Персия. Географический фон (Фрай, 2002)

В центре Иранского нагорья располагаются безлюдные солончаковые пустыни — Деште Кевир и Деште Лут. Они служат барьером между востоком и западом, не раз заставлявшим свернуть с пути многочисленные группы мигрирующих народов и направиться либо на восток, в сторону Индии, либо на запад, к Месопотамии. Вдоль северной границы пустыни Деште Кевир пролегал торговый путь, начинавшийся на равнинах Месопотамии, там, где у древнего Ктесифона (нынешнего Багдада) сближаются реки Тигр и Евфрат. Отсюда дорога шла к Иранскому плато, через современные Керманшах, Хамадан, Тегеран, затем по северному краю Деште Кевир, ответвляясь у Герата на северо-восток, к Мерву, Бухаре и Самарканду и далее в Китай, или поворачивала на юг, к Сеистану, на восток, к Кандахару и через горы вела к равнинам долины Инда. Эти трассы были не только путями торговли, почитавшимися издревле, но и дорогами нашествий. Другие пути вели из Тегерана или Хамадана на север, в Азербайджан и Армению, к берегам Черного и Каспийского морей, или на юг, в Исфахан и в провинцию Фарс. Но главным путем для истории был путь «восток — запад», описанный выше; отдельные его участки известны как Великий хорасанский путь, «Шелковый путь» в Китай, а также под другими названиями.

В горах, вдали от дорог, люди часто спасались от нашествий разбойничьих орд или от проходящих воинских отрядов. На востоке суровые хребты Гиндукуша служили идеальным убежищем для племен и народов, не желавших подчиниться господству жителей равнин или спасавшихся от религиозных и политических преследований. Большое разнообразие языков и диалектов в обширной горной области современного Восточного Афганистана и Северо-Западного Пакистана достаточно ясно показывает, что предки современных кафиров и других индоиранских горцев распространялись далеко на запад от районов, где они живут в настоящее время. В этом суровом краю контакты устанавливались всегда с большим трудом, поэтому не удивительно, что у обитавших здесь народов черты различий всегда были более заметны, чем признаки, их объединяющие. Горы в те времена были, очевидно, более лесистыми, чем сейчас, но и в наши дни дерево остается здесь основным материалом для строителя, а также для скульптора или резчика. Этот край никогда не слыл богатым, но уже на заре истории мы узнаем о рубинах и ляпис-лазури, добываемых в копях Бадахшана.

К югу от горных убежищ, в нескольких районах, в том числе в сравнительно изолированной долине современного Келата, живут брахуи, народ, говорящий на одном из дравидийских языков и являющийся, по всей вероятности, потомком доарий- ского населения Восточного Ирана. Несомненно, что иранские племена белуджей, которые дали свое имя обширной области, протянувшейся от реки Инд до Персидского залива, от Индийского океана до персидских городов Керман и Бам и далее на север, до афганских городов Фарах -и Кандахар, распространились на этой территории не ранее XI века н. э. Но почему вообще они пришли сюда — вопрос, который вправе задать всякий, кто побывал в этих районах, ибо сухая, знойная и пустынная равнина, предстающая перед взором путешественника сегодня, вряд ли была иной в древности. В те времена, как и сейчас, здесь приходилось сооружать жилища глубоко в земле, чтобы укрыться летом от нестерпимой жары. Почва была такой же каменистой и бесплодной, как и в наши дни, так что надо было рыть глубокие колодцы и подземные каналы для орошения полей, а финиковая пальма была и остается поныне основой существования. К этим районам могли приспособиться только кочевники или те, кто выбрал для себя полукочевой образ жизни, но вряд ли здесь могли поселиться оседлые племена.

Другая, менее обширная «область убежища» лежала в Восточной Персии. В раннеисламское время она известна под именем Кухистан, сейчас это район афгано-персидской границы. Здесь нет таких высоких гор, как в районах, лежащих далее к востоку, земля не столь бесплодна, как на юге, а климат более умеренный.

Внушительные горы Эльбурса, увенчанные вершиной Демавенд (5670 лс), отделяют Иранское плато от узкой полосы Каспийского побережья, лежащей ниже уровня моря. Контраст между плато и прибрежной низменностью очень разителен: все побережье — сплошные джунгли, настоящий рай для тигров. Малярия, рис и экзотические растения тропиков с давних времен, делали побережье совсем особым миром, отличным от раскаленного плато. Горы и тропические низменности образовали своего рода заповедник, где сохранялись старые традиции и обычаи, не затронутые переменами, происходившими за хребтами Эльбурса. Для жителей плато горы и джунгли представлялись всегда чужой, запретной страной, населенной демонами и диковинными зверями.

Районы Кавказского хребта занимают, пожалуй, первое место в мире по разнообразию языков и этнических групп. Это не котел, как считают некоторые, а убежище par excellence, где небольшие этнические группы смогли сохраниться на протяжении тысячелетий истории. Потомки средневековых алан, скифского иранского народа, и по сей день живут на Северном Кавказе— это осетины. Иранские культурные традиции были сильны в среде армян, грузин и других народов Кавказа, многие районы не раз попадали под власть персидских завоевателей, так что и о них приходится упоминать в этом обзоре.

Наконец, имеются горные убежища в Западном Иране, где сейчас живут в горах Загроса курды, луры и другие народы. Уже на заре истории эта суровая страна, граничащая с плодородными равнинами Тигра и Евфрата, служила источником беспокойства для жителей Месопотамии. Кочевники и горцы, спускавшиеся с востока, нередко грабили и разрушали богатые города Междуречья.

Можно, таким образом, заключить, что равнины были бурлящими котлами, в которых сталкивались и переплавлялись самые разные народы, тогда как в труднодоступных горных районах, в относительной изоляции от основных арен истории, могли сохраниться древние религиозные верования (или ереси), старые традиции и обычаи. Эти особенности делают изучение Ирана занятием весьма увлекательным и вместе с тем позволяют лучше понять его историю.

На территории плато неполивное земледелие в наши дни представлено только на северо-западе, в Иранском Азербайджане; сходным, по-видимому, было положение и в древности. Во всех остальных районах необходима ирригация; чтобы спасти драгоценную воду от раскаленного солнца или провести ее без потерь сквозь пористую почву, была изобретена замечательная система подземных каналов. В Западном

Иране их именуют qanat, в Восточном — kariz; оросительные каналы известны в Иране уже в глубокой древности (о существовании большого числа таких каналов в Мидии упоминает Полибий *. Подземные каналы существовали, несомненно, и в других странах — в Аравии, Северной Африке, возможно, даже в Южной Америке (до Колумба), но наибольшее распространение они получили в Персии, где и сейчас есть каналы, которые тянутся на несколько миль от источника. Строительство и поддержание такой оросительной сети было настоящим подвигом инженеров древности, потребовавшим весьма опытных специалистов и для сооружения каналов, и для их эксплуатации.

Из всего сказанного можно сделать вывод о. том, что ландшафт страны в историческое время не претерпел значительных изменений и что факторы, определяющие способ и образ жизни населения плато в наши дни, в основном действовали и в древности. Иран — страна контрастов. В небольших горных долинах можно встретить яблони и персиковые деревья, а неподалеку, в оазисах центральных пустынь, растут финиковые пальмы и цитрусовые. Глиняная стена может отделять унылые голые пески и камни от прекрасного благоухающего сада. И та же глиняная стена может отделять угрюмого, исхлестанного всеми ветрами погонщика верблюдов от изнеженного и обходительного хозяина этого райского уголка.

Цитируется по изд.: Фрай Р. Наследие Ирана. М., 2002, с. 25-28.

Примечания

* Полибий, История, X, 28.