Дайвьет в конце XIII—XIV веках

 «В тяжелые времена все люди были солдатами» — эта фраза летописей объясняет, каким образом Дайвьет выиграл войну и почему экономические и социальные последствия этих войн были столь тяжелыми. Поля заросли, запасов — нет, каналы — засорены; многие погибли, многие — инвалиды, да и не все после ужасов войны были способны вернуться к крестьянскому труду. И за победой последовал страшный голод 1290 г., еще более ослабивший деревню. Те, у кого что-то было, — владельцы диен-чангов не стремились усиливать своего вечного противника — свободные общины. Наоборот, пользуясь бедой, они старались закабалить крестьян, скупали земли, усиливая кризис свободной деревни. Тоан Тхы отмечает продажу рисовых полей (жуонг-дат) в этом голодном году и продажу крестьянами своих детей. То и другое было незаконно, то и другое укрепляло позиции владельцев диен-чангов, чье имущество становилось менее подконтрольным государству. Цены на юношу или девушку — низкие, 1 тиен за человека. Очень мало, но ребенка покупатель кормил, спасая от голода. Надо еще добавить военную угрозу, висевшую над страной до 1294 г., т. е. года смерти Хубилая. Прибывший в Тханглаунг монгольский представитель был вскоре отозван. Хубилай требовал приезда к монгольскому двору лично Чан Нян Тонга, а тот по-прежнему не ехал. Естественно, армию держали наготове, что мешало восстанавливать экономику. Определенные усилия в этом направлении предпринимались: в 1290 г. отменили налоги, выдавали рис из государственных амбаров, но его не хватало, тем более если учесть, что необходимо создавать и хранить военные запасы.

Но и монголы опасались войны с Дайвьетом, тем более что н другие их войны на юге, в империи Паган на западе Индокитайского полуострова и в империи Сингасари на островах, успеха не имели. В 1294 г. наследник Хубилая Тимур решил восстановить нормальные отношения с непокорным Дайвьетом. Наступила военная передышка, экономика стала постепенно восстанавливаться, массовых голодовок летописи не упоминают. Однако правительство Нян Тонга не предпринимало попыток помочь деревне, хотя бы с помощью временных мер по снижению налогов или по защите от крупных землевладельцев, которые за годы войны укрепились, а провинциальную администрацию, по-видимому, слушали все меньше. Чан Нян Тонгу и его преемникам, сидевшим во дворцах, казалось, что все уже в порядке и можно вести себя «как обычно». И они слишком рано возобновили активную и не всегда продуманную (да и не всегда честную) внешнюю политику, точнее, начали захваты земель соседей и подчинение горных княжеств. А ведь умелая армия, хотя и окрыленная победами, была истощена войнами и ей тоже был необходим отдых.

Были избраны два направления — на юг и на запад. На западе уже сложилось лаосское княжество Сненкуанг на плато между Дайвьетом и долиной Меконга. Его князь Кампхонг, вступивший на престол в 1289 г., то налаживал мирные отношения (заключал брак со знатной вьеткой), то организовывал набеги на южные провинции Тханьхоа и Нгеан. В 1290—1291 гг. был проведен ответный поход под командованием Нян Онга в горы, но лаосцы уходили и нападали на отходящие вьетские войска. Лишь при Ань Тонге (1293—1314) крупному полководцу, участнику войн с монголами, Фам Нгу Лао удалось нанести им серьезное поражение, и то не сразу (походы 1294, 1297, 1301 гг.). Эти горные экспедиции мешали восстанавливать хозяйство, обратиться к внутренним делам. Император явно заблуждался в оценке внутреннего положения страны и вскоре ввязался в конфликт с Чампой из-за уступленных чамами как «выкуп» за невесту северных областей этой страны — О и Ри, права на которые вьеты вскоре утратили. Именно тогда было упущено время для стабилизации положения.

Конфликт с чамами возник следующим образом. В годы войн с монголами и сразу после них отношения двух стран были на редкость дружескими. Герой войны с монголами в Чампе, Джайя Симхаварман III (бывший принц Хариджит) попытался сдержать многовековую борьбу двух стран, женившись на вьет- ской принцессе, дочери Нян Тонга, красавице Хюйен Чан. Император-наставник Нян Тонг поехал в Чампу, где они и договорились, и в 1306 г. брак был заключен. Правящий император Ань Тонг попросил как «выкуп» два округа к северу от Ущелья Облаков, О и Ри; Джайя Симхаварман согласился. Но после скорой смерти миролюбивого чамского монарха вьетские представители обманным путем выкрали его жену (которой, по вьетской версии, предстояло быть сожженной на погребальном костре чамского короля) и увезли в Дайвьет. Преемник Джайя Симхавармана потребовал обратно «выкуп», одновременно а этих чисто чамских округах население стало изгонять вьетскую администрацию; видимо, туда вступили и чамские войска. Ань Тонг лично повел войска на южного соседа, и началась полоса войн. Три вьетские армии (горами, долинами и морем) подошли к Виджайе, но разгромить чамскую армию не удалось,, пришлось удовлетвориться заменой чамского короля на его брата и увозом смещенного короля в Тханглаунг, где тот и умер в 1313 г., вызвав новую вспышку негодования чамов. Единственное, что «дал» Дайвьету его ставленник — вступление в ненужную Дайвьету войну с таи. Сразу по ее окончании Ань Тонг отрекся в пользу Минь Тонга (1314—1329, фактически— до 1357), которому предстояло долгое, но не очень удачное правление. Ему досталась страна, так и не оправившаяся от монгольских и последующих войн. Крестьянство жило плохо, владельцы диен-чангов усиливались, чиновничий аппарат, чье благополучие связано со способностью крестьян регулярно платить налоги, ослаб и коррумпировался, чамы и лаосцы были сильны и все более агрессивны. Только ослабление монгольской династии обеспечивало спокойствие северной границы, самой опасной. Сам Минь Тонг был человеком способным и деятельным, но все силы уходили на то, чтобы держаться «на плаву». Неясно, кто начал в 1318 г. очередную войну с Чампой, но кончилась она безрезультатно, хотя Дайвьет собрал большую армию под командованием Фам Нгу Лao и Чан Куок Тяна. Очередная смена, если основываться на вьетских летописях, чамского короля на «вьетофила» кончилась его немедленным нападением на Дайвьет, что заставляет думать о предыдущих победах над Чампой (и сменах там королей) как о событиях сомнительных. Получив военную помощь (но не войсками) от Юаней, чамский король нанес вьетам серьезное поражение в 1326 г. Обе стороны на время успокоились; но горские князья оценили эту неудачу и не успел Минь Тонг отречься от престола в пользу 10-летнего Хиен Тонга (1329—1341), как против Дайвьета выступили «нгыу-хонг», Черные Таи в горах к северу от совр. Шонла (на Черной реке). Пришлось воевать 8 лет, пока не погиб тайский князь, глава восставших, и не были заняты некоторые опорные пункты. Но все более сказывалась неприспособленность вьетской армии к крупным операциям в горах и на плато. Отряды Сиенгкуанга (его князя Камхонга) поддерживали «нгыу-хонгов». Это вызвало поход 1334 г. под командованием Минь Тонга, уже как императора-наставника. Как и ранее, с приближением большого вьетского войска лаосцы и горцы ушли в недоступные горы. Вьеты поставили на горе стелу и тоже ушли. А на следующий, 1335 г. войска Кампхонга прибыли опять и разорили вьетский Нгеан. Это вызвало новый поход армии Дайвьета под командованием Доан Ни Хаи. Когда она вошла в туманное ущелье р. Тиетла, ее атаковали со всех сторон. Одни утонули в реке (в том числе и командующий) и погибли в бою, другие — убежали. Так в 1335 г. исчез последний аргумент централизованного государства — армия. Это не означало распада страны, но централизованным это государство считать трудно. Воевать же в горах становилось все труднее, хотя на троне Сиенгкуанга в 1352 г. появился полувьет Кхио Камйор (что облегчало контакты). В долине Меконга восходила звезда Фангума, удачливого завоевателя, создателя обширной лаосской империи Лансанг.

В 1341 г. после смерти бездетного 22-летнего Хиен Тонга Минь Тонг посадил на трон его брата Зу Тонга, но править продолжал сам до своей смерти в 1357 г. Сам он и столкнулся с последствиями той социальной эволюции общества, помешать которой он почти и не пытался. Так и не пережив периода восстановления после голодовок 90-х гг. XIII в., Дайвьет вошел в новый острый экономический кризис. Крестьянству все труднее стало противостоять «дежурным» засухам, наводнениям, нашествиям вредителей; любое такое событие становилось катастрофой, влекло за собой голод, а несколько неурожаев подряд делали голод массовым. Минь Тонг приказывал раздавать рис из государственных хранилищ, уменьшал налоги, раздавал деньги, лекарства. До поры до времени возможности для маневра еще были, сановники слушались императора, но в 1357 г. Минь Тонг умер и кризис стал очевидным для всех, кроме императора Зу Тонга. Никогда не правивший при отце — императоре-настав- иике, Зу Тонг не собирался этим заниматься и впредь. Переложить же бремя правления было не на кого, основные сподвижники Минь Тонга — Чыонг Хан Сьеу и Нгуен Чунг Нгап умерли вслед за ним, и тут Зу Тонг развернулся. Это был Король- Солнце. В разоренной голодной стране началось строительство дворцов, садов с искусственными озерами и реками, регулярно устраивались дорогостоящие массовые празднества, большое внимание уделялось придворной литературе и театру. Высших

сановников заставляли писать пьесы, чиновников — устраивать литературные состязания, крестьян — играть и петь перед дворцом (чиновники старались подбирать для этих ликований крестьян побогаче, т. е. не так озлобленных принудительными мерами). Аппарат, с трудом справлявшийся со своими обязанностями при Минь Тонге, разваливался, а оставшиеся сторонники сохранения центральной власти требовали уже не реформ, а немедленной казни многих членов совета министров (меморандум Тю Ана и его окружения). Примечательно, что император просто не послушал Тю Ана; ни министры, ни их обвинитель не были казнены, Тю Ан ушел в отставку. Нельзя было понять, по какой причине произошел очередной голод: из-за неурожая или из-за распада системы перераспределения, особенно важной в «рисопроизводящих» обществах. Ширились крестьянские выступления, а крупные землевладельцы, все более становившиеся единственной властью на местах, боролись с крестьянами на свой страх и риск.

Общество становилось все менее конкурентоспособным. И если Юани, которых Мины изгоняли из Китая, и Лансанг, еще формирующий свои границы, не могли использовать положение, то Чампа могла и хотела это сделать. Тем более что Минь Тонг в свое время неразумно вмешался в распри претендентов на чамский престол после смерти чамского короля в 1352 г. (сына и зятя), и вьетская армия, вступившая в 1352 г. в Чампу в поддержку первого, потерпела поражение в битве при Колюи в 1353 г., что показало чамам реальное соотношение сил. И вскоре чамский флот начал регулярно грабить купцов у самого о. Вандона, международного порта Дайвьета, а вскоре и побережье. А когда в 60-х гг. к власти пришел талантливейший король-полководец Тебонгнга из XII династии Чампы, он не только вернул потерянные в XII—XIV вв. земли, но и вторгся на исконно вьетские территории, грабил столицу и т. д. Отсутствие избыточного населения в Чампе не позволило ему заселить захваченное чамами, но зато он начал массовый вывоз вьетов в Чампу. На четверть века он остановил процесс освоения вьетами центральной части восточного побережья Индокитайского полуострова, да и после его смерти Дайвьет «выровнял» положение лишь в начале XV в. Чампа начала свои завоевания в 1361 г., разоряя целые области, а не только побережье, как раньше. Попытка ответного похода, хотя и увенчалась вторжением в Чампу, но привела к поражению в 1368 г. при Тиемдонге (современный Куангнам). В 1369 г. Тебонгнга потребовал возвращения округов О и Ри, а после отказа стал готовить армию к большому походу (флот, слоны и проч.). Тем временем в Дайвьете возникли распри при дворе, власть после смерти бездетного Зу Тонга захватил в 1369 г. вообще не принадлежащий к Чанам Зыонг Нят Ле. После его свержения и казни часть его сторонников перешла к Тебонгнга, который в 1371 г. вошел в Красную реку, взял и разграбил Тханглаунг, захватил пленных и ушел, оставив Иге Тонгу разоренную столицу и разоренную страну.

Экономика во времена войн с монголо-китайцами и после этих войн (1257—1303). В результате кратковременных, но опустошительных войн и заметного ослабления государственного аппарата пострадало в первую очередь условное землевладение гражданского чиновничества, а выиграли — крупные провинциальные землевладельцы — родственники вуа. После первой войны, когда, видимо, стала ощутима роль дружин, собираемых знатью на местах на свои средства, когда их представители стали крупными военачальниками, их самостоятельность усилилась. Так или иначе именно тогда крупные землевладельцы получили, наконец, юридиченскую форму передачи крупных владений по наследству без уменьшения — «вотчины» (чанг). Возникнув в период между войнами в значительной своей части в недоступных для монголов болотистых районах, чанги несомненно помогли выиграть эти войны. Отметим, что в истории феодального Вьетнама в периоды социально и политически бурные военные всегда стремились в большей степени, чем гражданские, к наследственному землевладению. Появлению новых групп владельцев способствовало и освоение земель на юге (Тханхоа, Нгеан и немного южнее) как наследственными феодальными владельцами, так и военными поселенцами; последние всегда рано или поздно превращались в свободных общинников. Продолжалась и раздача «зависимых округов», при этом и не родственникам вуа. Возможно, расширилось дарение вуа частных полей за конкретные заслуги; на такие поля выдавались специальные документы (тхиеп), которые могли быть отобраны вуа даже без вины. Земли такого рода образовывали определенный фонд.

Особенно много документов на право владения землей хранили буддийские храмы — тюа. Дарения им, в том числе и со стороны светских владельцев частных земель, не прекращались и во время войны; подаренным землям вуа предоставлял иммунитет. Продолжалась и торговля землей. Военное разорение коснулось и многих монастырей, но одновременно им продолжали дарить земли (в том числе чиновники) десятками мау. Дарили и зависимых людей, чтобы те пахали поля и жили возле них. Порой такие «храмовые крепостные» в эти десятилетия выступали против духовенства и даже отбирали у храмов поля, т. е. объявляли себя свободными на своих полях.

Дарителями выступали чиновники, часто супружеские пары, как в буддийской империи Паган; они обычно дарили поля храмам или отдельным монахам. Община могла за заслуги подарить частному лицу и свои казенные земли. Но все эти десятилетия продолжалась борьба государства за обязательное составление официальных купчих (в двух экземплярах). Одной из целей этой борьбы было расторжение совершенных незаконно или по очень низким ценам продаж в голодные послевоенные годы, касавшихся земли и людей; то и другое можно было выкупать.

Ценность рабочих рук поднялась в середине XIII в., когда после 1266 г. крупным владельцам разрешили создавать на целинных землях вотчины-чанги, на самостоятельно освоенные феодалами земли которых не распространялись ограничения, касавшиеся «зависимых округов». Государство разрешило родственникам вуа всех степеней собирать бедняков-бродяг, обращать их в но-ти, осваивать целину, основывать земли чанг (отличные от владений бывших вождей «людей»). Имения-вотчины (чанги) сменили «зависимые округа» в роли основного вида земельных владений титулованной знати; специфика их состоит в том, что и поле, и община создавалась феодалом на свои средства (потом возвращаемые в виде доходов), а не покупались у крестьян и не давались монархом. Причина распространения чангов с их исключительным положением — нехватка казенных земель для наделения знати; несмотря на борьбу за сохранение кадров налогоплательщиков, их число сокращалось и на дальнейшее их уменьшение за счет дальнейших широких раздач «зависимых округов» государство идти не могло. Ре-форма проходила успешно, чему способствовал продолжающийся рост малоземелья. Говоря о XIII—XIV вв., китайский автор начала XV в. Гао Сюнчжэн писал: «Население густое, обрабатываемой земли — не хватает». В этом он видел причину строительства дамб на реках и создания чангов, что позволило титулованной знати «сохранить мир с населением», т. е. не отнимать земли у свободных крестьян. Основой создания чангов было внеэкономическое принуждение при освоении земель (принудительный сбор бродяг). Упоминание о «сохранении мира» сопровождается описанием отношений, существовавших между владельцами чангов и свободными общинниками, нередко как конфликтных. (При описании в летописи указа 1266 г. не говорится, на каких землях создавались чанги, а документы указывают на чанги в большей части Дельты и Тханьнге; автор же начала XV в. писал уже о приречных участках, где строились защитные дамбы; источники конца XV в., когда чанги исчезли, и позднее пишут только о дамбах для защиты от соленой воды, т. е. уменьшают территорию чангов. Последнее утверждение соответствует поздней практике, когда в Дельте ничьими были только засоленные недавние приморские наносы. Ранее чанги были везде, где были берега рек или моря.)

Владения, создаваемые по указу 1266 г., были крупными, земельные резервы еще существовали. Проживала титулованная знать — в чангах, но поместий, т. е. больших хозяйственных комплексов, практически не было, так как не было «барской запашки».

Владельцы чангов, по замыслу вуа и его советников, не должны были разорять свободные общины, а собирать уже ушедших бедняков, не лишая государства налогов и солдат.

Отчасти это удавалось; за счет чангов был создан предпоследний земельный резерв в дельте Красной реки; в дальнейшем можно было лишь идти на восток вслед за медленно растущей Дельтой или покидать Дельту. Для растущего населения реальным все более становится второй путь — переселение на юг, так как в горах на севере и западе не было условий для заливного рисоводства, а на востоке—море. Это расселение безземельных крестьян, которых лишь крайняя нужда могла оторвать от родных мест, порой опережало расширение государства вьетов и всегда помогало заселить рисоводческие долины в завоеванных землях. Движение на юг (тиен-нам) началось именно во второй половине XIII века «Южные» области, которыми вначале были Тханьхоа и Нгеан (Тханьнге), потом Тхуанхоа, Куангнам, отличали неизбежная свобода и «простота» аграрных отношений.

Эта возможность экстенсивного развития, с одной стороны, замедляла ход социальных изменений на севере, с другой — позволяла оформляться общим для вьетов тенденциям без тормозящего влияния традиции на юге. Значительную роль в освоении юга играли крупные феодальные владельцы, которые перевозили сюда крестьян и создавали чанги. В это время складывается прослойка крестьян, живущих на чужбине (освобожденные семьи, хо-са), оторванных от своих общин, т. е. не внесенных в общинные списки на родине. Они зарабатывали на жизнь «в чужих краях», поставляя вотчинам рабочую силу. Могли они использоваться и на мелких частных участках, работая по найму (практически как арендаторы).

В конце XII — начале XIV в. продолжался рост землевладения буддийских храмов и отдельных монахов. Социальное положение части свободного крестьянства ухудшалось. (Точнее, ухудшался правовой статус крестьянства как владельца; но это не означало обязательно падения жизненного уровня.) Владельцы чангов не могли не давить на соседей, а отток в чанги обедневших крестьян ухудшал положение оставшихся, плативших некоторое время налоги за всех. Так или иначе расцвет чангов совпал с ухудшением положения свободных общинников. Войны с монголами, особенно вторая и третья, привели к массовому запустению земель, разрушению ирригационных сооружений, гибели людей. Правительство не принимало никаких мер, наоборот, начало новую серию безрезультатных войн на западе. Это способствовало укреплению позиций крупных феодалов и разорению налогами и мобилизациями крестьян. Создавались все новые чанги, образовывались усадьбы-резиденции аристократии, часто укрепленные, по сути дела маленькие городки. У владельцев чангов существовали и вооруженные отряды, набранные из «их людей» — деревенских богачей из общин с территории чанга. Нужно помнить, что деревни в чангах быстро становились общинами (со своими богачами). Такие не подчиненные чиновниками вуа зависимые общины назывались «вотчинные деревни» (тхон-чанг).

Положение средних служилых феодальных владельцев несколько ухудшилось. Хотя часть своих средств они вкладывали в приобретение частных земель, их доходы от государственной эксплуатации свободных крестьян не могли не сократиться в силу обнищания части налогоплательщиков. Ослабла власть вуа. Владения крупных феодалов выросли и достигли максимальных размеров для феодального общества Вьетнама.

Цитируется по изд.: Деопик Д.В. История Вьетнама. Часть 1. М., 1994,  с. 160-168.