Каракольская культура

Эпоха бронзы без преувеличения остается «белым пятном» в древней истории Горного Алтая. Первые поселения и могильники периода ранней бронзы фактически были открыты только в середине 1970-х годов. К этому времени относится и ряд памятников первобытного искусства: плита из села Озерного, стелы «окуневского типа», каменная голова с реки Елангаш, а также многочисленные наскальные рисунки.

Большинство раскопанных погребений, относящихся к эпохе бронзы, сильно разрушены в результате хозяйственной деятельности людей. Кроме того, в захоронениях крайне редко находят вещи, в том числе и керамику. Все это затрудняет определение культурной и хронологической принадлежности многих памятников, а также соотнесение между собой погребальных и поселенческих комплексов.

На изученных поселениях, как правило, нет четко выраженных культурных слоев. Находки сделаны на 15 археологических объектах и представлены в основном не многочисленными фрагментами керамики. Сосуды преимущественно баночной формы, и всех их объединяет наличие плоского дна. Это же отличает их от керамики афанасьевской культуры, для которой характерны профилированные изделия с острым или округлым дном (рис. 2.18). В целом коллекция керамики с каждого памятника оригинальна и не имеет аналогий, что не позволяет соотнести их между собой.

Материалы изученных поселений не дают возможности составить представление о конструктивных особенностях жилищ, очагов и хозяйственных комплексов. Памятники, безусловно, оставлены племенами с разной культурной принадлежностью и в разное время. Малочисленность находок не позволяет составить целостное представление о населении, проживавшем на территории Горного Алтая в рассматриваемое время.

Наиболее перспективными для изучения являются погребальные комплексы каракольской культуры, название которой связано с одним из могильников, раскопанных в Центральном Алтае. Всего на территории Горного Алтая исследовано около 30 полуразрушенных каракольских захоронений (рис. 2.34).

[141]

Жили «каракольцы» в долинах притоков Катуни. Судя по сохранившимся надмогильным сооружениям, можно предположить, что для каракольских некрополей характерны подпрямоугольные ограды из каменных плит, поставленных на ребро (рис. 2.35). Внутреннее пространство объекта заполнялось камнями. В ограде обычно сооружалось несколько могил. Захоронения совершались в каменных ящиках, которые устанавливались в неглубоких грунтовых ямах. Стенки могил обкладывались под прямоугольными плитами, тщательно ограненными, плотно подогнанными друг к другу, сверху перекрывались также каменными плитами.

Некоторые плиты, составляющие каменные ящики, изнутри расписаны оригинальными изображениями животных, птиц и антропоморфных существ (рис. 2.36).

[ИЛЛЮСТРАЦИЯ]

[142]

Рис. 2.35. Могильник Озерное. Погребальное сооружение и рисунок на одной из плит (по: [Кубарев, 1998, рис. 1; Погожева, Рыкун, Степанова, Тур, 2006, рис. 45])

Рисунки часто перекрывают друг друга. Они выполнены в разной технике – выбивкой, гравировкой и полихромными росписями.

Могильные ямы ориентированы по линии З–В, иногда с небольшими отклонениями от этого направления. В погребениях сохранились остатки дерева и бересты, а также охра. Умерших людей укладывали вытянуто на спину, головой на запад. Погребения обычно одиночные, но в одном захоронении были похоронены двое взрослых мужчин, а в другом – пять человек. Детей хоронили по такому же погребальному обряду, что и взрослых, в отдельных могилах, а иногда и в специально сооруженных оградах. На черепах погребенных зафиксированы следы красной и черной краски. Это может свидетельствовать о том, что перед погребением умерших людей раскрашивали. Инвентарь не богат. Коллекция, собранная со всех памятников, в общей сложности включает глиняный и каменный сосуды, литейную форму, нож, каменный оселок, украшения из когтей медведя (рис. 2.37). Признаков имущественного неравенства, зависимого положения мужчин и женщин не прослежено.

Рис. 2.36. Могильник Каракол. Рисунки на плите одного из захоронений (по: [Кубарев, 2009, рис. 29])

По немногочисленным находкам из погребений можно сказать, что «каракольцы» использовали в своем быту изделия из металла и были знакомы с бронзо-

[143]

Рис. 2.37. Инвентарь из погребений каракольской культуры (по: [Погожева, Рыкун, Степанова, Тур, 2006, рис. 46.-3, 4, 6; Кубарев, 2009, рис. 122])

литейным производством. Посуду из глины они также изготавливали, однако в захоронения помещали ее редко. Сосуды имели баночную форму, украшены оттисками гребенчатого штампа, образующими «елочку» (рис. 2.38).

Особое место для характеристики каракольского населения имеют оригинальные и яркие рисунки, выполненные как красками, так и выбивкой. Это изображения животных, птиц и антропоморфных существ (рис. 2.39–2.40). Аналогии изображениям на стенах каракольских погребальных камер имеются среди наскальных рисунков.

На каменных плитах саркофагов обнаружены композиции и отдельные изображения антропоморфных «солнцеголовых» и «быкоголовых» фигур, людей в масках, животных, птиц и др. Образцы выполнены не только точечной выбивкой и гравировкой, но и впервые в Сибири встречены яркие образцы полихромной живописи.

Рис. 2.38. Каменный и глиняный сосуды (по: [Кубарев, 2009, рис. 119; Погожева, Рыкун, Степанова, Тур, 2006, рис. 46.-1])

Из антропоморфных изображений на плитах некрополей чаще других встречаются изображения солнцеголовых существ; несколько реже

[144]

быкоголовые, в том числе с овально-кольцевыми рогами, еще реже – изображения с ушками, а достаточно редко – в грибовидных шляпках или конических головных уборах, с прямыми рожками. Наряду с мифологическими образами, в каракольском искусстве имеют место изображения животных (лось, козел, собака), переданных в реалистической манере.

Антропоморфные образы наделены различными атрибутами и головными уборами. Трактовка семантики их неоднозначна. Сторонники реализма приходят к выводу, что солнцеголовость – это отражение доступными древним художникам средствами вполне реальной натуры, например, короны из перьев или других головных уборов: рогатых, колпакообразных, грибовидных и т.п. Однако есть мнение, что таким образом обозначено божественное сияние образа. Быкоголовость отдельных образов также можно истолковать двояко. Поскольку бычьи рога являлись атрибутом масок шаманов, то и на каракольских сюжетах могли изображать именно шаманов.

Рис. 2.39. Изображения солнцеголовых существ (1–7) и зооантропоморфных фигур с различными типами масок и головных уборов (8–14) из Каракола и изображение животного и головы антропоморфного существа на плитах из погребения в Беш-Озеке (по: [Кубарев, 2009, рис. 123–124, 128, 134.-1–6, 8])

Таким образом, изучение наскальных рисунков и изображений на плитах позволяет составить впечатление об обрядах «каракольцев», о головных уборах, в

[145]

которых эти обряды совершались, а также дополняет сведения о хозяйстве таких коллективов. В целом можно сказать, что в жизни «каракольцев» существенную роль играла охота, в том числе на такого животного, как медведь. Находки когтей медведя (рис. 2.37.-5) свидетельствуют и о культе этого животного. По совокупности с данными из других источников можно сказать, что «каракольцы» были также скотоводами, хотя окончательное представление о составе стада делать пока преждевременно.

Каракольское население, в отличие от афанасьевского, было монголоидным. Для решения вопросов происхождения «каракольцев» имеют особое значение исследования антропологов, которые прослеживают генетическую преемственность между населением Горного Алтая периода неолита и эпохи бронзы. В формировании каракольской общности принимали участие несколько компонентов населения: помимо местного, еще, как минимум, и население, проживавшее в северных предгорьях Алтая. Кроме того, отмечается антропологическая близость каракольского населения с окуневским. Наличие каменных ящиков, рисунки на плитах, семантическая близость изображений сближают также каракольское, окуневское и чемурчекское население.

Датировку каракольских памятников можно установить на основании относительных аналогий и нескольких радиоуглеродных дат. В ряде случаев обнаружены каменные ящики, впущенные в афанасьевские погребения, это подтверждает, что каракольские погребения сооружены позднее афанасьевских. Радиоуглеродные даты определяют время проживания каракольского населения в Горном Алтае во 2-й половине III – начале II тыс. до н.э.

В III–II тысячелетиях до н.э. на территории Горного Алтая проживало не только афанасьевское и каракольское население. Эпохой бронзы датируются случайные находки, например, бронзовые ножи-кинжалы срубно-андроновского типа у устьев рек Узнезя и Куюм, наконечники копий из устья р. Чепош, насыпи могильника Бике, оригинальная фигурка в виде головы медведя в устье р. Куюм и др. (рис. 2.41.-1; 2.42). Первоначально предполагалось, что скульптурка, названная последней, использовалась как льячка для отливки изделий из металла. Однако обнаруженные аналогичные вещи на поясе погребенных людей в памятниках кротовской культуры Барабинской лесостепи свидетельствуют о том, что этот предмет имел другое назначение. Находки аналогичных поясных пряжек уточняют датировку куюмского изделия и указывают на связи населения в эпоху бронзы с удаленными территориями.

К елунинской культуре относятся развалы горшков на поселении в устье р. Куюм, отдельные фрагменты керамики с поселения Кара-Тенеш, а также рукоять ножа с навершием в виде головы лошади, найденная в окрест-

[146]

ностях с. Усть-Мута (рис. 2.41.-2, 3). Исследован ряд погребений, не относящихся к афанасьевской, каракольской или елунинской культурам. Прежде всего это захоронения с банками, раскопанные на территории Нижней Катуни и в Центральном Алтае, отнесенные к куротинскому типу погребений, и несколько аналогичных им захоронений по погребальному обряду, но безынвентарные (в общей сложности насчитывающие не менее 10 объектов). Они были совершены в оградах округлой формы, сложенных из рваных камней, по конструкции, видимо, близких к афанасьевским оградкам-стенкам. Умерших людей помещали в грунтовые могилы на спину с согнутыми в коленях ногами, головой на северо-восток, восток, северо-восток-восток, посыпали охрой. В загробный мир покойного сопровождали сосуды баночной формы (рис. 2.41.-5). Иногда вместо банок в погребениях находят профилированные горшки с плоским дном. Орнаментированы сосуды глубокими оттисками штампов как с зубчатым, так и с гладким рабочим краем, длиной около 1 см. Ряды отпечатков таких инструментов составляют «елочку». От афанасьевской глиняной посуды их отличают как форма изделий, так и рабочие края орнаментиров. Афанасьевские гончары использовали инструменты с длинным рабочим краем, и отпечатки на сосудах были неглубокими.

Рис. 2.41. Находки эпохи бронзы из Горного Алтая: 1 – скульптурка в виде головы медведя, устье р. Куюм; 2 – рукоять металлического ножа, с. Усть-Мута; 3–5 – глиняные сосуды, устье р. Куюм, могильники Улита и Нижний Тюмечин-5 (по: [Молодин, 2006, рис. 10; Степанова, Соенов, 2009, фото 3; Киреев, Кудрявцев, 1988; Вадецкая, Поляков, Степанова, 2014, рис. 198.-7, 32])

[147]

Рис. 2.42. Случайные находки эпохи бронзы из Горного Алтая: 1 – насыпь кургана могильника Бике-II; 2 – с. Соузга; 3 – с. Чепош; 4 – около устья р. Куюм; 5 – вблизи устья р. Узнезя; 6 – с. Каракол; 7 – урочище Карасук (по: [Степанова, Соенов, 2009, рис. 7, 20, 36; Кочеев, 1997; Трифанова, 2003; Кудрявцев, 1993])

Известны и другие захоронения с банками, но выполненные по другому погребальному обряду. Прежде всего погребение, совершенное в одной ограде с афанасьевским, к стенке которого примыкал каменный ящик. Эта группа захоронений с банками получила название улитинского типа. Погребения совершались в грунтовых могильных ямах, умерших укладывали вытянуто на спину, головой чаще на юго-запад. Из вещей в могилах найдены только сосуды баночной формы (рис. 2.41.-4). Они орнаментированы зубчатыми штампами, оттиски которых составляют «елочку». Дополнительным исследованиям был подвергнут один из сосудов. Удалось выяснить, что при его изготовлении в формовочную массу была добавлена шерсть животного. Подобная традиция была зафиксирована у населения периода неолита Горного Алтая. Кроме того, на поселениях в Горном Алтае обнаружена керамика, датируемая ранней бронзой, при изготовлении которой в глину также добавляли шерсть животных. Подобная традиция относится к числу необычных. Она зафиксирована на памятниках неолита и ранней бронзы Алтая и сопредельных территорий. Видимо, наличие в эпоху ранней бронзы в Горном Алтае керамики с добавлением такой искусственной примеси, может быть связано с преемственностью традиций в изготовлении глиняной посуды.

Н.Ф. Степанова

[148]

Цитируется по изд.: История Алтая Том I. Древнейшая эпоха, древность и средневековье. Под общей редакцией А.А. Тишкина. Барнаул, 2019, с. 141-148.