Кения: заселение территории

«Мы вышли из Шунгвайи...»

Археологические находки последних десятилетий свидетельствуют о том, что Восточная Африка некогда была одним из очагов формирования человека. Знаменитый археолог и антрополог Л. Лики считал, что климат и рельеф этого региона в древности создали идеальные условия для его развития. Возраст остатков первобытного человека, найденных Лики в Олдувайском ущелье на севере Танзании,— около 1750 000 лет. А находки, сделанные Р. Лики восточнее оз. Рудольф, продлили историю человечества до 3 миллионов лет.

За последние годы в Кении было найдено много остатков скелетов людей каменного века, животных, которые их окружали, орудий, которыми они пользовались. Но между ранними этапами развития человечества в этом районе и периодом, когда можно хотя бы приблизительно проследить процесс заселения Восточной Африки отдаленными предками современных народов, существует огромный временной разрыв. Об этом периоде известно очень мало.

Данные археологии, результаты лингвистических исследований и радиокарбонного анализа, относящиеся ко времени появления предков современных народов, тоже довольно неполны и противоречивы. Исследования затруднены и недавним господством хамитской теории в буржуазной историографии. Все социальные и культурные достижения народов Восточной Африки последователи этой теории объясняли влиянием высокоразвитых «хамитов» — скотоводов, мигрировавших в эти районы с севера и северо-востока. Советский африканист Д. А. Ольдерогге опроверг хамитскую теорию еще в 1949 г. [257, 1949, № 3, с. 156—170]. Теперь она осуждена не только у нас, но и на Западе.

И все же теория эта не канула в Лету бесследно. Большинство современных исследователей по-прежнему считают миграции с севера основным ферментом социального и культурного развития в Восточной Африке. Одиозные «хамиты» были заменены другими этническими или лингвистическими группами, но существо проблемы от этого изменилось мало. Роль бантуязыч-

[20]

ных земледельцев, а также охотников и собирателей доробо в процессе этногенеза народов Восточной Африки до сих пор недооценивается. Важность миграций преувеличивается в ущерб анализу воздействия определенных климатических и демографических факторов на характер формирующихся этнических групп.

Это осознают сейчас уже многие историки, в первую очередь восточно-африканцы (см., например, [551, с. 22—24, 29; 570, с. 1, 8]). Анализ новых источников, прежде всего устной традиции, зачастую позволяет им восполнить пробелы, уточнить, а порой и опровергнуть сложившиеся представления. Но, к сожалению, данных для воссоздания полной и точной картины формирования современных этнических групп на территории Восточной Африки пока недостаточно.

Заселение внутренних районов

Первые жители внутренних районов Восточной Африки — охотники и собиратели — заселили нагорья Кении около 10 тыс. лет назад. Что это были за люди — неизвестно. Некоторые из них принадлежали, по-видимому, к бушменоидному типу, особенно на юге Восточной Африки. В других районах, возможно, жили охотники и собиратели иного физического облика [627, с. 85—86]. Нынешние народы кенийских и танзанийских нагорий рассказывают о карликах, обитавших в давние времена в здешних лесах. Может быть, лесные жители Кении — доробо — осколок этого древнейшего населения страны .[551, с. 31].

Земледельцы и скотоводы появились в Восточной Африке около 1000 г. до и. э. [627, с. 86]. Захоронения их обычно находят под невысокими каменными пирамидками, которые встречаются в Рифт-Вэлли и на окружающих нагорьях. В захоронения клали горшочки с пищей, украшения. Видимо, люди, похороненные под пирамидками, не были знакомы с металлом. Они разводили коз и овец, выращивали сорго и просо, но занимались и охотой. Можно предположить, что это они построили известные ирригационные сооружения, остатки которых до сих пор сохранились в Кении и Танзании (оросительные каналы, дамбы, резервуары для воды, источники в скалах в более засушливых районах).

Религиозные верования первых земледельцев и скотоводов были связаны, видимо, с культом предков, о чем свидетельствуют захоронения (трупы мазали охрой, по-особому их укладывали). Таких захоронений очень много, и все они примерно одинаковы. Поэтому предполагают, что у народа, их создавшего, не было имущественной дифференциации [627, с. 87—88].

Некоторые ученые называют первых земледельцев и скотоводов Восточной Африки азанийцами, но название не объясняет их происхождения. Многие лингвисты считают, что эти люди го-

[21]

ворили на языках южнокушитской группы. Есть свидетельства того, что они мигрировали с эфиопских нагорий [424, с. 162; 468, с. 65; 627, с. 88]. Однако «кушитскую» версию оспаривают, прослеживая ее «хамитские» корни [551, с. 22—26, 29], и приводят веские аргументы, опровергающие «северное» происхождение земледельцев и скотоводов [597, с. 71]. Один из подводных рифов «кушитской» теории — те же лингвистические данные, которыми оперируют и ее сторонники: между некоторыми языками южнокушитской группы и языками банту много общего, причем сходная лексика встречается там, где заимствования крайне редки — в названиях частей тела [424, с. 162—163].

Есть и попытки «компромиссного» решения спора о приоритете в заселении Восточной Африки. Американский ученый К. Эрет считает, что «южные кушиты» пришли на территорию Западной Кении в 1 тысячелетии и. э., но когда точно, неизвестно: до банту, вместе с ними или после них [423, с. 3]. Банту» таким образом, с не меньшим правом, чем кушиты, могут претендовать на роль первых земледельцев и скотоводов Восточной Африки. У этой гипотезы тоже есть слабые стороны, и все же одно совершенно ясно: попытка просто заменить «хамитов» кушитами бесплодна.

Век железа в Восточной Африке начался в 1 тысячелетии н. э. Но даже в XIX веке железными орудиями пользовались далеко не все восточно-африканские народы [627, с. 89]. Еще недавно считалось, что искусство плавки железа было привнесено в Восточную Африку с севера, из Мероэ. Сейчас предполагают, что его принесли с юга, юго-запада и запада банту. Еще один возможный источник искусства обработки железа во внутренних районах Восточной Африки — побережье Индийского океана [627, с. 90].

Расселение в Восточной Африке народов, говоривших на нилотских языках и языках банту, было сложным и длительным и происходило на протяжении тысячелетия (1—2 тысячелетия лет назад) неравномерными волнами. Чаще всего миграции были медленными и постепенными. Они растягивались на столетия и обычно представляли собой процесс мирного проникновения, длительных контактов, взаимовлияния и смешивания различных групп. Это, конечно, не исключает столкновений и завоеваний, но никак не походит на непримиримую вражду, постоянные бесцельные войны между «скотоводами-нилотами» и «земледельцами-банту», которыми колониальная историография еще так недавно заполняла белые пятна в доколониальной истории восточно-африканских народов.

Лингвистическая общность банту формировалась, возможно, в лесах излучины Конго, куда их предки мигрировали из центральных районов нынешнего Камеруна. Здесь прото-банту научились выращивать просо и сорго, изготовлять железные орудия и оружие. Между 400 и 1000 г. н. э. прото-банту распространились в районы с влажным климатом, в том числе в Меж-

[22]

озерье и на побережье Индийского океана. Здесь они начали выращивать бананы и ямс. Уже в нынешнем тысячелетии банту заняли засушливые местности, меньше подходившие для ведения земледельческого хозяйства [277, 1966, Ne 3, с. 361—376].

Территории Западной Кении первые группы банту достигли еще до 500 года н. э. Они проникали сюда с запада и юго-запада но суше и по озеру Виктория. Селились они к северу, а возможно, и к югу от залива Кавирондо и на прибрежных островах [563, с. 9—10].

Установлено, что от этих первых переселенцев банту ведут свое происхождение некоторые кланы современных луйя. Но как далеко продвинулись они на восток, когда впервые заселили плодородные нагорья Центральной Кении и какую роль сыграли а становлении других кенийских народов,— пока не ясно. Видимо, справедливо предположение о том, что уже в первые века нашей эры (до нилотов) банту занимали западную часть нагорий и были активными участниками формирования многих лингвистических общностей Западной Кении. Некоторые исследователи утверждают, что первые группы банту заселили всю территорию к западу от горы Кения [551, с. 34—36]. Эта гипотеза возвращает нас к загадке первых земледельцев и скотоводов. К сожалению, устная традиция народов банту не дает на нее ответа.

С начала XVI века, тесня банту, на побережье залива Кавирондо начали проникать первые группы нилотоязычных луо. Родина нилотских языков —  Южный Судан [626, с. 35]. Образ жизни и культура нынешних луо сложились в районе к югу от впадения Бахр-эль-Газаля в Нил. Луо мигрировали несколькими группами и шли разными путями, но всегда через территорию Межозерья [408, с. 149—150; 563, с. 21—22].

Первая большая группа—джока-джок (джока-рамоги), по преданиям, достигла территории нынешней провинции Ньянза около 15 поколений назад, т. е. примерно между 1490 и 1600 г. [563, с. 23]. Вторая — джока-овини появилась в Ньянзе, видимо, в конце XVI — начале XVII в. Третья — джока-омоло обосновалась там примерно между 1540 и 1600 годом. Четвертая группа — суба представляла собой конгломерат разрозненных групп различной этнической принадлежности, мигрировавших по озеру. Лишь позже они восприняли язык и культуру луо [563, с. 21—23].

Устная традиция описывает первую волну миграций как медленное и мирное проникновение. По-видимому, полукочевники-луо селились на территориях, еще не занятых земледельцами, жившими тогда в плодородных прибрежных районах. Новые переселенцы вынуждены были стать более воинственными: вся земля была занята. В рассказах о второй и третьей волнах миграций постоянно упоминаются сражения, завоевания, подчинение и поглощение банту (луо называли их джока-комбекомбе). Некоторые кланы вынуждены были бороться чуть не за

[23]

Миграция нилотов и банту в Восточную Африку

 [24]

каждую пядь земли, на которой теперь живут. Войны продолжались почти два века, примерно с 1590 до 1790 г. [563, с. 24— 26, 28].

К началу нового времени луо заселили всю территорию к северу от залива Кавирондо. Около семи поколений назад, т. е. приблизительно между 1730 и 1760 г. они двинулись на юг через залив Кавирондо. Другая датировка миграции луо в нынешнюю Южную Ньянзу — 1750—1800 годы [408, с. 156]. Это переселение тоже не было мирным: луо вытесняли и поглощали местное бантусское население. Постепенно они заняли все равнинные территории вокруг залива.

Отступая под натиском луо на север, юг и восток, кланы бинту, жившие вокруг залива Кавирондо, сталкивались с другими группами нилотов, двигавшимися им навстречу,— тесо, карам-джонг, календжин, а также масаями. Борьба за территорию стала равнозначна для них борьбе за выживание [563, с. 32— 33]. Набеги нилотов вынуждали банту совершенствовать и укреплять свою военную организацию, и они смогли отстоять свое существование.

Банту, вытесненные луо с побережья залива Кавирондо на север и восток, стали важным элементом в формировании некоторых кланов луйя и гусии. В преданиях других кланов луйя говорится, что они происходят из страны Мисри. Мисри — название древнего Египта на семитских языках. «Исход из Египта» — сюжет, типичный для мусульманских преданий. В этногенетических легендах кенийских народов он встречается часто, но происхождение его не объяснено. Возможно, он был заимствован из арабо-суахилийских преданий и наложился на местные. Сейчас исследователи считают, что единственное место, по описаниям подходящее для роли мифического «Египта»,— район оз. Рудольф. Возможно, предки кланов, претендующих на столь необычное происхождение, мигрировали из этого района в Восточную Уганду. Оттуда с конца XVI века примерно по 1733 г. в страну луйя переселилась большая группа банту [643, с. 190]. Первоначально они остановились в Ньянзе, но после появления луо двинулись дальше. Скитания своих предков в местах, населенных теперь луо, во многих кланах луйя хорошо помнят. Банту, оставшиеся в Ньянзе, переняли язык и отчасти культуру луо [563, с. 11].

Но банту были далеко не единственным этнообразующим эле-ментом для луйя. Возможно, что северную часть их страны первыми заселили нилотоязычные календжин (в конце XVI — начале XVII века), и некоторые кланы луйя ведут свое происхождение от них. Примерно в последней четверти XVI — первой половине XVII века другая группа нилотов — нанди (к тому времени они выделились из единой общности календжин) и масаи — пришла в страну луйя с востока. Они бантуизировались и утратили свои языки и культуру.

Последняя волна переселенцев в страну луйя была снова

[25]

Миграция и расселение гусии

бантусской: в XVIII в. несколько групп банту мигрировали в разные районы Западной Кении из Восточной Уганды. Долгий процесс миграций в страну луйя завершился лишь к началу второй половины XIX века. [643, с. 190—191]. Но это не означает,

[26]

что тогда же завершился и процесс этногенеза луйя. Неоднородность этнических корней этого народа сказывалась еще долгое время, и не случайно европейцы даже в 20—30-е годы XX века не признавали луйя единым народом и называли их просто «банту Кавирондо». Самоназвание луйя закрепилось лишь в 40—50-е годы.

Гусии занимают сейчас плодородную юго-западную часть кенийских нагорий. По-видимому, они были среди тех банту, которые поселились в Ньянзе в XVI веке. В преданиях гусии говорится, что когда-то они были одним народом с куриа, логоли, суба, гикуйю, эмбу и камба. Они тоже считают своей прародиной «Египет» — Мисри. Гусии говорят, что из «Египта» они странствовали вместе с ганда и сога Уганды, но разделились в районе горы Элгон. Оттуда ганда и сога пошли на юго-запад, а гикуйю, эмбу и камба — на юго-восток. Гусии, как утверждает традиция, двинулись прямо на юг и добрались до восточного побережья оз. Виктория 16—15 поколений назад, около 1520 г.

Гусии вспоминают, что из «Египта» к горе Элгон их вел Кинту — его считают своим прапредком и ганда. От одного из его потомков, Могусии, по преданиям, пошли гусии. Жившие по соседству луо поначалу лишь изредка совершали набеги за скотом на земли гусии. Потом набеги участились, и гусии двинулись на восток. Почти столетие (1640—1755) они жили на плодородной равнине Кано. Обилие рыбы в реках, прекрасные пастбища и, главное, отсутствие врагов превратили ее в эдем гусийских преданий [563, с. 12—16].

Общность гусии быстро росла, и земли стали не хватать. В середине XVIII века по соседству с Кано появились луо. Пережив несколько набегов, большая часть гусии мигрировала к югу. После десятилетий скитаний, столкновений с календжино- язычными кипсигис примерно в 1786—1809 гг. первые кланы гусии начали селиться на нагорьях. Другие кланы поселились к югу от этих нагорий, по соседству с масаями.

Устная традиция повествует, что для защиты от масаев гусии возводили толстые каменные стены вокруг своих поселений, иногда устраивали ответные набеги. В одном из сражений был убит воин масаи. Его брат, говорится в предании, выследил и убил самого храброго воина гусии. Те ответили нападением на близлежащие краали масаев, сожгли их, перебили жителей. Масаи разбили войско гусии, сожгли жилища, забрали скот, убили всех, кто попался им на глаза. Часть гусии бежали на юг, а большинство искало спасения у родственных кланов на нагорьях [563, с. 35—40]. Эти события относятся примерно к 1820 г. Климат нагорий был слишком суров для привыкших жить на равнинах гусии. Но другой свободной земли в Западной Кении не было, и им пришлось приспособиться к новым условиям.

Важную роль в этногенезе народов Западной Кении сыграли нилотоязычные календжин. Предполагают, что предки календжин жили западнее оз. Рудольф уже более тысячи лет назад [626, с. 34—35]. Среди некоторых групп календжин бытует ле-

[27]

генда о том, что они вышли из Бургеи. Ученые считают, что это тот же «Египет», что и Мисри в бантусской традиции [551, с. 10]. Возможно, что в этом районе они подпали под воздействие кушитов, но не южных, о которых шла речь выше, а восточных — предков сомали и оромо (галла). От них календжин переняли некоторые важные элементы своей культуры и лексики [423, с. 164, 166]. К концу I тысячелетия началась миграция протокаленджин на юг. В районе горы Элгон они ассимилировали банту [423, с. 4, 6], дальше к югу смешивались с населением, говорившим на южнокушитских языках [626, с. 37].

В XV—XVI веках [423, с. 170] календжин достигли границ современной Танзании. После этого их территория начала уменьшаться. К западу и юго-западу от нее началось наступление банту, бантуизировавшнх большое число календжин. К востоку, по Рифт-Вэлли, распространялись масаи, ассимилировавшие календжин. Только к концу XVIII века календжин начали отвоевывать свои позиции [626, с. 39—45].

В начале нынешнего тысячелетия из протокаленджин выделились покот. Они позаимствовали у своих соседей карамджонг (карамоджо) многочисленные слова и стали во многом следовать их обычаям [424, с. 169]. Второе разделение календжин произошло в начале XVII в., когда бок, бонгомек и кони отстали от основного потока календжин и остались в районе горы Элгон .[644, с. 75]. В XVIII веке масаи отделили остальные группы календжин друг от друга: кипсигис от нанди, нанди от элгейо и т. д. [626, с. 45].

Гипотеза о «великой экспансии» календжин (так иногда называют их распространение на территорию Кении) была создана на базе лингвистического и этнографического материала. Она логична, однако не все исследователи считают ее верной. Существует мнение, что календжин вообще ниоткуда не пришли, а сформировались там, где теперь живут.

Кенийский историк X. Мванзи, изучавший устную традицию кипсигис (самой крупной общности календжин), убедительно доказывает, что костяком кипсигис были нилотоязычные окиек (доробо) и банту, в том числе гусии,— именно с этими двумя народами связывают свое происхождение все кланы кипсигис. Основные политические институты, традиции и обычаи календжин восходят к традициям и обычаям окиек и банту и начали оформляться в единое целое не раньше чем в XVIII в. Те институты, которые нельзя ассоциировать ни с банту, ни с окиек, сложились под влиянием местных условий и обстановки. Что касается нилотских языков календжин, то, возможно, не окиек позаимствовали их у календжин, как до сих пор считалось, а наоборот [551].

Эта гипотеза не во всем нова. Предположение о том, что календжин ниоткуда не мигрировали, высказывалось еще в прошлом веке. Устная традиция дала множество новых доказательств. И все же нельзя считать проблему происхождения

[28]

календжин решенной. Уже одно то, что исследователи так резко расходятся во мнениях по этому важному вопросу, достаточно ясно показывает, как много еще здесь неизвестного.

Одним из важных событий истории Кении в новое время было распространение на юг нилотоязычных масаев. Восстановить их историю непросто. Многие исследователи отмечают бедность их устной традиции. Возможно, что когда-то масаи и календжин принадлежали к одной общности, жившей у оз. Рудольф. Разделение произошло, когда календжин начали мигрировать в юго-западном направлении к горе Элгон. Оставшиеся ушли на юг и поселились на плато Уазин-Гишу. Они-то и стали предками масаев. Их миграция началась, видимо, сразу за ми-грацией календжин в XVIII веке. Они заняли районы к востоку от календжин и продвинулись дальше на юг.

К середине XIX века масаи прочно обосновались на огромной территории Рифт-Вэлли и плато Транс-Нзойя и Уазин-Гишу [644, с. 80—81]. Во второй половине XIX века их действиями во многом определялась политическая обстановка во всей центральной части страны. Соседство с масаями наложило отпечаток на образ жизни, традиции, организацию и судьбы многих пограничных с ними народов: календжин, гусии, гикуйю и др.

К концу XVII — началу XVIII века относится появление в Западной Кении тесо. Языки тесо и родственных им народов — карамджонг, кумаси, туркана и джие входят в восточнонилотскую группу. Тесо считают своей родиной район неподалеку от нынешней территории карамджонг. В XIX веке они заняли всю свою нынешнюю территорию в Уганде и Западной Кении [644, с. 66-67].

Туркана завершают длинный список народов, мигрировавших, по мнению многих исследователей, из района оз. Рудольф. Если хотя бы часть этих предположений подтвердится, этот район по праву можно будет считать прародиной чуть не всех нынешних обитателей Западной и Центральной Кении. Туркана начали мигрировать со своей предполагаемой прародины на восточном побережье озера к западу и югу, видимо, в середине XIX в. Вместе с покот они вытеснили из долины р. Керио самбуру. К концу прошлого века туркана заняли свою нынешнюю территорию [514, с. 320—321].

О ранней истории Восточной Кении почти ничего не известно. Лингвисты прослеживают здесь влияние южно- и восточно- кушитских, а также южнонилотских языков, но судить о том, откуда оно пошло, трудно.

С XVI в. с эфиопских нагорий в Восточную Кению стали мигрировать кушитоязычные оромо. Одной из причин этой миграции было наступление с севера сомали. Оромо поселились в засушливой долине р. Тана. Банту, жившие там позже (покомо, например), испытали на себе их сильное влияние. В XVII веке набеги оромо достигали современной Танзании, но в XVIII веке их продвижению положила конец консолидация бан-

[29]

тусских племен на юге. Оромо господствовали на территории бассейна р. Тана до середины 60-х годов прошлого века. Потом сомалийцы нанесли им сокрушительный удар, изгнали с пастбищ, отняли скот и обратили многих из них в рабство. Отступать на юг оромо не могли: их удерживали банту и масаи, и сомалийцы двинулись дальше по их территории. К концу XIX века оромо были совершенно ослаблены [423, с. 175; 514, с. 321—322; 644, с. 78—79].

Самый большой по численности народ современной Кении — гикуйю. Они живут в восточной части кенийских нагорий, к юго-западу от горы Кения.

О ранней истории гикуйю известно мало. У них есть несколько общеплеменных легенд об их происхождении. Первая повествует о том, что человек по имени Мумбере, умирая, призвал к себе сыновей, чтобы поделить между «ими свое имущество. Один выбрал лук со стрелами, другой — пастушеский инвентарь, третий — дротик, четвертый — палку-копалку. От первого пошли <ати (часть доробо), от второго — масаи, от третьего — камба, от четвертого — гикуйю.

В другой легенде рассказывается, что, создавая мир, Нгаи, верховное существо, явился человеку по имени Гикуйю и отдал ему всю землю к юго-западу от Кириньяги (горы Кения). Он приказал ему построить дом под фиговыми деревьями в Муранге. Это место называется Мукуруе ва Гатанга и считается у гикуйю священным [545, с. 108—109]. Придя в Мукуруе, Гикуйю увидел, что бог дал ему жену Мумбн. Нгаи сказал им: «Ваши сыновья и дочери заселят эту страну. Здесь умножится их число. Они будут наслаждаться красотой земли и фруктовых деревьев на ней и всегда будут помнить, что это я дал ее вам. Мое благословение пребудет с вашими потомками, куда бы они ни пошли» [559, с. 28).

Гикуйю и Мумби построили дом и народили девять дочерей, ставших пра-родительницами «девяти полных» кланов гикуйю. «Девять полных» — это десять. Сказать просто «десять» кланов или добавить к девяти прародительницам десятую — по числу кланов — было невозможно: гикуйю верили, что назвать точное число людей или скота — значит накликать на них беду. Гикуйю считали, что десятый клан — потомки добрачных детей дочери одной из девяти прародительниц (545, с. 109, 137].

Гикуйю рассказывают, что на их земле до них жили гумба. Это были низкорослые люди, занимались они охотой и собирательством, разводили пчел, умели обрабатывать железо, делали хорошие гончарные изделия. Жили в пещерах или крытых углублениях, вырытых в земле (545, с. 115—110]

Потом гумба исчезли. Куда? «Некоторые говорили, что они бежали в ужасе перед птицами с огромными клювами и резким криком, которых заколдовали колдуны-гикуйю, и исчезли за горами. Другие считали, что они ушли через дыры под землю и все еще живут там, как гномы. Третьи рассказывали, что одна масайская женщина поселилась с ними, не вынеся мужниных побоев, и ее потомки были уже не маленького, а обычного роста (масаи — очень высокорослый народ. — И. Ф ). Их становилось все больше, пока, наконец, они не заселили леса и не превратились в гикуйю» [559, с. 29].

Легенды подводят к мысли, что гикуйю ниоткуда не пришли, а сформировались как этнос там, где живут теперь. Для банту это не совсем обычная идея. Некоторые исследователи объясняют отсутствие преданий о миграциях у гикуйю их «сильной привязанностью» к земле. Привязанность эта была, видимо, не сильнее, чем у других земледельцев, но в результате экспроприаций земель гикуйю в колониальные годы она проявилась

[30]

резче. Кенийский историк писал: «С начала колониальных земельных экспроприаций... старейшины гикуйю условились забыть свои ранние традиции (т. е. предания.— И. Ф.)» [559, с. 28—29].

Однако вероятность такого «заговора» невелика. Ведь экспроприации были не единовременной акцией, а длительным процессом, и далеко не всем гикуйю сразу стало ясно, что происходит. Скорее всего, легенды в какой-то мере отражали реальность, и этническая общность гикуйю действительно формировалась там, где они теперь живут, или неподалеку от этих мест.

Существует несколько научных версий происхождения гикуйю. Одни исследователи полагают, что предки гикуйю, меру, эмбу и камба мигрировали в Центральную Кению из Шунгвайи — легендарной прародины многих народов банту Восточной Кении. Другие подчеркивают сходство языков и обычаев гикуйю с языками и культурой гусии и куриа [561, с. 87]. (Вспомним, что гусии в своих преданиях тоже называют гикуйю родственниками.) Но предания гикуйю, камба и эмбу прямо не упоминают ни Шунгвайю, ни миграции с востока или с запада. Некоторые информанты говорили кенийскому исследователю, что гикуйю произошли от эфиопов или рендилле и что туркана — родственники гикуйю. Другие полагали, что гикуйю — потомки гумба. Многие утверждали, что их предки мигрировали из Игембе и Тигании — районов, расположенных к северо- востоку от нынешней территории гикуйю в стране меру [545, с. 114—115]. Нельзя, видимо, отвергать ни одно из этих свидетельств.

Различные данные свидетельствуют о том, что страна гикуйю была постоянно заселена каким-то бантуязычным народом уже в XII—XIV веках. Меру и гикуйю называют его тагику. Кенийский исследователь Г. Муриуки пишет, что в середине XV века или раньше новая волна банту вышла из Игембе и Тигании. Одна из групп направилась к югу и, возможно в XVI веке, поселилась там, где, сливаясь, Тагана и Тика дают начало одной из крупнейших рек Кении — Тане. Это место — Итанга находится на западной границе нынешней территории гикуйю. Многие кланы эмбу, мбере и гикуйю утверждают, что их предки вышли оттуда.

Миграция этих кланов в страну гикуйю шла с XVII века через район на границе Метуми и Гаки. (Территория этих местностей примерно соответствует нынешним округам Муранга и Ньери в Центральной провинции.) Именно здесь, в центре страны, расположен эдем преданий гикуйю — Мукуруе ва Гатанга. Здесь, на нагорье, их предки нашли плодородную землю, которую поливали обильные дожди. Общность гикуйю, до XVIII века небольшая, начала расти. В XVIII — начале XIX века гикуйю заселяли территорию Гаки, с середины XVIII по конец XIX века расселялись на юг в Кабете (территория нынешнего округа Киамбу в

[31]

Миграция гикуйю

Центральной провинции). Этот процесс еще не закончился к моменту появления здесь европейцев [544, с. 58, 62, 68—69, 111].

Нет сомнения, что в лингвистическом отношении костяк гикуйю составляли банту. Именно банту мигрировали в страну гикуйю в XVI веке, смешиваясь по пути также с бантуязычными тагику. Но кроме них, судя по лингвистическим данным, предки гикуйю ассимилировали народ, говоривший на одном из восточнокушитских языков, и две нилотоязычные группы. Восточных кушитов — гумба — помнят почти все народы района горы Кения. Вероятно, предки гикуйю сталкивались с гумба на всех этапах миграции. Судя по устной традиции, они часто воевали, но вряд ли «исчезновение» гумба — эпический синоним их истребления. Большую часть гумба предки гикуйю ассимилировали, остатки вытеснили за гору Кения. Гумба стали, таким образом, важнейшим элементом в формировании этнической общности и культуры гикуйю.

Одна из нилотских групп (а возможно, и обе) — это охотники-собиратели ати (доробо). Ати жили в лесах хребта Абердэр и Кабете. Гикуйю ассимилировали многих из них и позаимствовали некоторые черты культуры. Другие группы ати, сохра-

[32]

нив свой физический облик, переняли образ жизни гикуйю. Этот процесс облегчался церемониями взаимного усыновления, дававшими гикуйю право на землю ати и превращавшими тех в полноправных членов общества гикуйю. Небольшие группы ати ушли в леса Абердэр и Кении, часть поселилась среди масаев [545, с. 116—117].

На северо-восточных склонах горы Кения и в прилегающих к ним районах живут меру. В доколониальную эпоху только пять из нынешних девяти кланов называли себя меру. Остальных «подключили» к ним колониальные власти.

Меру — единственный из народов района горы Кения, который выводит свое происхождение с побережья Восточной Африки. Они рассказывают, что их предки были земледельцами и жили на острове Мбва в океане у устья большой реки. Дважды в сутки вода между островом и сушей, по словам меру, уходила «есть траву» на берег, и остров соединялся с сушей. Исследователи считают, что Мбва — это остров Манда архипелага Ламу, расположенный примерно в 150 км от района, где предположительно находилась Шунгвайя [427, с. 130—142].

Неподалеку от их острова в небольших укрепленных деревнях жили, по преданиям меру, могущественные нгуо нтуни — «люди в красных одеждах». Они занимались торговлей и плавали на своих кораблях «за горизонт». Они были светлее и выше меру, и их язык — не суахили, нынешний язык межэтнического общения Восточной Африки, но он был понятен всем. Потом (около 1700 г.) «красные одежды» покорили остров и заставили мужчин-меру добывать слоновую кость и переносить ее от одной деревни на побережье к другой. В конце концов они начали давать предкам меру совершенно невыполнимые и бессмысленные задания: добыть «восьмнстороннюю одежду», привести «рогатую собаку» и т.п. Наконец меру решили бежать. Они принесли человеческую жертву, вода расступилась перед ними, и люди перешли на берег [427, с. 142—146]. Сама нетипичность этих сюжетов для народов внутренних районов в какой-то мере может служить доказательством, что предки меру действительно жили на побережье.

После перехода через море меру, как они вспоминают, двинулись в глубь страны вдоль большой реки (это могла быть только Тана) и скоро оказались в пустыне. Людей они встретили не скоро, а когда встретили, то оказалось, что это тоже бантуязычный народ. Предки меру долго жили и смешивались с ним. Лесов у подножия горы Кения первые группы меру достигли в середине XVIII в. Они жили охотой и селились у кромки леса. Женщины обрабатывали землю на опушках. Потом под пашню начали расчищать лес [427, с. 147—149, 151—153].

В районе горы Кения меру встретили людей, говоривших на восточнокушитских и восточнонилотских языках. Кушитские народы, принявшие участие в этногенезе меру, включали, по мнению исследователей, боран, оромо (по некоторым классификациям боран или борана являются частью оромо) и, возможно, остатки древнего восточнокушитского населения, нилотские — охотников мвеси, доробо, усвоивших язык, некоторые обычаи и методы ведения боя масаев, а также умпуа и агумба (по-видимому, гумба из преданий гикуйю). Наименее известны из этих народов умпуа. По рассказам меру, они были скотовода ми, жили и держали скот в ямах, вырытых в земле. Следы таких ям встречаются и в стране меру и на территории гикуйю. Умпуа были людьми обычного роста, лишенными бушменоид-

[33]

Миграция камба

ных антропологических черт (стеатопигия, желтоватый цвет кожи и т. д.), характерных для доробо. Меру рассказывают, что умпуа появились с юга из-за горы Кения и подчинили оромо и доробо. Потом под натиском меру начали отступать вверх по склонам горы, затем — вокруг нее и «исчезли» [427, с. 151— 166].

Меру не раз воевали с масаями, нападавшими на них с северо-востока и с юга. Войны с масаями были постоянным явлением и составляют костяк военных преданий почти всех кланов меру [427, с. 163].

[34]

Поселившись у подножия горы Кения, кланы меру постепенно утратили чувство общности. Уцелели лишь общие религиозные, правовые и культурные институты. Они стали той базой, на которой уже в колониальные годы возрождалось единство общности [427, с. 151—153, 167,168].

Засушливую территорию к юго-востоку от горы Кения занимают камба. В конце XV — начале XVI века предки камба жили в районе горы Килиманджаро. До этого времени их история неясна, но отголоски их пребывания можно найти в западной и в прибрежной Танзании. Гору Килиманджаро, которую они называли «Киима кья Кьеу» («Белая гора»), помнят все камба.

Равнины вокруг Килиманджаро засушливы, и существовать там можно было, только ведя полукочевой образ жизни. Камба вспоминают, что были в то время скотоводами и все время' передвигались по равнине. Воду они собирали во время дождей в специально построенные резервуары [474, с. 181—188, 246].

В конце XVI века камба покинули район Килиманджаро из-за участившихся нападений масаев. Вскоре они достигли территории, которую занимают теперь. Но климат и здесь был засушлив, и большая часть камба двинулась дальше на север. В се редине XVII в. они поселились на плодородных холмах Мбоони. Здесь они освоили новые хозяйственные навыки, изменилась и их общественная структура. За полвека население камба в Мбоони резко увеличилось, и они начали расселяться — в основном на север и юго-восток. К середине XVIII века они заняли все свои нынешние земли [474, с. 191—203].

Холмистую местность на юго-востоке Кении вдоль побережья населяют бантуязычные миджикенда. Предания их повествуют, что когда-то вместе с тейта, покомо, килио (сегеджу) и оромо они жили в Шунгвайе. Случилось так, что от руки миджикенда погиб мужчина-оромо. Некоторые считают, что это было ритуальное убийство — часть церемонии инициации первой возрастной группы миджикенда. Миджикенда рассказывают, что они отказались платить возмещение родственникам убитого, и оромо напали на них. Не выдержав их натиска, миджикенда бежали. Общность миджикенда включает диго, дурума, рибе, ра- баи, камбе, каума, чоньи, джибана и гириама. трудно сказать, существовало ли это деление уже в Шунгвайе, или оно оформилось в ходе миграций. Диго и сегеджу рассказывают, что в Шунгвайе они жили в стороне от остальных и первыми ее покинули. Разделились они перед переправой через Тану.

Вторая волна выходцев из Шунгвайи включала, по преданиям, покомо, тейта, рибе, гириама, чоньи и джибана. Покомо расселились в долине Таны, остальные направились дальше к югу. В районе Малинди от общей группы отделились тейта и ушли на запад. Гириама, рибе, чоньи и джибана расселились южнее. Гириама рассказывают, что на пути они встретили охотников лаа, которые помогли им выбрать место для первого по-

[35]

селения — кайя Гириама. Лаа научили их изготовлять железные наконечники и яд для стрел, а также защищаться от оромо.

Чоньи, рибе и камбе говорят, что они шли к югу через места, населенные диго. Отдельные их группы сталкивались, соединялись, иногда подолгу жили вместе. Рабаи рассказывают, что ведут свое происхождение из нынешней страны чагга. Двигаясь на север, они столкнулись с миджикенда и воевали с ними, а затем долгое время жили среди диго, покомо, чоньи и джибана. Этим и объясняется их нынешняя культурная и лингвистическая близость с миджикенда. Потом одна из групп построила поселение кайя Вокера, вокруг которого рабаи воссоздали свою общность. По происхождению отличаются от других миджикенда и дурума. Лишь небольшая часть их вышла из Шунгвайи. Этот костяк ассимилировал беглых рабов с побережья и камба, которых пригнал сюда голод.

Миграцию миджикенда из Шунгвайи относят к концу XVI века. Первые письменные упоминания о народах Шунгвайи на побережье (в частности, о сегеджу) встречаются в португальских источниках 1569—1592 гг. В 1590 г. португальцы упоминают о появлении около Момбасы «мозунгуллос», которых теперь идентифицируют с северными миджикенда [620, с. 265—270].

[36]

Цитируется по изд.: Филатова И.И. История Кении в новое и новейшее время. М., 1985, с. 20-36.

Список литературы:

257. «Советская этнография» М.

277. «The Journal of African History». L.

408. Cohen D. W. The River-Lake Nilotes from the Fifteenth to the Nine¬teenth Century.— Zamani.

423. Eh ret C. Aspects of Social and Economic Change in Western Kenya. A. D. 500—1800.— Kenya before 1900.

424. Eh ret C. Cushites and the Highland and Plains Nilotes.— Zamani.

427. Fadiman J. The Meru Peoples.—Kenya before 1900.

474. Jackson K. The Dimentions of Kamba Рге-Colonial History.—Kenya before 1900.

514. Low D. A. The Nothern Interior, 1840—1884.—History of East Africa. V. I.

545. Muriuki G. The Kikuyu in the Рге-Colonial Period.— Kenya before 1900.

551. Mwanzi H. A. A History of the Kipsigis. N.. 1977.

559. Ochieng W. R. Eastern Kenya and Its Invaders. Nairobi, 1975.

561. Ochieng W. R. The Gusii before 1900 —Kenya before 1900.

563. Ochieng W. R. An Outline History of Nyanza up to 1914. Nairobi, 1974.

597. Prelude to East African Histoiy, ed. bv M. Posnansky. Ox., 1966.

620. Spear Т. T. The Mijikenda. 1550—1900.—Kenya before 1900.

626. Sutton J. E. G. The Kalenjin.—Kenya before 1900.

627. Sullоn J. E. G. The Settlement of East Africa.—Zamani.

643. Were G. S. The Western Bantu Peoples from A. D. 1300 to 1800 — Zamani.

644. Weгe G. S., Wilsоn D. East Africa throung a Thousand Years, N. Y., 1970.