Елунинская культура и уткульская группа памятников

Рис. 2.22. Ареал памятников елунинской культуры (красные точки) и уткульской группы (черные точки)

Хронологический отрезок с XXV по XVIII век до н.э. в древней истории Алтая принято обозначать как период ранней бронзы – время появления и распространения технологии искусственных сплавов из цветных металлов. В то время в евразийских степях происходили существенные изменения в этнокультурной и социально-экономической жизни многих народов. Начались они с миграций индоевропейских племен в восточные и южные районы Евразии. В результате разнообразных взаимодействий многие элементы культуры мигрантов оказывали большое влияние на местные сообщества. Население Лесостепного Алтая, находившееся на восточной периферии таких процессов, также испытало на себе указанное воздействие.

Переселенцы, среди которых преобладали мужчины европеоидного (средиземноморского) типа, стали проникать в Обь-Иртышское междуречье, по всей видимости, с юго-западных территорий. Они взаимодействовали с местными энеолитическими племенами охотников, рыболовов и собирателей, основу которых составляли люди монголоидного антропологического облика. Наладившиеся контакты в основ[1]ном носили мирный характер, что отразилось в заключении брачных союзов и обмене различной продукцией. Но не обходилось и без вооруженных стычек, о чем свидетельствуют погребения людей со следами насильственной смерти. В результате системного взаимодействия на территории Лесостепного Алтая уже к XXII веку до н.э. сформировалась своеобразная культура, впитавшая в себя традиции пришлых и местных племен. Первые нашли отражение в социально-экономической и духовной сферах деятельности: в распространении бронзолитейного производства, развитии продуктивного животноводства, формировании мировоззренческих представлений, реализации погребально-поминальной обрядности, влиянии мобильного искусства. Поскольку носителями местных культурных традиций выступали преимущественно женщины, то это заметно проявлялось в такой области деятельности, как гончарное производство, особенно в украшении керамических сосудов отличительными приемами и специфическим орнаментом.

Археологическая культура получила название «елунинская» по месту расположения древнего могильника, раскопанного экспедицией Алтайского государственного университета под руководством Ю.Ф. Кирюшина [2002] у с. Елунино в Павловском районе Алтайского края. Племена этой культуры расселились на территории степной и лесостепной зоны южного Обь-Иртышья, а также северных предгорий Алтая. На востоке границей распространения памятников елунинской культуры является правобережье Оби, на севере – Барабинская лесостепь, на юге – горы Алтая, на западе – левобережье Иртыша (рис. 2.22).

Как уже было отмечено выше, елунинская общность сформировалась в результате взаимодействия двух основных компонентов, что проявилось не только в материальной культуре, но и в антропологическом составе населения. Произошло смешение людей европеоидного (рис. 2.23.-1) и монголоидного (рис. 2.23.-2) типов, что затем отразилось в особом европеоидно-монголоидном облике древнего населения рассматриваемого региона (рис. 2.23.-3).

Рис. 2.23. Реконструкция внешнего облика представителей елунинской культуры (по: [Елунинский археологический комплекс…, 2016, рис. 73, 74, 76])

Наиболее крупные раскопки проводились на памятниках Колыванское-I в Змеиногорском районе и Березовая Лука в Алейском районе Алтайского края. Поселение Березовая Лука [Кирюшин, Малолетко, Тишкин, 2005; Кирюшин, Грушин, Тишкин, 2011] являлось стационарным, долговременным и круглогодичным местом проживания елунинских животноводов, где обнаружено значительное количество разных находок (рис. 2.24). Жилища, раскопанные на нем, можно отнести к типу наземных сооружений каркасно-столбовой конструкции, слегка углубленной в материк.

Дома в поселке располагались рядами, вытянутыми вдоль реки. Входом жилища были обращены на восток. В той же стороне от них размещались хозяйственные постройки. Иногда жилища пристраивались друг к другу и имели одну общую стену. Зафиксированы постройки овальной или подчетырехугольной фор[1]мы с сильно закругленными углами. Площадь таких объектов составляла около 160 кв. м.

Жилища имели три структурно-функциональные зоны. Первая – это входной тамбур, расположенный у восточной стенки строения. Он имел четырехугольную форму размерами 5×4 м и выступал за пределы основного котлована. Выход оформлялся навесом-козырьком, который держался на нескольких опорных столбах. Функции данной зоны были связаны не только с доступом в жилище, но и с обеспечением температурной изоляции основного помещения, выступая в качестве температурного барьера между жилой и внешней средами.

Вторая зона (хозяйственно-кухонная) рас[1]полагалась в центре и в самой углубленной части котлована. Ее размеры имели участок 10×6 м, и его площадь, соответственно, составляла около 60 кв. м. Центром этой зоны и всего жилого комплекса в целом была очажная яма, которая могла перестраиваться по мере необходимости. Четырехугольный очаг имел глиняную обмазку и бортики. Вокруг него размещались отопительные ямы грушевидной в разрезе формы, которые располагались между очагом и спальной зоной. В хозяйственно-кухонной зоне была сосредоточена вся основная деятельность людей по приготовлению пищи и поддержанию необходимого комфортного температурного режима в постройке.

Третья зона (спальная) размещалась по периметру хозяйственно-кухонного участка, вдоль стенки жилища и представляла собой ступеньку шириной 1,5–3 м, расположенную выше уровня пола хозяйственно-кухонной зоны на 10–15 см. Общая площадь спальной зоны составляла около 60 кв. м. Она могла иметь стенки-перегородки, которые оформляли отдельные жилые комнаты-боксы. Данная зона использовалась не только для сна и отдыха обитателей жилища, но и для хранения продуктов питания, необходимых материалов, одежды и проч. Об этом свидетельствуют многочисленные ямы, размещенные на рассматриваемом участке. Можно предположить, что спальные места оформлялись в виде нар, поднятых над полом жилища. Они размещались вдоль стен жилища. Кроме того, в качестве подстилок могли использоваться плетеные «матрацы» и подстилки из ивы, бересты и других растительных материалов. Производственная деятельность была рассредоточена внутри жилого пространства, но большая ее часть осуществлялась за пределами жилища.

Рис. 2.24. Исследование поселения Березовая Лука и некоторые находки:
1 – общий вид на раскоп; 2 – костяные наконечники стрел;
3 – каменные наконечники стрел (по: [Кирюшин, Грушин, Тишкин, 2011, фото 8, 15, 19]

Доминирующей отраслью, обеспечивающей продуктами питания, у елунинского населения являлось животноводство. Основу стада составляли лошади, мелкий и крупный рогатый скот. Вспомогательный характер носили охота, рыболовство и собирательство. Хозяйство создавало сырьевую базу для домашнего производства и изготовления орудийного набора для многих форм деятельности. Камнеобработка имела ограниченное распространение и базировалась на местном или привозном сырье.

Другой сферой жизнедеятельности, в которой «елунинцы» добились значительных результатов, стала металлургия бронзы. Они первые не только на Алтае, но и в Сибири в целом освоили и распространили технологию производства искусственных сплавов на основе меди, используя местную горнорудную сырьевую базу Западного Алтая. Металлургия носила экспериментальный характер, древние мастера в процессе своей деятельности вырабатывали оптимальные рецепты искусственных сплавов и их пропорции. Предметы изготавливались из меди, сплавов меди с оловом, свинцом, цинком. Орудия труда и оружие отливались с использованием таких прогрессивных для того времени техник, как литье с «глухой» втулкой, с ребрами жесткости, художественное литье.

Определенное значение имели такие занятия, как деревообработка, ткачество, изготовление берестяных изделий и др. Выработанная населением елунинской культуры система жизнеобеспечения была оптимально адаптирована к природно-ландшафтным условиям степи и лесостепи, которые позволили определить соответствующую стратегию развития.

В рассматриваемый период времени происходило общественное разделение труда, которое выразилось в хозяйственно-культурной специализации елунинских поселений. Выделяются поселки металлургов и животноводов, жители которых обменивались результатами своего производства, создавая эффективную систему социально-экономических отношений.

Предметный комплекс, обнаруженный при исследовании археологических памятников, составляют десятки тысяч находок, которые дают представление о многообразии материальной культуры елунинского населения.

Керамическая посуда представлена разными емкостями: «туалетными» сосудиками высотой от 1 до 6 см, погребальными (12–18 см) и поминальными (30–35 см) изделиями. Все сосуды – плоскодонные, баночной и баночно-горшечной формы (рис. 2.25). Для елунинской манеры декорирования характерны устойчивые способы нанесения орнамента: горизонтальные ленты, покрывающие полностью стенки сосуда и выполненные в техниках «шагающей гребенки», «гребенчатой качалки», «отступающей палочки». Особо выделялась зона под венчиком. Она украшалась диагональными и вертикальными лентами «гребенки». На посуде отмечен такой орнаментальный элемент, как налепной валик, иногда волнистый и рассеченный гребенчатым штампом. Изготавливалась она лепным способом.

При этом в глину клали различные добавки (песок, дробленый камень и керамику) для улучшения качества изделий.

Рис. 2.25. Керамическая посуда елунинской культуры из могильника Телеутский Взвоз-I (по: [Елунинский археологический комплекс…, 2016, рис. 57])

Среди орудий труда известны костяные копьевидные орудия, наконечник стрелы для самострела, гарпуны, костяные трубочки, различные орудия для гончарного производства (орнаментиры, лопаточки для формовки посуды и заглаживания поверхности в процессе изготовления), орудия для обработки кожи (лощила-скребки для скобления и разминания кожи; скребки-ножи для снятия мездры; кочедыки, изготовленные из лопатки животных, для разминания и разрыхления растительных волокон; проколки и др.) (рис. 2.26). Известны изделия, предназначенные для земляных работ (роговые мотыги). Каменные орудия представлены скребками, диска[1]ми, оселками и другими абразивами, пестами, отбойниками, теслами, шлифованными ножами, ядрами для пращи (?), грузилами, наковальнями. Среди бронзовых изделий необходимо отметить ножи без рукоятки, четырехгранные шилья с деревянной ручкой. В целом, комплекс характеризуют орудия, связанные с домашним производством, различными ремеслами и промыслами: гончарное, металлургическое, скорняжное и косторезное дело, дерево- и камне обработка и др.

К оружию относятся бронзовые выгнуто-обушковые ножи с цельнолитой рукоятью и навершием, оформленным в виде головы лошади или кольца, а также без них (рис. 2.27.-1–5). На поселении Березовая Лука обнаружена костяная накладка с вырезом (рис. 2.26.-5), что может свидетельствовать о наличии у «елунинцев» сложносоставного лука. К категории предметов вооружения можно отнести крупные костяные (рис. 2.24.-2; 2.26.-6), каменные (рис. 2.24.-3; 2.26.-1) и бронзовые наконечники стрел (рис. 2.27.-9). Костяные изделия характеризуются многогранными черешковыми наконечниками с сужением в нижней части пера или без него.

Каменные предметы представлены черешковыми, а бронзовые – втульчатыми и двухлопастными изделиями.

Набор найденных украшений немногочисленный. Имеются свинцовые серьги в один и полтора оборота (рис. 2.27.-6), браслет из костяных и пастовых бусин-колечек. «Елунинцы» достигли высокого уровня мастерства в изготовлении каменных предметов мобильного искусства, где с успехом применялись техника шлифования, пиление, сверление [Кирюшин, Грушин, 2009].

Великолепными образцами елунинской каменной скульптуры являются изделия с художественным оформлением навершия. В материалах эпохи бронзы Обь-Иртышья и за его пределами они трактуются исследователями как «жезлы» или «песты» и представляют собой каменные стержни со скульптурным изображением на одном конце. На Алтае найдено несколько экземпляров подобных вещей. Четыре песта-жезла происходят из разрушенного погребения могильника Шипуново-V (рис. 2.28.-1–4). Одно изделие увенчано головой лошади, другое – барана, третье – со сложным скульптурным оформлением стержня, четвертый – змеи (?). Пест в виде головы быка происходит с поселения Колыванское-I [Алехин, 1999, рис. 5.-1], известна скульптура навершия в виде головы человека (рис. 2.28.-5). Такая категория предметов связывается исследователями с ритуальной практикой, а владельцы пестов-жезлов – с высоким социальным статусом в обществе.

Среди изделий, которые использовались в ритуальных целях, можно отметить орнаментированное роговое навершие «Г-образной» формы. Находка такого предмета известна с территории Причумышья (рис. 2.29). Навершие имитирует голову птицы – ворона с загнутым клювом. Одна (лицевая) сторона изделия хорошо заполирована и украшена орнаментом. На изгибе навершия резными линия[1]ми нанесены три «S»-видные фигуры со спирально закрученными окончаниями. В центральной части вертикального стержня имеются поперечные пояски, два из которых (верхние) заполнены вырезанными треугольниками. Это придает рисунку вид изгибающейся змейки [Кунгуров, Горбунов, 2001, с. 117].

Исследователи связывают такие «жезлы-посохи» с тотемными атрибутами родоплеменной власти. Их носителями были мужчины с высоким общественным статусом, в функции которых входило отправление определенных религиозных ритуалов. Использование таких изделий, как наверший посохов, подтверждают и многочисленные параллели в наскальных изображениях Северной Евразии бронзового века [Кирюшин, Грушин, 2009].

Рис. 2.27. Металлические изделия елунинской культуры с памятников Елунино-1 (1), Цыганкова Сопка-2 (2, 8), Телеутский Взвоз-I (2, 4, 6, 7, 9, 10), Нижняя Суетка (5): 1–5 – ножи; 6 – серьги; 7 – шилья; 8–9 – наконечники стрел (по: [Грушин и др., 2009, цв. вкл.; Елунинский археологический комплекс…, 2016, рис. 64])

Особое значение имеют находки художественной бронзы. Ярким таким примером служит навершие уже упомянутого ножа (рис. 2.27.-1) в виде головы солнечного коня (рис. 2.30.-1).

Оригинальная подвеска из бурой яшмы в виде скульптуры сидящей хищной птицы со сложенными крыльями была обнаружена на поселении Березовая Лука (рис. 2.30.-2). Высота изделия 2,5 см. Птица имеет сильно выступающую грудку, хорошо выраженную голову, крылья и живот. Нарезками обозначены перья. В центре скульптуры просверлено биконическое отверстие для крепления. Особенности изготовления и декорирования, а также следы износа амулета указывают на способ его крепления. Вероятнее всего, предмет достаточно жестко крепился к кожаной основе – головной убор (?). Левая сторона изделия заполирована сильнее правой, это может свидетельствовать о том, что скульптура птицы крепилась в профиль и была устремлена взором в левую сторону. Такой ракурс, вероятнее всего, был узнаваем и востребован. Это подчеркивается и большей выраженностью образа птицы именно в профильном варианте рассмотрения скульптуры.

К другой категории ритуальных предметов относится случайная находка каменного сосуда в Угловском районе Алтайского края [Кирюшин, 2002, рис. 132–136]. На тулове баночного сосуда изображена сцена охоты на быка, которого держат две собаки, одна из которых вцепилась в морду, а вторая – в заднюю часть (рис. 2.30.-3). На дне сосуда вырезана фигура человека, стреляющего из лука в быка. Изогнутый лук со стрелой изображен в придонной части под брюхом быка.

В загривке быка торчит еще одна стрела. Исходя из семантики изображений, подобные предметы могли использоваться в ритуалах, связанных с охотничьей магией. Традиция использования подобных каменных сосудов отражает контакты Алтая в XXIII–XVIII вв. до н.э. с населением более южных территорий Центральной Азии – Запад[1]ной Монголии, Синьцзяна, Тывы, где подобные находки имели наибольшее распространение.

Рис. 2.28. Каменные песты-жезлы елунинской культуры: 1–4 – песты с памятника Шипуново-V;  5 – обломок изделия из с. Саввушка (по: [Кирюшин, Грушин, 2009, рис. 2])

В ритуальной практике использовались каменные «алтари», один из которых был обнаружен на святилище Телеутский Взвоз-1 в Павловском районе Алтайского края [Кирюшин, Грушин, Тишкин, 2003, рис. 60]. Такой предмет, как показали исследования, использовался для растирания мяса, растений в процессе жертвенных ритуалов, связанных с культом солнца. Особую категорию вещей составляют астрагалы с различными следами обработки, однако их функциональная принадлежность остается до сих пор спорной.

Рис. 2.29. Роговое навершие посоха с р. Чумыш (по: [Кирюшин, Грушин, 2009, рис. 7])

При определении мест под кладбища «елунинцы» выбирали господствующие по высоте и вы[1]разительности в ландшафте мысы и террасы. Большинство погребальных комплексов расположено на высоком левом берегу Оби [Кирюшин, Грушин, Тишкин, 2003]. С территории памятников открывается великолепный вид на обскую пойму. В грунтовых некрополях погребения группируются параллельными рядами, вытянутыми по линии ЮВ–СЗ или Ю–С. Возможно, они представляют собой группы захоронений, принадлежавшие членам одного рода, т.е. это были своеобразные родовые микро-кладбища в рамках общего комплекса. В границах одного ряда прослежено несколько скоплений могил, которые фиксируют, вероятно, погребения ближайших родственников Умерших хоронили в деревянных рамах или ящиках, сооруженных и оформленных прямо в могиле. На перекрытие из продольных плах иногда помещались берестяные листы. Тело умершего человека укладывалось на специально подготовленную подстилку, которая состояла из веточек, камыша или плашек, лежавших продольно по дну могилы, а сверху могла располагаться береста в несколько слоев.

Рис. 2.30. Предметы искусства елунинской культуры: 1 – скульптурное навершие бронзового ножа в виде головы лошади из могильника Елунино-1; 2 – каменная подвеска птицы с поселения Березовая Лука; 3 – каменный сосуд с изображением сцены охоты из с. Лаптев Лог (по: [Кирюшин, Грушин, Тишкин, 2011, фото 19; Кирюшин, Грушин, 2009, рис. 4; 9.-4])

Известны как одиночные, так и коллективные захоронения. Например, на памятнике Староалейка-II в могиле обнаружено более десятка погребенных [Кирюшин, 2002]. Доминирующим ориентиром при определении положения умершего человека в могиле, вероятно, была точка восхода солнца. В большинстве случаев тела укладывались головой на восток или северо-восток. Преобладало положение погребенных людей на левом боку с согнутыми ногами.

Известна практика вторичных и впускных захоронений. До погребения тело умершего могло помещаться на специально сооруженный над могилой погребальный помост. После разложения мягких тканей и связок человеческие останки укладывались в мешок или беспорядочно ссыпались в могилу. В погребальном обряде «елунинцы» широко использовали животных в качестве погребальной и поминальной пищи, а также жертвенных подношений. Находки представлены костями овец, коров, лошади, птицы, рыбы. Отдельно необходимо отметить птичьи яйца, обнаруженные в двух могилах. «Елунинцы» практиковали сожжение тела на стороне с последующим погребением праха и разведением костра на перекрытии погребальной камеры после того, как тела умерших были уложены по всем канонам погребального обряда.

На материале изученных памятников можно указать на ритуальную практику обращения с головой человека. Об этом свидетельствует нахождение черепа в отдельном погребении, в канавках на дне могилы, на уровне материка или в заполнении могильной ямы. Такие действия связаны с погребениями детей (нахождение черепов взрослых с детскими костяками). Во всех исследованных могильниках рассматриваемого времени обнаружены погребения со следами охры в виде отдельных кусочков, точек на отдельных костях скелета человека, окрашенного древка стрелы. Зафиксирована зольная и меловая подсыпка. На поселении Березовая Лука за стенами жилищ или в непосредственной близости обнаружены захоронения младенцев.

Среди найденного погребального инвентаря можно отметить следующие категории предметов: керамические сосуды; стрелы с костяными, роговыми, каменными, металлическими и деревянными наконечниками; бронзовые боевые и хозяйственные ножи, шилья; каменные песты, оселки и диски; обработанные астрагалы овцы и др. Среди украшений зафиксированы свинцовые серьги, найденные в детских захоронениях, и браслет из бусин.

Для мужских захоронений характерны преимущественно предметы вооружения и охотничьего снаряжения – наконечники стрел, ножи, для женских – предметы быта: бронзовые шилья, проколки. Имеется категория предметов, характерная только для детских погребений, – свинцовые колечки.

На могильниках выделяются погребения, которые можно трактовать как социально значимые. Они занимают центральное положение в группе могил, отличаются более крупными размерами и подквадратной формой с дополнительными элементами устройства могильной ямы, наличием деревянной погребальной ка меры, относительным «богатством» погребального инвентаря. Как, правило, та[1]кие погребения принадлежали мужчинам зрелого возраста.

На памятниках зафиксированы жертвенники, поминальники и святилище. На археологическом комплексе Телеутский Взвоз-I поминальники сооружались в 3–5 м к востоку, северо-востоку от могил. Они представляли собой яму с сосудом или клад предметов. Емкости использовались для «кормления» умерших.

Сакральным центром указанного памятника являлось культовое сооружение, расположенное в центре мыса. Оно представляло собой систему объектов, центром которой был вертикально стоящий деревянный столб. От данного сооружения отходили в радиальном направлении три рва. К северу от него фиксировались два прокала от костра и большое скопление костей животных. В том месте, по всей видимости, происходили ритуальные жертвоприношения и другие действия.

Разнообразие элементов, зафиксированное в исследованных погребальных комплексах, свидетельствует о формировании сложной религиозной картины мира у населения, проживавшего на территории Алтая в период ранней бронзы. Во многом это связано с наличием металлургии и производящего хозяйства, где основную роль играло разведение овец, коров и лошадей; сложным многокомпонентным характером формирования культуры данного населения.

Исследование планиграфии могильников в комплексе с материалами раскопок и полученными в процессе полевого наблюдения астрономическими ориентирами позволило утверждать, что сакральное пространство памятника являло собой, в понимании его создателей, конкретную модель Мира и создавалось в соответствии с этими представлениями. Потому оно имело строго организованную в соответствии с горизонтальной, вертикальной и горизонтально-вертикальной проекцией Вселенной пространственную и временную структуру.

Из базовых мировоззренческих установок «елунинцев» можно отметить:

– культ огня (широкое использование огня в ритуально-погребальной практике в качестве «очистительной» стихии);

– культ солнца (солярные изображения на керамических сосудах и навершиях бронзовых ножей; привязка ритуально-погребальных мероприятий к важным астрономическим событиям, связанным с движением солнца);

– почитание основных видов домашних животных: лошадь, баран, бык (навершия голов животных на каменных жезлах и бронзовых ножах; широкое использование животных в ритуально-погребальной практике в качестве жертв, погребальной и поминальной пищи).

Такой комплекс мировоззренческих установок хорошо согласуется с животноводческим типом хозяйства елунинского населения и определенным мужским началом в культуре, религиозных представлениях и социальном устройстве общества. Отмеченные основы скотоводческих племен на Алтае получили дальнейшее развитие на протяжении последующих периодов бронзового века. Елунинская культура просуществовала до XVIII века до н.э., когда ее носители были ассимилированы и вытеснены в более северные и западные регионы андроновскими племенами развитого (среднего) бронзового века.

Влияние пришлых европеоидных племен на местное энеолитическое население Алтая в различных природно-экологических зонах было не одинаковым. Если равнинные степные левобережные участки Верхнего Приобья испытали на себе существенное воздействие, результатом чего стало формирование елунинской культуры, то правобережные, лесные и предгорные таежные зоны практически остались не тронутыми. В результате чего в этой зоне сохранилось преимущественно автохтонное население с сильными энеолитическими традициями во всех сферах жизни. Памятники данной группы предложено рассматривать отдельно. Они хорошо изучены по берегам оз. Уткуль в Зональном районе Алтайского края. Культура представлена материалами поселенческих комплексов, которые распространены в правобережье Верхней Оби, занимая лесные и лесостепные ландшафты (рис. 2.22).

Посуда «уткульского» типа существенно отличается от елунинской своей более богатой орнаментацией, прежде всего в композиционном плане (рис. 2.31.-1, 3, 6). Сосуды имеют баночную форму и переходную к горшковидной. Их характеризует комбинированная техника орнаментации. На сосуды нанесены прямые и волнистые линии, ромбы, зигзаги, прямые и наклонные линии.

Существенным образом от левобережных елунинских комплексов отличается каменный и костяной уткульский инвентарь (рис. 2.31.-2, 7, 9–13). Каменные наконечники стрел характеризуются изделиями с прямой или выгнутой базой, отсутствием наконечников с черенком, сохраняются, по сути, неолитические традиции в камнеобработке – пластинчатая техника расщепления. В инвентаре встречены ножевидные пластины, наконечники стрел и скребки, выполненные на пластине, каменные стерженьки.

Основу экономики уткульского населения составляла охота на крупных копытных животных. Основным объектом охоты был лось. Кости этого животного составляют 88,7% от общего количества определимых костей, что может свидетельствовать о формировании на Алтае уже в период неолита специализированной охоты на лося. Большое значение также имело рыболовство, снасти в виде рыболовных стерженьков и крючков найдены при раскопках.

Погребальная практика уткульского населения может быть документирована материалами могильника Тузовские Бугры-I в Первомайском районе Алтайского края. Умерший человек был похоронен вытянуто на спине, головой на северо-восток (рис. 2.31.-1–5). В заполнении могилы были найдены каменный нож, наконечник стрелы. С погребенным обнаружены два свинцовых височных кольца, сосуд, украшенный под венчиком резными линиями, рядом ямок и ногтевыми насечка[1]ми, костяной гарпун и накладка на лук.

Специфика данных культурных образований, вероятно, проявляется и в мировоззренческой сфере. Большую роль играли культы промысловых животных, о чем свидетельствует, в частности, каменный жезл с навершием в виде головы мед[1]ведя, обнаруженный на оз. Уткуль. У елунинского населения ритуальная символика была связана с домашними животными – находки каменных пестов с навершием в виде головы барана, лошади, быка подтверждают этот факт.

Население, оставившее памятники уткульской группы, было связано с таежными районами Западной Сибири, заходило далеко на юг по правобережной лесной зоне вплоть до северных предгорий Алтая. В формировании уткульских культурных традиций значительную роль сыграли местные неолит-энеолитические традиции, которые демонстрируют нам не только преемственность в материальной культуре (прежде всего каменная индустрия) и традиционном природопользовании, но и в отсутствии какой-то значительной смены состава населения. Культурные уткульские традиции на территории правобережья Верхней Оби сохранялись на протяжении почти всего бронзового века. На их основе сформировалась корчажкинская культура позднего бронзового века, а лесной (охотничье-рыболовно-животноводческий) многоотраслевой тип хозяйства в этом регионе стал основой для развития экономики в последующие исторические периоды, вплоть до этнографической современности.

Лесостепной Алтай в эпоху бронзы был включен в культурный ареал влияния так называемых племен сейминско-турбинского типа. Свое название они полу[1]чили благодаря ярким бронзовым изделиям, обнаруженным в наиболее крупных могильниках Сеймино и Турбино в Восточной Европе. К сейминско-турбинскому комплексу относятся три основные категории вооружения: ножи, наконечники копий и кельты. Причем для каждой категории бронзового оружия характерен определенный набор признаков, делающий ее узнаваемой и особенной.

Сейминско-турбинскими металлургами были изобретены революционные технологические новшества, что позволило изготавливать самые совершенные для того времени предметы вооружения, которые распространились на обширной территории Северной Евразии. Среди них необходимо отметить литье изделий с «глухой» втулкой (кельты, наконечники копий и стрел); ребра жесткости в виде «вилки» (наконечники копий); ребра жесткости с «Т-образным» расширением обушка (ножи); литье по восковой модели; использование наиболее эффективных оловянных бронз.

Распространение характерных металлических изделий на огромной территории лесостепной полосы Евразии, протянувшейся от Финляндии до Монголии и Китая, позволило исследователям обозначить сейминско-турбинский межкультурный (транскультурный) феномен. Его сложение происходило, по всей видимости, на основании синтеза двух основных компонентов: «алтайские» племена металлургов и коневодов (степи, лесостепи, предгорья Алтая) и «таёжные» племена подвижных охотников и рыболовов, населявших пространство от Енисея до Байкала, с которыми связан богатый каменный и костяной инвентарь, а также украшения из нефрита [Черных, Кузьминых, 1989, с. 270].

На территории Алтая обнаружена серия великолепных бронзовых предметов вооружения сейминско-турбинского типа. Среди них можно отметить находки характерной литейной формы, а также копья и двуушковые кельты, орнаментированные ромбами и треугольниками (рис. 2.32).

Отметим крупные бронзовые ножи. Они представлены пластинчатыми черешковыми двулезвийными «ножами», например из Клепиково [Грязнов, 1956, рис. 5.-2], и однолезвийными ножами с цельнолитыми рукоятями и оформленными навершиями (рис. 2.27.-1, 2).

Рис. 2.33 Случайная находка бронзового наконечника копья в с. Новиково (по: [Тишкин, Семибратов, 2013, рис. 2])

В настоящее время есть основания полагать, что формирование сейминско-турбинского феномена на Алтае было связано с носителями елунинской культуры [Кирюшин, 1992]. Об этом свидетельствуют факты нахождения предметов сейминско-турбинского типа в закрытых погребальных комплексах, а также близкий состав металла обоих групп предметов. В целом, анализ металлических предметов с Алтая, связанных с сейминско-турбинскими стереотипами металлообработки, показывает, что они морфологически неоднородны [Грушин, 2008а–б; 2012]. Выделяется несколько групп изделий, которые могут отражать локально-хронологические особенности развития сейминско-турбинских бронзолитейных традиций.

Таким образом, археологический материал елунинской культуры отражает важный период древней истории значительной территории Евразии. Его дальнейшее изучение позволит выйти на реконструкцию многих этнокультурных процессов.

С.П. Грушин

Цитируется по изд.: История Алтая Том I. Древнейшая эпоха, древность и средневековье. Под общей редакцией А.А. Тишкина. Барнаул, 2019, с. 124-141.