Тайвань как объект китайской миграции

Свыше пяти столетий освоения китайцами территории острова Тайвань, пять десятилетий воздействия японского колониализма наложили свою печать на современную историю острова. Для понимания многих сторон современного положения Тайваня полезно бросить взгляд в прошлое и воссоздать, хотя бы вкратце, историю Юго-Восточного Китая и острова Тайвань.

Тайвань расположен на расстоянии 130 — 150 км от материкового Китая, вдоль его юго-восточного побережья. Остров площадью 36 тысяч кв. км большей частью покрыт горами, протянувшимися с севера на юг. На западном побережье преобладает равнина, которая переходит в горные террасы, (давшие название острову «Тайвань», т. е. «Залив террас»). За ними поднимаются горные вершины, из которых наиболее высокая достигает почти 4 тысяч метров над уровнем моря. Долины и реки, впадающие в Тихий океан по обе стороны гор, создают как бы естественные убежища.

Более или менее значительную китайскую колонизацию этого острова большинство источников относит к XII—XIII векам. Племена аборигенов, постепенно оттеснявшиеся китайцами в горы, к тому времени еще не вышли из стадии родовой и племенной организации. Географические условия Тайваня давали им возможность поддерживать изолированное существование в разных частях острова и долгое время сохранять свою самостоятельность и самобытность.

Мягкий и влажный субтропический «климат с богатой вечнозеленой растительностью, обилие речной и морской рыбы и богатство животного мира обеспечивали возможность сепаратного существования общин аборигенов, к XIX веку включавших девять племен (атаялы, сайсаты, бунуны, цзоу, пайваны, рукай, пуюма, ами и ями).

В китайской литературе аборигены Тайваня имели собирательное название «гаошань», что в переводе означает «горцы», хотя первоначально далеко не все племена жили в горных районах. Большинство исследователей, опираясь на археологические материалы, делают выводы об этническом единстве докитайского населения Тайваня с малайско-полинезийским этническим комплексом 1.

В ходе колонизации Тайваня китайцы покорили ряд местных племен, получивших от них название «хуафань», или «зрелые», «прирученные» дикари. В противоположность им воинствующие племена, оттесняемые из района первоначальной китайской колонизации (западное и северо-западное побережья) на юг и в горы, стали называться «шэнфань», или «дикие», «неподчиняющиеся дикари». Сайсаты, пуюма, ами, цзоу и пайваны относятся к первой группе. В XX веке они в значительной мере утратили свою самобытность. История их ассимиляции ранними китайскими поселенцами находится еще в процессе изучения. Эти племена и территория, ими занимаемая, были своего рода «буферной зоной» между китайскими поселениями и более воинственными горными племенами.

Архаичные хозяйственно-культурные формы у тайваньских племен, сохранившиеся к XX веку, подтверждают, что ко времени китайской колонизации Тайваня докитайское население острова находилось на низкой стадии развития. Труды советских ученых, материалы полевых исследований, проводившихся японскими и китайскими учеными с 1942 по 1965 год, дополненные американскими этнологами и обобщенные в работе Вэй Хой-линя «Племенная организация и система власти в обществах аборигенов Тайваня», дают возможность утверждать, что занятиями аборигенов Тайваня вплоть до XX века являлись охота, рыболовство и собирательство, сосуществовавшие с мотыжным земледелием (урожай они собирали вручную) 2, Сохранение этих занятий и поныне свидетельствует о том, что как китайцы, так и последующие колонизаторы на Тайване способствовали консервации до-промышленных форм производства у коренного населения острова.

Заселение Тайваня китайцами.

Охота, занимавшая важное место в жизни аборигенов, во многом определяла социальную организацию, обычаи и традиции каждого из племен. У всех племен, за исключением равнинных ами и ями, охота, традиционно считалась мужским занятием, а охотничьей территорией — вся территория племени, Разные виды охотничьих сообществ играли роль некоей военной организации, защищавшей эту территорию от чьих-либо посягательств. Каждое племя имело свои правила и периоды охоты, принципы лова и дележа добычи. Орудиями охоты были копья, лук и стрелы, равно как капканы и силки. Борьба из-за охотничьих угодий и межплеменная вражда утвердили обычай охоты за головами противников и даже каннибальства. Он вошел в обязательный ритуал и был связан c рядом верований и представлений аборигенов.

Охотничьи, рыболовецкие и другие социально-производственные объединения у тайваньских племен, как полагают некоторые современные исследователи, существовали наряду с административными, племенными, родственными, возрастными и другими социальными группами. Эта примитивная социальная корпоративность в географических условиях Тайваня при неблагоприятных внешних факторах (таких, как постоянное сокращение исконных территорий) способствовала изоляции аборигенов, надолго оторочившей процесс их ассимиляции китайцами.

Внутриэтнические группы китайского населения и племен аборигенов к концу XIX века.

Колонизация Тайваня привела к тому, что значительная часть земель, годных для земледелия, оказалась в руках китайцев, вскоре превзошедших своей численностью коренное население. (В XIX веке на острове проживало около 2,5—3 миллиона китайцев и около 70 тысяч аборигенов.) Исследования истории миграции китайцев на Тайвань еще далеко не завершены. Как естественная крепость, остров мог служить убежищем для многих жителей Китая, которые в этом нуждались. Хотя в китайской литературе приводятся сведения о ранних массовых экспедициях на Тайвань (например, о том, что в период правления Цин Ши Хуан-ди (246—210 гг. до н. э.) в 530 г. 10 тысяч солдат были посланы на ост[1]ров, где они «побили» аборигенов, или об экспедиции 610 г. н. э., в эпоху династии Суй, после объединения Китая и походов Ян-ди (605—616) на Люцю (Рюкю ), автор считает обоснованным отнести начало колонизации острова лишь к XII—XIII векам, так как походы более раннего времени не приводили к оседанию на острове китайских пришельцев. В различные эпохи волны миграций из прибрежных районов Китая имели разную интенсивность, этнический состав «самого населения этих районов в течение столетий терял однородность благодаря просачиванию чужеродных элементов. Цели миграции в ту или иную эпоху также были неодинаковы.

Политика центральной власти Китая соответственно вызывала разную реакцию как переселенцев, так и аборигенов.

Цитируется по изд.: Тодер Ф.А. Тайвань и его история (XIX в.). М., 1978, с. 3-8.

Примечания

1. Историография этногенеза аборигенов Тайваня насчитывает десятки серьезных исследований. Предположения японского антрополога Д. Тории (рубеж XIX и XX вв.) о связи тайваньских аборигенов с народностью мяо в Китае нашли подтверждение в работах современных ученых. Точка зрения, что предки аборигенов Тайваня произошли от смешения малайских племен с другими этническими группами, встречавшимися на пути их миграции, довольно распространена. См.: Р. Ф. И т с. Мяо. Историко-этнографический очерк.— Восточноазиатский сборник. М.—Л, 1960; он же. Роль юэ в этнической истории Юго-Восточного Китая. Тезисы докладов ЛОИЭ. Л., 1967; он же. Архаические формы социально-производственных объединений тайваньских горцев.— Охотники, собиратели, рыболовы. Л. 1972; Г. Г. Стратанович. К вопросу о путях переселения племен «гаошань» на остров Тайвань.— «Советская этнография». М., 1962, № 4; Суэнари Мит и о. Тайван косядзоку (горные племена Тайваня).— Нихон миндзокугаку-но кайко-то тэмбо: (Итоги и перспективы японской этнологии). Токио, 1966; Chai Chen-kang. Taiwan Aborigines. A Genetic Study of Tribal Variations. Cambridge, M ass., 1967.

2. H. В. Кюнep. Коллективные охоты у формозских племен (у племени атайал).— «Советская этнография», 1937, № 2—3; Н. А. Невский. Материалы по говорам языка цоу. М.—Л., 1935; Г. Г. Стратанович. Некоторые данные по этнографии амэй «гаошань».— «Советская этнография», 1958, № 5; Р. Ф. И т с. Архаические формы...; М. Ф. Чигринский. Ранние голландские известия о пинпу — аборигенах Тайваня.— Страны и народы Востока. Вып. 15. М., 1973.