Индия: следы доисторического человека

До сих пор наше повествование носило общий характер. Обрисованная выше картина воссоздана путем рассуждений и домыслов на основе сведений и наблюдений, собранных по всему миру. Ничего определенного, однако, никогда не говорилось об Индии просто потому, что наши сведения в этом отношении чрезвычайно скудны. Нет основания полагать, что развитие человеческого общества в Индии на ранних этапах существенно отличалось от описанного выше. Предположив, что изменения,

свойственные древнейшему периоду во всех странах, имели место и в Индии, мы сумеем логически объяснить многие черты жизни современной индийской деревни и той части общества, которая сохранила племенной уклад, а также объяснить отдельные места в древних санскритских текстах; в противном случае такого объяснения не находится.

Прежде всего необходимо отметить две специфические черты, характеризующие древнейший период в Индии. Во-первых, последнее оледенение на Индийском субконтиненте не распространялось на такую обширную территорию и не сопровождалось таким резким похолоданием климата, как в Европе. (Здесь и в дальнейшем под словом «Индия» мы будем иметь в виду географическое пространство, включающее также Пакистан, часть Афганистана, а иногда и часть Бирмы, причем заранее просим не приписывать нам каких-либо политических побуждений.)

В то время как северная часть Индии находилась под ледниковым покровом, ее южная и юго-восточная части совершенно не подверглись оледенению. Есть основания подозревать, что в этот самый период в восточные районы собственно Индии происходило проникновение доисторических людей из Юньнаня и Бирмы. Миграция в этом направлении вполне могла продолжаться даже в исторический период. Каменные орудия, найденные в этой восточной части страны, свидетельствуют о применении одного и того же материала и одной и той же техники. Во-вторых, собирательство пищи (отделяя его от охоты и рыболовства) на большей части территории Индии представляло значительно меньше трудностей и имело гораздо более широкое распространение, чем в Европе или любой другой части Евразиатского материка. Если с полдюжины злаков и бобовых составляют чуть ли не весь ассортимент основных съедобных растений Европы, то даже такая средняя по плодородности область, как Махараштра в Индии, насчитывает более сорока видов местных съедобных растений, из которых большинство культивировано, но встречается также и в диком виде. Все они пригодны для хранения, в том числе рис и пшеница, просо, сорго, ячмень, содержащие значительное количество растительного белка, и кунжут, из семян которого изготовляется употребляемое в пищу масло. Перец и другие специи, фрукты и овощи придают вкус пище, а также содержат витамины. Большое значение имеют такие продукты, как молоко, животное масло, творог и сыр. Они дают возможность разнообразить стол, не лишая жизни животных. Последнее обстоятельство в более поздний период произвело целый переворот в индийской религии в связи с выдвижением доктрины неубиения (ахимса). Вместе с тем оно значительно усложняет задачу историка. Люди могли оставаться и оставались на ступени собирательства, между тем как их ближайшие соседи уже много столетий назад перешли к производству продуктов питания.

Крестьяне и примитивные племена, особенно в глухих уголках джунглей, обычно знают, помимо наиболее распространенных, еще не менее сотни других естественных продуктов, которые могут быть получены не посредством культивирования, а путем простого сбора. Это плоды, орехи, различные корнеплоды, мед, грибы, съедобные листья и т. д. Более древним способам добывания пищи всегда сопутствует сохранение более древних верований и жизненного уклада. Именно поэтому в Индии существуют многочисленные пережитки. В связи с этим нередко бывает трудно определить, когда одна стадия завершилась, уступив место другой. Процесс культурной ассимиляции носил обоюдный характер. Во всех частях Индии более развитые пришельцы не только оказывали влияние на аборигенов, но и сами (до появления мусульман, нетерпимых ко всему неисламскому) обычно воспринимали некоторые местные, подчас первобытные верования и обряды. Для создания подлинно человеческого общества необходимо, чтобы люди состояли в каких-то производственных отношениях, подразумевающих обмен излишками производства. В Индии ввиду благоприятных условий для собирания пищи и связанных с этим пережитков древних форм существования формированию человеческого общества в значительной мере способствовали религии и суеверия, и потому оно сопровождалось насилием в меньшей мере, чем, например, в Европе или Америке.

Итак, перед нами две основные задачи: изложить все, что нам известно о жизни доисторического человека в Индии, и проследить пережитки первобытного существования как доисторический вклад в жизнь современного индийского общества.

Значительную трудность в изучении доисторического периода в Индии представляет проблема датировки. Когда на севере страны уже создавались исторические империи, ее южные области все еще находились во власти предыстории. Открытые в Индии немногочисленные образцы пещерной живописи изображают сцены сражений феодального периода. Если под ними и имеются другие изображения, то о их древности можно только догадываться. Первобытный человек в Индии, как, например, в долине Соана (Западный Пакистан), обычно при обкалывании каменных орудий применял технику, ставшую известной в науке под названием техники Леваллуа. Это не древнейший способ изготовления орудий, но примерно второй по степени древности. По самому приблизительному определению, эти орудия могут относиться ко времени от 50 до 100 тысячелетий до н. э. Ручные топоры такого типа встречаются по всей территории Евразии, но мы пока не можем говорить о соответствующем наличии здесь каких-либо миграций. Однако к началу VII тысячелетия до н. э. на пространстве от Европы до Палестины появляются культурные слои с большим количеством гораздо более мелких каменных орудий — микролитов.

Аналогичные находки в пещерах, служивших жилищем первобытному человеку на территории Ирана и Афганистана, позволяют предполагать, что и индийские образцы относятся приблизительно к тому же времени. Однако нет никаких оснований думать, что эти миниатюрные каменные орудия возникли впервые в Индии, а затем распространились по всей территории Евразии.

Первые микролиты появляются вместе с более крупными каменными ручными топорами и скребками, по-видимому в качестве отходов производства. Поразительное развитие техники производства микролитов во многих частях мира наблюдается в эпоху мезолита; об этом свидетельствуют миниатюрные орудия, найденные в виде больших скоплений при полном отсутствии более крупных орудий (век полированного камня — неолит, или новокаменный век — наступил позднее). Такое скопление микролитов обнаружено, например, в Иерихоне, в докерамическом слое В. Отсутствие керамики также показательно. В Индии прослеживаются подобные чисто микролитические докерамические «культуры», например в песчаных дюнах (тери) на юго-восточном побережье. Эти культуры тери можно отнести приблизительно к началу IV тысячелетия до н. э. или более раннему периоду. Известные в настоящее время способы датирования подобных находок позволяют определять их возраст лишь с точностью до одного тысячелетия. Ни радиоуглеродный, ни другие новейшие методы датировки здесь пока еще не применимы. Люди, изготовлявшие эти микролиты, оставили после себя целые наслоения красивых миниатюрных пластинок и нуклеусов из халцедона. Такие остатки поселений встречаются по всей территории полуострова Индостан, сосредоточенные узкими полосами преимущественно в речных долинах. Особенно большими скоплениями микролитических орудий отличаются поселения, расположенные по берегам небольших рек, заводи которых в древние времена изобиловали рыбой, хотя сейчас в результате происходящего процесса обезлесения и эрозии большинство их затянулось илом. Та же эрозия почвы обнажила скопления каменных орудий на берегах рек, разрушив слои с остатками жилищ. Люди, пользовавшиеся микролитами, стояли ступенью выше примитивного собирательства. Их орудия слишком мелки, чтобы ими можно было пользоваться в том виде, в каком мы их находим. При сравнении их с орудиями африканских бушменов очевидно, что найденные в Индии кусочки халцедона, покрытые красивой ретушью и заостренные сколом до тонкого режущего или пильчатого края, были частью составных орудий. Их вставляли в рукоятки из дерева, рога или кости и закрепляли древесной смолой или каким-нибудь другим подобным клеящим веществом. Об этом свидетельствует также изменение цвета у некоторых пластинок со стороны, противоположной острому краю. Таким способом можно было делать дротики, гарпуны, стрелы, ножи, серпы и т. д.

Известно, что некоторые типы кремневых микролитов действительно служили зубьями для серпов; следовательно, люди уже собирали злаки, возделанные или дикие, употребляя в пищу зерно. Микролитические орудия могли с успехом применяться для снятия шкур с убитых животных и для обработки этих шкур — соскабливания с них мяса и сухожилий; ими было также удобно расщеплять прутья для плетения корзин и чистить рыбу. Встречающиеся в большом количестве узкие тонкие пластинки с заостренным концом — не что иное, как иглы или шилья, употреблявшиеся для сшивания шкур, по-видимому, при помощи сухожилий. Отсюда следует, что первый шаг к хранению пищи — в корзинах и кожаных мешках — был сделан задолго до начала изготовления глиняной посуды.

Наряду с представителями чисто микролитической культуры существовали и другие группы людей (возможно, отпочковавшиеся от тех же микролитических групп), оставившие после себя огромные каменные столбы — мегалиты. Установлено, что в Карнатаке, Андхре и на гранитном плоскогорье эти мегалиты относятся к железному веку. Однако в Махараштре (район деканского траппа) мегалиты, по-видимому, были воздвигнуты гораздо раньше, хотя и позднее эпохи наибольшего расцвета микролитической техники. Многие из каменных столбов в западном Декане, возможно, имеют естественное происхождение, но доисторический человек оставил на них свой след в виде глубоких борозд. Эти борозды образовались в результате трения, или по крайней мере их поверхность была сглажена трением. О том, сколько труда потребовалось на то, чтобы проложить эти борозды, можно судить по их глубине, достигающей иногда 4 см. Камень настолько тверд, что его не берут даже современные стальные инструменты. В некоторых случаях кусок скалы весом более трех тонн был поднят и помещен поверх других камней. Из всего этого следует, что люди мегалитической культуры имели достаточно времени и располагали излишками пищи, чтобы создавать монументы, требовавшие длительной, упорной и тяжелой работы. Судя по тому, что к настоящему времени количество обнаруженных каменных столбов и образцов глубокой резьбы по камню исчисляется тысячами, эта работа, должно быть, продолжалась годами и столетиями. Цель ее не ясна. Борозды редко образуют какой-нибудь определенный узор, за исключением простейших кругов или овалов, и расположение их никак не напоминает изображений людей, животных или деревьев. Чаще всего это просто извилистые линии, обязанные своим происхождением не природе, а человеку. Можно лишь предполагать, что люди мегалитической культуры разводили крупный рогатый скот.

Рис. 4. Микролиты докерамической эпохи из Деульгао (округ Пуны). Поселение расположено на одном из притоков реки Бхимы, на берегу заводи, служившей в древности, как и в наши дни, местом рыбной ловли. Почти все пластинки сделаны из халцедона; вставленные наподобие зубьев в деревянные, костяные или роговые рукоятки, они служили элементами составных орудий: стрел, ножей, серпов и т. п. Более узкие пластинки представляют собой шилья для сшивания из кожи или шкур животных мешков, применявшихся в связи с отсутствием керамической тары для хранения пищи. Весьма приблизительно поселение Деульгао можно отнести к IV тысячелетию до н. э. или более раннему времени.

Рис. 5. Микролиты возвышенных районов, обнаруженные близ Пуны преимущественно в сочетании с террасными склонами и мегалитическими памятниками, покрытыми глубокими резными бороздами. Выполненные гораздо грубее, они, однако, относятся, по-видимому, к более позднему времени, чем микролиты, изображенные на рис. 4. Очевидно, они применялись для обработки толстых шкур. Люди, пользовавшиеся этими орудиями, были древнейшими скотоводами, разводившими крупный рогатый скот; их проникновение на данную территорию осуществлялось в виде нескольких последовательных волн миграции, последние из которых отчетливо ассоциируются с появлением здесь изображений мужских божеств

Микролиты, находимые среди остатков их каменных столбов, как правило, заметно толще, чем на стоянках рыболовов. Территории распространения этих двух типов орудий часто бывают четко разграничены. Нередко один тип встречается только на одном, а другой — на другом берегу одной и той же реки, причем невдалеке от скоплений более грубых микролитов мы всегда обнаруживаем мегалитические столбы. Однако это бывает не на всем протяжении реки. Можно подозревать, что те, кто воздвигал мегалиты,— авторы наскальной резьбы — обрабатывали более толстые шкуры и, следовательно, держали крупный скот. Возможно, что люди, изготовлявшие тонкие микролиты, имели дело лишь с тонкими шкурами, такими, как шкуры оленей, овец, коз, зайцев, а также использовали подобные орудия для разделки рыбы и пернатой дичи. Мы не знаем, каковы были отношения между двумя этими группами. Однако ничто не свидетельствует о каких-либо конфликтах. Почвенные условия не позволяют проследить стратиграфическую последовательность слоев, за исключением нескольких мест, где эти условия не совсем обычны. Дело в том, что в наше время наиболее толстый почвенный слой либо размыт на высоких местах, либо распахан, сохранившись лишь там, где в древнейший период, по-видимому, находились болота и густые джунгли. Обычно это были такие районы, где первобытный человек не находил ни обнажений камня для изготовления орудий, ни удобных мест для стоянки. На местах древнейших стоянок почвенный слой очень тонок, и не только из-за эрозии, но и потому, что первобытный человек предпочитал жить в более сухих местах в стороне от густых джунглей с их опасными обитателями. О постоянных поселениях не могло быть и речи. Естественно, что при таких условиях возможность сохранения стратиграфированного слоя почти исключается.

Обе культуры представляют особый интерес ввиду их продолжительности, захватывающей и исторический период. Как мы увидим, земледелие в западном Декане распространилось очень быстро в VI веке до н. я., с установлением местного железного века, но не ранее. В Декане, по существу, не было бронзового века, во всяком случае, такого, чтобы о нем стоило упоминать. Известно несколько единичных поселений с единичными бронзовыми орудиями, где жизнь продолжалась недолго и прерывалась на длительные промежутки времени, как, например, в Махешва- ре (начало II тысячелетия до н. э.). Можно отметить несколько отдельных волн миграции строителей мегалитов, которые медленно, на протяжении продолжительных периодов времени, передвигались вверх и вниз по долинам рек (Бхимы, Кришны, Тунгабхадры, Годавари), помимо кратких сезонных миграций в поисках лучших пастбищ и источников свежей воды. Эти сезонные колебания, связанные с так называемым «отгонным» скотоводством, сильно ограничены в радиусе по сравнению с более дальними миграциями. Очевидно, что люди и микролитической, и мегалитической культур совершали миграции обоих типов. С наступлением дождей у овец от непрерывной сырости начинается особое заболевание копыт. Дикие травоядные животные тоже устремляются вниз по течению рек, на восток, к более сухим местам. После нескольких месяцев дождей выгоднее вернуться обратно, туда, где земля и лес покрылись новой травой и листвой. Для первобытного человека это передвижение на запад означало также приближение к морю — источнику соли. На побережье обнаружено и раскопано несколько древнейших поселений. Очевидно, это были стоянки людей, приходивших сюда добывать соль. Крутой западный склон Деканского плоскогорья, подымающийся отвесно на высоту 500 м и более и протянувшийся в каких-нибудь 50 км от берега моря, прорезан несколькими ущельями. Впоследствии эти ущелья связывали между собой торговые пути. На побережье, так же как на плоскогорье, встречаются изредка каменные кольца, применявшиеся в качестве грузов для палки-копалки. Эти единичные находки позволяют предполагать знакомство с какой-то примитивной формой земледелия, не столь производительной, как обработка земли плугом, и, вероятно, представлявшей собой исключительно женское занятие.

Итак, на гористом кряже близ берега моря имелись крупный рогатый скот, каменные орудия, соль, существовал доступ к побережью, человек умел обращаться с огнем. К тому же ему был доступен самый обширный ассортимент естественных продуктов — дичи и растительной пищи. Такое положение сохранялось на Деканском плоскогорье до того периода, когда местные жители научились с помощью огня превращать «красную землю» в железо. Как мы увидим ниже, это произошло под влиянием северных областей, где техника производства железа была освоена раньше. Что же касается древнейших скотоводов, не известно, имели ли они какую-нибудь связь с северной Индией. Пути их передвижения вверх и вниз по долинам главных южных рек тянулись через полуостров в поперечном направлении. Представители последних волн миграции людей мегалитической культуры использовали старые места отправления культа как свои собственные, и даже в настоящее время жители окрестных деревень почитают эти места священными, поклоняясь там своим богам. Однако эти скотоводческие племепа (гавали), которым современные боги обязаны своим происхождением, сами уже не воздвигали мегалиты, а лишь использовали их для культовых целей и в качестве материала для строительства погребальных сооружений типа каменных курганов. Их божество мужского пола, впоследствии превратившееся в Мхасобу или в один из его эквивалентов, первоначально не имело супруги и некоторое время находилось во вражде с более древней богиней-матерью местных собирателей пищи. Однако обе популяции вскоре слились, и богов поженили. Иногда в каком-нибудь примитивном святилище мы находим изображение богини, повергающей в поединке демона-буйвола Мхасобу, а тут же, не далее, чем в пол-километре — сцену ее бракосочетания с тем же Мхасобой лишь под слегка измененным именем. Отражением этого в брахманской мифологии является богиня Парвати, выступающая в качестве супруги Шивы, но повергающая в битве Махишасуру; порой она еще больше приближается к своему первоначальному прототипу, повергая наземь самого Шиву. Интересно отметить, что триликий прототип Шивы на одной из печатей Индской цивилизации изображен в головном уборе, украшенном рогами буйвола.

Древнейшие пережитки, влияние которых сказывается как в средствах производства, так и в религиозно-идеологической надстройке, только в последние годы стали привлекать внимание ученых. Нет ни одной другой страны, где бы своеобразное и многостороннее влияние предыстории, даже в процессе продолжительного исторического развития, прослеживалось с такой ясностью, как в Индии. Такова специфика исторического и социального развития Индии, наложившего четкий, неизгладимый отпечаток на сложную структуру современного индийского общества.

Цитируется по изд.: Косамби Д. Культура и цивилизация Древней Индии. Исторический очерк. М., 1968, с. 43-50. (На английском языке книга вышла в 1965 году).