Фергана: этнический состав населения

В III веке до н.э. в Ферганской долине появилось государственное образование, представлявшее собой союз оазисов-городов, которое в китайских источниках называлось Давань. Китайский сановник Чжан Цянь, попавший сюда волею судеб в 128 г. до н. э., был поражен увиденным. Он насчитал в Фергане более 70 городских поселений, больших и малых, с развитым ремеслом и земледелием. В частности, здесь добывали золото, киноварь, медь, железо, что стимулировало развитие ювелирного и кузнечного дела. Изделия искусных местных мастеров имели большой спрос за пределами Ферганы. Жители городов вели широкую торговлю с Индией, Ближним и Средним Востоком, античным миром. Земледельцы в Фергане выращивали рис, который считался самым лучшим, пшеницу, виноград, из которого делали прекрасное вино, хлопок, люцерну. Но особенно славилась Давань на весь мир своими породистыми скакунами, которых называли «небесными», «крылатыми» и которые были предметом вожделения многих правителей, и особенно китайских. И обладание резвыми, дивной стати конями из Давани давали бы преимущества в борьбе против кочевников, досаждавших Китаю.

С этого времени, т.е. со II века до н. э., и возникает новая межконтинентальная трасса – Великий Шелковый путь, – действовавшая 1500 лет и сыгравшая огромную роль в сближении народов Азии, Европы, Африки, во взаимном культурном их обогащении. По Шелковому пути двигались не только караваны купцов, но и дипломатические посольства, паломники, путешественники. Эта дорога была ретранслятором не только то[1]варов и технологий, но и идей, религиозно-философских систем. И первооткрывателем этого пути можно считать Чжан-Цяня, чье имя, как считают В.М. Плоских и В. Мокрынин, вполне сравнимо с такими именами, как Колумб, Магеллан, Васко да Гама.

 Фергана – один из первых оазисов Великого Шелкового пути, важная зона его. На протяжении столетий она была крупным перевалочным пунктом, где встречались представители разных языков, культур, религий, где велся постоянный торговый обмен, что создавало основу для развития ферганских городов и их окрестностей.

Великий Шелковый путь вел из Сианя (древняя столица Китая) через Ланьчжоу в Дуньхуан (город на границе у Великой китайской стены). Ферганский маршрут шел от Дуньхуана через Турфан, Кашгар (перевалочная база и последний китайский форпост). Дальше маршрут разветвлялся. Одна линия тянулась по долине р. Кызылсу в Алайскую долину, а затем через перевал Талдык к г. Ош и в собственно Ферганскую долину, Ходжент, Самарканд, Бухару, Мерв. Другая линия шла по долине р. Карадарья до Узгена и дальше выходила в Ферганскую долину. Был еще маршрут через Ферганскую долину: из Восточного Туркестана путь шел через г. Атбаши к Центральному Тянь-Шаню, затем по р. Яссы выходил к городам Ош и Узген, где купцы делали привал, затем шли непосредственно через долину к г. Ходженту и дальше до Мерва. Отсюда дорога шла в Парфию, Месопотамию, к берегам Средиземного моря или в Индию.

 При переходе через Тянь-Шань и Памиро[1]Алай караваны преодолевали большие трудности. Часто в пропасть срывались верблюды с поклажей, всадники с лошадьми. Нередко в горах караваны подстерегали разбойники. Через бурные реки возводили мосты. По пути следования караванов строили караван-сараи, которые напоминали небольшие крепости.

В самой Ферганской долине путь шел предпочтительно по предгорьям, где было много воды и травы. В частности, один из маршрутов проходил недалеко от современного Намангана. Но порой караваны шли и по равнине, в частности, был такой маршрут: Ош – Мингтепа – Кува – Симтепа (рядом с современным городом Фергана) – Ходжент – Самарканд – Бухара.

На всем протяжении пути было много торговых центров, но международную известность получили лишь некоторые из них. В частности, в IX–X веках такую известность получила ярмарка в Мерсменде (Ляйлякский район Ошской области). Из Китая везли бронзовые зеркала, тончайший фарфор, лакированные изделия, бумагу, косметику, чай, рис, пряности. Но шелк был главным предметом вывоза. До появления денег он служил разменной монетой. По цене его приравнивали к золоту. Средняя Азия, в том числе и Фергана, поставляла в Китай в первую очередь аргамаков, затем ковры, паласы, кожу, шерсть, шерстяные одеяла и покрывала, хлопчатобумажные ткани, овечьи шкуры, самаркандское стекло, военное снаряжение.

В предгорьях Ферганы росли лекарственные  растения, большое количество грецкого ореха, что тоже было предметом вывоза в Китай. Алайская долина снабжала весь Восточный Туркестан баранами. Благодаря Великому Шелковому пути китайцы познакомились с такими культу[1]рами, как виноград, арбузы, дыни, персики, гранаты, инжир, грецкий орех, фасоль, лук, огурцы, морковь, люцерна. Из Византии везли украшения из золота с самоцветами, прекрасные чаши и стаканы из резного стекла, серебряные сосуды с клеймами греческих мастеров, которые между прочим были найдены и в могильниках кочевого населения Ферганы на Алае (III–V века н.э.).

Нашествие монголов, завоевания Тамерлана и другие военные конфликты на территории Средней Азии разрушили полностью многие торговые города. Великий Шелковый путь начинает приходить в упадок, хотя он еще продолжает использоваться и Чингисидами, и Тимуром с преемниками для связей со странами Передней, Средней и Центральной Азии. Окончательному же упадку значения Великого Шелкового пути к ХV веку способствовали географические открытия и перемещение центра мировой торговли на морские и океанические просторы.

 На территории же Ферганской долины торговые пути с Китаем, как писал известный исследователь Средней и Центральной Азии В.А. Обручев, просуществовали вплоть до ХХ века, хотя караваны были уже не такими большими, как раньше.

Российская империя после завоевания Кокандского ханства всячески поощряла торговлю с Китаем, создав систему охраны караванных путей. Было возведено на берегу горной реки Гульча укрепление, в котором разместился горный гарнизон. Затем была расширена и древняя караванная дорога в Иркештам, где существовала русская застава на границе с Китаем. Из Ферганы в Китай везли, как и раньше, ткани, изделия из железа, сахар, табак, спички. Алайская долина по-прежнему снабжала весь Восточный Турке[1]стан мясом, а обратно, из Китая, как и тысячу лет назад, везли чай, шелк, фарфор, китайские сувениры, косметику, пряности.

Этническая история Ферганской долины не[1]отделима от этнической истории Средней Азии в целом, хотя Фергана в силу своей относительной изолированности иногда оставалась вне политических событий, происходивших в остальных областях Среднеазиатского междуречья.Древним населением Ферганской долины, как и вообще Средней Азии, были ираноязычные племена, предки современных таджикского и узбекского народов, среди которых в VII–II веках до н. э., согласно последним исследованиям, пре[1]обладали сакские племена 1.

Но уже с первой половины 1-го тысячелетия н. э. на территорию Ферганы, как и Средней Азии вообще, начинается проникновение тюрков со стороны Семиречья и Алтая, которое продолжалось во все последующие века. Вхождение Средней Азии, и Ферганы в том числе, в состав Тюркского каганата, Караханидского государства, вторжение в Среднюю Азию войск Чингисхана и последующее пребывание этой территории в составе Моголистана (Фергана не входила в состав Моголистана, но граничила с ним) и, на[1]конец, завоевание Средней Азии даштикипчакскими узбеками – все это сопровождалось значительным наплывом тюркоязычного населения в Среднюю Азию и оказало большое влияние на тюркизацию ираноязычного населения края, на этническую историю его.

В конце ХVII века Фергана выделилась из состава государства Аштарханидов. А в конце ХVIII века здесь образовалось Кокандское ханство, кото[1]рое вначале ограничивалось территорией только равнинной части Ферганы. Но постепенно под власть кокандских ханов попадают киргизские племена, кочевавшие в горах и предгорьях Ферганской долины, поскольку горные районы, окружавшие Фергану, представляли серьезный интерес для Коканда. Через них проходили пути, связывающие долину с сопредельными территориями: Ташкентским и Ангренским оазисами, Таласом и Семиречьем, Кашгаром и горными областями современного Таджикистана. Затем были присоединены Чимкентский и Ташкентский оазисы, почти весь бассейн среднего и нижнего течения Сырдарьи, а также обширные степи от Аральского моря до р. Или, принадлежавшие казахам Старшего и Среднего жузов. Начались и попытки овладеть в борьбе с Бухарским ханством районами Ура-Тюбе и Джизака. Все эти политические события не могли не повлиять на этническую ситуацию в Фергане, поскольку присоединение к ханству новых земель сопровождалось миграциями населения (часто принудительными) захваченных территорий.

Кокандские ханы пытались расширить свои владения и на Востоке. Но хотя Кашгария так и не была присоединена к Кокандскому ханству, в Фергану прибывали большие группы кашгарцев (уйгуров), которые в силу своей многочисленности оказали серьезное влияние на этнические процессы в Фергане.

Одним из направлений экспансии Кокандского ханства, превратившегося уже в первой четверти ХIХ века в сильное среднеазиатское государство, были таджикские горные владения. Кокандцы в течение почти всего ХIХ века (вплоть до 1870-х годов) не раз находили повод для вмешательства во внутренние дела таких горных стран, как Матча, Каратегин, Дарваз, Шугнан, Куляб и др., что часто кончалось их захватом. Правда, подчинение большинства горных областей было временным, непрочным и часто номинальным. Но число переселенцев из этих районов в Фергану было так велико, что также имело значение для усложнения этнической ситуации в ней 2.

От нашествия джунгар сюда бежали различные тюркоязычные племена и народности из Ташкента, Чимкента, северо-восточных районов Средней Азии 3. Непосредственно после нашествия джунгар переселились в Фергану из районов нижней и средней Сырдарьи и первые группы каракалпаков, миграция которых в Ферганскую долину продолжалась в течение всего

ХVIII века и закончилась в начале ХIХ века 4.

После завоевания Кокандского ханства Россией Ферганская долина (без западной ее части, которая под названием Ходжентский уезд стала частью Самаркандской области) вошла в состав Российской империи как ферганская область. Здесь начали обосновываться русские. Вначале это были военнослужащие, чиновники Ферганской администрации, которые оседали в основном в городах. Но с 1890-х годов царское правительство стало поощрять заселение Туркестана русскими крестьянами, и в Ферганской долине появился целый ряд русско-украинско-бело[1]русских селений, в основном в северных, северо-восточных и восточных предгорьях долины, сельскохозяйственные условия которых приближались к привычным для русского и украинско[1]го крестьянина 5.

Вместе с русскими войсками в край прибыли и татары: одни – в качестве солдат и офицеров, другие – в качестве переводчиков, маркитантов и т. д. 6

 Правда, татары появились в Туркестане, и в Фергане в том числе, задолго до завоевания края Россией, но в основном как студенты медресе Бухары и Самарканда, славившихся как центры богословского образования 7. После завоевания Кокандского ханства сюда прибыла новая вол[1]на татар из Казанской, Уфимской, Тамбовской, Оренбургской, Томской, Тобольской и других губерний 8.

В результате к концу ХIХ – началу ХХ века в Фергане сложилась следующая этническая ситуация. В Ферганской области Русского Туркестана больше всего было издавна оседлых узбеков без родоплеменного деления, т.е. узбекоязычных сартов – 828 080 человек, что составляло 52,69%. Следующими по численности были киргизы – 423 639, или 26,3%; полукочевые узбеки – 153 780, или 9,78%; каракалпаки – 25 971, или 1,65%; русские – 9848, или 0,63%) 9. Кроме того, здесь жили таджики, татары, среднеазиатские евреи, среднеазиатские арабы, уйгуры, дунгане, персы, индусы и др.

В Ходжентском уезде Самаркандской области, в той части, что находилась на территории Ферганской долины (этот уезд занимал и часть территории за пределами Ферганской долины), больше всего было таджиков – 94 304, или около 50%; полукочевых узбеков – 61 622, или более 33%; киргизов – 11 465, или более 6%; русских – 2422, или примерно 1,3% 10. Кроме того, здесь жили узбеко[1]язычные сарты, среднеазиатские евреи и др.

В составе узбекской народности в конце ХIХ – начале ХХ века четко выделялись три крупных субэтноса, которые имели различия в антропологическом типе, говорах, материальной и духовной культуре. И хотя представители их четко сознавали свое отличие друг от друга, в их быту, традициях и языке было так много общего, что, как отмечала Б.Х. Кармышева, «не остается сомнения в принадлежности их всех… еще в дореволюционный период к единой узбекской народности» 11.

Один из субэтносов – издавна оседлое население городов и селений, не имевшее родоплеменного деления и известное до революции под названием сарт. Это наиболее древний пласт – результат смешения древних ираноязычных народов Среднеазиатского междуречья и тюркоязычных племен, которые начали проникать в Среднюю Азию с конца 1-го тысячелетия до н. э. и в последующие века. Анализ «Бабур-наме» и других письменных источников, а также топонимии Ферганской долины привел меня в свое время к выводу о том, что до появления даштикипчакских узбеков в Фергане жили следующие тюркские и тюрко-монгольские племена: ягма, карлук, чигиль, ашпар, турукшар, чограк, кау[1]чин, джалаир, барлас, найман, ктай, минг, кырк, чурас, канглы, бахрин, нарын, тагай, дуглат, утарчи, аргын, балыкчи, анди 12 и многие другие.

Большинство, судя по «Запискам Бабура», были в это время уже оседлыми. В частности, Бабур пишет: «Жители Андижана – все тюрки (а Бабур четко отличает древнее население края – сартов от тюрков. – С. Г.); в городе и на базаре (а на базар приезжает обычно немалое число крестьян не только из окрестных селений, но и из довольно отдаленных. – С. Г.) нет человека, который бы не знал по-тюркски. Говор народа сходен с литературным» 13. Необходим, думается, немалый срок, чтобы говор недавнего полукочевника, живущего даже не в городе, а в селении, стал близок литературному языку. Все это свидетельствует о том, что большинство тюркских племен, живших в Фергане в период появления здесь даштикипчакских узбеков, было уже оседлым и пополнило со временем численность сартов Ферганы.

Среди прибывших в начале ХVI века даштикипчакских узбеков могли быть следующие племе[1]на: кунграт, кыят, катаган, кенегес, мангыт, сарай, юз, кипчак, уч-уру и др. 14

 Они тоже, как и тюрки, довольно быстро осели. Как писал автор ХVII века Махмуд ибн Вали, в большей части деревень близ Андижана обосновались узбеки (курсив наш. – С. Г.) 15, что является свидетельством их уже оседлого состояния в этот период.

Основными причинами оседания даштикипчакских узбеков, как в свое время оседания тюрков, были, естественно, глубокие социально-экономические изменения, связанные с усиливающимся процессом распада кочевого общества. Быстрое оседание их именно в Фергане, думается, связано с отсутствием здесь больших необитаемых пространств, которые являются главным условием для развития кочевой формы хозяйства. Горные и предгорные районы, которые можно было приспособить для вертикального кочевания, были, во-первых, уже заняты тюркскими кочевыми племенами (о которых пи[1]сал, в частности, Бабур), во-вторых, для перехода на эту форму кочевания, совершенно новую для степняка-узбека, необходимы были и особые породы скота, приспособленные для пастьбы в горах, и навыки, для приобретения которых нужно время.

Замкнутость и небольшие размеры Ферганы, а также относительно высокая для того времени плотность населения обусловливали близкое соседство вновь прибывших скотоводов с земле[1]дельцами долины, что также содействовало более быстрому оседанию даштикипчакских узбеков именно в этом районе Мавераннахра. И, наконец, близкие говоры отдельных групп тюрков Мавераннахра и даштикипчакских узбеков, не[1]которые одинаковые родоплеменные названия тех и других облегчали оседание последних.

Наиболее успешно оседание их шло в средней и особенно восточной части долины в местности между Маргеланом, Андижаном, Араваном, Ошем и Узгеном 16, а также в окрестностях Намангана. Во-первых, в этих районах было много воды и плодородной земли, во-вторых, западная часть долины к этому времени была уже густо заселена. Центральную часть Ферганы, в частности территорию нынешнего Кокандского оазиса, узбеки стали осваивать, видимо, гораздо позже, примерно в конце ХVII – начале ХVIII века 17.

 Причем, похоже, они были едва ли не первыми поселенцами этих, тогда еще пустынных, солончаковых и песчаных, местами болотистых земель (к этому времени более удобные для обитания территории были уже заняты). О густом узбекском (даштикипчакском) населении в этом районе говорят данные топонимии: карта Кокандского оазиса буквально пестрит названиями кишлаков, в которых отразились родоплеменные деления узбеков (кырк, минг, кунград, кенегес, катаган, мангыт, сарай и др.). Часть осевших узбеков тоже пополнило число тюркоязычных сартов Ферганы.

Тюркоязычные сарты Ферганы вобрали в себя также часть таджиков, оседающих киргизов, казахов, каракалпаков, калмыков, арабов и отдельных представителей других народов, прибывавших в этот край в разные времена. Их (сартов) характеризовало отсутствие родоплеменного деления, окающие и йокающие говоры, занятие земледелием, ремеслами и торговлей.

Таким образом, оседлое земледельческое тюркоязычное население Ферганы, именуемое сарт, к концу ХIХ века представляло собой сложный синтез разнородных этнических элементов, объединенных теперь уже общим типом хозяйства, одинаковым бытом, близкими говорами и единым самосознанием и самоназванием.

Второй субэтнос узбекской народности был известен до революции под названием тюрк. Это исторические потомки тюркских и тюрко-монгольских племен, которые поселились в Средней Азии задолго до нашествия узбеков Шейбани-хана, но не слились с древним ираноязычным населением, приняв участие в формировании тюркоязычных сартов долины, а сохранили вплоть до начала ХХ века свой образ жизни и родоплеменное деление.

По всей вероятности, Ферганская долина была одним из кочевий тюрков с давних пор, составляя единую территорию их расселения с Ура-Тюбе, Заамином, Сурхандарьей и Ташкентом 18. Передвигаясь со своими стадами, тюрки прикочевывали в Фергану с этих территорий, возвращались назад, затем опять в Ферганскую долину и т. д. Об этом свидетельствуют и предания, и тот факт, что многие тюрки долины считают себя выходцами из указанных районов 19, в то время как тюрки Джизака называют своей родиной Андижан 20, тюрки-багрины Самаркандского оазиса – окрестности Маргилана 21, а тюрки-лолаки Ура-Тюбинского оазиса – окрестности Ходжента 22 и т.д.

В литературе существовало мнение, что в Ферганской долине тюрки поселились в основном в ее юго-восточной части, в нынешних Мархаматском районе Андижанской области, Араванском районе Ошской области, а также в нескольких кишлаках Кокандского, Кувинского и Маргиланского оазисов 23. Собранный мною материал позволил дополнить эти данные. В пери[1]од перекочевок тюрки выбирали места, удобные прежде всего для выпаса овец. В Фергане это в основном адыры (невысокие холмы, покрытые эфемеровой растительностью) и приадырные равнины, свободные от посевов. Оседающие тюрки, естественно, селились преимущественно в местах своих кочевий. Поэтому тюркские поселения в Ферганской долине расположились так[1]же вблизи адыров, окружающих долину с юга, начиная с западных ее окраин и кончая восточными. Правда, самые крупные массивы этих поселений зарегистрированы все-таки на юго-востоке долины.

Судя по топонимии и этнографическим данным, в Фергане осели в основном барласы, кальтатаи и, вероятно, собственно тюрки (некоторые информаторы на вопрос об их родоплеменной принадлежности отвечали: «Туркнинг узиданмиз», т.е. «Мы из собственно тюрков»). Кстати, по свидетельству информаторов, барласы и кальтатаи были братьями. Старшим из них был Барлас. На различных празднествах его потомки сидели на самом почетном месте, и торжество начиналось только после их благословения. Это племя было самым знаменитым в Среднеазиатском междуречье. Сам Тимур, как известно, был из барласов.

Третьим субэтносом узбекской народности были потомки узбеков Шейбани-хана, часть которых также до начала ХХ века сохраняли полукочевой быт и родоплеменное деление и были известны в Ферганской долине под названием «узбяк» 24. Среди узбекских племен, сохранявших вплоть до конца ХIХ века в Фергане полукочевой образ жизни и родоплеменное деление, были юзы и кипчаки. Те и другие представляли в дореволюционной Фергане довольно значительные группы.

Первые юзы прибыли в Ферганскую долину, вероятно, с войсками Шейбани-хана, но, думается, эта группа осела давно, как и многие другие племена даштикипчакских узбеков. Причем в Фергане юзы были довольно многочисленны и могущественны даже в ХIХ веке, как пишет А. Борнс 25. В 1970-е годы мне удалось поработать с теми юзами, которые прибыли в Фергану, по-видимому, в ХVIII–ХIХ веках. Родиной предков большинства ферганских юзов были сопредельные с Ферганой территории Заамина и Ура-Тюбе, меньшая часть прибыла из Хисара. А эти территории, как известно, были основными местами расселения юзов в рассматриваемое время 26. В Фергане они расселились крупными массивами в окрест[1]ностях Ходжента и Коканда и дисперсно – в местах расселения тюрков (кстати, в Заамине и Ура-Тюбе они тоже соседствовали с тюрками).

Основная часть кипчаков Средней Азии к концу ХIХ – началу ХХ века переходила, а в от[1]дельных районах уже перешла к оседлости и в процессе консолидации сливалась с оседлым узбекским населением. Ферганская же группа в силу ряда исторических причин до революции сохраняла полукочевой образ жизни. К. Шания зов, исследовавший кипчаков, считает, что та их часть, которая не слилась с оседлым населением, прибыла в Фергану с территории нынешнего Казахстана в начале ХVIII века после нашествия Джунгар 27. Расселились они в основном в Учкур[1]ганском и Нарынском районах Наманганской области, гораздо меньше их проживает в Чинабадском, Избаскентском и некоторых других районах Андижанской области. И совсем немного – в окрестностях Намангана.

К 1970-м годам, когда собирался мной полевой материал, они жили оседло, хотя у них еще не до конца была изжита некоторая обособленность. Последний фактор позволил американскому ученому Дж. Шоберлайн-Энгелу писать о кипчаках (а также о ходжа, и о сартах) как о самостоятельной этнической группе, которая, несмотря на все усилия советской власти и «объединенного фронта советских этнографов», сумела сохранить свою самобытность (занятие скотоводством, джокающие говоры, особые, отличные, например, от сартовских, обычаи, эндогамию) и не войти в состав населения, именуемого в середине ХХ века узбеками 28.

Но позволю себе не согласиться с ним. Виденные Дж. Шоберлай-Энгелом кипчаки давно уже вели оседлый образ жизни (ведь он беседовал с ними в обычном ферганском кишлаке, а не в кочевье), и потому скотоводство не могло быть их основным занятием, тем более в Ферганской долине, которая всегда страдала от малоземелья, в том числе и от недостатка пастбищ. О том, что у кипчаков равнинной части Ферганы, а также бассейна Зеравшана в хозяйстве преобладало земледелие, писал и К. Шаниязов, автор большой монографии о кипчаках, на которую ссылается Дж. Шоберлайн-Энгел. Другое дело, что их генетический скотоводческий опыт использовался в колхозах. Кроме того, жили они задолго до ХIХ века в домах сартовского типа, а не в юртах.

Пища, одежда тоже, в общем-то, давно приобрели общеферганские черты, в обрядах и обычаях опять-таки появилось много общего с сартовскими, хотя сохранялся ряд обычаев, присущих как собственно кипчакам, так и кочевникам вообще, в том числе казахам и киргизам. Этим и объясняется их общая тяга к казахам и киргизам, о чем писал Дж. Шоберлайн-Энгел. Ведь в прошлом все они относились к единому хозяйственно-культурному типу.

Что касается джокающего говора (один из признаков даштикипчакских узбеков), то он действительно сохранился в районах компактного расселения кипчаков, но в основном – у представителей старшего поколения. Но те, кто учился в советской школе, институте, должны были перейти на йокающий говор, характерный для узбекского литературного языка, чтобы не выделяться из общей массы. Все сказанное относится и к юзам, и к тюркам, и к кураминцам, живущим в Ферганской долине компактными группами. Дисперсно расселенные кипчаки, юзы, тюрки, курама давно уже растворились в составе издавна оседлых узбеков.

И, наконец, кипчаки Ферганской долины, как и указанные выше группы, имеют двойственное самосознание, которое еще будет существовать некоторое время, постепенно уступая место единому самосознанию узбек. Тот же кипчак, который беседовал с Дж. Шоберлайн-Энгелом, в таджикской среде назовет себя узбеком и только узбеком. Более того, даже в узбекской среде, но за пределами своего селения он не станет особо подчеркивать, что он кипчак. Представитель старшего поколения предпочтет умолчать об этом, а представитель молодого поколения во[1]все не вспомнит о том, что он потомок кипчаков и, может быть, даже оскорбится, если ему будут указывать на его инаковость. Но в качестве информатора, особенно если кипчак (как и юз, тюрк, курама) находится в своем, кипчакском, окружении, он действительно будет с удовольствием подчеркивать свою принадлежность к кипчакам; но опять-таки – в основном представители старшего поколения. Словом, старшее поколение пока еще меняет свою самоидентификацию в зависимости от ситуации. Молодое поколение этого уже почти не делает. Разве все сказанное не является свидетельством естественного сближения бывших кочевников с оседлым населением, ведущего со временем к слиянию с ним?

Складывается впечатление, что Дж. Шоберлайн-Энгел, к сожалению, не знает ни ферганской действительности, ни советской этнографической литературы. Ибо, если бы он был знаком

с работами О.А. Сухаревой, Б.Х. Кармышевой и других этнографов, он бы лучше понял, кто такие кипчаки, сарты, ходжа, и не писал бы о них, как об отдельных «этнических группах». Вызывает удивление и заявление этого ученого о существовании некоего «объединенного фронта советских этнографов», который якобы пришлось «прорывать» К. Шаниязову. Не было ни[1]какого фронта, направленного против кипчаков и других подобных групп, потому не было ни[1]какого «прорыва». Более того, книга о кипчаках написана К. Шаниязовым в значительной степе[1]ни благодаря помощи ведущих советских ученых, специалистов в этой области Т.А. Жданко и Б.Х. Кармышевой, учеником которых он был и сам себя таковым осознавал.

Просто, как мне представляется, работа Дж. Шоберлайн-Энгела находится в русле тех работ, которые под влиянием международных неправительственных организаций (типа Фонда Сороса) участвуют в создании в государствах этнических меньшинств, которыми было бы легко манипулировать, как это было сделано в Югославии.

В значительной степени под влиянием Фонда Сороса и при непосредственном финансировании его создана и книга «Этнический атлас Узбекистана» под редакцией главы Ташкентского фонда Сороса Алишера Ильхамова (ассоциированный научный сотрудник при университете Лондона, социолог) 29. В своей статье «Археология узбекской идентичности» А. Ильхамов отказывается признавать «формирование узбекской нации как “объективный”, естественно-исторический процесс. На самом деле процесс формирования современной узбекской идентичности следует рассматривать в тесной взаимосвязи с образованием Узбекской ССР, а также в значительной степени как результат сложения усилий правящих и культурных элит» 30. И далее автор обвиняет советскую власть, подчинившую своим интересам формирование среднеазиатских наций, навязавшую им, в частности узбекам, со[1]временные самоидентификации.

Спору нет, современная идентификация узбекского народа – продукт усилий советской власти. Поскольку этническая разноплановость (как и многоукладность) общества, существовавшая в стране в тот период, создавала немалые трудности для дальнейшего строительства только что созданного государства, она (советская власть) занялась проведением национального размежевания и созданием национально-государственных образований.

Но только декретом и желанием определенных кругов превратить бесчисленное множество родоплеменных, территориальных, сословных и других групп, отличающихся друг от друга материальной и духовной культурой, хозяйствен[1]но-бытовым укладом, в единый народ (реальный, а не фиктивный) довольно трудно, если не невозможно. Можно ли кочевника по указанию свыше заставить жить не в юрте, а в доме оседлого типа, есть непривычную пищу, одеваться в иные одежды, говорить на чуждых наречиях? Сомневаюсь. Для объединения всех этих разнородных групп необходимо было и немало объективных причин, прежде всего – социально-экономических факторов, и время.

Национальная политика государства – лишь один из факторов, пусть и довольно мощных.

Материал статьи С. Губаевой «Этнический состав населения Ферганы (со времен Великого шелкового пути до начала XX в.)». Цитируется по изд.: Оазисы Шелкового пути. Современные проблемы этнографии, истории и источниковедения Центральной Азии. М., 2018, с. 111-120.

Примечания

1. Горбунова Н.Г. Фергана по сведениям античных авто[1]ров. История и культура народов Средней Азии. М., 1976. С. 29; Литвинский Б.А. Проблемы этнической истории древней и раннесредневековой Ферганы // История и куль[1]тура народов Средней Азии. М., 1976. С. 54.

2. См.: Губаева С.С. Население Ферганской долины в конце XIX – начале XX в. Ташкент, 1991.

3. Иванов П.П. Очерки по истории Средней Азии (XVI – середина XIX в.). М., 1958. С. 179–180.

4. Толстова Л.С. Каракалпаки Ферганской долины. Нукус, 1959. С. 17–26.

5. РГИА. Ф. 16. Оп. 1. Д. 35. Л. 3, 7, 9, 99; Кузнецов. Из колонизации Туркестана. Туркестанский сборник. Т. 523. С. 155; РГИА. Ф. ОР. 18. Д. 118. Л.114.

6. РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 2865. Л. 8.

7. РГИА. Ф. 17. Оп. 1. Д. 9723. Л. 1.

8. РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 2865. Л. 8; РГИА. Ф. 17. Оп. 1. Д. 9723. Л. 1; РГИА. Ф. 19. Оп. 1. Д. 839. Л. 20–54; Полевой материал автора.

9. Материалы к характеристике народного хозяйства в Туркестане. Отчет по ревизии Туркестанского края, произведенной по высочайшему повелению сенатором гофмейстером графом К.К. Паленом. Ч. 1. Отд. 1. СПб., 1911. С. 62; Губаева С.С. Население Ферганской долины в конце XIX – начале XX в. С. 10.

10. Население Ферганской долины в конце XIX – начале XX в. По Ходжентскому уезду подсчет процентов мой.

11. Кармышева Б.Х. Очерки этнической истории южных районов Таджикистана и Узбекистана. М., 1976. С. 67.

12. Губаева С.С. Население Ферганской долины в конце XIX – начале XX в. С. 49–60.

13. Захириддин Мухаммад Бабур. Бабур-наме. Записки Бабура / пер. М. Салье. Ташкент, 1958. С. 12.

14. Губаева С.С. Население Ферганской долины в конце XIX – начале XX в. С. 60–74.

15. Махмуд ибн Вали. Море тайн относительно доблестей благородных. Ташкент, 1977. С. 17.

16. Наливкин В.П. Краткая история Кокандского ханства. Казань, 1886. С. 20–21.

17. Там же. С. 25.

18. Кармышева Б.Х. Очерки этнической истории южных районов Таджикистана и Узбекистана. С. 175.

19. Полевой материал автора.

20. Благова Г.Ф., Данияров Х.Д. Говоры «тюрков» Узбеки[1]стана в отношениях к языку староузбекской литературы // Вопросы языкознания. 1960. № 6. С. 92.

21. Миддендорф А.Ф. Очерки Ферганской долины. СПб., 1882. С. 411.

22. Гаврилов М.Ф. Материалы к этнографии «тюрок» Ура-Тюбинского района // Труды Среднеазиатского госуниверситета. Orientalia. Вып. 2. Ташкент, 1929. С. 8.

23. Иногамов Ш.И. Этнический состав населения и этнографическая карта Ферганской долины в границах Узб. ССР. Автореф. дис. … канд. ист. наук. Ташкент, 1959; Винников Я.Р. Современное расселение народов и этнографических групп в Ферганской долине // Среднеазиатский этнографический сборник. М., 1959. С. 389.

24. Вахабов М. Формирование узбекской социалистической нации. Ташкент, 1965. С. 31–57; Этнографические очерки узбекского сельского населения. М., 1969. С. 17–20; Кармышева Б.Х. Очерки этнической истории южных районов Таджикистана и Узбекистана. С. 162–164.

25. Борнс А. Путешествие в Бухару. Ч. 3. М., 1949. С. 367.

26. Гребенкин А.Д. Узбеки // Русский Туркестан: сборник, изданный по поводу политехнической выставки. Вып II. М., 1872. С. 91–93; Мухтаров А. Очерк истории Ура-Тюбинского владения в XIX в. Душанбе, 1964. С. 17; Кармышева Б.Х.Очерки этнической истории южных районов Таджикистана и Узбекистана. С. 222.

27. Шаниязов К.Ш. К этнической истории узбекского на[1]рода (историко-этнографическое исследование на материалах кипчакского компонента). Ташкент, 1974.

28. Шоберлайн-Энгел Дж. Перспективы становления национального самосознания узбеков // Восток. 1997. № 3. С. 52–63.

29. Этнический атлас Узбекистана. Ташкент, 2002.

30. Там же. С. 288.