим свидетелем этих событий является, однако, именно Плиний, у которого наряду с древнейшими моссиниками, называемыми им моссинами 1, макрокефалами и бехирами 2, в южной части кавказского побережья фигурируют махороны, саниги, санны-

________

1. Plin., NH, VI, 11.

2. Ps. Scyl., 79 сл.

[184]

гениохи, ампревты, лазы. Фтейрофаги, отождествляющиеся у более древних авторов с гелонами, Плинием названы салтиями 1 — именем, из других источников не известным. Крепость Севастополь помещена между областями абсилов и санигов, за которыми к северу снова показаны гениохи. Таким образом, из диафесы Плиния передвижение гениохийских племен к югу, во времена Страбона живших к северу от Диоскуриады 2, вырисовывается достаточно наглядно.

Наиболее крупные населенные пункты Колхиды — Диоскуриада и Питиунт — стали предметом римских интересов еще, вероятно, во времена войны Помпея с Митридатом, когда первый достиг Фасиса. При Августе близ Диоскуриады было построено укрепление Себастополис, помещаемое Плинием (по данным Агриппы) на расстоянии ста миль от Фасиса  3. Колхида, а следовательно и названные выше пункты, входила во времена Страбона и в последующие годы в царство Полемонов 4, лишь при Нероне, около 62 г. н. э., обращенное в римскую провинцию 5. И если Помпоний Мела помещает Диоскуриаду, являвшуюся до того центром Колхиды, в области племени гениохов 6, то Плиний сообщает уже о том, что город, недавно столь славный.

__________

1. Plin., NH, VI, 14.

2. Strab., XI. 2. 1.

3. Plin.. NH, VI. 14.

4. Strab., XI, 2, 18.

5. Sueton, Nero, 18.

6. Mela, 1, 111.

[185]

находится в запустении 1. Несколькими строками ниже он присовокупляет к этому, что богатый город Питиунт разграблен гениохами 2 — события, о которых ровно ничего еще не знает Помпоний Мела, писавший в начале 40-х годов I столетия и. э. Таким образом, наиболее интенсивное проникновение гениохийских племен в Колхиду и в области к югу от нее падает на 50-е и 60-е годы I века н. э. и должно быть поставлено в связь со знаменитым восстанием Аникета, произошедшим в Закавказье в 69 г. н. э., в смутные времена, предшествовавшие вступлению на римский престол императора Веспасиана 3.

Гениохийские племена (к их числу должно быть отнесено также и названное Тацитом племя седохезов 4, у которых в устье р. Хоба (Ингура) укрывался Аникет от преследования Виридия Гемина, как еще раньше Митридат от преследования Помпея) противопоставили себя Риму еще в I столетии до н. э. Их экспансия, осуществлявшаяся в южном направлении, и их разбойничья морская торговля, о которой подробно сообщал Страбон (XI, 2, 12), не могли не вызвать отпора и репрессий со стороны римской провинциальной администрации, чем и следует объяснить постройку укреплений и помещение римских гарнизонов в Абсаре, Фасисе и Диоскуриаде (Севастополе) 5. Хотя Колхида и черноморское побережье, расположенное к северу от нее, и не были включены при Нероне в образованную им из Полемонова царства Понтийскую провинцию, вассальное и зависимое положение населявших кавказское побережье племен и подчинение их Риму не подлежит сомнению. Об этом свидетельствует Иосиф Флавий, говорящий в „Иудейской войне" (II, 16, 4) о племенах колхов, гениохов и других причерноморцах, удерживаемых Римом в повиновении с помощью трех тысяч гоплитов и сорока военных судов.

Иосиф Флавий имеет, очевидно, в виду те помещавшиеся в Трапезуйте вспомогательные войска и тот флот, о которых упоминает в связи с историей восстания Аникета также и Тацит. Воспользовавшись ослаблением римских военных сил на Кавказе, на что опять-таки специально указывает Тацит 6, гениохи захватили и разграбили Питиунт, Диоскуриаду и Трапезунт. Следует думать, что ими не были пощажены и такие торгово-административные пункты побережья, как Фасис, Абсар, Архабий и др.

Плиний в одном месте 7 специально указывает на множест-

______________

1. Plin..., NH, VI, 15.

2. Plin..., NH. VI, 16.

3. См. А. И. Болтунова. Восстание Аникета. ВДИ, 1939, Hi 3, стр. 57 сл.; ср. Северочерноморские заметки. ВДИ, 1950, № 1, стр. 198 сл.

4. Tacit., Hi st or., Ill, 48.

5. Arrian, PPEux., 7 сл.

6. Tacit., Histor., Ill, 47.

7. Plin..., NH, VI. 14.

[186]

венность гениохийских племен. Некоторые из них (абсилы, саниги—санны—гениохи) он называет сам, другие же становятся известны из более позднего и подробного источника — перипла Арриана, показывающего гениохов необычным образом рядом с макронами — племенем, известным у юго-восточного угла Черного моря в районе Трапезунта уже Гекатею Милетскому и подробно описанному Ксенофонтом 1. Более поздние писатели отождествляют макронов с саннами 2, имя которых вряд ли может быть оторвано от названных выше санигов (саннигов, или санихов, по другим чтениям). Далее к северу по черноморскому побережью Арриан называет зидритов, лазов, апсилов, абазгов и санигов, в земле которых находится Севастополь (Диоскуриада). Еще севернее Арриан упоминает племя зилхов, чье имя должно быть сопоставленосзигами Страбона, называемыми им в числе разбойничьих племен вместе с ахеями и гениохами 3. Существенным обстоятельством является и то, что Арриан помещает к северу от Диоскуриады р. Абаск, связанную своим наименованием с названными ранее и локализованными к югу от Диоскуриады абасгами. Он упоминает также Старую Лазику, откуда, видимо, происходят названные им между зидритами и апсилами и локализуемые в южной части восточного берега Черного моря, на новом для них месте, лазы — племя, имя которого позднее, в IV—V столетиях н. э., распространилось на всю Колхиду, именующуюся у ранее византийских писателей Лазикой.

Все названные Аррианом между Трапезунтом и Диоскуриадой племена или отсутствуют в обычной у древних авторов (вплоть до Страбона) диафесе восточно-черноморских племен или фигурируют в ней применительно лишь к северному участку этого побережья. Таким образом, картина расселения вышедших из ахейско-гениохийских пределов племен, какую мы находим у Плиния и Арриана, свидетельствует о значительных географических переменах, происшедших в период времени от Страбона и до Арриана, т. е. за сто лет, и, с другой стороны, об определенном стремлении северокавказских племен к югу, точнее — к юго-восточному углу Черного моря.

Наиболее раннее свидетельство, отмечающее эту тенденцию, находим у Страбона, помещающего в указанном месте, по соседству с саннами и халдами, племя аппаитов, «ранее называвшихся керкетами» 4. Керкеты же и у Страбона и у более древних авторов локализуются между синдами и ахеями, т. е. в северо-восточном углу Черного моря. Необходимо, очевидно, предположить, что во время, не далекое от Страбона, часть племени кер-

________

1. Xenoph. Anab., IV, 8, 1.

2. Arr., PPEux., 15.

3. S t г a b., XI, 2, 12.

4. S t г a b., XII, 3, 8.

[187]

кетов, под новым именем аппаитов, переселилась из области Северного Кавказа на пространство между Колхидой и Малой Арменией.

Керкеты тоже принадлежали к числу разбойничьих ахейско-гениохийских племен, и, может быть, поэтому границы племени гениохов могут быть раздвинуты в глубь Кавказа, вплоть до Армении, где их помещает Тацит 1. Имя гениохов звучит, однако, у этих границ и при Таците невпервые. Его угадывают в содержащемся в древнеурартских текстах племенном наименовании игани 2, оно же звучит, быть может, и в позднейшем лезгинском родовом имени Гайнухи. Следует упомянуть и о том, что Плиний отождествляет северо-западные склоны Кавказа, именуемые у него Гениохийскими горами, с Кораксийскими горами других авторов 3, чем подтверждается преемственность племенных наименований кораксов, известных авторам, опирающимся на ионийскую традицию 4, и гениохов, называемых преимущественно на основании более поздних данных.

Плиниево описание закавказских стран соответствует во многих чертах тому, что в более пространном изложении содержится у Страбона. В Иберии Плиний называет три населенных пункта: Гармаст, соответствующий Гармозике Страбона, а также Неорис, не поддающийся ближайшему отождествлению и локализации, и крепость Куманию, которая по положению своему у Кавказских ворот (Дарьяльского прохода) должна соответствовать Страбоновым Свесаморам 5. Замечание Плиния о том, что укрепление Кумания построено близ Кавказских ворот с тем, чтобы препятствовать проходу через них бесчисленных племен, следует связать с теми упомянутыми выше свидетельствами, которые сообщают о бурном расселении сарматских и аланских племен

__________

1.  Т а с i t., Ann., XIII, 37; ср. Ann., II, 68.

2. П. Н. Ушаков, назв. раб., ВДИ, 1946, № 2, стр. 37.

3. Plin., NH, VI, 26.

4.  Н е с a t., fr. 185.

5. S t г a b., XI, 3, 5.

[188]

в степях к северу от Кавказа на рубеже н. э. но стремлении их, в Особенности же последних, в области Закавказья.

Описывая Кавказские ворота, Плиний полемизирует с авто-рами, называющими эти ворота Каспийскими (наименование, прилагавшееся к горному проходу близ мидийских Раг, а также к Дербентскому проходу с Северного Кавказа в Закавказье). Плиний указывает, что их именовал ошибочно также и Корбулон, ибо это наименование (Каспийские вместо Кавказские) стоит на тех топографических картах Кавказа, какими он пользовался во время парфянской войны (VI, 40). Плиний не знает другой возможности прохода в Закавказье с севера, кроме Кавказских ворот (Дарьяльского прохода), и это убеждает, что существование Дербентского прохода оставалось ему не известным. Дербентский проход отчетливо отличает от других кавказских проходов Птолемей, называющий его Албанскими воротами 1.

Однако, настаивая на различии вышеназванных наименований, Плиний прилагает к Кавказским воротам те сведения, которые известны были ему о воротах Каспийских; таковы его сообщения о железных заграждениях Кавказских ворот 2, равно как и то его замечание, что ворота разделяют две части света — представление, связанное с Каспийскими воротами, рассматривавшимися Эратосфеном в качестве границы между северной и южной Азией 3. Так же как и у Мелы, Кавказ у Плиния связан с Рипейскими горами 4 и группирует вокруг себя „рипейскую" топонимику. Владения эсседонов (исседонов), живущих по вершинам гор, простираются до колхов 5, т. е. до тех мест, откуда „Кавказ поворачивает к Рипейским горам" 6.

В характеристике азиатского Боспора и Северного Кавказа у Плиния присутствуют и могут быть выделены данные, полученные скорее всего в результате экспедиции Дидия Галла. Плиний знает совершенно оригинальное название для Темрюкского залива — Корет 7, в который он заставляет впадать р. Гипанис (Кубань) своим естественным устьем. Искусственным же устьем, о котором сообщает также Страбон (XI, 2, 11), как о древнем и лишь царем Фарнаком расчищенном устье р. Кубани, выводившим ее в Черное море, Плиний связывает Кубань ошибочно с заливом Бук (Сивашем). Делает он это потому, что у него, как и у многих других древних авторов, представления о Гипанисе-Кубани смешиваются с представлениями о Гипанисе- Буге (см. выше).

__________

1.  Ptolem.. Geogr., V, 18, 15.

2. Ср. Arr., Anab., Ill, 19. 2.

3. S t r a b ., II, 1, 27.

4. Plin., NH, IV, 88; VI, 15.

5. Plin., NH, VI, 20

6. Plin., NH. VI, 15.

7. Plin., NH. IV. 84.

[189]

Для боспорской периферии, и в особенности для областей Северного Кавказа, Плиний называет большое количество местных и племенных наименований, зафиксированных впервые, быть может, тогда, когда римский отряд под командованием Юлия Аквилы, поддерживавший Котиса, проник в 47 г. н. э. вплоть до области сираков 1. Вследствие своей оригинальности, а отчасти, вероятно, и вследствие позднейшей порчи текста подавляющее большинство из них не вызывает ассоциаций с именами, известными из других авторов. Так, Плиний называет несколько наименований меотийских и сарматских племен, из которых лишь немногие могут быть сопоставлены с какими-либо параллельными данными. То же самое относится и к наименованиям некоторых местностей, рек и племен Северного Кавказа, находящих редкие параллели у Птолемея, Равеннского Анонима или в эпиграфически засвидетельствованных сарматских собственных именах. Ввиду плохой сохранности этих наименований и спорности вызываемых ими ассоциаций мы не будем производить здесь их разбора, отсылая читателя к тем примечаниям, которые сопровождают соответствующие пассажи Плиния в эксцерптах из „Естественной истории", вошедших во 2-е издание Латышевских „Scythica et Caucasica" 2.

Многие наименования из Плиниевой топонимики прикавказ- ских стран должны быть, несомненно, отнесены в основе своей к соответствующим среднеазиатским наименованиям, по отно-шению к которым они являются лишь разночтениями, и нахождение их в области Кавказа объясняется все тем же совмещением представлений о Яксарте и Танаисе. Когда Плиний пишет: „Танаис же перешли... аиасы, иссы, катееты, тагоры, кароны" и т. д., то в этих именах нельзя не угадать искаженных асиев, иасианов, тохаров и сакаравлов, перешедших, по словам Страбона, во II столетии до н. э. из-за Яксарта и отнявших у эллинов Бактриану 3. Плиний сообщает при этом, что скифы называют Танаис Силом 4, и сам же ниже, в § 49 той же книги VI, раскрывает смысл этого сообщения, поясняя, со слов Демодаманта, что Силис — это местное наименование р. Яксарта, которая греками Александра Македонского была принята за Танаис.

Заканчивая описание племен Северного Кавказа, Плиний добавляет,: „по другим авторам, сюда вторглись скифские племена авхетов, атарнеев, асампатов и истребили поголовно танаитов и инапеев 5. Это место является парафразой того, что сказано им же ниже, при перечислении племен, живущих за Яксартом: „авхеты, котиеры, автусианы и т. д. Там напей, как говорят,

________

1. Tacit., Ann ., XII, 16.

2. ВДИ, 1949, № 2, стр. 293 сл.

3. S t г a b., XI, 8, 2.

4. Plin., NH, VI, 20.

5. Plin., NH, VI, 22.

[190]

были уничтожены палеями" 1. Как уже было указано, имена авхатов, катиеров, траспиев, палеев и напеев фигурируют в легендах о происхождении скифов, пересказанных Геродотом (IV, 6) и Диодором (II, 43, 3) скорее всего на основании данных иранского происхождения. Поэтому резоннее всего истинное место этих имен видеть в Закаспийской Скифии, а не на Кавказе. С фактами подобного перенесения топонимических и племенных наименований из Средней Азии на Кавказ и обратно нам еще придется встретиться при рассмотрении „Географии" Птолемея.

При описании закаспийских стран Плиний называет в качестве своего главного источника Демодаманта. Однако он неоднократно обнаруживает признаки пользования сочинениями Исидора Харакского, своего старшего современника, которому он, может быть, обязан своими сведениями, в частности о том, что в Маргиану были приведены пленные римляне, захваченные в 53 г. до н. э. Среди племен, населяющих пространства от Гиркании до Бактрианы, большая часть которых также не поддается отождествлению с наименованиями, известными из других авторов, Плиний называет аорсов, гелов, сирматов и матианов 2  — племена, несомненно, кавказского происхождения, перенесенные в закаспийские области в результате смешения наименований Танаис-Яксарт и Аракс-Яксарт.

Что касается наименований сакских племен, живших, по Плинию, к северо-востоку от Яксарта, то их имена в известной части находят свои параллели в закаспийских племенных наиме-нованиях, названных Птолемеем. Вероятно, со слов Демодаманта, Плиний приводит два имени на языке саков: хорсары — прилагавшееся к персам, и Кроукасис — наименование гор Паропани- са, или индийского Кавказа, что якобы должно было означать „белый от снега". Исследования Патрокла относительно водного пути из Индии в Колхиду Плиний, ссылаясь на Варрона, приписывает Помпею, установившему будто бы, что индийские товары за пять дней могли быть доставлены к Фасису 3.

______

1. Plin., NH, VI, 50.

2. Plin., NH, VI, 48.

3. Plin., NH, VI, 52.

 [191]

Цитируется по изд.: Ельницкий Л.А. Знания древних о северных странах. М., 1961, с. 168-191.