Великая Русь – Великая Россия (Лескинен, 2016)

Термины географо-исторической номенклатуры – «Великая, Малая и Белая Русь» («Великая, Малая и Белая Россия») и производные от них прилагательные – к XVIII веку имели уже весьма длительную историю бытования. Эти хоронимические термины принято разделять на две группы: колористическую (Красная, Черная и Белая, реже к ним добавлялась Червонная Русь) и дуалистическую (Великая и Малая Русь) хоронимику. Для Европы периода Просвещения подобное разделение земель не было ни новым, ни оригинальным, проблема заключалась лишь в том, что оно не было последовательным, логичным, общепринятым и с трудом поддавалось точной картографической привязке. Однако упоминания о такого рода разделениях стало во второй половине XVIII века обязательным в географических и народоописательных сочинениях о России.

Очень популярная и выдержавшая много переизданий на русском языке переводная география (1766) А.Ф. Бишинга (Бюшинга) разделяла Россию на три части: северную, среднюю и южную. Бишинг упоминает в административном составе Империи 19 губерний: пять азиатских (среди которых Казанская, Астраханская и Оренбургская) и 14 европейских. Из числа последних он относил к Великой России только пять: Московскую, Новгородскую, Архангельскую, Воронежскую и Нижегородскую 67.

Наиболее полная версия возникновения названий и объяснения границ пять регионов «Руссии» (Великая, Малая, Белая, Черная и Червонная Русь) отражена в «Истории» В.Н. Татищева. Историк излагал аргументы по строгому плану: он фиксировал древнейшие упоминания топонимов и их этимологию, определял географические и этнические границы, указывая природные координаты пространства и ближайших соседей, а также разбирал состав политических образований (княжеств и уделов) на разных этапах 68. Происхождение названия современного Татищеву государства Российской империи, которую он именовал «Империей всероссийской» автор разбирает, упомянув прежде все ранние политонимы: «Сармация, Роксолания,

[62]

Рутения, Русь, или Руссиа, или Россия». Наименование «Русь» историк приписывает «самому российскому народу», который называл так и себя, и земли, им населенные. Происхождение слова Татищев возводит к сарматскому языку (в переводе – «темнорыжие волосы»), а ранние пределы обитания относит к новгородскому ареалу, то есть к Великой Руси (Гардарика, Старая Руса и т.п.) 69.

В основе расчленения единого пространства «Руссии» на пять главных частей (Великая, Малая, Белая, Червонная и Черная) историк полагал не политические, а географо-племенные различия: «не в разделении правительств, но паче в разности пределов» и «по званиям народов» 70; они сложились, по его мнению, к IX веку, когда потомки Рюриковы овладели уже всей Россией. Название «Великая Русь» Татищев соотносит с «Великим Городом» («Гордорикой», Старой Ладогой), где находился первый престол (до Великого Новгорода). Границы определялись следующим образом: на севере – с Финляндией до Белого моря; на востоке – с юграми до Двины; после до гор Поясных и Печоры; на юге – до границ с Белой Русью до Волги и устья Медведицы; на западе – с литвою и прусами по Балтийскому морю до Мемеля. К области Великой Руси Татищев причислял княжества Новгородское, Псковское, Белозерское, а также некогда входившие в ее (Великой Руси) состав Полоцкое с Минским, Витебским, Двинским и другими уделами, отданными Владимиром Изяславу.

В неоконченном и опубликованном лишь в самом конце столетия «Лексиконе» Татищев именовал Белой Россией «среднюю часть» в Российском государстве, между «Великою и Малою» 71. Фиксируя пределы Белой Руси, историк указывал на существование различных мнений, склоняясь к точке зрения иностранных авторов XVI–XVII веков, именовавших так земли Московского государства, простиравшиеся на севере – до Волги, на востоке – до устья Оки (соседи – югра и мордва). Древней границей между Белой и Великой Русью он определял естественные преграды: «…от реки Волги до реки Медведицы, потом за Волгой с Поморьем до Вологодской области, далее с болгарским и мордовским владениями до устья Оки реки», где Нижний Новгород 72. Княжества, относящиеся к Белой Руси, по Татищеву: Ростовское, Смоленское, Муромское, Рязанское, Тверское, Московское, Юрьевское, Нижегородское, «Месчерское», Югорское, Пермское, Вятское (всего 12 при Василии II). Татищев разделял население Белой Руси на семь племен (славянских и финских) 73.

Великой же Россией Татищев считал Новгородскую Русь, из древних ее центров упоминал Шую, Изборск, Колмогард 74, а обитателями ее называл варягов, финскую русь (автохтонное население) и славян (словен), пришедших сюда. «Великая Россия есть главный предел в

[63]

Российской империи, лежащая к северу, в которой наипервее народ руссы жили, и от них вся Руссиа, или Россиа, имя приняла» 75. Главными княжествами некогда были Изборское, Белозерское и Полоцкое. Границы Великой России на севере – до Северного моря, на востоке – по Тверь и княжение Ростовское, на юге в него включалось княжество Полоцкое и вся Ливония по Мемель, к западу – до Балтийского моря, до залива Ботнии 76. Для именования государства Татищев пользовался также определением «великороссийское» 77. Вполне логично поэтому, что «великороссийской губернией», в соответствии с таким толкованием состава земель Белой и Великой России, обозначена Санкт-Петербургская генерал-губерния. По раннему варианту «гражданского разделения» империи – при Петре I, – она именовалась генерал-губернией Великороссийской и включала «провинции» «Ижерскую» (Санкт-Петербург, Кронштадт, Канцы, Ниешлот, Шлиссельбург, Нотебург, Копорье), Финляндскую (Кексгольм, Корела, Нишлот, Выборг), Нарвскую (Нарва, Иван-город, Сыренск, Нислот и Ямбург) и Русскую (Великий Новгород, Волочек, Старая Руса, Порхов, Гардорики – Старая Ладога). Белорусская (Московская) генерал-губерния, соответственно, объединяла земли Белой, т.е. Московской, Руси с провинциями Московской, Тверской, Кашинской, Ярославской, Залесской (Меря), Костромской, Польской (Юрьев), Владимирской, Коломенской, Рязанской, Заокской (с Тулой) и Калужской 78. Отдельно выделялись Смоленская и Низовская (с центром в Нижнем Новгороде) вице-губернии 79. Границы всей великороссийской империи Татищев рассматривал как значительно расширившиеся на запад, восток и юг в сравнении с первоначальными землями 80.

Малой Русью Татищев именовал Киевскую, основанную великорусскими князьями; границы ее обозначал так: на севере – по реке Угре (где она соседствовала с Белой Русью) на востоке – по Оку и немного к югу по Дунай; на западе – до Вислы и до Мазовии. Малая Русь была населена представителями девяти племен, известных по древним летописям, прежде всего по «Повести временных лет» 81, и состояла из пяти княжеств. Червонную, или Червенскую, Русь историк соотносил с княжествами Владимирским, Галицким, Перемышленским, Луцким и Подляшским; Черную Русь отождествлял с Полесьем с центром в Новогородске и Тмутараканах. Границей с Малой Руссией служил Днепр, а с севера от Малой и Червонной Руси ее отделяла Припять 82.

Таким образом, «Великой Русью» историк считал область некогда существовавшей легендарной страны Биармии (локализация которой в версиях того времени включала либо Карелию и Приладожье, либо Поморье Белого моря, либо Пермский регион) 83 и соотносил ее с формированием ранней российской государственности вокруг Новгорода в IX веке, а «Белой» – вслед за иностранными (преж­

[64]

де всего славянскими) авторами – область складывания следующего после Киевской державы центра в северо-восточных землях, «между Малой и Великой» Россией 84. Такое понимание можно считать закономерным и в контексте основной тенденции российской историографии того времени: «русские» регионы Империи определялись в соответствии с историческими границами княжеств или уделов, вокруг которых формировалась государственность. Содержание терминов и отчасти версии этимологии в татищевском варианте повлияли на последующие трактовки терминов географической номенклатуры в конце XVIII – начале XIX века.

Современный племенной состав В.Н. Татищев также указывает. Из племен, которые можно соотнести со славянскими, он упоминает только два, но без использования понятия «славяне». Это, во-первых, «древние и природные россиане, или русь, кои по всей империи распространяются» 85; во-вторых, «малороссиане, или черкасы», «народ российской» 86. В алфавитном перечне народов Империи упоминаются также древляне, кривичи; о «россианах» говорится, что это слово – сарматского происхождения, взятое всего лишь два столетия назад теми, кто ранее назывался «руссами» или «русью». Некогда этот народ жил около Гардарики (Новагорода); с приходом венедов (или датчан) город был разорен и построен новый город – Новгород (название которого словенское, а не сарматское) 87. Таким образом, современные «россиане» – потомки руссов, сарматов-финно-угров, славян и татар.

Историк упоминает также о роксоланах и приводит мифологическую этимологию этнонима от «рассеяния» (которая вслед за Татищевым будет регулярно воспроизводиться в последующих географических трудах). «Роксания, или Роксолания, також по подобию известного издревле в Сармации народа роксоланов... нам присвоили и от того Россиа настоясчее хотят произвести. Но сие имянование от рассеяния, а не от роксоланов всем знаемо (выделено автором. – М.Л.)» 88. Эта этимологическая версия заимствована из «Описания Московии» XVI века С. Герберштейна 89. Известно, что Татищев доверял многим древним и современным иностранным источникам, а кое-что, как доказывают исследования, фальсифицировал 90. Вероятно и то, что идею отождествления Белой Руси с Северо-Восточной историк взял у М. Стрыйковского 91.

Важно и использование Татищевым слова «великоруссы», которое у него выступает, несомненно, не в качестве этнонима, а для обозначения жителей Великой Руси. «…От оного Великого града сия страна Великая Русь в различность от других руских владений именована. По сем сии великоруссы, войнами на север помалу совокупляя… все Поморие владели на Двине, и на Юге города построили, и по Печоре дань брали…» 92.

[65]

Краткая характеристика племен, обитавших в России, представлена по трудам Леклерка, в уже цитированном сочинении И.Н. Болтина. Он с сомнением воспроизводит слова Леклерка о происхождении «руских» от гуннов 93. «Если все рассеянные по России племена и сами руские произошли от гуннов, то, стало быть, или сарматам в России места нет, или их за один народ с гуннами разуметь должно. А понеже бытия сармат автор не отрицает: “сарматы, – говорит, – произвели три сильных народа, а именно – русских, поляков и литовцев”… следовательно, он сам себе противоречит» 94. Как и многие другие, Болтин относит русских к финно-угорским народам сарматского происхождения, которых «соединение и смешение… со славяны» сделало «разнственными от всех» 95. Уделяя много места рассмотрению различных теорий этногенеза различных древних народов и гипотез об их лингво- и этногенезе начиная с античности, Болтин обращается также к вопросу о происхождении варягов и варяго-руссов. Первые – это финны; вторые же являют собой результат смешения финнов и руссами, до Рюрика финские короли владели руссами 96, поэтому финны «суть то, что в старину под именем варягов и варягоруссов разумели» 97.

М.В. Ломоносов пользовался терминами «руссы», «россы», «россияне», но все земли, связанные с государственностью, начиная с древнерусского периода, предпочитал именовать Россией. «Подлинная Россия, которая в старину простиралась на запад от Днепра» 98. Его больше занимал вопрос об этническом происхождении современных россиян («народа российского»), нежели проблемы исторической географии. Отождествление Ломоносовым древних племен роксоланов с современными «россиянами» стало одним из пунктов его полемики с Г.Ф. Миллером. Последний, между прочим, настаивал на том, что использование такого этнонима некорректно, поскольку это слово, «которым сейчас любят называть себя русские… возникло и вошло в употребление слишком недавно… в древних российских памятниках оно не встречается» 99 и не имеет никакого отношения к этнониму «роксоланы». Он был уверен, что «славяне» – народ пришлый, а «варяге – тутошний» 100. М.В. Ломоносов же верил, что предками россиян был народ россы, некогда обитавшие между Доном и Днепром, и что позже они переменили имя на «русс» или «русь» и далее стали «славенороссийским народом» или «славенороссами». Этих самых «россов» Ломоносов и выводит от племени роксолан. При этом он отвергал герберштейновскую этимологию (от «рассеяния») топонима «Россия», приводимую Татищевым. «Народ российский... по толь многих разделениях, утеснениях и нестроениях не токмо не расточился, но и на высочайший степень величества, могущества и славы достигнул» 101. Ломоносов категорически не согласен с Миллером в его гипотезе о

[66]

том, что этноним «русский» происходит от финского наименования варягов: «Едва можно чуднее что представить, как то, что господин Миллер думает, якобы чухонцы варягам и славянам имя дали» 102. Самих варягов он также считал славянами.

Впрочем, данная дискуссия, положившая начало двухсотлетней полемике о норманской теории происхождения Руси и этнической принадлежности ее первых князей и обитателей, хорошо изучена, поэтому нет смысла останавливаться на ней подробнее, тем более что хоронимика Руси не слишком занимала Ломоносова. Термины «Малая Россия», «Украина», «малороссияне», «Великая Россия», «великороссийский», а также «Белая Россия», «белорусцы» 103 М.В. Ломоносов употреблял главным образом при описании присоединившихся к государству («великороссийское великое княжение» Василия Ивановича или «великороссийская держава» для обозначения более позднего периода, «великороссийские государи» и др.) областей и их населения 104 и чрезвычайно редко прибегал к производным от них регионимам/этнонимам. «Российскими» именует Ломоносов войска (в которых сражаются «россияне»), власть и т.д. 105

Он утверждает также, что первым государем, начавшим «писаться Царем и самодержцем Всероссийским», был именно Василий Иванович в «последние лета» своего царствования, после чего за государством закрепилось имя «Царства Всероссийского» 106. Упоминает Ломоносов и о Федоре Алексеевиче, утвердившем «приведение Киева и Малыя России под великороссийскую державу», которое происходило при его отце, Алексее Михайловиче 107.

«Белую Россию» М.В. Ломоносов помещал неподалеку от южных берегов Балтийского моря и «круга реки Руссы, где ныне старая Пруссия, Курляндия…» 108, да и самих пруссов представлял потомками «поруссов». Сами топонимы «Белая» и «Чермная Русь» он считал косвенным доказательством того, что корень росс- или русс- не может вести происхождение «от чухонцев», а следовательно, все три элемента «Руси» («Чермная», «Белая» и «Варяжская») существовали еще до прихода варягов. Жителей Малороссии/Украины Ломоносов также именует россиянами 109.

Выстраивая максимально древнюю историю предков русских, Ломоносов решил проблему связи древних славянских племен с «норманнами» («варягами») очень просто, утверждая, что «варяги-россы в древние времена именовались роксоланами или россоланами» 110, которые, в свою очередь, были «однородцы» сарматам, а «пришедши с избранным на княжение Руриком... не токмо пребывание, но и самодержавную власть утвердили, и посему с варягами сими соединенные славяне обще переименовались россами» 111. Отношения славян (отожествляемых по «единородству» с сарматами) и чуди (отождествляемой со скифами) казались Ломоносову

[67]

«неоспоримыми» – он полагал, что до призвания Рюрика «в пределах российских» обитали «славенские народы»: «…новогородцы славянами по отменности именовались, и город… слыл Славянск» 112; «народ славенский уселся, притеснил чудь к сторонам восточной и северной, а часть оныя присовокупил в свое соединение» 113, а позже «от преселений и дел военных немалое число чудского поколения соединилось с племенем славянским и участие имеет в составлении российского народа» 114, однако «преимущество славян» в нем «весьма явствует» 115. Именно М.В. Ломоносов ввел в научный оборот название языка племени, сформировавшегося в северных землях в итоге метисации, – словеноросский.

В «Истории Российской от древнейших времен» (1770) М.М. Щербатов также употреблял названия «Россия» и «россиане». Он отказывался искать точные соответствия древних племенных названий, относимых к «руси», усматривая в этих сведениях путаницу и разброд мнений 116. Историк полагал, что неверно видеть на территории нынешней России разных «кандидатов» на роль предков русских, а правильнее, во-первых, считать их народами славянского происхождения и, во-вторых, рассматривать мозаику этнонимов как наименования одного народа (сарматы, скифы, славене и др.), поскольку они говорили на общем – славянском – языке 117 и этот язык «всегда был сходен с российским». Таким образом, констатирует современная исследовательница Е.А. Погосян, в вопросах этногенеза Щербатов был сходен во мнениях более с Ломоносовым, чем с Татищевым, но варягов и Рюрика считал немцами 118.

Можно утверждать, что воспринятое В.Н. Татищевым от иностранных авторов отождествление Белой России с Московским государством породило некоторые противоречия в интерпретации состава земель, входивших в Великую, Малую и Белую Русь (Россию). Свидетельством этому являются географические лексиконы и энциклопедии второй половины XVIII века. В них выделение этих трех регионов осуществляется в контексте пространственного членения Российской империи. В «Лексиконе» Ф. Полунина «Россией» именуются как вся страна-империя, состоящая из европейской и азиатской частей, так и «Россия, или Русия, по-старинному Русь» в узком смысле, которая и «состоит» из «Великой, Малой, Белой, Чермной или Червонной» 119. Статья здесь написана Г.Ф. Миллером, который опирался на текст В.Н. Татищева из его «Лексикона». Так, он повторяет утверждение Татищева о том, что данное разделение основано на «обычаях и наречиях народных», но указывает, что такое различение принято верховной властью, хотя состав земель и городов, входящих в их пределы, различался на разных исторических этапах 120. Иначе говоря, речь идет об этнических различиях и языковой неоднородности «отраслей» народа – эти признаки превалируют над

[68]

геополитическими факторами. Миллер не сомневался, что «наименования» этих историко-географических областей возникают лишь в период формирования новых центров государственности уже после Киевского периода русской истории 121. Исключением он считает Червенские города, известные со времен князя Владимира (и взявшие тогда себе имя), – по которым была названа Чермная, или Червонная, Россия (везде в тексте автор именует регионы «Россией», а не «Русью»). Появление наименований «Великой, Белой и Малой «Россий» немецкий ученый возводит к XIV веку, когда часть земель Киевского государства «по обеим сторонам Днепра» вошла в состав Польши (Червонная Россия) и Литвы (Малая Россия, завоеванная при Гедимине). Причины наименования он напрямую связывает с размерами областей («сии имена сами доказывают, что одна так названа в рассуждении другой» 122). Границей между Великой и Малой Россиями Г.Ф. Миллер считал реки Сейм и Десну, которые, впрочем, иногда и «переступали». Аналогичным образом рассматривается происхождение топонима «Белая Россия», известная не ранее правления Гедимина.

Между прочим, ученый не сомневался в том, что «все оные страны, что мы ныне Литвою называем, включались под общим званием России» и российская власть тогда простиралась от Днепра до Немана (Мемеля). Такое положение было утрачено с вторжением татаро-монголов с востока и литовских правителей Гедимина и его сына Ольгерда – с запада. Именно к этому времени возводится появление названия «Белая Россия», происхождение которого расценивается как «неизвестное» 123, и автор приводит изложенные Татищевым три версии (от «белых снегов», от «белых одежд» и от «белых царей»). Миллер полностью воспроизводит и раннее представление о территориальном составе Великой и Белой России: к первой относятся северные княжества, ко второй – северо-восточные и западные 124. Иначе говоря, содержание статьи Татищева о России совпадает со статьей в «Лексиконе» Полунина. Кроме того, статья Татищева – Миллера «Россия или Руссия» без изменений вошла в переработанное и дополненное Л.М. Максимовичем издание «Нового и полного словаря Российской империи» (1788–1789) 125. Единственным отличием стал включенный в это издание перечень племен Российской империи, в котором фигурируют «славянские народы» (в составе «россиан» и поляков) 126. И в Географическом словаре (1801–1809) 127, и в «Картинах России» А.М. Щекатова (1807) 128 приведены те же самые тексты, лишь немного отредактированные.

В «Краткой географии» Х.А. Чеботарева (1767) утверждалось, что «с давних времен принадлежали к Европейской России земли, составляющие три главные ее части: Великую, Малую и Белую Россию» 129. В его же «Описании» (1776) Российской империи содер-

[69]

жится подробный перечень земель каждого из регионов 130. Автор не разделял точку зрения Татищева и Миллера относительно Белой России как пространства, соотносимого с пределами Московского государства. Великая Россия (Rossia Magna) в историческом значении понимается им весьма широко, она разделяется на северную и южную части; к первой относятся 15 провинций (Псковская, Великолуцкая, Новгородская, Белозерская, Каргопольская, Старая Российская Карелия, Российская Лапландия, Двинская, или Архангелогородская, Югорская, Печорская, Пермская, Устюжская, Галицкая и Вологодская, а также Вятская). Таким образом, эта часть Великой России обнимает все земли Российского государства от морей до Тверского региона, а Новгородская земля и зависимые от нее племена видятся древнейшей частью Великой России. К южной части Чеботарев относил области собственно Северо-Восточной Руси: Ярославское, Тверское, Ростовское, Суздальское и Владимирское княжества, Нижегородскую и Воронежскую (c землей донских казаков) провинции, а также Великое княжество Московское (с Можайском, Коломной, Тулой, Орлом, Калугой, Переславлем и др.). Московское княжество рассматривается как центральная часть не только Великой России, но и всего государства. По этой причине Белой Россией (Rossia Alba) остается лишь Смоленское княжество. Малая, в свою очередь (Rossia parva g. Minor, Украйна, Ukraina), «лежит к югу меж Малой Татариею, Польшей и Великой Россией» 131 и состоит из Новгород-Северского, Черниговского, Киевского княжеств, провинции Белгородской, а также включает Новую Сербию и земли запорожских казаков 132.

Представлено также современное Чеботареву разделение всего государства на 22 губернии: Великая Россия заключает в себе пять губерний (Московская, Архангелогородская, Новгородская, Воронежская, Нижегородская) 133, столько же губерний в Малой Росси (Киевская, Малороссийская, Белгородская, Слободская Украинская, Новороссийская). К Смоленской губернии Белой России добавляются Псковская и Могилевская 134.

Нельзя не упомянуть и о позиции Екатерины II по вопросу об этногенезе русских, которая была рассмотрена в статье Е.А. Погосян 135. Исследовательница показывает, что сама императрица была сторонницей концепции В.Н. Татищева, а не М.В. Ломоносова. Она писала о том, что имя «Русь или Руссиа» принадлежало «малой части народа», обитавшего «от Финляндии к востоку от гор поясных, и от Белого моря к югу до Двины и Полоцкой области, и тако вся Карелия, вся Лапландия, Русь Великая и Поморье с нынешнею Пермию, имяновалась Русь до пришествия славян» 136. Славяне же пришли на Русь не ранее V века, и с их приходом на Руси распространяется славянский язык, на котором Русь говорила еще до прихода

[70]

Рюрика; причем, по мнению Екатерины, они имели письменный язык задолго до Рождества Христова. Этногенез русских императрица видит следующим образом: автохтонные руссы смешались со славянами-пришельцами, став единым народом славяне-русь, а затем соединились с варягами, что она расценивала весьма позитивно. Эта «полиэтническая» теория происхождения народов объединяла татищевскую позицию с болтинской и екатерининской 137, однако в этом крылась и другая идея: ни племя «русь», ни государство «Русь» не были прямыми предшественниками современных россиян и нынешнего Российского государства, в то время как большинство историков и географов XVIII века «используют, говоря об эпохе Рюрика, наименования “Россия” и “росс”. Для них древний и современный им “народ российский” (независимо от того, признаются предки славянами или, как у Миллера, варягами) – это один и тот же народ. Термин “Русь” как наименование государства встречается в исторических сочинениях значительно реже… и… всегда производно от названия неславянского народа “русь”. Это ведет… к представлению о том, что “современные россияне” – потомки самых разнообразных народов» 138.

В анонимном «Новейшем повествовательном землеописании» (1795) 139, авторство которого приписывается кругу А.Н. Радищева, конфискованном по распоряжению Екатерины II, содержится два вида разделения Европейской России: а) хорошо известное – на европейскую и азиатскую части; б) на «существенную» и «приобретенную» – «т. е. завоеванную или присоединенную Россию» 140.

«Существенная» – основная часть России, – в свою очередь, состоит из Великой, Малой, Белой и Красной Россий. Авторы утверждают, что имена трех земель (кроме Великой России) получены от поляков, под господством которых они находились несколько веков. В первой части, представляющей собой набор сведений для учащихся, перечень «знатнейших городов Великой России» дает возможность обозначить ее пределы: в нее включены, в частности, Новгород, Псков, Архангельск, Тверь, Тула, Владимир, Калуга, Вологда, Ярославль, Рязань, Тамбов, Москва, Орел и Курск, в то время как из крупнейших городов Белой России упомянуты лишь Смоленск, Полоцк и Могилев, а из Малой России («называется также и Украиною») – Киев, Чернигов, Новгород-Северский и Полтава 141. При этом Минск, Язяслав, Брацлав и Каменец-Подольский отнесены к «Красной России» 142. Выделяется еще и «Новая Россия» (Екатеринослав, Херсон, Азов). Таким образом, земли Великой России в сравнении с предыдущими версиями толкуются расширительно, а Белой – напротив, ограничены лишь присоединенными после разделов Речи Посполитой губерниями. Очевидны и причины: отнесение связано с границами Российского государства XVII века.

[71]

Следует отметить, что из этнонимов, обозначающих этнический состав населения этих земель, в труде использован лишь термин «малороссианы» – в обширном фрагменте о происхождении и особенностях казачества («не все малороссианы называются козаками» 143). Авторы излагают довольно сложную и несколько запутанную картину исторического формирования племенного состава Российской империи. Из «древних жителей» упомянуты «древние славене» наряду с «древними руссами», готами, германцами и т. д. 144

Россы, или (подчеркнута неправильность наименования) роксоланы, возводятся к дохристианскому периоду мировой истории, россо-славяне определяются как их самоназвание (столь же древнее). Россы через много веков сменили свое имя на «россиане» – от «рассеянности» их «по всему почти шару земному» 145 (этот фрагмент заимствован у Татищева). Древние славене, как указывается, именовались также венедами или скифами (экзонимы), а Нестору они известны как «поляне», «древляне», «кривичи» и проч. Они были родственны славянам (полякам, хорватам и др.). Они «суть коренной России народ, с самых первых и древнейших времен первый, населяющий занимаемые ныне все почти пространства сей Империи от реки Волги до… Вислы… от Карпатских гор до морей Черного и Балтийского», их язык есть «очищенный славянский язык, которым вся почти Россия говорит, пишет и на котором обряды богослужения греко-восточного своей церкви отправляют» 146. Вторые – также «коренной России народ, которого имя только Россия на себе носит, а язык его древний от смешения после соединения со славенами совершенно почти исчез. Народ сей в древности занимал пространство нынешней России… Был древний их город Старая Русса» 147. Таким образом, можно заключить, что «славене» имеют славянское, а русы – финно-угорское происхождение. Слово «рус» авторы считают кельтским, переводя его как «сильные», и отождествляют русов с киммерами и цымбрами древних писателей, утверждая, что именно этот экзоним стал позже эндонимом. «В старину» Россия называлась по-другому: Русь, Руссиа, а современное наименование обрела якобы в конце царствования Ивана II (т.е. Ивана Красного, сына Ивана Калиты) по инициативе митрополита Макария (данный фрагмент также заимствован у Татищева) 148. Смешение русов со славянами («славенами») относят к древним временам, в результате чего сформировался единый народ, чьими потомками является древний русский народ, перечисление ветвей которого позволяет нам установить, что под ними подразумевались финно-угорские племена 149. Казаки определены в «Землеописании» как «россияны, потомство другого колена воинственных славен» 150. Упоминается и лингвистическая номенклатура: язык российский назван очищенным и обогащенным славянским, «и оным говорят все россианы», а славенский язык был известен на Руси еще

[72]

до Рюрика, хотя и не был общеупотребительным 151. Таким образом, руссы являют собой пример народа, забывшего собственный язык и перенявшего язык победителей 152.

Так коренным населением Великой России, соотносимой с северо-восточными княжествами и Новгородской землей, оказываются славянские и финские племена. Можно было бы предположить, что в конце XVIII столетия татищевская трактовка Московской Руси как Белой постепенно вытесняется из наиболее важных географических описаний и учебников конца XVIII века. Однако неожиданно она вновь встречается в рассказе о событиях политической истории XVI века – в «Истории» Н.М. Карамзина. Описывая заслуги в расширении и укреплении единодержавного государства, историк анализирует новый титул русского царя Ивана III. В этом титуле, по его мнению, государь именовал Московскую Русь Белою, «т. е. великою или древнею» 153.

Нельзя обойти вниманием одно из наиболее полных в XVIII веке этнографических описаний русских, представленное в важнейшем народоведческом описании Российской империи И.Г. Георги. Для этого обратимся к изданию 1799 г. на русском языке – именно в этом варианте публикуются все четыре части труда, причем в четвертую введен новый текст анонимного автора о «владычествующих россианах», содержащий более подробный, чем ранее, фрагмент этнографического описания русских. В этой части, написанной, как доказал С.А. Токарев, М.И. Антоновским 154, в перечне этносов фигурировали «россианы», но при этом их связь с геополитической номенклатурой никак не фиксировалась. Народы у Георги группировались по лингвистическому принципу; о древних обитателях России он также пишет в духе своего времени, упоминая на первом месте в качестве автохтонных жителей руссов (финские племена) и на втором – славян (сарматского происхождения) 155.

Под термином «россианы» понимались «два коренных народа в смешении, яко Россов и Славян древних, народ, владычествующий во всей Российской империи» 156 (ср. «славено-россы» или «славено-российский народ» М.В. Ломоносова в значении «русские» 157). «Россами», согласно укрепившейся во второй половине XVIII века одной из этимологических версий, именовались финские племена (чудь, русь, русские). Таким образом, «россианами» являлись, в сущности, русские, однако в такой дефиниции неясно, отождествлялись ли они с великорусами. Косвенными аргументами в пользу подобного понимания могут служить два факта: а) казаки в классификации «Описания» указаны отдельно от русских и представлены в этническом отношении как «смешанный народ»; б) в уже упоминавшемся «Новом или полном географическом словаре» (1788) Л.М. Максимовича в списке «колен» народов, обитающих в Российской империи, из

[73]

«славянских народов» упомянуты лишь «россияне» и поляки 158. То же – в «Обозрении» С.И. Плещеева 159 и в «Новейшей всеобщей географии» 160. В другом, носящем еще не научно-этнографический характер и явно продолжавшем традиции народоописаний прежних веков сочинении «Позорище странных и смешных обрядов» (1797) 161 представлены свадебные обряды народов земного шара. Из обитающих в Российской империи народов описано 18, среди которых – камчадалы, уральские и отдельно донские казаки, «татары вообще» и их региональные подгруппы (казанские, оренбургские и чулымские), «калмыки вообще» и «уральские калмыки в отдельности», лопари. Заключают список «малороссияне» и «великороссияне» 162. В очерке упомянуты «древние великороссияне» (их свадебные и брачные обычаи XVI–XVII веков) и современные изменения («ныне во многих великороссийских местах»), при этом для выделения повсеместно распространенных обычаев используются прилагательное «российские» («деревни» или «места России»). Было бы некорректным полагать, что в данной книге малороссияне и великороссияне выступают как народы в этническом смысле – скорее, они репрезентируют региональные племенные вариации.

В очерке Георги–Антоновского «о россианах» 163, как и у предшественников, приводится версия их происхождения от Мосоха, сына Иафетова, потомки которого «поселились на реке Росу… и от оной «стали именоваться россами» 164. По мере миграции на север они поделились на три части и «именовались россы или рассаны, мосохи и фовели. Россы, продвигаясь на север, заняли все места» между Уральскими горами, к Белому морю, к берегам Финского залива и Варяжского моря, до реки «Немени», назвали восточное плечо, или рукав, оной Роса или Руса, построили города в Биармии, в устье Двины. Ввиду своего северного положения эти племена получили названием «сарматы», т.е. «северные». Две другие группы стали называться скифами и поселились на Дону, Днепре, Азовском море, Висле и т. п. и даже в Пруссии (от Порусья). Все эти роды, составляющие «ныне» Российскую империю, еще до Рождества Христова обитали на тех же пространствах. Гипотеза происхождения названий «россы», «россо-славяне» также восходит к тексту В.Н. Татищева. Россо-славяне постепенно оставили прежние имена и стали именоваться просто славянами (от Славена) и русью (от Руса или Риза); этимология повторяет версию С. Герберштейна, принятую Татищевым (от «рассеяния») 165. «Россиа» именуется «средоточием или Отчизной всех северных народов» 166. Антоновский подчеркивает у них «единообразный, простой и естественный образ жизни, беспечный нрав и одинакую веру» 167. «Российский язык» характеризуется как исправленное славянское наречие, «употребляемое… с славенскими буквами в церковном служении». Внешность и характер словено-русского народа

[74]

даны подробно, поэтому приведем довольно пространную цитату: он не весь имеет «одинакий вид», но «по климату, месту рождения... по удовольственной или скудной и всегда заботной жизни… некоторые из них высоки, иные низки, иные плотны, большая часть сухощавых, но все стройны… Глаза и рот мущины имеют обыкновенно небольшие, губы малые, зубы белые и ровные, нос невелик и не очень 168 орлиноват или наклюповат, лоб большею частью кругловат и потому кажется мал, лицечертание важно, борода густа, волосы прямые инде русые и рыжие, инде темно-русые и инде и черные… сие так по климату. Обоняние, вкус и осязание так, как и все тело, а особливо у северных русских жителей, от образа жизни и от климата суть тупы, тверды, а частью и не чувствующи. Большая часть россиан сангвинико-холерического или весело-гневливого свойства или же, наоборот, с примесом более или менее меланхолического или задумчивого, но редко флегматического или недеятельного сырого, а еще реже чистого задумчивого или мрачного. В походке и делах своих они проворны, живы и поворотливы» 169.

«Большая часть женщин черновласы и имеют нежный цвет тела, многие из них красавицы». Нравом «россианы» в основном веселы, «беспечны до ветрености, любят наслаждения чувственные… выдумщики к сокращению работы, во всех делах живы, проворны и дружны. В пристрастиях неумеренны, скоро теряют середину и нередко впадают в самую крайность… внимательны, решительны, отважны и предприимчивы, превеликую имеют склонность к торговле и менам. Гостеприимны и щедры. Не заботятся о будущем слишком. В обхождении дружелюбны, откровенны, услужливы…» 170; «здоровье и крепость, долговременная старость».

Упоминается также их «воинская врожденная склонность или слава... праведное очищение за нанесенные обиды и неправды», великодушие 171. Как видим, характеристика «россиан» подробна, но относится, в сущности, ко всему народу – без различения сословий и региональных групп. Типологически она близка к сочинениям упомянутого выше жанра (нравоописания европейских народов), в которых давался перечень примет, качеств и способностей дворянства разных государств Европы. Несмотря на представленные в очерке Антоновского сословные отличительные свойства нрава и особенности костюма, они все же более чем условны и воспринимаются скорее как общенациональное описание, где национальное трактуется как этническое. Это, в свою очередь, типично для традиций народоописаний XVIII века, в которых национальное определение (жителя страны или подданного государства) неизбежно совпадало с этническим, соотносимым с «титульной» нацией в прямом смысле (так, Речь Посполитую в них репрезентировали поляки, Испанию – испанцы, Венгрию – венгры).

[75]

Таким образом, к первой четверти XIX столетия обозначились три тенденции объяснения происхождения и ареала топонима «Великая Русь / Великая Россия», границы которого стремились определить в первую очередь через этнополитические категории, установив соотношение с геополитическими единицами или областями, сложившимися в истории до и сразу после образования государства Рюрика. Одна тенденция отождествляла Великую Русь с Новгородской, подчеркивая таким образом лишь опосредованное наследование Российской империей политических традиций Великой Руси, поскольку Владимиро-Суздальская/Московская Русь соотносилась с Белой Русью. Вторая значительно удревняла данное наименование, населяя земли Руси финскими племенами, смешавшимися с мигрировавшими славянами еще до создания первой государственности. Наконец, были авторы, которых гораздо более занимала проблема племенного родства и главный для определения происхождения вопрос – о языке (именно данный критерий этнической идентификации доминировал в ту эпоху). В этом контексте – с точки зрения эволюции представлений о Великой России/Великороссии, великороссийском/великорусском наречии и великорусе как «отрасли» триединого народа русского – наиболее важными видятся следующие конкурирующие гипотезы: о раннем племенном смешении финно-угорских и славянских племен («россо-славяне», или «словено-россы»), с одной стороны, и о безусловном славянском преобладании в крови и языке «россиян» – с другой. В характеристике нрава/характера жителей России не наблюдается никаких региональных различий, – напротив, подчеркивается их «одинакость» в языке и общественных проявлениях (варьирующая только по сословиям). Те свойства, которые им приписываются, соотносятся в некоторой мере с описаниями качеств северных и отчасти славянских народов (продолжение традиции средневековых нравоописаний, о которых подробнее будет сказано в главе пятой).

Поскольку первые имперские описания России непременно затрагивали историко-географические сюжеты, их создатели настойчиво стремились заполнить имевшиеся лакуны если не новой информацией, то новыми интерпретациями, что, с одной стороны, диктовало обращение к авторитетным античным и средневековым источникам, а с другой – привело к энергичному этимологическому конструированию – прежде всего в области продуцирования этногенетических и лингвогенетических гипотез. Эти гипотезы были призваны соединить разные историографические традиции, но интерпретировали прошлое государства с точки зрения государственно-патриотических экстраполяций, направленных на укрепление статуса и престижа полиэтнической и поликонфессиональной Российской империи.

[76]

Можно принять утверждение авторов современного Словаря русского языка XVIII века, что слово «великороссияне» и производное от него прилагательное «великороссийский» относились к жителям Великороссии (когда-то противопоставлялись либо отделялись от населения Малой России, или Малороссии); исследования о появлении и бытовании наименования «малороссияне» косвенно подтверждает это заключение 172. Однако трудно согласиться с тем, что слово «великороссияне» при этом выступало как синоним этнонима «русский» 173. На наш взгляд, аргументированных доказательств такой семантики нет, а трактовка определений «великороссиянин» и «русский» как этнонимов для данного исторического периода более чем сомнительна.

Примечания

67 Антона Фридерика Бишинга из сокращенной его географии три главы о географии вообще, о Европе и о Российской империи / Переведено с нем. на российский язык Иваном Долинским. М., 1766. С. 35.

68 Татищев В.Н. История российская: В 2 ч. М.; Л., 1962. Т. 1. С. 351–359.

69 Татищев В.Н. Введение к гисторическому и географическому описанию… С. 144.

70 Татищев В.Н. Руссиа или как ныне зовут, Россиа // Татищев В.Н. Избранные труды по географии России. С. 115–119.

71 Татищев В.Н. Белая Россiа / Татищев В.Н. Лексикон российский, исторический, географический, политический и гражданской // Татищев В.Н. Собр. соч.: В 8 т. Т. VII и XVIII (пагинация в одной книге общая). М., 1996. С. 183.

72 Там же.

73 Татищев В.Н. Руссиа или как ныне зовут, Россиа. С. 111.

74 Там же. С. 108–109.

[81]

75 Татищев В.Н. Лексикон российский, исторический, географический, полити[1]ческий и гражданской. С. 206.

76 Там же.

77 Татищев В.Н. Введение к гисторическому и географическому описанию…

78 Татищев В.Н. Руссиа или как ныне зовут, Россиа. С. 116–118.

79 Там же. С. 116–119.

80 Татищев В.Н. Введение к гисторическому и географическому описанию… С. 147.

81 Татищев В.Н. Руссиа или как ныне зовут, Россиа. С. 110.

82 Татищев В.Н. Введение к гисторическому и географическому описанию… С. 145.

83 Татищев В.Н. Руссиа или как ныне зовут, Россиа. С. 108.

84 Мыльников А.С. Русские // Картина славянского мира. Взгляд из Восточной Европы. Представления об этнической номинации и этничности XVI–XVIII вв. Гл. 2; Климов И.П. Происхождение составной хоронимики Руси (Белая, Черная, Красная; Великая, Малая Русь) // Белоруссия и Украина: история и культура. Вып. 4. М., 2011. С. 29–82. Появление и трансформации значений хоронима и его картографического соответствия см., в частности: Иванов В.В.Цветовая символика в географических названиях в свете данных типологии (К названию Белоруссии) // Балто-славянские исследования. 1980. М., 1981. С. 163–177; Никонов В.А. Этнонимия // Этнонимы. М., 1970. С. 20–25; Седов В.В.Древнерусская народность: Историко-археологическое исследование. М., 1999; Пилипенко М.Ф. Возникновение Белоруссии: новая концепция. Минск, 1991; Ширяев Е.Е. Беларусь: Русь Белая, Русь Черная и Литва в картах. Минск, 1991; Мыльников А.С. Русские; Белы А. Хроніка Белай Русі: Нарыс гісторыі адной геаграфічнай назвы. Мінск, 2000; Трубачев О.Н. Этногенез и культура древнейших славян: Лингвистические исследования. М., 2003; Русские // Агеева Р.А.Какого мы роду-племени? Народы России: имена и судьбы: Словарь-справочник. М., 2000. С. 263–271. Более полную библиографию вопроса см. в: КлимовИ.П. Происхождение составной хоронимики Руси.

85 Татищев  В.Н. Введение к гисторическому и географическому описанию… С. 171.

86 Там же.

87 Там же. С. 181.

88 Татищев В.Н. Глава XXX. Русь, Рутены, Роксания, Роксалания и Россия // Татищев В.Н. История российская. Т. 1. С. 287.

89 Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 57–58.

90 Пештич С.Л. Русская историография XVIII в.: В 3 ч. Л., 1961–1971. Ч. 2. Л., 1965. С. 58, 79, 140). См. подробнее новейшее исследование: Толочко А. «История Российская» Василия Татищева: источники и известия. М., 2005. О Татищевской истории см. также: Эткинд А. Внутренняя колонизация. Имперский опыт России. М., 2013. Гл. 3. В погоне за Рюриком.

91 Пештич С.Л. Русская историография XVIII в. Ч. 2. С. 241; Климов И.П. Происхождение составной хоронимики Руси. С. 44.

[82]

92 Татищев В.Н. Руссиа или как ныне зовут, Россиа. С. 109.

93 Болтин И.Н. Примечания на историю древния и нынешния России г. Леклерка. Т. 1. С. 26.

94 Там же. С. 26–27.

95 Там же. С. 29.

96 Там же. С. 43.

97 Там же. С. 50.

98 Ломоносов М.В. Замечания на диссертацию… С. 49.

99 Там же. С. 43.

100 Цит. по: Пештич С.Л. Русская историография XVIII в. Ч. 2. С. 225.

101 Ломоносов М.В. Древняя российская история от начала российского народа до кончины великого князя Ярослава Первого // Ломоносов М.В. Полн. собр. соч.: В 10 т. Т. 6. М.–Л., 1952. С. 159.

102 Ломоносов М.В. Замечания на диссертацию… С. 22.

103 Там же. С. 36, 49.

104 Ломоносов М.В. Древняя российская история… С. 174, 207.

105 См., например: Ломоносов М.В. Краткой российской летописец с родословием. СПб., 1760. С. 27–35.

106 Там же. С. 29.

107 Ломоносов М.В. Древняя российская история… С. 337.

108 Ломоносов М.В. Краткой российской летописец с родословием. С. 6.

109 Ломоносов М.В. Замечания на диссертацию. С. 36.

110 И в труде И.Г. Георги народы финского племени рассматриваются как «известные по российской истории под общим именем руссов». Анализ дискуссии и ее подробную интерпретацию в двухвековой историографии см. в новейших работах: Хлевов А.А. Норманнская проблема в отечественной исторической науке. СПб., 1997; Джаксон Т.Н. Четыре норвежских конунга на Руси. М., 2000; Володина Т.А. У истоков «национальной идеи» в русской историографии // Вопросы истории. 2000. № 11–12; Фомин В.В. Ломоносов и Миллер; Клейн Л.С. Спор о варягах. СПб., 2009; Соболь В. «Кому от чужих, а нам от своих»: призвание варягов в русской литературе конца XVIII века // Там, внутри. Практики внутренней колонизации в культурной истории России / Под ред. А. Эткинда, Д. Уффельманна, И. Кукулина. М., 2012. С. 186–215.

111 Ломоносов М.В. Краткой российской летописец. С. 1.

112 Там же. С. 7.

113 Там же. С. 1.

114 Там же. С. 5–6.

115 Ломоносов М.В. Древняя российская история. С. 174.

116 Щербатов М. История Российская от древнейших времен: В 7 т. СПб., 1770–1791. Т. I. СПб., 1770. С. III–V.

117 Там же.

118 Погосян Е. Русь и Россия… С. 16.

119 Россия или Руссия // Полунин Ф.А. Географический лексикон Российского государства, или Словарь, описующий… по азбучному порядку… из достопамят-

[83]

ных известий собранный Ф. Полуниным, изданными трудами и с предисловием Г.Ф. Миллера. М., 1773. С. 276.

120 Там же.

121 В частности, об этом Миллер упоминает и в своей интерпретации названия «Малая Россия» (ее земли он определяет как бывшие «в старые времена» в великом княжении Российской империи), признавая Малую Россию именем, которым обозначали ее поляки (воспринятым русским князем; его Г.Ф. Миллер ошибочно именует Иваном Васильевичем I) Именно от них оно распространилось позже в Великой России (см.: Миллер Г.Ф. О малороссийском народе и запорожцах // Миллер Г.Ф. Исторические сочинения о Малороссии и малороссиянах. М., 1847. С. 2).

122 Россия или Руссия // Полунин Ф.А. Географический лексикон… С. 277.

123 Там же.

124 Там же. С. 279–280.

125 Россия или Руссия, по-старинному Русь // Максимович Л.М. Новый и полный географический словарь российского государства или лексикон…: В 6 ч. М.,

1788–1789. Ч. IV. О–Р. М., 1788. С. 172–189.

126 Там же. С. 188.

127 Россия // Щекатов  А., Максимович Л. Словарь географический Российского государства, описывающий азбучным порядком географически, топографически, гидрографически, физически, исторически, политически, хронологически, генеалогически и геральдически все губернии, города и уезды и т.д.: В 7 ч. М., 1801–1809. Ч. 1. М., 1801. Стлб. 78–83.

128 [Щекатов А.М.] Картина России, изображающая историю и географию хронологически, генеалогически и статистически, с включением обозрения по духовной, военной и гражданской ее частям, как в первобытном ее состоянии, так и в царствование государя императора Александра I. М., 1807. С. 7–14.

129 Чеботарев Х.А. Краткая география Российской империи // Календарь или Месяцеслов географический на 1767 г. СПб., 1767. С. 95.

130 Чеботарев Х.А. Географическое методическое описание Российской империи, с надлежащим введением к основательному познанию земного шара и Европы вообще… М., 1776. Гл. III.

131 Чеботарев Х.А. Краткая география… С. 102.

132 Чеботарев Х.А. Географическое методическое описание… С. 95–104.

133 Чеботарев Х.А. Краткая география… С. 125.

134 Там же.

135 Погосян Е. Русь и Россия… С. 17–18.

136 Цит. по: Там же. С. 17.

137 Там же. С. 19.

138 Там же.

139 Новейшее повествовательное землеописание всех четырех частей света…

140 Там же. Ч. II. С. 27.

141 Там же. Ч. I. С. 6.

142 Там же. С. 7–8.

[84]

143 Там же. Ч. II. С. 123.

144 Там же. С. 99.

145 Там же. С. 17.

146 Там же. С. 100.

147 Там же.

148 Там же.

149 Там же. С. 101.

150 Там же. С. 108.

151 Там же. С. 129.

152 Там же. С. 130.

153 Карамзин Н.М. История государства Российского: В 12 т. Т. 6. Гл. 7.

154 Дмитриев В.А. Иоганн Готлиб Георги…

155 Георги И.Г. Описание всех народов. В 3 ч. Ч. 1. С. 38.

156 Предуведомление // Там же. Ч. 1. С. ХIV.

157 Ломоносов М.В. Замечания на диссертацию. С. 20–29.

158 Россия или Руссия // Максимович Л.М. Новый и полный географический словарь… Ч. IV. С. 188.

159 Плещеев С. Обозрение Российской империи… С. XVIII.

160 Новейшая всеобщая география… С. 27. Здесь помимо россиян и поляков к славянам Российской империи отнесены также сербы, болгары и литва как «смесь славян и финнов».

161 Позорище странных и смешных обрядов при бракосочетаниях разных чужеземных и в России обитающих народов и притом нечто для холостых и женатых. СПб., 1797.

162 Великороссияне // Там же. С. 239–250.

163 Россианы // Георги И.Г. Описание всех народов: В 4 ч. Ч. 4. С. 74–196.

164 Там же. С. 74.

165 Там же. С. 75.

166 Там же. С. 76.

167 Там же. С. 83.

168 Там же.

169 Там же. С. 83–84.

170 Там же. С. 85.

171 Там же. С. 93–94.

172 Яковенко Н. Вибiр iменi versus вибiр шляху: назви украïинськоï територiï мiж кiнцем XVI – кiнцем XVII столiття // Яковенко Н. Дзеркала iдентичностi. Досiдження з iсторiï уявлень та iдеï в Украïнi XVI – початку XVIII столiття. Киïв, MMVII. С. 9–43; Boeck B. What is a name? Semantic separation and the Rise of the Ukrainian National Name // Harvard Ukrainian Studies. Vol. 27. Cambridge, 2004–2005. № 1/4. P. 33–65; Plokhy S. Ruthenia, Little Russia, Ukraine // Plokhy S. The Origin of the Slavic Nations: Premodern Identities in Russia, Ukraine and Belarus. Cambridge, 2006; Котенко А.Л., Мартынюк О.В., Миллер А.И. Малоросс // «Понятия о России». К исторической семантике имперского периода / Под ред. А. Миллера, Д. Сдвижкова, И. Ширле. М.; НЛО, 2012. Т. II. С. 392–400, и др.

[85]

173 Великороссиянин // Словарь русского языка XVIII в. Вып. 3 (Вен–Воздувать). Л., 1987. С. 20. Совсем иные значения наименований «великороссиянин»/«великороссияне», а также «россияне»/«россиане», «российский» просматриваются в известных трудах второй половины XVIII в., посвященных истории Малороссии и казачества, как, например, в сочинениях Г.Ф. Миллера, А. Ригельмана и П.И. Симоновского (см.: Миллер Г.Ф. О малороссийском народе и запорожцах // Миллер Г.Ф. Исторические сочинения о Малороссии и малороссиянах. М., 1847. С. 1–23; Ригельман А. Летописное повествование о Малой России и ее народе и козаках вообще … чрез труды 1785–86 годов. М., 1847; Симоновский П.И. Краткое описание о казацком малороссийском народе и о военных его делах // Чтения общества истории и древностей российских при Императорском Московском университете. Год третий (1847). № 2. Отдел II. С. 1–159), которые, как кажется, вообще не учитывались авторами словаря.

[86]

Цитируется по изд.:  Лескинен М.В. Великоросс-великорус. Из истории конструирования этничности. Век XIX. М., 2016, с. 62-86.