Франция в XVIII веке: период регентства

Характеризуя внутреннее положение Франции в начале XVIII века, маршал Вобан, военный инженер и экономист, писал, что десятая часть жителей Франции нищенствует, а половина населения по бедности лишена возможности подавать милостыню нищим. Национальное богатство Франции резко уменьшилось. Доведенные до отчаяния бременем налогов и злоупотреблениями местных властей, крестьяне и плебейские массы городов непрерывно поднимали восстания, для подавления которых использовались части регулярной армии.

Фенелон называл французское абсолютистское государство своего времени «испорченной машиной». Действительно, уже в конце царствования Людовика XIV появились признаки приближавшегося крушения французского абсолютизма.

Период регентства

В малолетство Людовика XV, с 1715 до 1723 года, у власти стоял регент герцог Филипп Орлеанский. Французская казна была к этому времени почти опустошена: ее наличность не превышала 700 тыс. ливров, а сумма ожидавшихся годовых доходов не могла быть более 5 млн. ливров. Между тем государственный долг Франции вырос до 2500 млн. ливров. Изыскание денег любыми методами стало главной задачей регента. Первые годы его правления ознаменовались некоторыми реформами (ослабление цензуры, отмена стеснений хлебной торговли внутри страны, уменьшение налогов). Но очень скоро «либерализму» регента пришел конец. Права парламента, отмененные Людовиком XIV и восстановленные в начале регентства, были снова упразднены в 1718 г.; только что организованные государственные советы, ведавшие иностранными и внутренними делами, были расформированы, и все соответствующие ведомства возвращены под управление статс-секретарей, непосредственно подчиненных регенту. Расточительство регента, его безмерная распущенность и вопиющая нищета народа напоминали худшие времена царствования Людовика XIV.

Буржуазной революции, разрушившей этот насквозь прогнивший строй, предшествовал целый исторический этап, характеризовавшийся значительным экономическим подъемом, резким обострением классовой борьбы, развитием и распространением передовых, освободительных идей.

Система Джона Ло и ее крушение

Последний этап существования феодально-абсолютистского строя открывается грандиозным финансовым крахом, связанным с именем Джона Ло. Шотландец Джон Ло (1671—1729), бежавший из Англии, где ему пришлось отбывать тюремное заключение за дуэль, побывал во многих европейских странах и повсюду рекламировал свой проект развития государственного и частного кредита посредством банка, выпускающего бумажные деньги для восполнения недостатка в звонкой монете. Распространенная тогда меркантилистская доктрина приобретала в проектах Ло новую форму. Ло стремился не к увеличению запаса звонкой монеты, золота и серебра, а к созданию их бумажных заменителей, притом в количествах, пропорциональных численности населения.

В 1716 году регент разрешил Ло учредить частный банк. Через два года этот банк стал государственным и сам Ло — его директором, а с 1720 года — «советником короля во всех его советах, главным контролером финансов». В конце того же 1720 года система Ло рухнула; бумажные деньги, не обеспеченные реальными ценностями, обесценились, тысячи людей разорились, и «советник короля во всех его советах» бежал из Франции.

Система Ло была ложной в своей теоретической основе: количество бумажных заменителей звонкой монеты не могло определяться численностью населения вне зависимости от степени экономического развития страны. Большое значение имело и то обстоятельство, что его банк был связан с другим учреждением, тоже возглавленным Ло, — с чисто спекулятивным обществом, так называемой Западной компанией, или Компанией Миссисипи, которая получила монопольные права на торговлю с Луизианой, громадной колониальной территорией в Северной Америке. Распространив ложный слух об открытии в Луизиане богатейших золотых россыпей, Ло создал лихорадочный ажиотаж на акции Компании Миссисипи. Толпы любителей легкой наживы бросились на улицу Кенкампуа в Париже, где продавались волшебные «миссисипийские акции», мгновенно обогащавшие купцов и аристократов, лакеев и кучеров, всех, кто успел посредством займа, вымогательства или путем продажи своих земель, домов, предприятий и даже ценой чести раздобыть «чудесные» бумажки Ло: акции, стоившие первоначально 500 ливров, быстро поднялись почти до 20 тысяч ливров. Но крах грандиозной спекуляции, основанной на обмане, был неизбежен. С падением дутых миссисипийских акций неизбежно рушился и банк Ло, так как оба учреждения — банк и акционерная компания — были поставлены в узаконенную связь: банковские билеты и миссисипийские акции обменивались — акции на билеты и билеты на акции.

Экономические последствия применения системы Ло были весьма значительны; с помощью бумажных денег казна успела разделаться со значительной частью государственного долга; благодаря резкому вздорожанию всех товаров коммерсанты-должники, получившие возможность продавать товары по более высоким ценам, легко рассчитались со своими кредиторами. Многие покупатели акций, обогащаясь, успевали приобрести движимое и недвижимое имущество, что способствовало резкому усилению товарооборота.

Система Ло повлияла и на аграрное развитие Франции. Происходившие в 1718— 1720 годы многочисленные переходы земли от одних владельцев к другим нередко сопровождались дроблением крупной земельной собственности. По выражению французского экономиста XIX века Ж.-А. Бланки, земельная собственность во времена спекуляции Ло «впервые освободилась от того состояния оцепенения, в котором ее так долго держала феодальная система». Земля «вышла из крепостного режима, обрекавшего ее на неотчуждаемость, и попала в обращение».

Начиная приблизительно с 30-х годов XVIII в. развитие капиталистических отношений во Франции стало происходить быстрее, чем в предшествовавший период — в XVI и XVII веках.

Сельское хозяйство. Положение крестьян

После крушения банка Ло еще долго, в течение 40 лет, продовольственные цены неуклонно росли, что способствовало дальнейшей дифференциации среди крестьянства; в деревнях появлялись богатеи, которые, оставаясь политически бесправными вассалами своих сеньоров-землевладельцев, арендовали и даже приобретали, как и многие представители городской буржуазии, обширные дворянские владения. Во второй половине XVIII века посевная площадь заметно увеличилась, и арендная плата значительно возросла. Взоры наиболее просвещенных дворян-землевладельцев стали все чаще обращаться к Англии, где в XVIII веке уже сложилась система капиталистического фермерства.

Во Франции капиталистическое фермерство тогда только еще начинало развиваться. Впервые оно появилось на севере страны. Хорошая обработка почвы и высокая урожайность в некоторых районах Северной Франции поражали даже англичан. Доктор Ригби, побывавший в районе Кале и Лилля в 1789 году, отметил в своем дневнике: «Наиболее характерная черта той области, через которую мы проезжаем, — это ее удивительное плодородие». Однако интенсификация земледелия неизменно сопровождалась резким ухудшением положения широких слоев крестьянства в данном районе. Сеньоры беспощадно сгоняли крестьяниздольщиков и других мелких арендаторов с земли, заменяя их капиталистическими фермерами. Землевладельцы лишали крестьян их древних общинных прав: права выпаса скота на сжатых полях, собирания хлебных колосьев, оставшихся на земле после уборки снопов, собирания сухих сучьев, прогона скота через владения соседних общин.

С 1770 по 1789 годы в большинстве провинций производился так называемый триаж, формально означавший выделение в пользу землевладельца третьей части общинной земли; фактически же триаж был средством грабительского присвоения сеньорами большей части общинного земельного фонда.

Методы так называемого первоначального накопления воспроизводились во Франции с некоторыми особенностями по сравнению с Англией и гораздо менее интенсивно. Характерно, что именно из среды сторонников капиталистического способа производства выходили наиболее рьяные пропагандисты «раздела», т. е. экспроприации общинных земель. Однако процесс пролетаризации крестьянства во Франции в XVII—XVIII вв. не приобрел в отличие от Англии повсеместного распространения. Он происходил главным образом в северных районах Франции, более развитых в экономическом отношении.

Перенесение во Францию английских аграрных порядков, о чем мечтали некоторые крупные французские землевладельцы, было невозможно без ломки феодальных порядков. Английская буржуазная революция еще в середине XVII века расчистила путь для быстрого развития капитализма в этой стране; Франция же и в середине XVIII века оставалась феодально-абсолютистским государством.

Вся система феодальных порядков противоречила требованиям капиталистического способа производства. Отделение Трудящихся масс от земли, создание широкого рынка свободной рабочей силы — таково было одно из самых главных условий развития капитализма в Англии. Во Франции же подавляющее большинство крестьян состояло из цензитариев — людей юридически свободных, но зависимых от сеньоров в поземельном и судебном отношениях. Местами как редкость сохранялась даже личная крепостная зависимость.

Крестьяне-цензитарии были обязаны особым актом подтверждать свою зависимость от сеньора-землевладельца. Все акты о купле-продаже земли крестьянами хранились у сеньора; при переходе этой земли — цензивы — из одних рук в другие сеньор взимал с крестьян пошлину, доходившую до двенадцатой и даже до шестой части стоимости участка. Установленный навечно ценз (чинш), выплачивавшийся обычно деньгами, представлял сравнительно легкую повинность. Но он соединялся с различными натуральными поборами. Наиболее тяжелым из них был шампар, хлебный оброк, размеры которого приближались иногда к четвертой или пятой части снятого урожая. Сверх того, крестьянин был обременен дорожными, мостовыми и прочими пошлинами в пользу сеньора. Особенно угнетали крестьян баналитетные права сеньора: монопольное право помола зерна, хлебопечения, пользования виноградным прессом, погребами, кузницей. При этом значительная часть доходов от баналитетных прав доставалась откупщикам и ростовщикам, что еще более отягчало положение крестьян-цензитариев. Дворяне-виноделы пользовались монопольным правом продажи винограда в течение 30—50 дней в году, когда складывались наиболее выгодные условия сбыта. Большой ущерб крестьянскому хозяйству причиняли и прочие дворянские привилегии, в частности исключительное право охоты.

Наряду с цензивой существовали различные формы аренды сеньориальных земель, и почти все эти формы аренды препятствовали развитию сельского хозяйства.

В XVIII веке, особенно со времени банкротства Ло, сроки аренды во Франции все более и более сокращались. Но даже в тех случаях, когда сроки доходили всего до четырех лет, сеньор нередко отнимал досрочно землю у арендаторов и по своему произволу передавал ее в другие руки.

Широко было распространено во Франции половничество — обработка сеньориальной земли крестьянами-издольщиками, отдававшими землевладельцу около половины снятого урожая. Вплоть до 1789 года даже в смешанных формах аренды, где имелись элементы половничества и элементы фермерской аренды, преобладала натуральная, а не денежная плата. Крестьянин-испольщик находился в тяжелой, кабальной зависимости; гужевая повинность его в пользу сеньора была неограниченной.

Ни полукрепостной крестьянин-цензитарий, ни арендатор, вечно зависимый от произвола сеньора, не были заинтересованы в улучшении методов земледелия. Большинство арендаторов не обладало и материальными средствами, необходимыми для перехода к более совершенной технике сельского хозяйства.

К числу серьезных препятствий, мешавших развитию капитализма и росту технического прогресса в земледелии, относились также измельченность и территориальная разбросанность земельных владений. Земли дворян и духовенства очень часто находились в разных районах и в разных провинциях. Часто даже крестьянские владения были раздроблены. Например, в районе Клермона владения размером около 2 га состояли из 46, 53, 72 мельчайших участков. Размеры отдельной крестьянской парцеллы в Авриньи (Иль-де-Франс) не превышали 19 аров.

Цитируется по изд.: Всемирная история. Том V. М., 1958, с. 539-541.

Рубрика: