Страна Сибирь

Не мерена вдоль и не пройдена вширь,
Покрыта тайгой непроезжей,
У нас под ногой разостлалась Сибирь
Косматою шкурой медвежьей.
Пушнина в сибирских лесах хороша
И красная рыба в струях Иртыша!
Мы можем землей этой тучной владеть,
Ее разделивши по-братски...

Дмитрий Кедрин. Ермак

Сибирью сейчас называют часть Азии от Урала до горных хребтов побережья Охотского моря, от Северного Ледовитого океана до казахских степей и Монголии. В XVII столетии понятие «сибирской украйны» охватывало, однако, гораздо более значительную территорию: в нее включали и уральские, и дальневосточные земли.

Эта гигантская страна, в полтора раза превосходящая по размерам Европу, всегда поражала суровостью и вместе с тем удивительным разнообразием природных ландшафтов. Бескрайнюю пустынную тундру по мере движения к югу сменяют непроходимые «черные» леса, протянувшиеся на тысячи километров по основной части сибиркой территории, составляя знаменитую тайгу — величественный и грозный символ этого края. На юге Западной и частично Восточной Сибири леса постепенно уступают место засушливым степям, замыкающимся цепью гор.

Почти всю территорию Западной Сибири занимает сильно заболоченная низменность. В Восточной Сибири рельеф резко меняется: это уже преимущественно горная страна с множеством высоких хребтов, с частыми выходами скальных пород. Ее «дебри непроходимые» и «утесы каменные» производили в XVII столетии наиболее сильное, даже жуткое впечатление на русского человека. Все это раскинувшееся от Урала до Тихого океана пространство пугало его своей дикой красотой, подавляло величием и... манило богатством. Леса, изобиловавшие пушным и иным зверем, реки, немыслимо рыбные, «пространные и прекрасные зело», «дебрь, плодовитая на жатву», «скотопитательные места» — обилие природных благ в Зауралье производило впечатление даже на лишенных практической сметки книжников XVII вtrf [18, т. 3, ч. 1, с. 17]. Можно представить, сколь чарующим было слово «Сибирь» для людей «торговых и промышленных»!

Что означает название «Сибирь»? Иной раз оно кажется современному человеку «громким и загадочным» [52, с. 28] и чаще всего связывается с понятием «север» (вспомним, у А. Твардовского: «Как свист пурги — Сибирь!»).

Относительно происхождения этого слова высказывалось много суждений: его пытались вывести из названия столицы Сибирского ханства, из русского «север» («сивер»), из различных этнических наименований и др. В настоящее время наиболее обоснованными являются две гипотезы (хотя, разумеется, и они имеют свои слабые стороны). Одни исследователи выводят слово «Сибирь» от монгольского «Шибир» («лесная чаща») и полагают, что во времена Чингисхана так называлась монголами пограничная с лесостепью часть тайги; другие связывают термин «Сибирь» с самоназванием одной из этнических групп, возможно населявших, по некоторым косвенным данным, лесостепное Прииртышье («сабиров» или «сипыров»). Как бы то ни было, ио распространение названия «Сибирь» на всю территорию Северной Азии было связано с русским продвижением за Урал с конца XVI в. [129, с. 3—17; 26, с. 5 -8 ].

 * * *

Выйдя на просторы Северной Азии, русские люди вступили в уже давно заселенную страну. Правда, заселена она была крайне неравномерно и слабо. К концу XVI столетия на площади в 10 млн. кв. км проживало лишь 200— 220 тыс. человек; заселение было более плотным на юге и чрезвычайно редким на севере. Это немногочисленное, разбросанное по тайге и тундре население имело тем не менее свою древнюю и сложную историю, сильно различалось по языку, хозяйственному укладу и социальному развитию [о народах Сибири см.: 104, с. 653—690; 105, с. 813-848; 106, с. 277-300; 58, т. 1, с. 353-372].

Первыми народами, с которыми русские столкнулись за Уралом, были уже знакомые им по европейскому Северу и Приуралью ненцы (называемые вместе с энцами и нганасанами самоедами или самоядью), а также ханты-мансийские племена («югра» русских источников, позднее остяки и вогулы). Большинство самоедов кочевали по тундре от Мезени до Хатанги; ханты и манси жили по нижнему течению Оби и Иртыша, на Среднем Урале до верховьев Печоры и притоков Камы. Основным занятием самоедов являлось оленеводство, остяков и вогулов — рыболовство и охота (в южных районах еще и скотоводство; кроме того, небольшая часть вогуличей занималась также примитивным земледелием). В XVII в. общая численность сибирских самоедов, видимо, достигала 8 тысяч человек; хантов и манси — 15—18 тысяч.

По среднему течению Иртыша, по низовьям Тобола, Туры, Тавды, Исети, Ишима, по Таре и Оми расселялись сибирские татары (15—20 тыс. человек), значительная часть их жила кочевым скотоводством (главным образом в Барабинской степи), в таежной полосе большое значение имели рыболовство и охота; существовало у татар и пашенное земледелие, но развито оно было слабо; в своих простейших формах известное развитие получило ремесленное производство, в основном обработка металла и кожи.

За хантами по Оби и ее притокам до Чулыма жили самодийские (родственные самоедам) племена селькупов (около 3 тысячи человек), русские называли их также остяками, видимо из-за сходства материальной культуры и рода занятий.

Далее вверх по Оби с ее притоками, в верховьях Енисея и на Алтае расселялись многочисленные и сильно различавшиеся, по хозяйственному укладу и быту тюркские племена — предки современных шорцев, алтайцев, хакасов. Это были томские, чулымские и «кузнецкие» татары (5—6 тысяч человек), телеуты, или «белые калмыки» (7—8 тысяч человек), енисейские киргизы с зависимыми от них племенами (8—9 тысяч человек) и др.

Основным занятием енисейских киргизов и племен южного Алтая являлось кочевое скотоводство, лишь в некоторых местах южноалтайские племена были знакомы и с земледелием. В северных предгорьях Алтая жили в основном оседлые народы, занимавшиеся охотой, собирательством, мотыжным земледелием, а также кузнечным промыслом, который был особенно хорошо развит у «кузнецких» татар. Разнообразными железными изделиями они широко торговали и даже платили ими дань.

Соседями этих племен на востоке и северо-востоке являлись кетоязычные племена верхнего и частично среднего Енисея (4—6 тыс. человек), называемые русскими на верхнем Енисее «татарами» (котты, асаны, аринцы и др.), а на среднем — «остяками» (инбаки, земшаки и т. п.). Кетоязычные «остяки» были близки по образу жизни и материальной культуре своим соседям-селькупам, занимались рыболовством и охотой; у живших в лесостепи кетоязычных «татар» основным занятием являлось скотоводство, дополнявшееся местами мотыжным земледелием, а также кузнечным промыслом.

«Татарами» русские называли также самодийские и тюркские племена Саянского нагорья (2 тыс. человек): моторов, карагасов, камасиицев, качинцев, кайсотов и др. В лесостепи эти народа держали много лошадей, овец и крупного рогатого скота, имели небольшие посевы, в горах занимались охотой; были у них и домашние олени.

В Восточной Сибири огромную территорию занимали тунгусские племена (эвенки и эвены): всего 30 тысяч человек расселялись от правобережья Енисея на западе до Охотского моря на востоке, от тундровой зоны на севере до Приамурья и Монголии на юге.

Тунгусы делились в основном на «оленных» (их было большинство) и «пеших», но главным занятием тех и других являлись охота и рыболовство. Олени использовались ими главным образом лишь как верховые и вьючные животные во время частых перекочевок и для охоты. «Пешие» тунгусы обычно были оседлыми рыболовами и охотниками на морского зверя (на побережье Охотского моря). Кроме того, существовали и занимавшиеся кочевым скотоводством «конные» тунгусы — в Прибайкалье, Забайкалье, Приамурье, монгольских степях.

Несколько неожиданным на карте расселения сибирских народов в XVII веке выглядит местонахождение якутов: они жили среди тунгусоязычного населения по среднему течению Лены, занимались в отличие от своих соседей-охотников разведением лошадей и крупного рогатого скота. Кроме этого основного района, благоприятного именно для скотоводства (здесь среди тайги был островок лесостепи), небольшая и ташке обособленная группа якутов размещалась на верхней Яне. Позднее якуты расселились по другим рекам Восточной Сибири; там их основным занятием становилось уже оленеводство, охота, рыболовство. Если эвенки могли изготовлять необходимые им предметы из железа, но не умели выплавлять его, то у якутов наряду с хорошо развитым железоделательным производством имелось и железоплавильное. Общая численность якутов составляла около 38 тысяч человек.

Почти весь северо-восток Сибири от низовьев Лены до низовьев Анадыря в XVII веке занимали юкагирские племена (около 5 тысяч человек). Основным источником их существования была охота на диких оленей.

На севере Камчатки и прилегающем к ней побережье Охотского и Берингова морей жили коряки (9—10 тысяч человек). На Чукотском полуострове, главным образом во внутренних его районах, и в районе р. Большой Чукочьей к западу от Колымы, обитали чукчи (предположительно 2,5 тысячи человек). Коряки и чукчи делились, так же как и тунгусы, на «оленных» и «пеших», последние жили главным образом по океанскому побережью, занимаясь промыслом морских животных. Такой же образ жизни вели эскимосы, расселявшиеся в XVII веке фактически по всей прибрежной полосе Чукотского полуострова (их было, видимо, около 4 тысяч человек). У обитавших на Камчатке ительменов (камчадалов) главным продуктом питания была рыба; их насчитывалось 12 тысяч человек.

У юкагиров, чукчей, коряков, эскимосов и ительменов русские застали каменный век в полном смысле этого слова. Железные изделия попадали к ним лишь случайно, по большей части в порядке торгового обмена (и в первую очередь к юкагирам).

Из народов южных районов Восточной Сибири прежде всего следует отметить монголоязычных бурят («братских людей» или «братов», по русской терминологии). Численность бурятских племен составляла примерно 25 тысяч человек; они расселялись в Прибайкалье (в верховьях Лены и особенно густо по Ангаре и ее притокам, где среди тайги лесостепь образовала еще один остров), в степных районах Забайкалья (главным образом по нижнему течению Селенги), в районе самого озера Байкал. Кочевое скотоводство было их основным занятием, а у отдельных бурятских племен существовало и примитивное земледелие; достаточно высокое развитие получило у «братских людей» железоделательное ремесло.

На Амуре русские столкнулись с даурами и дючерами, жившими по верхнему и среднему течению реки и ее притокам. Различаясь по языку (первые принадлежали к монгольской, а вторые к тунгусо-маньчжурской группе), эти народы имели много общего в быту и хозяйственном укладе; источники отмечают у них высокоразвитые земледелие, скотоводство, торговлю. Русским людям Приамурье показалось «райской землицей»: там был сравнительно мягкий климат и весьма благоприятные условия для земледелия, позволявшие выращивать фруктовые деревья, арбузы и дыни.

Ниже по Амуру обитали натки и гиляки, имевшие уже совершенно иной хозяйственный уклад: они жили главным образом рыбной ловлей и охотой, У гиляков (нивхов) и родственных им племен, расселявшихся по низовью Амура и морскому побережью включая север Сахалина, основным занятием являлась охота на морского зверя. Это был единственный народ Приамурья, широко использовавший ездовых собак.

Ездовых собак держали и в некоторых других районах Сибири: на Камчатке и Чукотке, на Охотском побережье; они имелись у отдельных групп юкагиров, хантов и манси.

Охота и рыболовство занимали важное место в жизни практически всех сибирских народов, причем особую роль играла добыча пушнины. Она служила предметом торгового обмена с соседями, а также использовалась для уплаты дани-ясака (лишь наиболее отсталые группы населения на северо-востоке Сибири использовали меха практически только для одежды) [105, с. 843].

Общественное неравенство было характерно для многих этнических групп Сибири, но в целом ее народы, будучи удаленными от центров мировой цивилизации, сильно отставали в социальном развитии от населения не только европейских, но и большей части расположенных южнее азиатских стран. Предки многих южносибирских народов имели в прошлом гораздо более высокий социальный и культурный уровень; его снижение было связано с многочисленными иноземными нашествиями и внутренними распрями.

Ко времени прихода русских единственным народом, имевшим свою государственность, являлись татары разгромленного Ермаком «Кучумова царства», но патриархально-феодальные отношения к XVII столетию сложились и у некоторых других этнических групп, живших главным образом на юге Сибири: у кочевников верхнего Енисея (прежде всего киргизов и телеутов), бурят, дауров и дючеров. Видимо, на заключительных этапах разложения первобытнообщинного строя находились якутские и ханты-мансийские племена. Большинство же сибирских народов русские застали на различных стадиях патриархально-родовых отношений.

Самые отсталые формы социальной организации были отмечены у племен, живших в северо-восточном углу Сибири в наибольшей изоляции (у юкагиров и особенно чукчей, эскимосов, коряков и ительменов). Каменный век в материальной культуре дополнялся у них в области социальных отношений чертами матриархата вплоть до пережитков группового брака.

Жители этого региона, а также гиляки низовьев Амура принадлежали к числу палеоазиатов — древнейших обитателей Сибири. При этом чукчи, коряки и ительмены были родственны друг другу, а юкагиры и гиляки не имели в языке ничего общего пи с ними, ни между собой. Все они являлись остатками некогда широко расселявшихся в Северной Азии племен, ассимилированных и оттесненных говорящими на алтайских и уральских языках народами *.

Эти миграции происходили в сравнительно недавний исторический период (в I тысячелетии и. э.), главным образом в направлении с юга на север, и определялись превосходством хозяйственного потенциала народов, надвигавшихся на древнейших обитателей Северной Азии (которыми, по-видимому, являлись в основном протоюкагирские племена). Например, самодийские народы, сформировавшись как оленеводы в области Алтае-Саянского нагорья, расселялись на северо-запад, к бассейну рек Пура и Таза, ассимилируя жившее охотой юкагирское население. Не смогли противостоять юкагиры и тунгусам, распространившимся по всей Восточной Сибири из Забайкалья: те хотя и были охотниками, но обычно передвигались на оленях (верхом) и, как и самодийцы, знали железо. (Лишь у эвенов Охотского побережья к приходу русских преобладали каменные и костяные орудия.) Часть тунгусских племен была в свою очередь оттеснена и ассимилирована скотоводами-якутами, которые, видимо из Прибайкалья, проникли на среднюю Лену и оттуда продолжали расселяться по всем направлениям, ассимилируя юкагиров и эвенков [106, с. 308—336].

Более сильные сибирские племена не только оттесняли и поглощали более слабые, но в ряде случаев покоряли их с целью получения дани-ясака (нередко при этом сами являясь чьими-то данниками). Так, сибирскими татарами была подчинена часть хантов и манси; зависимое от себя население («кыштымов») имели енисейские киргизы, телеуты, буряты, в свою очередь подчиняясь монгольским и ойратским феодалам. Рабов, захваченных во время столкновений с соседями, имели почти все сибирские народы, включая находившихся на стадии патриархальнородового строя.

Кровавые внутренние (межродовые) распри, истребительные межплеменные войны, грубое принуждение по отношению к слабым родам и открытый их грабеж, оттеснение на худшие земли и ассимиляция одних народов другими — эти явления были неизменными спутниками сибирской жизни с незапамятных времен. Прийдя в Сибирь, русские не остановили протекавшие там этнические и социальные процессы, но уже в XVII веке оказали на них сильнейшее воздействие, ускорив одни, замедлив и видоизменив другие. Русское государство становилось новым, причем решающим фактором сибирской истории.

Цитируется по изд.: Никитин Н.И. Сибирская эпопея XVII века. Начало освоения Сибири русскими людьми. М., 1987, с. 6-13.

Примечания

* К первым, наиболее распространенным в Сибири, относились тюркские, монголо- и тунгусоязычные народы, ко вторым — финно-угорские (ханты и манси) и самодийские. Кетский и эскимосский языки занимали особое место: эскимосы объединяются в одну лингвистическую группу с жившими поблизости от них алеутами, а язык кетов коренным образом отличается от всех языков Северной Азии; некоторые ученые усматривают его родство с тибето-бирманскими языками.