Краков в 1846 году: восстание

В приведенном ниже фрагменте из книги 1955 года издания читатель обнаружит однозначную и восторженную позицию авторов -  в отношении противоправительственных выступлений поляков на территориях, включенных еще в конце XVIII столетия в состав Пруссии, Австрии и России. Авторская позиция в 1955 году определялась не какими-то личными убеждениями, а общей политической линей Советского Союза на восстановление Польской государственности после освобождения ее бывшей территории от нацистской оккупации. В наше время, с высоты накопленного опыта, вполне можно усомниться в правильности той линии. Ведь ныне Польша – страна НАТО, вооружающая свою армию самыми современными видами американского вооружения – для участия в войне против нынешней Российской Федерации. Сами же действия поляков в наше время смотрятся как аналогичные захвату власти в Киеве в 2014 году проамериканскими ставленниками. Короче говоря, при чтении приведенного текста делайте «поправку на ветер» исторических перемен.

Подготовка восстания в Великой Польше не была тайной для прусских властей. Однако долгое время они не могли обнаружить руководителей и выяснить план восстания. На помощь прусским властям пришел предатель-шляхтич. 5 февраля 1846 года к начальнику познанской полиции явился Генрик Понипьский, который донес о плане восстания и перечислил всех руководителей. 12—14 февраля, за неделю до назначенного срока восстания, полиция произвела массовые аресты. Арестовав был и Мерославский. Вопиющая небрежность Мерославского в вопросах конспирации (при нем были захвачены списки членов организации и другие бумаги) облегчила жандармам разгром организации. Восстание о Великой Польше было сорвано. Лишь в Поморье (в окрестностях Старогарда) в ночь на 22 февраля имела место безуспешная попытка поднять восстание.

Группа повстанцев под руководством Владислава Неголевского 3 марта пыталась захватить Познанскую крепость. Но сил было мало, а прусские власти были настороже. После короткой перестрелки повстанцы были вынуждены разойтись.

Назначенный Мерославским на пост руководителя повстанческих сил в Королевстве Польском Бронислав Домбровский (сын организатора легионов) бездействовал до самого дня восстания. Получив в последний момент известие об арестах в Великой Польше, он, даже не известив об атом других повстанцев, бежал за границу.

В ночь на 22 февраля небольшая группа повстанцев во главе с Панталеоном Потоцким предприняла попытку восстания в Седльце, окончившуюся поражением. Потоцкий и двое других повстанцев были по приговору военного суда повешены, трое повстанцев осуждены на пожизненную каторгу.

Большее значение имело движение, развернувшееся на юго-западе Королевства, под Меховом. В этом районе было сильно влияние повстанческой агитаций Петра Сцегенного. Образовавшиеся здесь повстанческие отряды, состоявшие в основном из крестьян, возглавляли арендаторы Людвик Мазараки и Алоизий Венда, почтовый служащий Кароль Лятконский и другие. Меховские отряда направились в восставший Краков.

В Краков пробирались повстанцы и из других городов Королевства — ремесленник и портные братья Дыгасиньские из Радома, Феликс Рыхтовский из Плоцка и другие.

[11]

Отличительной особенностью повстанческих организаций в Королевстве Польском в 1846 году было широкое участие в них городского плебса и учащихся. Такие организации были обнаружены властями в Варшаве, Радоме, Полоцке, Ленчице, Щебжешине. Агитация проникла и в расквартированные в Королевстве русские воинские части (Азовский пехотный полк).

Однако слабость повстанческой организации в Королевстве, еще не оправившейся после массовых арестов осени 1844 года, и меры, предпринятые царскими властями, привели к тому, что и в Королевстве Польском широкого масштаба восстание 1846 года не получило. Многие деятели повстанческой организации попали в руки жандармов. Еще более усилился свирепый полицейский режим.

О подготовке восстания были осведомлены и австрийские власти. Австрийской полиции удалось напасть на след самой большой и самой опасной для австрийского господства в Галиции повстанческой организации — львовской. 12 февраля во Львове были произведены многочисленные аресты, в результате которых повстанческая организация была разгромлена. Это было тяжелым ударом для польских революционеров, возлагавших большие надежды на действия львовской организации: она должна была вывести из строя все галицийское губернское управление и военное командование, обезглавить австрийскую государственную машину в Галиции.

Между тем на арену борьбы с оружием в руках выступило крестьянство, та могучая сила, которой страшились шляхетские конспираторы и которую они надеялись подчинить своему руководству. Начиная с 10 февраля 1846 года, т. е. значительно раньше срока, намеченного шляхетскими конспираторами до начала восстания, в ряде сел Западной Галиции начали организовываться крестьянские отряды. Вооруженные косами, вилами, цепами, топорами, кое-где огнестрельным оружием, крестьяне стали нападать на помещичьи усадьбы, устраивали засады на дорогах. Развертывавшееся крестьянское движение имело ярко выраженный антифеодальный характер. Оно внесло замешательство в круги сочувствовавшей планам освободительного восстания поместной шляхты и поставило шляхетско-повстанческую организацию перед фактом невозможности отсрочить выступление.

Наиболее крупное выступление произошло в Кракове. Своим первоначальным успехом Краковское восстание было обязано энтузиазму народных масс, хотя они и не были вовлечены в повстанческую организацию. В этом сказались результаты длительной агитационной работы, которую вели среди городской бедноты Кракова и крестьянства деревень, расположенных на территории Краковской республики, в предшествующий период (особенно в конце 30-х годов) Станислав Малиновский, братья Залеские и другие демократы, ставившие главной целью приблизиться к народным массам. Есть основание предполагать, что и после разгрома «Конфедерации польской нации» среди краковских ремесленников и рабочих сохранились демократические кружки, что самостоятельная установившая связь с Дембовским организация ремесленников и рабочих Кракова продолжала существовать до самого 1846 года и параллельно со шляхетской организацией готовилась к восстанию.

События в Кракове развивались следующим образом. 18 февраля 1846 года Краков был занят австрийскими войсками. Почти одновременно руководители повстанческой организации в Кракове, члены Национального правительства (представитель Централизации Ян Альциато, бывший ассистент университета Людвик Гожковский и представитель Галиции

[12]

Ян Тыссовский) получили сообщение о массовых арестах в Великой Польше. Это вызвало среди них замешательство. Альциато заявил, что в создавшейся обстановке восстание не имеет никаких шансов на успех, и настоял на его отмене. Были посланы нарочные, чтобы спешно поставить об этом в известность все повстанческие группы. Тотчас после принятия этого капитулянтского решения Альциато выехал из Кракова во Францию.

Оставшиеся в Кракове члены Национального правительства, столкнувшись с резкой оппозицией рядовых повстанцев, пересмотрели принятое решение. Было решено овладеть Краковом в ночь с 20 на 21 февраля, т. е. на день ранее первоначально намеченного срока восстания, который, как  предполагалось, стал уже известен австрийцам.

Первые столкновения австрийских войск с повстанцами произошли днем 20 февраля. Отряды, направленные командующим австрийскими войсками генералом Коллином для занятия небольших городов Краковской республики — Хшанова, Кшешовиц и Явожна,— были разбиты повстанцами. Ночью начался бой в Кракове.

Силы повстанцев в городе были невелики. В распоряжении же Коллина было 1300 человек и три орудия. В ночь на 21 февраля на улицах города произошло несколько стычек. Повстанцам не удалось добиться успеха, но непрерывно поступавшие известия о действиях повстанческих отрядов на территории республики, о росте сил повстанцев увеличивали тревогу австрийского командования. Коллин чувствовал себя осажденным и двое суток держал весь гарнизон под ружьем, без отдыха. Дело решили полученные Коллипом сведения, что на Краков движется большой отряд восставших крестьян. 22 февраля австрийские войска начали отступление за Вислу в направлении Вадовиц. Вместе с австрийскими войсками из Кракова бежали резиденты держав, президент и вице-президент сената, чины полиции. Их бегство было настолько поспешным, что в Кракове были оставлены политические заключенные, в том числе и арестованные накануне повстанцы.

В тот момент, когда массы рабочих, ремесленников, польской и еврейсвой городской бедноты Кракова и пришедших в город крестьян с ликованием двинулись по улицам, чтобы освободить из тюрем борцов за свободу Польши, в доме графа Юзефа Водзицкого собрались представители помещичье-купеческих кругов. Они решили веять в свои руки власть, создать и вооружить «стражу безопасности» из шляхты и буржуазия. Организованный ими «Комитет общественной безопасности» во главе с Водзицким встретил решительный отпор со стороны народных масс и был распущен.

В состав провозглашенного краковскими повстанцами Национального правительства Польской республики вошли Ян Тыссовский, Людвик Гожковский и Александр Гжегожевский (как представитель Королевства Польского). Секретарем правительства стал Кароль Рогавский.

В 8 часов вечера 22 февраля на центральной площади города при огромном воодушевлении народных масс Тыссовский зачитал манифест Национального правительства. Манифест описывал бедственное положение польского народа и провозглашал следующую программу действий: «Нас двадцать миллионов, встанем все как один человек, и мощи нашей не одолеет ни одна сила; добудем свободу, какой еще до сих пор не было на земле - завоюем общественный строй, в котором каждый по заслугам в способностям будет пользоваться национальным достоянием, а ни одна привилегия ни под каким видом не будет иметь места, в котором каждый поляк найдет обеспечение для себя, своей жены и детей, в котором калека получит без унижения верную помощь всего общества, в котором земля, находя-

[13]

щаяся сейчас лишь в условном владении крестьян, станет их безусловной собственностью, будут отменены чинши, барщины и всякие тому подобные повинности без какого-либо вознаграждения, а служение национальному делу с оружием в руках будет награждено землей из национальных имуществ.

Впервые в истории Польши в ходе революционного движения была выдвинута программа буржуазно-демократических преобразований, тесно связанная с планом восстановления национальной независимости. Несмотря на то, что Манифест не шел по существу дальше той не вполне последовательной буржуазно-демократической программы, которую намечало Демократическое общество, его значение, в особенности же провозглашение в первый день революции на первом освобожденном уголке польской земли безвозмездной отмены феодальных повинностей и передачи крестьянам в собственность их наделов, было очень велико.

Изданный на следующий день «Революционный статут» свидетельствовал о стремлении немедленно провести в жизнь эту программу. Статут гласил: «Грабеж, самосуд, хотя бы и в отношении виновных, вымогание чиншей и барщины, вооруженное противодействие, шпионаж, подрыв государственных финансов, злоупотребление властью и присвоение власти караются смертной казнью». Таким образом, революционное правительство отнесло требование феодальных повинностей к числу тягчайших преступлений против нового, революционного порядка.

С первых же часов существования революционной власти в Кракове началось формирование регулярных военных сил восставших. С громадным энтузиазмом записывалась в революционное войско городская беднота.

23 февраля в Краков прибыли повстанческие отряды из Королевства Польского.

Уже о самом начале организации революционных органов власти выявились расхождения между членами Национального правительства. Тыссовский стремился установить контакт с имущими слоями города и привлечь их к управлению. Споры между ним и Гожковским завершились том, что утром 24 февраля Тыссовский провозгласил себя диктатором. Но одновременно с этим произошло важное событие, укрепившее положение революционных демократов: в Краков прибыл во главе отряда, состоявшего из 200 горняков соляных копей Велички, Эдвард Дембовский.

Действуя, почти в одиночку, Дембовский сумел в течение нескольких часов не только поднять на восстание Горняков Велички, но и организовать там революционную власть.

Дембовский, зная, каким бременем ложилась на плечи галицийского крестьянства соляная монополия, немедленно организовал бесплатную раздачу соли окрестному крестьянству.

В распоряжение революционного правительства поступила касса величских соляных копей (более 100 тысяч гульденов), что обеспечило финансовые нужды восстания. Дембовский занял пост секретаря диктатора.

В ночь на 26 февраля группа краковских помещиков пыталась совершить контрреволюционный переворот, потребовав от Тыссовского отказа от диктатуры и передачи власти профессору Краковского университета Михалу Вишневскому. Тыссовский без сопротивления подчинился этому требованию. Однако Дембовский, подняв краковские массы, быстро ликвидировал контрреволюционный заговор. Вишневский бежал в Пруссию. Диктатура Тыссовского была восстановлена. Тем не менее при благосклонном содействии диктатора помещикам и буржуазии удалось овладеть важ-

[14]

ными постами в государственном аппарате. Они были назначены министрами, членами городского управления и т. д. Единственным старанием этих чиновников (по собственному признанию лидера консерваторов Антония Зыгмунта Хельцеля) было «делать елико возможно меньше и не в революционном духе».

Тыссовский не смог, однако, парализовать кипучую революционную деятельность Дембовского. Три дня пребывания Дембовского в Кракове были ознаменованы не только ликвидацией контрреволюционного заговора, но и основанием революционного клуба и несколькими важными демократическими актами. По инициативе Дембовского было провозглашено упразднение сословных различий и титулов и издано от имени диктатора написанное Дембовским воззвание «Ко всем полякам, умеющим читать». В воззвании говорилось:

«Народ польский! Революция, осуществленная в республике, отменяет всякую барщину, чинши и дани, а земли, за которые вы до сих нор отрабатывали или платили какие-либо повинности, являются отныне вашей безусловной собственностью, которой распоряжайтесь к своей пользе, как желаете.

Тот, кто стал бы вымогать от вас барщину или дани, понесет кару.

Те, кто не имеет земли — батраки, коморники, особенно же сражающиеся в войсках республики, получат землю из национальных имуществ по окончании борьбы за независимость; для ремесленников будут основаны национальные мастерские, в которых плата за работу будет в два раза большей, чем та, которую они сейчас получают.

Польская республика ликвидирует все привилегии шлихты и угнетение и сделает всех людей равными.

Значит, революция совершена для твоего блага, народ; она возвращает тебе отнятые у тебя права. Провозглашай же всюду то, что ты слышал, и помни, что ты, как это будет делать каждый поляк, обязан защищать свои права против... каждого, кто хотел бы лишить этих прав нас, народ, нас, крестьян, нас, поляков».

В программе, сформулированной Дембовским в дни Краковского восставил, проявились и революционно-демократические и утопическо-социалистические черты его идеологии. Выражая интересы крестьянства и городских низов, воззвание Дембовского определеннее, чем какой-либо иной документ этой эпохи, ставило вопрос о наделении землей безземельных и о положении городской бедноты. Программа коренного улучшения положения рабочего класса путем учреждения национальных (или «социальных») мастерских была в эти годы весьма популярна среди утопических социалистов Западной Европы. Лишь революция 1848 году во Франции наглядно показала утопизм этой программы и развенчала ее виднейшего проповедика Луи Блана.

Самым важным в воззвании «Ко всем полякам, умеющим читать» было то, что оно являлось откликом революционных демократов на известие об анти-помещичьем крестьянском восстании в Западной Галиции, которое напугало и парализовало всех непоследовательных и мнимых демократов.

В статье «Революция и народ», опубликованной в издававшейся в Кракове официальной газете «Dziennik Rzadowy Rzeczypospolilej Polskiej» («Правительственная газета Польской республики»), Дембовский с энтузиазмом приветствовал крестьянское восстание и клеймил галицийскую «экс-шляхту». Он насмехался над растерявшимися шляхетскими повстанцами. Нет ничего удивительного, отмечал Дембовский, в том, что крестьянство не идет за ними в бой. Винить крестьянство не в чем, оно

[15]

горячо откликается на революционный призыв: «Сумей только найти путь к сердцу польского крестьянина, докажи ему фактами, что ты несешь ему Свободу, Равенство и Братство, а не манишь его пустыми посулами». Дембовский, более чем кто-либо иной из польских революционеров, имел право утверждать это. Вся его деятельность в массах была живым доказательством его правоты.

Дембовский возмущенно отвергал утверждение шляхты, будто крестьянство враждебно революции. Нет и не может быть революции помимо народа, помимо крестьянства. «Революция и народ — два неразрывных понятия».

В дни Краковского восстания Дембовский высоко поднял знамя польской революционной демократии.

Ошибкой краковских повстанцев было то, что они не использовали замешательства австрийских войск и не преследовали их. В течение трех дней вообще не было сделано ничего дня распространения восстания за пределы Кракова. В Краков стягивались все небольшие повстанческие отряды, которые действовали в примыкающем к нему районе. Вместо того чтобы немедленно перейти в наступление против растерявшегося противника и широко организовать партизанскую воину, повстанческое правительство занялось формированием регулярной армии. Руководство военными силами было поручено случайным лицам, совершенно непригодным для этой цели и не всегда сочувствовавшим восстанию. Энтузиазм городской бедноты Кракова и крестьян ближайших деревень, массами записывавшихся в революционную армию, численность которой достигла к 28 февраля 5 тысяч человек, не был использован надлежащим образом.

После прибытия в Краков Дембовского диктатор по его совету выслал 25 февраля в Галицию, в направлении Велички, повстанческий отряд. Но на следующий день под Гдовом этот отряд встретился с австрийскими войсками и был разбит. При этом оказалось, что против отряда выступили и местные крестьяне.

Узнав об этом, Дембовский решил организовать мирную процессию, которая должна была, двигаясь от одной галицийской деревни к другой, разъяснить крестьянам цели восстания и склонить их на его сторону. Это решение, принятое несмотря на выступление крестьян против повстанческих отрядов, было продиктовано той горячей, нерушимой верой в народ, которой была проникнута вся деятельность Дембовского.

27 февраля процессия выступила из Кракова. Дембовский сам стал во главе ее. Но тем временем Коллин занял незащищенное Нодгуже (правобережный пригород Кракова). Австрийские войска напали на почти безоружную процессию. Во главе группы повстанцев Дембовский вступил в неравную схватку с врагом и пал в бою.

Гибель Дембовского была тяжелой потерей для польского революционного движения. Народ долго не хотел верить тому, что Дембовский погиб. Под влиянием этого и австрийские власти еще в 1847 году продолжали поиски «неуловимого эмиссара».

Последующие дни были временем угасания восстания. Тыссовский оказался не способен предпринять что-либо для увеличения сил повстанцев. Он все более и более подпадал под влияние шляхетско-буржуазных кругов, которые фактически стали хозяевами города. Народные массы были готовы к продолжению борьбы, но командиры потеряли веру в успех.

Коллин, получив подкрепления, установил на высотах Подгужа пушки и 1 марта ультимативно потребовал капитуляции, угрожая открыть огонь по городу. С севера к Кракову подходили русские войска под начальством генерала Панютина. С согласия диктатора, а затем уже не обращая на

[16]

него внимания и восстановив свой Комитет общественной безопасности, консерваторы вели переговоры с Коллином о сдаче города. В ночь на 3 марта Тыссовский отдал повстанческим войскам приказ оставить город. 3 марта в Краков вступили русские, а затем австрийские войска. Несмотря на протест рядовых повстанцев, требовавших продолжать борьбу, военный совет привял решение перейти прусскую границу и сложить оружие. 4 марта капитуляция совершилась.

Власть в Кракове перешла к временному военному управлению, образованному из представителей России, Австрии и Пруссии под председательством австрийского фельдмаршал-лейтенанта Кастильоне. Одновременно начались переговоры между Россией, Австрией и Пруссией о дальнейшей судьбе Кракова. В начале июля с территории республики были выведены русские и прусские войска. 6 ноября 1846 года три державы подписали договор, по которому вольный город Краков с прилегающей территорией под названием Великого княжества Краковского был включен в состав Австрийской империи.

После подавления восстания оккупанты провели массовые аресты. Среди 1252 арестованных было более 750 рабочих, ремесленных подмастерьев и других представителей беднейших слоев населения. Они были основной силой восстания, и на них прежде всего обрушился террор оккупантов.

[17]

Цитируется по изд.: История Польши в трех томах. Том II. Под ред. И.С. Миллера, И.А. Хренова. М., Изд. АН СССР, 1955, с. 11-17.