Казань и Золотая Орда

Казань. Один из поздних золотоордынских городов, возникновение которого вызвано целым рядом внутриполитических процессов, происходивших в государстве во второй половине XIV в. Выяснение даты основания Казани имеет особое значение для понимания историко-географических изменений, происходивших на территории бывшей Волжской Булгарии во время событий «великой замятии». Именно поэтому необходимо рассмотреть вопрос всесторонне, разобрав все существующие версии. По одной из них город появился в конце XII века, по другой — при золотоордынском хане Бату (1242—1255 гг.); третья относит его возникновение ко второй половине XIV века 142. К этому следует добавить, что иногда основание современной Казани связывают со временем возникновения вышеупомянутой Иски-Казани. Археологический памятник, получивший в устной народной традиции название Иски-Казань, находится в 45 км от современной Казани, т. е. является самостоятельным городом, дата основания которого не имеет отношения ко времени возникновения Казани.

Первая версия 143, относящая начало города к XII веку, базируется в основном на сообщении, имеющемся в «Казанской истории» («История о Казанском царстве», «Казанский летописец») 144. Источник этот относится к 60-м годам XVI века и во многом несет в себе черты художественного произведения. Основание г. Казани излагается в нем следующим образом: «Бысть же на Каме на реке старый град, именем Брягов, оттуду же прииде царь, именем Саин Болгарский. И поискав по местом проходя в лета 6685 и обрете место на Волге, на самой украине руской, на сей стране Камы реки, концем прилежаху к Болгарской земли, другим же коицем — к Вятке и к Перме». Далее следует чисто художественный рассказ о несметном количестве обитавших на этом месте змей и их истреблении, после чего «царь возгради на месте том Казань... и бысть Казань столный град вместо Брягова» 145. Приведенная здесь дата основания города (1177 г.) имеется не во всех списках «Казанской истории»; список, положенный в основу издания 1903 г.» сообщает о 1172 годе 146, в других же списках вообще нет никакой даты 147. Последнее представляется наиболее близким к оригиналу рукописи этого произведения, так как во вступлении к нему автор откровенно признается, что «о первом зачале царьства Казанского в кое время, како зачася, и не обретох в лето-писце х руских, но мало в казанских видех. И много же речью пытах н от искуснейших людей руских: ин глаголаше тако, ин глаголаше инак, ни един же ведая истинны» 148. В позднейших списках с оригинала, скорее всего, и нашло отражение мнение мыслящих «тако» или «инак» и вставивших в первоначальный текст конкретную дату. Дата эта находится в вопиющем противоречии с излагаемыми в источнике фактами, связанными с основанием Казани. О булгарском царе XII века Саине не говорится ни в одном из более ранних источников. Впервые это прозвище зафиксировано в восточных летописях XIII—XIV веков исключительно в применении к золотоордынскому хану Бату.

Это почтительное прозвище (справедливый, добрый) носил только Бату 149. И оно очень характерно для исконно монгольской традиции титулования, основная черта которой — точность и лаконизм. Волжские же булгары вместе с исламом восприняли традиции мусульманской титулатуры, отличавшейся пространственностью и пышностью, примером чего может служить ряд булгарских эпитафий 150. Нужно отметить также, что после исчезновения Золотой Орды многие из степных князьков XV— XVI вв. добавляли к своему имени приставку «Саин», пытаясь тем самым хоть в чем-то сравниться с хорошо известным в степях и уже ставшим легендарным ханом. Более того, из дальнейшего текста источника становится совершенно ясно, что «царь именем Саин Болгарский» вовсе не правитель Волжской Булгарии XII в., а золотоордынский хан: «И любяше царь (Саин. — В. Е.), И часто сам от столного своего града Сарая (I) приходяще и живяще в нем» (т. е. в Казани) 151.

Наконец, особый интерес при выяснении вопроса о «Саине Болгарском» представляет рассмотрение текста заключительной части предыдущей главы. Здесь приводится явно вымышленный рассказ о смерти Бату и о том, что ему наследовал хан «Саин Ординский». Далее сообщается о решении этого хана совершить карательную экспедицию на Русь. Однако русские князья улаживают конфликт мирным путем, и «Саин Ординский», не дойдя до русской границы, решает основать здесь город и ищет подходящее для него место. На этом глава заканчивается, и совершенно неожиданно в первой же фразе следующей главы вместо «Саина Ординского» появляется «Саин Болгарский»: «Бысть же на Каме на реке старый град, именем Брягов, оттуду же прииде царь, именем Саин Болгарский» 152. Фраза эта резко нарушает связность повествования и вступает в противоречие с предыдущим текстом. Неожиданное превращение вымышленного преемника Бату «Саииа Ординского» в столь же легендарного «Санна Болгарского», а также никак не вытекающее из предыдущего контекста упоминание Брягова позволяет утверждать, что эта фраза является вставкой в первоначальный текст, причем сделанной довольно неуклюже. В связи с этим список, изданный в Казани 153, где полностью отсутствует фраза о «Саине Болгарском» и логическая связь рассказа о «Саиие Ординском» не прерывается, представляется более близким к авторскому оригиналу. Нет в нем и конкретной даты основания Казани, что также более соответствует признанию автора о встреченных трудностях при установлении истины.

Слова разбираемого отрывка: «...и обрете место на Волге, на самой украине руской, на сей стране Камы реки» — совершенно не соответствует исторической географии XII века. В это время река Казанка никак не могла быть «самой украиной руской», так как граница русских земель XII века проходила в нескольких сотнях километров севернее, в районе реки Оки. Позднее, в XIV веке она несколько передвинулась к югу и установилась по берегам реки Суры, но все же достаточно далеко от места возникновения Казани. Подобное искажение границ сделано автором явно преднамеренно в соответствии с политической ситуацией XVI века, создавшейся после разгрома Казанского ханства. Тенденция эта ярко проступает и в начале повествования, где сказано: «Руская земля была едина, идеже иыне стоит град Казань, продолжающеся в долниу с единого от Нова града Нижнего на восток, по обою странам великия реки Волги вниз и до болгарьских [рубежов] и до Камы реки... все же то держава и область Киевская и Владимирская, по тех же ныне Московская» 154.

В заключение разбираемого отрывка сообщается: «...и бысть Казань столный град вместо Брягова». Эти слова также невозможно отнести к Казани XII века Город Брягов отождествляется исследователями с Булгаром Великим 154, бывшим столицей Волжской Булгарии до XII века и в XIII—XIV века. В XII веке столица была перенесена из Булгара в Биляр 155. Факты эти хорошо известны не только из русских летописей, но подтверждаются и раскопками. Таким образом, Казань не только в XII веке, но и в XIII—XIV веках не могла быть столицей Волжской Булгарии.

Небезынтересно в связи с разбираемым вопросом о возникновении Казани в XII веке рассмотреть и общую политическую ситуацию, в которой находилось булгарское государство этого времени. По сообщениям летописей, русские князья на всем протяжении этого столетия предпринимали против Булгарии ряд крупных походов, заканчивавшихся захватом и разгромом булгарских поселений и городов. Наиболее крупные из них относятся к 1120, 1172 и 1184 годам 157. Одним из организаторов активной антибулгарской политики был Андрей Боголюбский, в связи с чем некоторые исследователи отмечают заинтересованность булгар в устранении этого князя и поддержку с их стороны заговора против него. В обширном летописном некрологе одной из основных заслуг Андрея Боголюбского называются неоднократные победы его над булгарскими войсками 158. Столь активная антибулгарская направленность русской политики в XII в. привела к тому, что основная территория Волжской Булгарии находилась в Закамье 159 и расширение ее шло исключительно к югу. Это отмечалось А. П. Смирновым и подтверждается археологическим исследованием Предкамья Н. Ф. Калининым, пришедшим к выводу об освоении булгарами Предкамья в основном в XIII—XIV веках 160. Последние данные Р. Г. Фахрутдииова не противоречат этому, свидетельствуя об очень слабой заселенности булгарами в XII веке бассейна реки Казанки 161.

Одним из характерных показателей ощутимости для булгар военных ударов с севера является перенос в XII веке столицы государства из Булгара в Биляр 162, находившийся в глубине булгарской земли и в стороне от Волги, по которой обычно приходили русские войска.

Скупые сведения источников позволяют судить о напряженной междоусобной борьбе внутри самой Волжской Булгарии. Об этом свидетельствует привлечение одним из булгарских князей половцев в качестве пособников в борьбе против другого феодала 163. Постоянные угрозы нападений с севера и внутренние усобицы ни в коей мере не способствовали в XII веке освоению булгарами значительных территорий на правобережье Камы и особенно вдоль Волги. В этот период освоение предкамских земель могло осуществляться ими лишь в районах, значительно удаленных от Волги, побережье которой было очень неспокойно в военном отношении.

При рассмотрении данного вопроса представляют интерес и материалы средневековой картографии. Одна из подробнейших карт этого района, составленная в середине XIV века итальянскими купцами Пицигани, размещает булгарские города исключительно в Закамье и вдоль течения Камы 164. К северу же от Камы, на берегу Волги, помещен лишь один город — Кострома. Отсутствует Казань и на карте Каталонского атласа 1375 года, и на карте Фра-Мауро начала XV века 165.

Из сказанного выше с определенностью вытекает, что основание Казани в XII веке не подтверждается ни источниками, ни анализом политической ситуации того времени. Об отнесении возникновения Казани ко времени правления золотоордынского хана Бату нет прямых сообщений в письменных источниках. Разве что за такое известие можно принять разбиравшийся выше отрывок из «Казанской истории», не беря во внимание приведенную в нем дату — 1177 год. Во время правления Бату действительно начинается постепенное оживление городской жизни, развитие которой было прервано монгольским нашествием. Бату заложил на Нижней Волге свою столицу — Сарай; в степях, особенно у переправ через крупные реки, появляются небольшие поселки, населенные пригнанными сюда русскими и булгарами. Однако первоначальный период правления Бату характеризуется не закладкой новых, а восстановлением старых городов в связи с неотложной необходимостью скорейшего создания оседлого административного центра государства. Этим центром Бату временно избрал город Булгар, где началась чеканка первых золотоордынских монет. С этого времени происходит быстрое развитие города, что подтверждается письменными и археологическими источниками. Булгар XIII—XIV веков был признанным международным центром торговли 166 на территории бывшей Волжской Булгарии; второго подобного ему центра в этом районе Волги не было 167.

В обстоятельных летописных рассказах о походах ушкуйников 1360, 1366, 1374, 1375 годов также постоянно фигурирует Булгар, Казань же не упомянута ни разу 168.

Не последнее место в ряду свидетельств о времени основания Казани принадлежит и археологическим материалам. К сожалению, они опубликованы в очень сжатом виде, без планов и стратиграфических разрезов 169. Попытки авторов раскопок отнести некоторые из полученных данных к XII веку в целом не могут быть признаны аргументированными. Найденные в раскопках вещи и керамика имеют широкую дату — от XII до XIV веков включительно — и часто встречаются на золотоордынских городищах Нижнего Поволжья.

Что же касается существования Казани в XIV веке, то это признается сторонниками всех точек зрения на время ее основания. Различие здесь состоит лишь в том, что сторонники возникновения Казани в XII или XIII веке считают город к этому времени уже вполне оформившимся и развитым, а сторонники основания города в XIV веке представляют его к этому времени в стадии начального развития. Отсутствие убедительных аргументов в пользу возникновения Казани в XII или XIII веках сводит суть вопроса к возможно более точной конкретизации времени основания города на протяжении XIV в. Его бесспорное существование в XIV веке подтверждается надежными летописными свидетельствами. Наиболее раннее из них содержится в Рогожском летописце под 1391 годом 170 при описании похода ушкуйников, разграбивших Джукетау и Казань. Сообщение это повторяется в Симеоновекой летописи и Московском своде 1479 года 171. Второй раз Казань фигурирует в Новгородской IV летописи под 1395 годом 172 при описании большого похода русских войск, сопровождавшегося разгромом Булгара, Джукетау, Казани, Крсменчука. Таким образом, в последнее десятилетие XIV века. Казань представляется крепостью или городом» значение которого уже не могли недооценить русские войска.

Отсутствие каких-либо других сведений о Казани, позволяющих конкретизировать время ее возникновения, побуждает обратиться к рассмотрению общей ситуации, сложившейся в этом районе во второй половине XIV века.

Внутренний кризис, который переживала Золотая Орда с 1360 по 1380 год, отразился на ее составной части — территории бывшей Волжской Булгарии. Отдельные крупные золотоордынские феодалы, не желавшие подчиняться Мамаю, но и не имевшие достаточных сил для борьбы с ним, предпочитали покинуть степные районы государства и уйти на его окраины, о чем подробно говорилось в предыдущей главе. Важные в экономическом и военном отношении Булгар н Волжский путь, захваченные Булак-Тимуром, становятся предметом ожесточенной борьбы между Мамаем, сидевшими в Сарае ал-Джедид ханами и отдельными феодалами, пытавшимися независимо править в Булгаре. В результате Волжская Булгария периода «великой замятии» становится одной из обособившихся от Золотой Орды территорий, что подтверждается анализом нумизматических данных 173. Центром ее все это время продолжает оставаться город Булгар 174.

Особый интерес для рассматриваемого вопроса представляют события, описанные в русских летописях под 1370 и 1376 годами. К 1370 году власть в Булгаре захватывает местный князь Хасан, или, как его называют русские летописцы, Осан. Мамай решает вернуть себе эту область, посадив в Булгаре своего ставленника при помощи русских киязей. Для этого к Дмитрию Константиновичу Суздальскому направляется посол Ачи-ходжа. В результате суздальский князь, «собрав воя многы, посла брата своего князя Бориса и сына своего князя Василка, а с ними посол царев именем Ачихожа, и посла я на Блъгарского князя Осана. Осаи же посла противу их с челобитием и с многыми дары, они же дары вземше, а на княжении посадиша Салтан Бакова сына н възратишаса на Русь» 175.

В 1377 году войска в район Волжской Булгарии направляет уже по своей инициативе великий князь Дмитрий Иванович: «Тое же зимы князь великий Дмитрий Иванович посла князя Дмитрия Михайловича Волыньского ратию на безбожный Блъгары, а князь Дмитрии Костянтинович Суждальский посла сына своего князя Василиа и другаго сына своего князя Ивана, а с ними бояр и воевод и воя многы. И приидоша к Блъгаром в великое говение месяца марта 16 день в понедельник на вербной недели, погании же Бесерменове изыдоша из града противу их и сташа на бои и начаша стрел яти, а ипии из града гром пушаху, страшаще нашу рать, а друзии самострельный стрелы пушахуга инни выехаша на вельблудех, кони наши полошающе, наши же никако не устрашаються грозы их, по крепко противу сташа на бон и устремишася нань единодушно и скочиша на них, они же окаании побегоша в град свои, а наши после биючи и убиша их числом Бесермен 70. И выела из города князь Болгарьскыи Осан и Махмат Солтан и добиста челом князю великому и другому 2000 рублев, а воеводам и ратем 3000 рублев. Наши же в возвратишася, всю свою волю вземше, а даригу и таможника посадиша, а ссуды и села и зимиицы пожгоша, а люди посекоша и отъидоша с победою» 176.

Эти два сообщения являются ключевыми в решении вопроса о времени возникновения Казани. В результате похода 1370 года Мухаммед-Султан сделался владетелем булгарской земли. Что же касается князя Хасана, то он сохранил себе жизнь, предложив «многие дары» и отказавшись от сопротивления. Мухаммед-Султан, как ставленник Мамая, понимая свою чуждость булгарской среде, предпочел не конфликтовать с местным князем Хасаном, а сделать его своим союзником — вассалом. Предположение о том, что оба князя остались в одном городе, т. е. Булгаре, крайне маловероятно. Скорее всего, Мухаммед-Султан выделил Хасану на определенных условиях феодального подчинения какой-то суюргал. Вряд ли он находился в исконно булгарских районах левобережья Камы, так как эти земли считались принадлежностью правителя Булгара или в определенной части составляли владения подчиненных ему феодалов. Территории, расположенные к югу от этих земель, были вовлечены в орбиту борьбы Мамая с ханами Сарая ал-Джедид и являлись в это время очень неспокойным районом. Восточные области Волжской Булгарии составляли уделы сильных феодалов Джукетау, ссора с которыми явно не могла способствовать упрочению положения Мухаммед-Султана. Наиболее вероятно, что Хасан мог получить удел севернее правого притока Камы — реки Меши. Отдавая Хасану эти земли, малозаселенные (особенно вдоль Волги) по причине частых военных конфликтов с Русью, Мухаммед-Султан, во-первых, сохранял хорошие отношения с крупными булгарскими феодалами, так как это не ущемляло их интересов, в основном ограничивавшихся Закамьем; во-вторых, владельцем этого района, имевшего важное значение форпоста при возможных столкновениях с русскими князьями, становился их явный противник.

Для устройства своей резиденции и административного центра владений Хасан выбрал место недалеко от устья нынешней реки Казанки, в 120 км севернее Булгара. Основание города именно здесь имело два неоспоримых для того времени преимущества. Во-первых, город получал по р. Казанке выход к Волге и фактически находился на ней. Во-вторых, он был незаметен с Волги, так как отстоял от нее на расстоянии нескольких километров. Второго места, столь же удобного и отвечавшего таким требованиям, в этом районе волжского левобережья нет.

Благодаря расположению своих владений ближе всего к русской границе Хасан в 1376 году первым узнает о приближении русской рати и вовремя предупреждает об опасности Мухаммед-Султана. Именно это объясняет появление Хасана в Булгаре, а также хорошо и явно заблаговременно организованную оборону города («Бесерменове изыдоша из града противу их и сташа на бой и начата стреляти, а инии из града гром пущаху, страшаше нашу рать, а друзии самостоятельный стрелы пушаху, а инии выехаша на вельблудех, кони наши полошающе»). Значительное количество русских войск, посланных в поход на Булгар, свидетельствует о том, что это была явно ответная акция за какое-то неизвестное нам нападение на русские земли или избиение русских гостей на Волге. Вполне возможно, что именно Хасан был виновником появления русской рати и у стен Булгара.

За 20 лет (1370—1390) административный центр владений Хасана настолько вырос и приобрел такую известность, что в 1391 г. русский летописец упоминает его наряду с хорошо известным Джукетау (Жукотиным). К этому же времени Булгар, неоднократно становившийся во второй половине XIV в. ареной ожесточенной борьбы, окончательно утрачивает свое значение 177. Новый город, основанный князем Хасаном в 1370 году, получил имя своего основателя. Такой обычай был широко распространен у волжских булгар. Занимавшийся этим вопросом Г. В. Юсупов отмечает очень большое число населенных пунктов, названия которых образованы от личных имен, встречающихся в булгарских эпитафиях XIV века 178. Огромный материал по антропонимике Татарии собран в последнее время и Г. Ф. Саттаровым 179. Анализируя его, автор пришел к выводу, что значительная и наиболее древняя часть названий населенных пунктов Татарской АССР восходит к личным именам и прозвищам. О распространенности такого своеобразного обычая на данной территории можно судить по приложенному к работе Г. Ф. Саттарова словарю, содержащему около 15 тысяч статей.

Несколько позднее, в процессе формирования татарского языка, произошла трансформация названия города Хасан в привычное теперь Казань. С лингвистической точки зрения этот вопрос подробно рассмотрен в работе И. Г. Добродомова и В. А.Кучкина 180, выводы которой полностью подтверждают предложенную гипотезу о происхождении названия Казань и времени его появления.

Можно также упомянуть о чрезвычайно интересном каменном надгробии, найденном близ Казани и датированном Г. В. Юсуповым предположительно концом XIII века 181. Текст его в значительной степени испорчен, дата стерта, однако сохранившиеся обрывки позволяют прочесть, что «это место погребения великого и знатного повелителя, помощника повелителей, эмира чтимого... победоносного... гордости рода... и веры, тени господа миров Хасан-бек сын Мир-Махмуда». В этой эпитафии, кроме имени, обращают на себя внимание слова «помощника повелителей», так как Хасан действительно был вассалом Мухаммед-Султана, а через него и Мамая. Разработанность и пышность титулатуры эпитафии, а также употребление титула «эмир» характерно именно для второй половины XIV века, когда официальное делопроизводство и титулование в обязательном порядке исходили из арабо-персидских традиций. В пользу этой даты надгробия свидетельствуют также некоторые технические особенности его исполнения, например четкие прямоугольники строк, отделенные друг от друга чистыми полосами. Подобная компоновка надписей зарождается лишь в XIV веке и достигает своего расцвета в XV—XVI веках, когда чистые, заглубленные полосы между строками превращаются в рельефные перекладины, отделяющие каждую строку от последующей 182.

В заключение интересно отметить, что в трудах В. Н. Татищева дважды упоминается об основании Казани в XIV веке 183 причем источник, которым он пользовался, не сохранился до нашего времени.

Выяснение времени основания Казани во второй половине XIV века представляет часть важной историко-географической проблемы, связанной с появлением новых административно- политических центров на окраинах разваливающегося золотоордынского государства. Многолетние внутренние смуты приводят к полному экономическому упадку и хозяйственной разрухе обширные районы Золотой Орды. В данном случае восстановленные булгарские города, игравшие видную роль в XIII и первой половине XIV века, постепенно теряют свою роль во второй половине столетия. В еще большей степени этот процесс затрагивает многочисленное сельское население, предпочитавшее уходить из зоны постоянных военных действий в малоосвоенные н отдаленные районы 184. Картографирование населенных пунктов Казанского ханства показывает, что все они размещаются в районах Предкамья 185. В противовес этому совершенно пустеют территории Закамья, бывшие в свое время центром расселения булгарских племен.

В целом же территория бывшей Волжской Булгарии на протяжении XIII—XIV веков представляла собой район сплошной оседлости с многочисленными деревнями и мелкими городами, значительная часть которых выявлена в настоящее время 186. Экономическое значение этого района увеличивалось еще и тем, что здесь сходились устоявшиеся торговые пути по подвозу пушнины из Приуралья, бассейна Вятки и северной Волги. Сюда же стекались многочисленные и разнообразные русские товары, где их ждали восточные купцы.

Севернее описанного района, на территории современной Чувашской АССР, известны небольшие по площади населенные пункты, которые нельзя считать городами. Однако археологические работы последних лет выявили и здесь остатки города, находившегося на месте современных Чебоксар.

Цитируется по изд.: Егоров В.Л. Историческая география Золотой орды в XIII – XIV веках. М., 2010, с. 97-105.

Примечания

142. Библиографию вопроса см.: Фахрутдинов Р. Г. Задачи археологического изучения Казанского ханства.—СА, 1973, № 4, с. 113—122.

143. Иванов В. В., Халиков А. X. О времени возникновения Казани.—История СССР, 1975, Nt 6.

144. ПСРЛ. СПб., 1903, т. 19; Казанская история / Подг. текста, вступ. ст. и примеч. Г. Н. Моисеевой. М.; Л., 1954; Сказание о царстве Казанском/ Вступ. ст., переложение и примеч. Н. В. Водовозова. М., 1959.

145. Казанская история, с. 47, 48.

146. ПСРЛ, т. 19, стб. 10.

147. Там же.

148. Казанская история, с. 44.

149. Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 1.

150. Юсупов Г. В. Введение в булгаро-татарскую эпиграфику. М.; Л., I960.

151. Казанская история, с. 48.

152. Там же, с. 46, 47.

153. Сказание о зачатии царства Казанского. Казань, 1901, разворот л. 10.

154 Казанская история, с. 44.

155. Шпилевский С. М. Древние города и другие Булгаро-татарские памятники в Казанской губернии. Казань. 1877, с. 118—124; Смирнов А. П. Указ. соч., с. 167.

156. Фахрутдинов Р. Г. О столице домонгольской Булгарии.— СА, 1974, Mr 2, с. 131.

157. ПСРЛ. СПб., 1908, т. 2, стб. 286, 564, 565, 625.

158. Там же, стб. 590.

159. Фахрутдинов Р. Г. Археологические памятники..., с. 26—46.

160. Смирнов А. П. Указ. соч., с. 44—46; Калинин Н. Ф. К итогам археологической экспедиции КФАН СССР 1955 г.— Изв. Казан, филиала АН СССР. Сер. гуманит. наук, Казань, 1957, № 12, с. 202.

161. Фахрутдинов Р. Г. Археологические памятники..., с. 46—47.

162. Смирнов А. П. Указ. соч., с. 45, 46; Фахрутдинов Р. Г. О столице домонгольской Булгарии.

163. ПСРЛ. Л., 1926, т. 1, стб. 389.

164. Брун Ф. К. Перипл Каспийского моря по картам XIV столетия. — Зап. Новорос. ун-та, Одесса, 1873, т. 9.

165. Там же; Чекалин Ф. Ф. Нижнее Поволжье по карте космографа XV в. Фра-Мауро.— Труды Сараг. учен. арх. комиссии. 1890, т. 2, выл. 2.

166. ПСРЛ. Пг., 1922, т. 15, вып. 1. стб. 116.

167. Там же, стб. 123.

768. Там же, стб. 69, 81. 106, 114.

169. Шавохин Л. С. Раскопки в Казанском Кремле —АО, 1975 г., М., 1976, с. 207—208; Халиков А. X.. Мухамадиев А. Г. Шавохин Л. С. Раскопки в Казанском Кремле.—АО 1976 г., М., 1977, с. 179—181; Мухамадиев А. Г., Халиков А. л., Шавохин А. С. Раскопки в Казанском Кремле.—АО 1977 г., М., 1978, с. 187—188; Халиков А. X. Исследования древнейшей крепостной стены Казани — АО 1978 г., М., 1979, с. 201.

170. ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 160, 161.

171. ПСРЛ. СПб. 1913, т. 18, стб. 141; М.; Л., 1959, т. 25, с. 219.

172. ПСРЛ. Л 1925, т. 4, ч. 1, вып. 2 с. 380.

173 Федоров-Давыдов Г. А. Клады джучидских монет.— В кн.: Нумизматика и эпиграфика. М., 1960, т. 1, с. 117.

174 Янина С. А. Общий обзор коллекции джучндских монет из раскопок и сборов Куйбышевской экспедиции в Болгарах (1946—1958 гг.;.— МИА, 1962, №111, с. 155.

175. ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 92.

176. Там же, стб. 116, 117.

177. Смирнов А. П. Основные этапы истории города Булгара и его историческая топография.— МИА. 1954, № 42, с. 322.

178. Юсупов Г. В. Булгаро-татарская эпиграфика и топонимика как источник исследования эктогенеза казанских татар.— В к и.: Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья. Казань, 1971, с. 218.

179. Сафиуллина Ф. С. Антропонимия Татарской АССР.— Сов. тюркология, 1975, № 2. с. 120—121.

180. Добродомов И. Г., Кучкин В. А. Этимология и старые географические объекты: Топонимика на службе географии.— Вопр. географии, 1979, вып. 110, с. 160—162.

181. Юсупов Г. В. Введение в булгаро-татарскую эпиграфику. М.; Л., 1960, табл. 2.

182. Там же, фото надгробий № 53—57.

183. Татищев В. Н. История Российская. М.; Л., 1964. т. 3, с. 307: М.; Л., 1966, т. 6. с. 122.

184. Фахрутдинов Р. Г. Археологические памятники..., с. 80.

185. Фахрутдинов Р. Г. Указ. соч., карта археологических памятников и селений Казанского ханства между с. 80 и 81.

186. Там же. с. 50—78.

Вернуться к описанию «Золотая Орда в XIII – XIV веках: бассейн Волги»