Шанхай - самый некитайский из всех китайских городов

В Шанхае — крупнейшем городе Китая накопилось немало проблем.
Реформа помогла решить многие из них.
В своем развитии город делает ставку на реформу.

Из интервью с заместителем мэра Шанхая Лю Чженьюанем

Шанхай начинается с набережной. Это и сегодня его визитная карточка. Здесь, пожалуй, острее всего чувствуется ритм многомиллионного города, его настроение.

С рассветом на набережной появляются любители всех видов национальной гимнастики «ушу» — искусства боя с оружием и без него. Приходят в любую погоду, независимо от времени года. Люди постарше предпочитают заняться оздоровительной гимнастикой, имитируя движения животных и птиц. Считается, что так можно лечить даже хронические заболевания. В руках у спортсменов помоложе — спортивные мечи, копья, шесты и еще какие- то предметы, напоминающие секиры. Все это мелькает в воздухе, сверкает, издавая при ударах мелодичный звон.

В центре круга зрителей немолодая седовласая дама, она вызывает на бой любого желающего. Вот, крепко ухватив противника за руки, чуть повыше локтя, она проводит серию каких-то неуловимых движений, легкий толчок— и... поверженный наземь верзила растерянно таращит глаза под дружный хохот зрителей и стрекот туристских кино- и фотоаппаратов.

Днем набережную наполняет рабочий люд — докеры, моряки, торговцы. А вечером она полностью принадлежит влюбленным. Это тоже шанхайская традиция, овеянная морской романтикой.

Здесь побывал русский писатель И. А. Гончаров. «Вон и Шанхай виден. Суда и джонки, прекрасные европейские здания, раззолоченная кумирня, протестантские церкви, сады — все это толпится еще неясной кучей, без всякой перспективы, как будто церковь стоит на воде, а корабль на улице...» — так выразил свое первое впечатление от Шанхая писатель, путешествовавший по свету на фрегате «Паллада». Было это более 130 лет назад, но и сегодня знаменитая шанхайская набережная мало чем отличается от того времени.

В 1840 году этот китайский город оказался под контролем империалистов. Иностранные сеттльменты ощетинились штыками наемной полиции, врезались в тело города высокими оградами, превратив Шанхай в рай для международных авантюристов, дельцов и прочих любителей легкой наживы.

До освобождения страны в 1949 году это был некий космополитический вертеп, где процветали беззаконие, эксплуатация дешевого труда, преступность, разврат.

Но было и другое. Рос и расправлял плечи китайский пролетариат, мужало студенчество, ширились ряды интеллигенции. В этом городе создавал свои произведения великий китайский писатель Лу Синь, состоялся I съезд Компартии Китая.

С Шанхаем связано имя Сунь Ятсена — «буревестника» китайской революции, которого В. И. Ленин называл «революционным демократом, полным благородства и героизма», здесь похоронена его вдова — Сунь Цинлин, которая многие годы была председателем Центрального правления Общества китайско-советской дружбы. В конце 20-х годов к Шанхаю, который оказался в центре китайской революции, были обращены взоры советских людей. Помните, у Маяковского:

И гаркнул я,

сбившись

с поэтического тона,

громче

иерихонских хайл:

— Товарищи!

Рабочими

и войсками Кантона

взят

Шанхай!

Революционному Шанхаю рукоплескали Ярославль, где выступал поэт, а также другие советские города, в которых возникло движение «Руки прочь от Китая!».

В те же годы на шанхайской сцене с успехом шла пьеса Сергея Третьякова «Рычи, Китай» — яркое революционное произведение, звавшее китайский народ к борьбе с империалистами.

Шанхай традиционно являлся центром культурной жизни страны. Здесь делало первые шаги китайское кино.

Шанхайская интеллигенция издавна питала глубокий интерес к России, к русской, а затем и к советской литературе. Одним из свидетельств этого может служить прошедший здесь симпозиум, посвященный творчеству Ф. М. Достоевского, собравший в Шанхай 120 литературоведов, переводчиков, журналистов из многих городов Китая.

На улице Юэлянлу, что неподалеку от консерватории, стоит скромный памятник Пушкину, кстати единственный в Китае. О судьбе этого памятника стоит рассказать особо. Установлен он был здесь в 1937 году по случаю 100-летия со дня гибели поэта, но вскоре был варварски разрушен японскими оккупантами, захватившими Шанхай.

Спустя 10 лет жители города — поклонники пушкинской поэзии — решили восстановить памятник. Активное участие в этом приняли советские граждане — работники консульства в Шанхае, журналисты во главе с корреспондентом ТАСС В. Н. Роговым. Они создали инициативную группу и избрали «Комитет по восстановлению памятника». Были собраны необходимые средства, и 10 февраля 1947 года в Шанхае состоялся митинг, посвященный предстоящему открытию памятника.

Вспоминает один из организаторов этого митинга — Гэ Ихун, бывший в те годы активистом Общества культурных связей «СССР — Китай»:

«Две тысячи человек заполнили театр «Гуанхуа», где проходил митинг. На сцене среди живых цветов — портрет Пушкина, написанный шанхайскими художниками. Среди собравшихся — видные деятели литературы и искусства: Го Можо, Мао Дунь, Тянь Хань, Гэ Баоцюань... Здесь же советские граждане, проживающие в Шанхае. Китайские артисты исполняют отрывки из произведений поэта. В зале звучат взволнованные слова любви и признательности Пушкину. Многие из ораторов заканчивают свои выступления призывами к дальнейшему развитию культурных связей между Советским Союзом и Китаем, словами о дружбе между народами наших стран».

Обстановка в тот год в Шанхае была тревожна. Гоминьдановские войска предприняли очередное наступление на освобожденные красные районы, в городе царил белый террор. Поэтому для проведения такого митинга требовалось немалое гражданское мужество.

Памятник Пушкину был вновь установлен в Шанхае. Это показало, что шанхайцы не только с уважением относились к поэзии гения русской литературы, но и стремились к дружбе с советским народом.

После этого прошло всего два десятилетия, и Шанхай захлестнула «культурная революция». Тогда пострадало очень много культурных ценностей Китая; разрушен дом великого художника Сюй Бэйхуна, могила классика китайской живописи Ци Байши. Не избежал печальной участи и памятник великому русскому поэту. Он опять был уничтожен.

Но память о человеческом гении нельзя уничтожить. В 1987 году бронзовый Пушкин занял свое место на уютной шанхайской улице с поэтическим названием «Персиковая река»,— под сенью столь близких сердцу поэта платанов.

«Мы хотели бы, чтобы после нас никому не пришлось заново восстанавливать этот памятник»,— сказал один из авторов проекта возрожденного памятника шанхайский скульптор Ци Цзычунь.

Пушкин мечтал побывать в Китае, куда его влекли рассказы его друга и современника Н. Я. Бичурина, прекрасно знавшего эту страну.

Поедем, я готов; куда бы вы, друзья. Куда б ни вздумали, готов за вами я Повсюду следовать, надменной убегая: К подножию ль стены далекого Китая..,

У памятника поэту шанхайская жительница Ван Синь читает пушкинские строки. Познакомился я с ней еще в Москве, где она была на стажировке в одном из московских вузов, совершенствуя знания русского языка. Ван Синь приняла участие в одной из телевизионных программ Центрального телевидения, где рассказала советским телезрителям о секретах приготовления некоторых блюд китайской кухни. Готовясь к передаче, мы договорились с ней встретиться у памятника Пушкину в Москве. И вот теперь встреча в Шанхае, тоже у памятника поэту.

Ван Синь влюблена в поэзию Пушкина. Она вдохновенно читает его стихи по-русски и по-китайски, и вскоре у памятника вырастает толпа людей, внимающая этому импровизированному концерту. Раздаются аплодисменты...

А я вспоминаю другую толпу: настороженную, недоброжелательную. Я приехал в Шанхай в первые годы «культурной революции» и по сложившейся у советских людей традиции хотел положить цветы к подножию памятника. Но увидел лишь поваленный пьедестал. Памятника не было. Это были тяжелые для Шанхая дни.

По вечерам город погружался в полумрак, потому что окна многих домов, вплоть до верхних этажей, были заклеены листовками — дацзыбао. Движение в многомиллионном городе было парализовано, а улицы превратились в бурлящие людские потоки, где враждующие группировки выясняли между собой отношения. Но я помню и спокойные, уверенные лица шанхайских рабочих, смыкавших ряды перед зданиями общественных организаций, решительно встававших перед проходными своих заводов, чтобы порой даже ценой собственной жизни спасти от бесчинствующих толп то, что можно было спасти.

Амплитуда маятника экстремистских экспериментов была здесь наиболее размашистой: от широковещательных объявлений о создании «Шанхайской коммуны», которая своей «революционностью» должна была затмить Парижскую коммуну, до разгрома горкома партии и редакций партийных газет. Отсюда был произведен первый залп, открывавший «культурную революцию». Это была статья одного из участников экстремистской группировки, названной позже «бандой четырех», шанхайского литератора Яо Вэкьюаня, зовущая Китай к бунту. Другой участник «четверки», Ван Хунвэнь, как свидетельствуют материалы судебного процесса над «бандой», создал в Шанхае подпольный штаб и готовил вооруженные отряды ополченцев для захвата власти в стране после смерти Мао Цзэдуна. Именно здесь, в Шанхае, громче, чем где- либо, сотрясало воздух слово «хунвэйбины», заставившее содрогнуться всю страну.

Эти мрачные времена ушли в прошлое. И, глядя на улыбающихся шанхайцев, аплодирующих Ван Синь, я уверен, что навсегда.

Шанхай и шанхайцы не мыслят своей жизни без ре-кордов. Эта традиция, вероятно, восходит к тем далеким временам, когда в помещении отеля «Дунфэн» был построен бар, стойка которого долгое время считалась самой длинной в мире.

К Шанхаю применительно слово «самый». Это самый перенаселенный город страны. В Большом Шанхае проживает 12 миллионов человек. Народу на торговых улицах в часы «пик» столько, что, для того чтобы попасть в нужный магазин, покупателю приходится, как шоферу в потоке машин, «перестраиваться», дабы толпа не пронесла его мимо. Чтобы разделить потоки пешеходов, в Шанхае стали делать дополнительные тротуары и переходы на уровне вторых этажей зданий. Отсюда через окна, превратившиеся в двери, можно попасть прямо в магазин или другие заведения сферы обслуживания. Эти сооружения называются «небесными мостиками». Говорят, что их придумал заместитель мэра города, инженер, учившийся в одном из советских вузов и защитивший в Москве кандидатскую диссертацию, товарищ Лю Чженыоань. Лю не отрицал своего авторства в этом действительно остроумном решении одной из городских проблем.

— Подобных проблем в Шанхае много,— рассказывает Лю Чженыоань,— и мы привлекаем часть средств горожан для их решения. Мы взяли под контроль решение экологических проблем: загрязнение окружающей среды, промышленные отходы, сточные воды. Строим сейчас очень много. Совсем недавно для улучшения снабжения населения питьевой водой построили в верховьях реки Вампу очистные сооружения. Претворение в жизнь этих проектов требует больших затрат. До проведения реформы в городе просто не было таких средств. На каждого жителя Шанхая приходится менее 5 квадратных метров жилплощади, а в наиболее заселенных кварталах и менее 2 метров. Чтобы решить жилищную проблему, потребуются долгие годы. Поэтому кроме государственного строительства жилья в самом городе, объем которого в 7-й пятилетке составит 24 миллиона квадратных метров, планируется создать еще два города-спутника. Строительство городов-спутников началось еще в 50-е годы, и к настоящему времени вокруг Шанхая возникло 12 таких городов, где предприятия соседствуют с жильем, отвлекая, от Большого Шанхая не только людские, но и промышленные ресурсы. Здесь работают первый в Китае завод фотоаппаратуры, крупнейший вычислительный центр. Многие города-спутники несут на себе печать производства, которое там развивается. Есть городок текстильщиц Сунцзян и «автоград» Аньцин; в Усуне живут и работают металлурги; в районах Уцян и Гаоцяо трудятся химики, а Цаохэцзин известен как поселок электроники. Планируется также внедрить систему частного домовладения. Двухкомнатная квартира в Шанхае стоит около 18 тысяч юаней — зарплата рабочего за 25 лет. Но государство предоставляет различные льготы.

В отделениях Шанхайского банка каждый горожанин может открыть «жилищный» счет с ежемесячным вкладом не менее 30 юаней. Через несколько лет банк предоставляет вкладчику заем в 2 раза больший, чем его сбережения. Существуют и другие формы кооперативного жилищного строительства. Организуются и «жилищные лотереи». В банках для этой цели открыты специальные счета, и люди могут вносить деньги в надежде выиграть квартиру. Шанхайские власти ежегодно строят около 4,5 миллиона квадратных метров жилья, что, безусловно, уменьшило бремя в решении жилищной проблемы города.

Я был в одном из новых районов на окраине Шанхая. Всего пять лет назад на этом месте был пустырь, а сегодня в просторных светлых домах проживает около 130 тысяч шанхайцев. Когда-то тесные окраины больших городов называли «шанхаями», что было синонимом неустроенности и бедности. Шанхайский район Цюй Ян опровергает это сложившееся мнение. Широкие улицы нового района засажены деревьями, повсюду цветы. Прямо на улице жители развернули выставки детских рисунков. Горожане из Большого Шанхая приезжают сюда па автобусах просто погулять, как в парк.

В Шанхае самый перегруженный в стране автотран-спорт. Специалисты транспортных учреждений подсчитали, что в часы «пик» на каждом квадратном метре пространства в городском транспорте размещается 11 человек! В городе одновременно находится в движении 4,5 миллиона велосипедистов и 172 тысячи автомобилей. Когда-то считалось, что человеку, который может благополучно проехать на автомобиле из конца в конец бесконечную шанхайскую улицу Нанкинлу, можно смело выдавать водительские права без всяких экзаменов. Ему уже не страшны будут путешествия по магистралям Лондона и Парижа, Нью-Йорка и Калькутты.

Наверное, время внесло коррективы в эту истину, но ловкость, с какой шанхайские водители лавируют в узких шанхайских улицах, не может не удивить даже привыкших к разным неожиданностям пешеходов. И не случайно на самых оживленных шанхайских перекрестках рядом с полицейским, регулирующим движение, возникает ставшая уже привычной фигура добровольного помощника из числа шанхайских пенсионеров с повязкой на руке, означающей, что он имеет право дополнительно регулировать дорожное движение, обеспечивая безопасность пешеходов. Шанхайцы, говорит заместитель мэра, возлагают большие надежды на метро, строительство которого уже началось. Первая очередь будет иметь протяженность 13,5 километра.

Шанхай, должно быть, и самый шумный город в мире. Из-за какофонии велосипедных и автомобильных сигналов, гудков, издаваемых катерами и баржами в тумане, людям, разговаривающим на набережной, приходится кричать, иначе тебя не услышит собеседник. В этом я сам убеждался не раз. Об этом же свидетельствуют и электронные табло на улицах Шанхая, показывающие, что уровень шума не менее 65 децибелов. Но есть в Шанхае и очень «тихое» место, которое опровергает мнение об этом городе как о «самом некитайском из всех китайских городов». Это расположенный в самом сердце многомиллионного гиганта парк «Ююань» — «Сад радости» — изящная жемчужина среди современных шанхайских улиц, уголок старого Китая, который может поспорить с лучшими пекинскими памятниками старины.

«Ююань» был построен более 400 лет назад чиновником Пань. Почтительный сын семьи Пань воздвиг этот парк и дворцовые сооружения для своих родителей, которые были слишком стары, чтобы поехать в Пекин и полюбоваться на императорские дворцы. Так возникла в сердце Шанхая копия императорского дворца со всеми особенностями дворцовой архитектуры того времени.

В саду есть даже изображение дракона, хотя символ этот, как известно, разрешалось использовать только членам императорской семьи. Строители ловко обошли запрет. Они сделали драконов, в отличие от их классических собратьев, не пяти-, а четырехпалыми. После этого «неполноценные» драконы потеряли статус императорских и благополучно дожили до наших времен. Сегодня это излюбленное место отдыха шанхайцев, а чайный павильон, исполненный в старинном стиле, расположенный посредине небольшого озера и соединенный с берегом мостиком «с девятью изгибами», стал таким же символом Шанхая, как знаменитая шанхайская набережная.

Но прежде всего Шанхай — самый крупный промышленный и торговый город Китая, входящий в число трех крупнейших городов мира. На его долю приходится шестая часть национального дохода страны, четвертая часть всей внешней торговли и треть портовых грузов, обрабатываемых в Китае. В Шанхае в настоящее время 3 миллиона квалифицированных рабочих, 100 тысяч инженеров и техников, 200 тысяч служащих, работающих на восьми с лишним тысячах промышленных предприятий, в 50 вузах обучается почти 100 тысяч студентов.

Это огромный потенциал, на который возлагает большие надежды вся страна. И шанхайцы стремятся эти надежды оправдать. Так было в годы первых китайских пятилеток, так ставится вопрос сейчас. Выступая на сессии Всекитайского собрания народных представителей, тогдашний мэр Шанхая Цзян Цзэминь   выдвинул программу экономического развития Шанхая на последующие годы.

В общих чертах программа эта выглядит так:

«Всемерно развить производство продуктов питания и напитков, диетических продуктов, пошив готового платья, предназначенных на экспорт; увеличить выпуск цветных телевизоров, холодильников, стиральных машин, кондиционеров и других бытовых электроприборов». Можно отметить, что в этих видах товаров Шанхай традиционно является «законодателем мод» для всего Китая.

В области машиностроения планируется «увеличить производство легковых машин и тяжелых грузовиков, улучшить производство станков и развить отрасли судостроения и приборостроения».

Шанхай будет активно развивать и новые отрасли промышленности, такие, как микроэлектроника, оптико-волоконная связь, лазерная техника, биоинженерия, морская инженерия, роботостроение и т. д. Уже сегодня Шанхай гордится тем, что в городе работает 200 научно- исследовательских учреждений. В лабораториях был искусственно синтезирован инсулин, создан крупнейший в мире электронный микроскоп. Шанхайские врачи проводят уникальные операции по приживлению отсеченных конечностей, а шанхайские инженеры изготовили паротурбинный электрогенератор с двойным водяным охлаждением мощностью 300 тысяч кВт.

Необходимые предпосылки, для того чтобы приступить к реализации широкой программы развития науки и техники в Шанхае, имеются. В результате проводимой в городе реформы шанхайцы выполнили задания 6-го пятилетнего плана: валовая продукция промышленности и сельского хозяйства увеличилась на 7,2 процента, оживилась торговля, повысилось благосостояние некоторых категорий трудящихся. В большой степени этому способствовало проведение реформы в системе управления промышленными предприятиями, повысившей заинтересованность рабочих в конечных итогах труда, введение персональной ответственности руководителей предприятий.

В ходе работы XIII Всекитайского съезда КПК шанхайские делегаты провели обсуждение проблем города. «Если в прошлом экономика Шанхая полностью подчинялась директивному планированию,— сказал на этом обсуждении шанхаец Цяо Ши, член Политбюро ЦК КПК,—то ныне она перешла на рельсы планового социалистического товарного хозяйства. А это требует изменения не только в методах практической работы, но и во взглядах».

Однако шанхайцы считают, что, несмотря на все их достижения, экономика Шанхая развивается медленно; мало ассигнований выделяется на просвещение; некоторые проекты, связанные с перспективами развития Шанхая, уже устарели.

Мэр города Цзянь Цзэминь, также делегат съезда, считает, что политика расширения связей с внешним миром имеет для Шанхая особое значение. Он так сформулировал четыре основных принципа этой политики: нужно понимать друг друга, доверять друг другу, нужна взаимная выгода, вместе необходимо думать о будущем.

А вот мнение моего собеседника — заместителя мэра Лю Чженьюаня: «Политика расширения связей с внешним миром оказывает влияние на все сферы нашей деятельности. Затратив около миллиарда долларов, мы ввезли в город передовую технологию из-за рубежа. В результате на один конвертируемый юань закупленной техники получаем валовой продукции на 4—5 юаней. Повысилась конкурентная способность шанхайской продукции на международных рынках.

На сегодняшний день сумма иностранных инвестиций составила 1 миллиард 800 миллионов долларов. В Шанхае создано 270 предприятий, основанных на китайском и иностранном капитале. Судя по предприятиям, уже вступившим в строй (а их более ста), большинство из них — прибыльные».

Результаты провозглашенной политики расширения связей с зарубежными странами, которая является неотъемлемой частью реформы, отчетливо видны в этом гигантском городе. И дело не в чисто внешних проявлениях: английский язык все чаще и чаще звучит в уличной толпе под аккомпанемент модных шлягеров, несущихся из магазинов, многочисленные рекламы зарубежных фирм, выплеснувшиеся на улицы Шанхая. Иностранный капитал все активнее участвует в экономической жизни города. Группа американских бизнесменов подписала с китайской стороной контракт на сумму 170 миллионов долларов. В самом центре Шанхая, на улице Нанкинлу, возникнет современный жилой район. Многомиллионная сделка заключена между китайской и американской сторонами в сфере авиационной промышленности. Американская фирма «Дженерал электрик» поставит газотурбинные двигатели для китайских эсминцев, строящихся на шанхайских верфях. Соглашение между западногерманской фирмой «Фольксваген» и китайской автомобильной фирмой «Шанхай» предусматривает производство к 1990 году 100 тысяч легковых автомобилей в год. А пока со сборочных линий завода «Шанхай — Фольксваген компани» ежегодно сходит 10 тысяч автомобилей. И если раньше детали для машин полностью привозились из ФРГ, то сегодня уже 30 процентов про изводится китайскими предприятиями.

Под Шанхаем с помощью японских и западногерманских фирм построен Баошаньский металлургический комбинат. Его первая очередь вступила в строй в сентябре 1985 года. В настоящее время здесь ежесуточно выпускается 7 тысяч тонн чугуна, 5 тысяч тонн стального литья, 5 тысяч тонн проката. Расчетная мощность комбината — 3 миллиона тонн стали в год. Однако в соответствии с японским проектом комбинат может работать только на привозной руде: австралийской или бразильской. Что это? Просчет проектировщиков или за этим стоят более глубокие причины? Во всяком случае, по поводу строительства Баошаньского комбината споров было немало.

Еще в 1980 году депутаты сессии ВСНП подвергли резкой критике тогдашнего министра металлургической промышленности Китая Тан Кэ, ответственного за строительство Баошаньского комбината. Депутаты говорили и о чрезмерной дороговизне японского проекта (он в 3 раза превышает суммарные капиталовложения в 156 объектов 1-й пятилетки), и о том, что в районе Шанхая нет основ для его строительства: месторождения железной руды, глубоководной гавани, угольного месторождения и промышленного источника воды. Проходящая в стране реформа, решая одни проблемы, порождает новые, которые в свою очередь требуют новых подходов. И рожденный в муках реформы Баошань не является исключением. Возможно, если бы сегодня встал вопрос о «городе стали» под Шанхаем, пути его решения были бы иными.

Многое меняется и в жизни, и во взглядах шанхайцев. Меньше становится людей, находящихся в плену старых, левацких представлений.

«Люди уже не верят, что «бедность — это социализм», что «общий котел — величайшее благо»,— пишут шанхайские газеты. Но с другой стороны, нарастают и другие тенденции, о чем тоже пишут газеты. Так, шанхайская «Вэньхуэйбао» подчеркивает: «Проникновение в сознание человека разлагающего влияния капитализма и капиталистического образа жизни, игнорирование интересов государства и коллектива, отрава вредных поветрий и всяческих извращений создают угрозу дальнейшему развитию социалистической духовной цивилизации. Открывая двери для внешнего мира, трудно избежать того, чтобы в окно не влетели комары и мухи».

Однако, судя по размаху некоторых «негативных явлений», эти капиталистические «мухи» начинают серьезно досаждать обществу. Тем более что порой «мухи» эти встречают очень удобную среду для выживания. В ходе осуществляемой в Китае реформы, вызванной необходимостью покончить с тяжелым наследием «мрачных десятилетий», оживают проблемы, оставленные этим прошлым. Это вопросы экономические, которые сразу не решить, и груз не менее запутанных феодальных пережитков, и просчеты в политическом воспитании отдельных категорий трудящихся, в частности молодежи, и все еще дающие себя знать левацкие замашки времен «культурной революции».

Лю Чженьюань хорошо знаком с проблемами молодежи. Он считает, что современная шанхайская молодежь живет в необычное время — время реформы и расширения связей с внешним миром.

— Это наложило отпечаток на их поведение, характер,— говорит он.— Они свободны в суждениях, независимы в поступках, честолюбивы. Молодые люди, как никогда прежде, стремятся получить образование, потому что знания — это лучший капитал. Шанхайские вечерние школы переполнены молодежью. Возрос интерес к изучению иностранных языков, в парках даже появляются уголки, где разрешается говорить только на иностранном языке — английском, немецком. В последнее время возрос интерес и к русскому языку. Шанхайское радио начало передавать уроки русского языка, в книжных магазинах появились советские книги.

Времена лозунгов, доказывающих, что от «учения лишь глупеешь», молодым людям кажутся каменным веком, ибо они ежедневно сталкиваются с электроникой, ведут дискуссии по сложным философским проблемам, выстаивают длинные очереди на гастроли зарубежного симфонического оркестра. А ведь лозунги о вреде знаний провозглашались не так уж давно — всего два десятилетия назад.

— Это поколение молодежи,— продолжает развивать свою мысль Чженьюань,— свободно от многих предрассудков прошлого. Правда, порой они вообще ничего не хотят знать об этом прошлом. И это порождает проблемы. К примеру, с легкостью молодые люди начинают сравнивать Китай с Японией или с США и не могут уяснить, почему Китай, который строит социализм уже давно, до сих пор не может сравняться по экономическим показателям с США. Они просто отмахиваются от того, что капиталистические Соединенные Штаты имеют за плечами 200 лет истории, а социалистический Китай всего несколько десятилетий.

Мои молодые земляки совсем не против социализма,— говорит с улыбкой Лю, — просто они хотят, чтобы реформа проводилась как можно быстрее и Китай уже сегодня вышел на первое место в мире по всем показателям. А ведь истина состоит в том, что Китай еще не богатая и не могучая социалистическая держава и нужно приложить колоссальные усилия, чтобы молодежь поняла всю ответственность, которую мы, старшее поколение, на нее возлагаем. Мы передадим им страну, которая менее чем через полвека превратилась из отсталой, полуколониальной, полуфеодальной в государство, которое добилось многого. Следующий шаг должно сделать новое поколение, и мы верим, что оно понесет знамя нашей революции, знамя реформы дальше.

Да, проблем в стране действительно немало.

В Шанхайском народном драматическом театре «Янцзы», что на улице Хуанхэлу, несколько лет назад я видел пьесу современного китайского драматурга Лян Бин- куна «Кто сильнее?». В ней, как в фокусе, отразилось все многообразие проблем, волновавших тогда общество. Знакомство с этими проблемами начиналось еще до просмотра пьесы, в фойе театра.

Бойкий молодой человек, одетый по последней шанхайской моде — куртка из кожзаменителя, узкие брюки и темные очки с гонконгской наклейкой, со знанием дела разъяснил смысл весьма специфических терминов, которыми изобиловала продаваемая в фойе программа спектакля. В частности, «черный ход» — это незаконное получение дефицитных вещей и услуг; «исследовать вопрос»— значит дать взятку в виде сигарет и вина.

В пьесе Лян Бинкуна точно и без прикрас передана атмосфера коррупции, рассказывается о кумовстве, взяточничестве, казнокрадстве, которые, увы, стали для кое- кого нормой жизни. Герой пьесы — Юань Чжичень, директор хлопкопрядильной фабрики, пытается вести борьбу со взяточниками и казнокрадами, осаждающими его со всех сторон, но оказывается бессильным и одиноким в этой борьбе. У преступников влиятельные друзья в самых высших сферах. Вопрос «Кто сильнее?» еще предстоит решить. Таков финал. Главное, что определило успех пьесы (она заняла тогда первое место во всекитайском конкурсе),— ее правдивость и заостренная направленность в сегодняшний день Китая.

Сегодня вопрос «Кто сильнее?» уже не стоит перед китайским обществом. Но проблемы существуют.

Одна из основных опасностей — рост «негативных явлений»: коррупция, экономические преступления, уголовщина. Шанхайская пресса с тревогой отмечает, что преступность стала серьезнейшей проблемой в городе. И в Шанхае ищут различные, я бы сказал, экспериментальные пути борьбы с преступностью.

В один из весенних дней город украсился красными флагами, на стенах плакаты, лозунги, звучит музыка. «Нет, это не очередная политическая кампания»,— предупредили власти. Началась операция по обеспечению общественной безопасности в городе. Цель операции в том, чтобы заставить воров, грабителей и прочий мелкий уголовный элемент прийти с повинной к властям и возвратить похищенные вещи их законным владельцам.

Крупные иероглифы вывешенного на видном месте полицейского бюллетеня разъясняли суть этой операции. «Если в течение месяца преступник раскается и вернет награбленное, он не будет привлечен к судебной ответственности». Шанхайские старожилы говорили мне, что подобная акция проводится впервые за все годы существования Китайской Народной Республики.

Результат операции — свыше 7 тысяч грабителей и карманных воров добровольно явились с повинной.

Даже дети не остались в стороне от Времени. Они поют песни, в которых разоблачаются нечестные члены парткома. Например:

Член парткома Я Цзялун — Расхититель, плут и врун. Презирает он народ, Обожает «черный ход». И без денег... просто так, Он построил особняк.

Борьбе с нездоровыми явлениями КПК уделяет особое внимание. ЦК КПК, Центральная Комиссия КПК по проверке дисциплины приняли ряд постановлений. В их числе можно упомянуть и уведомления, опубликованные в начале 1986 года, где речь идет об исправлении стиля работы руководящих кадров. Согласно этим уведомлениям кадровым работникам партийно-правительственных органов запрещается вести коммерческую деятельность, регламентируется назначение кадровых работников, регулируются поездки руководителей всех рангов по стране. Последнее постановление, в частности, запрещает руководителям принимать подарки, устраивать банкеты, пышные встречи и проводы, употреблять спиртные напитки и т. п.

Мы начали знакомство с Шанхаем с набережной. Здесь и закончим его. Поговорим еще об одном рекорде, которым шанхайцы особенно гордятся.

Вечером на набережную приходят пожилые люди, любуются закатом, ведут неторопливые беседы на лавочках в парке.

Старость в Китае окружена почетом. Это традиция, идущая еще от древнего мудреца Конфуция. Достигнув 70-летия, пожилой человек получает к своему имени приставку «лао», что означает «почтенный», «уважаемый». Это стоит многих регалий и официальных званий.

Шанхайские старики — хранители многих городских обычаев и традиций. Многое пришлось пережить этому поколению. И оскорбительные надписи на английском языке: «Вход китайцам и собакам воспрещен», установленные у входа в парк теми, кто считал себя хозяевами этого китайского города; и революционные бои в Шанхае; и провозглашение Китайской Народной Республики, 40-летний юбилей которой будет отмечаться в 1989 году.

Отсчет их собственной жизни начался гораздо раньше. Они помнят приезд в город великого китайского революционера Сунь Ятсена и могут показать причал, где он вступил на шанхайский берег. На набережной они встречали спешащего с рукописью в издательство, расположенное неподалеку, на всегда шумной Нанкинлу, великого литератора Лу Синя.

Они живые свидетели и хранители истории, мудрые шанхайские старики.

И шанхайцы гордятся, что в их городе, по статистике, более полутора миллионов человек старше 60, более 150 тысяч 80-летних, около 6 тысяч «почтенных старцев», отметивших 90-летний юбилей. Это тоже рекорд среди других городов страны, рекорд демографический. И кто знает, может быть, старинная китайская гимнастика «тайцзицюань», с которой они начинают свое утро на набережной, причастна к этому секрету долголетия шанхайцев.

Цитируется по изд.: Куликов В.С. Китайцы о себе. М., 1989, с. 113-129. (Глава VIII. Шанхай - самый некитайский из всех китайских городов).