Страна басков, нелатинской народности Франции

Закончим рассказом о басках наш обзор нелатинских народностей Франции - германских, фламандских, кельтских, баскских. И те, и другие жили на периферии Римской империи, некоторые из них оставались на своих землях, как баски, некоторые вернулись издалека, как кельты; они входили во владения этой упругой короны, вмещавшей в себя обширные германские пространства, кельтские провинции, а еще, на юге, басков... В других областях на юге и юго-востоке языки более чистого латинского происхождения восторжествовали без примесей, или почти без примесей, в частности, в современных южной Франции, в Испании и в Италии.

Страна басков во Франции, если говорить об этнической принадлежности, лишь небольшой «придаток» земли басков в Испании (Бискай, Алава, Гипузкоа, Наварра), где в 1981 году проживало более 2 600 000 человек, из которых, плюс к тому, значительная часть говорила на кастильском диалекте. В состав Франции входят три баскских провинции - Лабур, Нижняя Наварра и Суль, все

[114]

они входят в департамент Атлантические Пиренеи, их населяют, если округлить цифры, 260 000 человек, из которых минимум 80 000, а максимум 150 000 жителей говорят на языке «ёскара» (баскском), или, по меньшей мере, хорошо знакомы с ним.

Во всем, начиная с доисторических времен, баскский народ был абсолютно отличен от других. Если говорить о составе крови коренных жителей области басков, то по часто встречающейся группе О и отрицательного резуса они четко отличаются от окружающих их окситанских, гасконских или испанских народностей.

С другой стороны, баски сохранили с далеких времен неолита несколько значимых понятий: баскские слова «топор», «нож», «мотыга», «долото» образованы, каждое по-своему, от корня «aitz» («камень»). Вот что отсылает к давно прошедшей эпохе, дометаллической, когда тупые инструменты еще вырезались или шлифовались из каменного сырья. Таким же образом, понятия, относящиеся к домашнему скоту, в этой стране горных пастбищ и скотоводства - баскского происхождения, но это не относится к земледельческим понятиям, где латинские корни позже в конце концов взяли верх. Не исключено, что баскский язык находится в родстве с языком берберов (?), иберийскими, даже кавказскими или алтайскими языками1! Специалисты до сих пор спорят об этом. Наследие доисторической эпохи, материализовавшееся местами в памятниках эпохи мегалита, помогает понять первоисточники этого региона, небольшого по площади, но поразительно непохожего на другие.

Римское завоевание оказалось здесь в некоторых отношениях поверхностным; оно развернулось в стране басков, к северу и к югу, между 75 и 16 годами до нашей эры. Возможно говорящие на баскском языке народы заселяли на севере всю «аквитанскую» область в треугольнике Атлантика-Гаронна-Пиренеи. Современный Северный Ёскади (Суль, Лабур, Нижняя Наварра) принадлежал к Новемпопулании, части Римской империи, - с экологической точки зрения этот округ относился к тому, что иногда называли «sallus Vasconum» (Васконский лес). По отношению к «ager Vasconum» (Васконская деревня) эта территория была в меньшей степени романизирована, менее богата археологическими памятниками римской эпохи и переполнена долатинскими топонимами на -os (Бизанос, Бискаросс и др.).

[115]

На территории «saltus Vasconum», которая много позднее стала в своей северной части современной французской Страной басков, еще в начале нашей эры сохранялись некоторые элементы специфического пантеона. Там произошли заимствования из латинского языка сельскохозяйственных понятий, а также слов, имеющих отношение к управлению и политике.

Начиная с IV века нашей эры начались вторжения варваров. Неглубокое римское влияние отпало, и на поверхность вышла этническая или диалектная первооснова, гораздо более ранняя, чем приход римских легионов, и даже чем древние кельтские племена. Во времена Римской империи баски были мирными; они стали воинственными в новом мире, разрушенном, поделенном, находившемся во власти непрекращавшихся конфликтов, про которые было трудно сказать, являются ли они гражданской войной или войнами с внешним врагом. Баски воевали на два фронта, и им пришлось столкнуться по очереди с вестготами в V веке, с франками с конца VI века, и, наконец, с арабами в VII веке. В 778 году арьергард войска Карла Великого, возвращавшийся после осады Сарагосы, был наголову разбит басками в Ронсевальском ущелье. Они убили сенешаля императора; графа, служившего при его дворе, и наместника Бретонской марки (Роланда). Ранее эти трое были в традиционной подобающей манере назначены к столу, судебной и военной практике великого императора. Несмотря на этот временный успех, племена, жившие в Западных Пиренеях, были зажаты между французским молотом и исламской наковальней. Оставаясь верными своей первоначальной этнической принадлежности, однако, приняв христианство, баски стали расширять свою территорию, и в период с IX по XI века они создали свои собственные княжества или такие, которые, по меньшей мере, соответствовали территории их обитания.

В общем и целом, северные васконцы того времени начинали подразделяться на две ветви, и из этого первоначального названия получились баски, которые стали жить в северо-западных областях Аквитании, и гасконцы, в полной мере латинизированные, дальше к северу и к востоку.

Страна басков, находившаяся по обе стороны склонов Пиренеев, получила свое освещение в хрониках во время

[116]

утверждения королевства Наварры, происходившее в районе тысячного года: территория этого государства заходила за гребни гор и включала в себя, по меньшей мере, Бискай и область Памплоны на юге и Нижнюю Наварру (сейчас принадлежащую Франции) на севере. Санчо Великий в XIII веке, а позже великан Санчо Сильный, прославили, в одном ряду с другими представителями рода наваррских королей династию, боровшуюся с маврами во времена Реконкисты. В дальнейшем судьбы Наварры попадут под контроль различных сеньориальных и королевских родов, периодически появлявшихся с севера, главным образом из Шампани, Франции, Эврё, Фуа, Альбре. Их представители обычно уважали конституционные привилегии этой маленькой страны, которые подробно описаны в «Fuero vejo» 1238 года (который напоминает в некоторых отношениях «Magna Carta» Англии 1215 года). Местные привилегии, не решимся говорить о народных свободах, тем лучше сохранились, потому что система кортесов, или представительных собраний, включавших в себя в различном количестве представителей дворянства, горожан и духовенства, просуществовала до XIV века. С другой стороны, регион был открытым для многочисленных влияний, в частности, идущих с севера, благодаря толпам пилигримов, приходящих в Компостелу.

Что собственно с исторической точки зрения представляют (помимо Нижней Наварры) Лабур и Суль, поскольку эти три округа создали современную французскую Страну басков? Виконтство Лабур, основанное Санчо Великим в 1023 году, около 1193 года вошло в состав земель герцогства Аквитанского. Тогдашнего виконта Лабура со временем заменили на бальи, которого назначал Аквитанский герцог, а он был ни кем иным, как Плантагенетом..., английским королем собственной персоной. Бальи, назначенный таким образом, был не более английским ставленником, чем впоследствии ими станут махараджи в колониальной Индии! Бальи упорно искали среди гасконской или баскской знати, его власть передавалась по наследству, и он находился в иерархическом подчинении сенешаля Гаскони. Впоследствии передача власти осуществилась практически автоматическим путем: в 1450-е годы, в конце Столетней войны, Лабур таким образом перешел под власть французской короны, как и другие регионы Аквитании.

[117]

Изменения, связанные с «аннексией», не сильно отразились на судьбах местных органов управления: в Лабуре все еще оставалась своя народная милиция 2, Армандат. Также в нем существовало свое представительное собрание от городов, или скорее укрепленных поселений, и общин - Билцар. Оно выполняло военные, налоговые и административные функции. У местных дворянства и духовенства, зажатых в тисках между властями на исконной местной «основе» (Билцар) и королевской властью в чистом виде (суд бальи, который установил далекий монарх в качестве судебного органа), практически отсутствовало поле для маневра; они также пользовались классической привилегией - освобождением от дополнительных расходов и налогов. Таким образом, они не платили налоги и одновременно... были «освобождены от ответственности».

Положение в виконтстве Суль почти ничем не отличалось: английские короли поставили в Малеоне капитана-кастеляна вместо виконта. Затем, в середине XV века эта область была присоединена к Франции. На удивление, учреждения в Суле были «лесными»! Суд вершил «ореховый двор», в большинстве своем сеньориальный; народное собрание «Сильвье» (от слова «лесной»), собиравшееся в лесу, как показывает его название, слилось с «большой частью» дворянства и духовенства в рамках суда, и его половинчатый суверенитет обеспечивал, по меньшей мере, региональную власть. Перегон овец на горные пастбища и коллективное управление в производстве молочных продуктов вынуждали местных жителей утверждать исконные демократические свободы, связанные с производством сыра.

В конечном итоге, эти местные учреждения в Лабуре или Суле кажутся похожими на те, которые существовали в Нижней Наварре (или в Наварре в целом). Возможно, они даже были списаны с их образцов. Нижняя Наварра представляла собой что-то вроде федерации долинных земель, и в конце эпохи Средневековья она обладала своей общей привилегией, или «фуэро»; там также был свой кастеллян в Сен-Жан-Пье-де-Пор, который подчинялся наваррскому королю и выступал его представителем на всей территории северных долин, также там присутствовали местные и муниципальные представители власти (бальи и алькады), сборщики дорожной подати и другие

[118]

сборщики налогов собирали подати в пользу казны монарха. Суд вершили алькады, и прежде всего королевский двор (для дворян), долинные суды (с особым географическим положением), и, наконец, Наваррская канцелярия и члены городского правления в некоторых городах. Различные народные собрания, которые называли себя «генеральными дворами», почти не отличались по своей сути от «Сильвье» в Суле или от «Билцара» в Лабуре, о которых мы уже упоминали. Прежде всего на них лежала ответственность за управление обширными территориями коммун (представительная власть и власть коммун шли рука об руку в этом горном регионе). Бойцы местной милиции набирались среди крестьян и были хорошо вооружены. В общую картину общества вписывалось также духовенство, что само собой разумеется (но оно более или менее исключалось из общих собраний); также в нее включалось дворянство, «инфансоны» (полудворяне), владельцы хозяйств (которые формировали сословие привилегированных, хотя и не «благородных» крестьян), и наконец, на более низком уровне мы обнаруживаем «фиватье» (простых арендаторов земли, находившихся в подчинении у сеньоров-дворян) и даже, до 1400 года, «калласос», или сервов (но их уделом было исчезнуть в то время, когда, в качестве одной из причин, малая плотность населения вынудила всех сеньоров отменить для своих крестьян последние пережитки феодального подчинения, чтобы избежать массового оттока крестьян в другие земли, менее враждебно относящиеся к их свободам).

Рост городов в Стране басков, принадлежавшей Франции, начался с развития одного важного города (но не только его) - Байонны, столицы виконтства Лабур. Она расположена, что вполне логично, на пересечении осей восток-запад (речная сеть Адура) и север-юг (дороги из Франции в Испанию и, в частности, в Компостеллу). Общий подъем этого города наблюдался в XI—XIII веках, когда в разные годы город обзавелся собором, деревянным мостом через Адур, монастырями нищенствующих орденов и приютами для паломников из Сант-Яго. В плане управления, город был местом резиденции виконта Лабура, затем его место занял прево короля Англии, а после, начиная со второй половины XV века, - правитель, назначаемый королем Франции. При Валуа и

[119]

первых Бурбонах Байонна становится все более и более укрепленным городом (чтобы противостоять испанцам, которых долгое время рассматривали как врагов). Укрепления перемещались к пригородам, остававшимся до того времени средневековыми, иногда их сносили по приказам представителей Франции и заменяли, вплоть до эпохи Вобана, толстыми защитными городскими стенами. В Байонне были свои верфи, они использовали в качестве строительного материала стволы деревьев из окрестных пиренейских лесов. Многочисленные моряки, которых набирали в городе и его окрестностях, перевозили вплоть до британских островов бордосские вина и пряности, которые, на первом этапе развития, импортировались по Средиземному морю. Моряки-китобои из Биаррица и других мест были на 100% басками; они уничтожали такое количество китов, что те практически исчезли в Гасконском заливе к XVII веку. Пока не наступила экологическая катастрофа, в Средние века и в эпоху Возрождения охота на китов оставалась монополией, по меньшей мере в регионе баскских рыбаков. В судьбе Байонны наступил, однако, резкий поворот после 1451- 1453 годов, периода французского завоевания, а особенно после 1578 года, когда занялись, наконец (благодаря постройке «Новых ворот порта»), развитием порта, который к тому времени уже успел увязнуть в иле. Новые виды деятельности, связанные с Америкой (ловля трески у побережья Ньюфаундленда и выращивание привезенной кукурузы), а также активность корсаров способствовали динамичному развитию города. Главное заключается, однако, в разрыве, уже упомянутом, байоннского сообщества, идущего по пути окситанского влияния, или, если точнее, гасконского (латинский язык!), и остальной области Лабур, остававшейся полностью баскской. Это постепенное движение к разрыву на раннем этапе обозначилось начиная с 1200-1215 годов, после пожалования главному городу особых обычаев, отличавшихся от собственно лабурских обычаев. Этот «схизматический» разрыв углубился с течением веков.

«Автономное» будущее Байонны или Сен-Жан-Пье-де-Пор в течение долгого времени было типичным для судьбы некоторого количества новых городов и других укрепленных пунктов («бастид») Страны басков, созданных

[120]

на пустом месте или восстановленных на пути в Компостеллу во время общего подъема Западной Европы в XI веке. Эти городские центры страдали от своих конфликтов с окружающими сельскими жителями, говорившими на диалекте. Случай «языкового разрыва» из-за гасконского влияния на жителей Байонны, который мы уже рассмотрели, - это крайний пример; но и в других местах, еще в 1661 году, можно было увидеть, как восставшие крестьяне Суля выступали с криками: «Herria, Herria» (страна, страна) против представителей Людовика XIV, конечно, но прежде всего и особенно сильно - против «фурий из Молеона», крошечного главного города в Суле.

«Декорация» из городов и мини-крепостей, или, если можно так выразиться, их «вкрапление» в средневековый пейзаж Страны басков не должно вводить в заблуждение: на всем протяжении периода Средневековья в Стране басков, в сети ее приходов и укрепленных крестьянских поселений грохотала междоусобная борьба между разными кланами и семействами (и те, и другие могли включать в себя сотни человек, или даже больше, имеющих общего отдаленного предка); эти семейства владели землями, замками, зависимыми крестьянами, имели родственников... Такая вражда охватывала достаточно большие территории и могла продолжаться, из поколения в поколение, вплоть до двух веков и даже дольше; иногда эти конфликты завершались хеппиендом с заключением брака, скреплявшего примирение бывших враждующих партий. Все это, сначала грустные события, затем веселые, служили сюжетами для песен, лирической поэзии, фрагментов эпических произведений, передаваемых в устной традиции. И лирическая поэзия, и эпос долгое время оставались лучшими творениями культурной традиции басков: в них рассказывалось много раз о драматических перипетиях любви, которой не дают осуществиться, о трагедиях тех юношей и девушек, которых соединяет страсть, но разделяют ссоры между их семьями. В этой сфере баски достаточно немногим отличались от других средиземноморских народов, чьи герои вроде Ромео и Джульетты или Сида, послужили источником вдохновения как экзотика для таких северных драматургов, как Шекспир и Корнель. В конце Средних веков и в начале Нового времени эмиграция в Америку, создание народной милиции («Эрмандац», или

[121]

 «Армандац»), призванной силой поддерживать мир, и наконец, репрессивные операции, проводимые время от времени французскими властями на севере Пиренеев, успокоили эти кровавые междоусобицы, но не уничтожили их полностью. Традиции вендетты, про меньшей мере, лучше сохранились на Корсике (более традиционной?), чем в Стране басков, в конце концов обреченной последовать по пути глубокой модернизации.

Старинные родовые структуры были фактом скотоводческого общества: крупный и мелкий рогатый скот свободно переходил через гребень Пиренеев; местные свиньи, из которых делали знаменитую байоннскую ветчину, кормились плодами буковых деревьев и желудями на лесистых склонах. Также мы обязаны баскам, вероятно, открытием секрета приготовления сидра (или «помад»). В этой местности долгое время сидра производили больше, чем вина. Затем приготовлению сидра научились нормандцы и бретонцы, привезя секрет его производства из западно-пиренейских портов.

Северные баски, принявшие христианство, перешедшие от племенного строя к монархическому благодаря правительству Наварры, со временем влились фактически, но не всегда по доброй воле (а еще в меньшей степени по своему языку), во французскую государственную общность, после 1451-1453 годов, когда Суль и Лабур были присоединены к королевству Карла VII. Еще четче подчинение региона Франции обозначилось начиная с 1512 года, когда Кастилия отобрала себе часть наваррской территории. Она забрала себе обширную часть территории, выходящую на Средиземное море, и оставила роду Альбре, раньше владевшему всей территорией Наварры, маленький кусок земли «за Портами (перевалами)», другими словами, Нижнюю Наварру. В результате двух браков отпрысков рода Альбре - сначала с принцессой из рода Валуа, потом с принцем-Бурбоном - Нижняя Наварра становится на путь «синтеза» с Францией, который завершился в период с 1589 года по 1610 год, когда Генрих Наваррский, ставший Генрихом IV, взял в свои руки скипетр и надел на себя корону.

Вполне правдоподобно, что XVI век был периодом бурного развития Страны басков, как испанской, так и французской. Треска и кукуруза, «американские подар-

[122]

ки», оказались там весьма кстати. В плане законов в то время их больше кодифицировали, чем модифицировали. Страна басков оказалась на пороге Нового времени с «редакциями» обычаев; в 1454 году Карл VII принял решение и приказал переписать начисто местные законы в различных регионах королевства. Этими своими действиями он показал, что он желал не утвердить то, что должно было быть, оставив только королевские суды, какие бы рациональные решения они ни принимали бы, но принять то, что делалось на практике. Обычаи Суля (существовавшие до того в устной традиции) были расписаны черным по белому в 1520 году. Следом были записаны законы Нижней Наварры, называемые «Форс», и Лабура. Этот процесс записи редакций законов завершился ... к 1633 году. Величественное и спокойное завершение! Королевская власть терпеливо ждет и не торопит работу. На 1 038 статей законов, собранных таким образом в трех исторических областях Страны басков, 30,5% касаются семьи, а 15,2% - общинных земель. Сфера «частной собственности», или, по меньшей мере, вопросы, не имеющие отношения к политике, остается обширной в практике местных юристов. Эти практики действуют в пастушеских общинах, но еще больше (в интимной обстановке) в «доме и семье», как подчеркивают Ле Плей и Бурдьё. В домашней иерархии был свой глава — pater familias *, иногда mater familias **. Он (или она) вступали в свои права по праву старшинства, установленного для старшего сына, для старшей дочери (в этом отличие от северных регионов Франции, где право наследования по старшинству распространялось практически исключительно на потомков мужского пола среди дворян; а в южных областях практика наследования по старшинству была в некоторых районах распространена даже в третьем сословии). Глава семьи обычно женил своего единственного наследника, или старшего, которому должна была перейти по наследству собственность, на младшей дочери из другого семейства; при этом он старался устроить браки своих младших детей с наследниками или наследницами других кланов, или, в худшем случае, с младшими детьми из других се-

_____

* Отец семейства (лат.).

** Мать семейства (лат.).

[123]

мей. Напротив, брак наследника состояния с наследницей другой семьи нарушал устоявшийся обычай; это приводило к слиянию двух семейств, следовательно, к уменьшению на одну количества семейно-хозяйственных ячеек, остававшихся в распоряжении общества; такой поступок городская община или даже власти региона считали предосудительным по отношению к общественному благу и наказывали ослушавшихся, в случае необходимости, всеобщим осуждением («шаривари»). Структуры, функционировавшие таким образом, были достаточно угнетающими для отдельной личности, но им удавалось обеспечивать с минимальными изменениями и потерями воспроизведение нерушимого общественного строя, или почти так. В других местах также можно было найти подобную практику наследования, в частности, в романоязычных пиренейских регионах, таких как Беарн, но баскский народ, из-за своего языкового солипсизма, показывает себя в этом вопросе более консервативным и лучше защищенным от уравнительных нововведений, чем соседние народы, латинизированные, следовательно, более восприимчивые (давно) к принятию того или иного юридического новшества.

Помимо этого, социальная и моральная структура брака как основы баскского общества сильно опиралась на такие обычаи, как «шаривари», один из способов шумной борьбы, в частности, против повторных браков вдовцов, которые тем самым лишали молодых людей девушки; еще одним обычаем было насыпание кучи из муки, извести, соломы и папоротников («бердурак»), соединявшей два дома незаконных любовников; такой обычай утверждал, от противного, законную силу настоящего супружеского союза 3. Баскская семья была также местом игровой подготовки к спортивной деятельности, и во главе предпочтений местных жителей стояла благородная пелота, игра в мяч: эта игра способствовала тому, чтобы простолюдины приобретали себе благородные бицепсы. А каталонцы в Испании были последователями Цицерона, «ораторами с Форума», в совершенстве владевшими всеми самыми блестящими оборотами их пост-латинского языка риторики. Баски, напротив, охотно становились чемпионами, способными говорить, если представлялся случай, на разных языках физической силы. Эта традиция физического развития и

[124]

силы обозначилась на западе Пиренеев еще со времен боев в Ронсевале, жертвой которых оказался злосчастный Роланд, и она долго существовала с тех пор. «Су fait la geste que Thuroldus declinet...» 4. («Вот жесте и конец. Турольд умолкнул»).

[125]

Цитируется по изд.: Ле Руа Ладюри Э. История регионов Франции. Периферийные регионы Франции от истоков до наших дней. М., 2005, с. 114-125.

Примечания

1. Hagege С. Halte k la mort dcs langues. P.: Odile Jacob, 2000. P. 85.

2. В общем, я благодарю профессора Кристиана Депла из университета По и области Адур за информацию, так любезно мне предоставленную о регионе, который он очень глубоко знает.

3. Desplat Christian, в кн. Bidait P. Societe, politique, culture en Pays basque. Bayonne, Elkar, 1986. P. 195.

4. Последний стих Песни о Роланде...