Сахалин: население (Пилсудский, 1909)

Остров Сахалин в настоящее время [конец XIX века], как и в момент первого появления на нем русских и даже японцев, был заселен редким населением трех туземных племен: гиляков, ороков и айнов. Первые русские путешественники по Сахалину — Лопатин, Поляков и другие — нашли обильные следы существования еще одного неизвестного, вымершего или исчезнувшего, племени, которое было знакомо лишь с каменными орудиями, но владело также искусством горшечного производства.

Со слов айнов этот легендарный народ стали называть тонцями.

Остатки землянок и найденные возле них шлифованные орудия из камня (топоры, стрелы, наконечники копий), а также черепки глиняных горшков или даже целые глиняные посудины, раковины, кости морских и сухопутных животных ждут еще сведущего исследователя-археолога.

Пока же вопрос о первобытном населении Сахалина темен и мало разъяснен, позволю себе в добавление к тому, что уже высказано было по этому вопросу другими исследователями, привести те сведения, которые мне лично удалось собрать в виде преданий о таинственном племени тонци и высказать свои собственные соображения о древнейших обитателях острова Сахалин.

Гиляки и ороки, по их собственному признанию, явились на приманивший их своими богатствами остров позже айнов и здесь застали их одних. Поэтому разбросанные по долинам речек и даже по пологим склонам холмов «ямки», очевидные планомерные выемки руки человека, пришельцы приписывали

[72]

уже жившему там племени бородатых айнов. Гиляки называют эти ямы куги рулькусь, т.е. ямы айнов, или куги мрольф таф тульк, т.е. аинских старых жилищ углубления. Некоторые же из гиляков готовы признать в этих ямах следы жилищ своих собственных предков. Ороки называли мне ямы тонцей куи горопци нанда, т.е. старые аинские жилища. Что же касается сведений о тонцях, то про них я слышал лишь от гиляков из окрестностей Ныйского залива. Один из гиляков этого района рассказал мне следующее: «Тонци жили в горах около каких-то горных озер. Чувствовали они большой недостаток в женщинах, поэтому похищали их у айнов, живших у моря. Из-за женщин айны вели с тонцями ожесточенные войны, которые совсем уничтожили это племя».

Относительно черепков горшечной посуды, находимых в разных местах, гиляки высказываются двояко. Одни приписывают эти обломки миф-вани (земляные котлы) древним айнам, другие же предполагают, что в старину предки их, вещь возможная, делали сами посуду из глины, пока не знали железных и чугунных котлов, приобретавшихся у японцев и маньчжуров.

Каменные же топоры и другие кремневые орудия падают, по убеждению гиляков, с неба при ударе грома.

В 1905 г. при проезде через Николаевск-на-Амуре я встретился с несколькими материковыми гиляками, которые мне подтвердили, что и у них называют каменные топоры топорами грома (лый тух). Попадающиеся вдоль Амура черепки горшков считают остатками китайской посуды. А относительно углублений в земле, нередких в районе их жительства, или ничего не могли сказать, или предполагали, что эти тулькусь — следы землянок их предков, которые когда-то, очень давно, не делали теперешних больших домов маньчжурского типа, а удовлетворялись одними землянками. От одного же гиляка из с. Маги (возле Николаевска) услышал я характерный рассказ про эти старые гиляцкие ямки. Привожу его дословно, так, как говорил мне рассказчик, хорошо владеющий русским языком:

«Давно здесь на Амуре появился русский ли, черт ли и убивал народ. Пугает так. Пришли они на большой лодке, на баркасе, что ли. Только по маленькой протоке ходить не могли. Гиляки тогда туда по малым речкам разбежались, по-

[73]

строили там землянки и прожили там зиму или больше. Потом назад вернулись к большому Амуру. Называли этих людей “кинысь”».

Там же, в Николаевске, случайно встреченные три гиляка на вопрос о тонцях ответили мне, что на Сахалине, в Лер (т.е. Сахалин по-гилякски), живет народ тозюн, похожий на тунгусов и на ороков. Язык тозюн схож с орокским. Откуда пришли они на Сахалин, не знают. Проверить эти слова или получить от других гиляков более подробные сведения об этих тозюн, к сожалению, так и не удалось мне, так как уже более я в этих местах не был. Но не могу не упомянуть здесь об этом созвучном с «тонци» названии. У айнов нет звука «з», и они заменяют его «ц», например, гилякское слово «ызин» выговаривают «оцён», русское «зима» — «цима» и т.п. Буква же «н» часто вставляется айнами для благозвучия.

Айны относительно ям, следов многочисленных землянок, не дают таких сбивчивых показаний. Каменные орудия, обломки глиняной посуды приписываются жившим здесь некогда тонцям. Айны даже вполне определенно могут отличить свои старые землянки и углубления, оставшиеся от жилищ тонцей. Ямы последних глубже, но меньше, тогда как айнские не так глубоки и сравнительно больше. Около озера Тарайки, на песчаных буграх, па протяжении нескольких верст с перерывами тянутся ямы, приписываемые айнами тонцям. Я сделал измерения более десятка этих выемок и получил в среднем: глубина 1¾—2 арш., длина квадратной стороны ямы 6—7 аршин. Айнские же ямы не превышали 1½ арш. глубины, но в окружности имели всегда больше.

Другая разница ям тонцей от остатков айнских землянок та, что сзади последних большей частью можно встретить ямы конической формы разной величины. Это той симпуй — земляные колодцы, откуда брали землю для покрытия крыши землянки. Чем дольше живут айны в одной и той же зимней юрте, тем больше земли обсыпается с ее крыши, и тем больше вынимают земли из колодца, и он становится глубже. Есть такие колодцы, имеющие до 3 арш. глубины, а окружность отверстия равна 25 арш. Впрочем, не у всех землянок, признаваемых айнами за свои, встречаются эти колодцы. Объяснили это мне

[74]

тем, что в случае чьей-либо смерти зимнюю юрту покидают совершенно, и если это случилось в первый год ее постройки, то у большой ямы не останется и следа колодца. При постройке вполне достаточно на крышу той земли, которая выкапывается из образуемой для землянки выемки.

Впрочем, около многих ямок тонцей попадаются такие же конические колодцы. Но происхождение их будто бы другое. Несколько поколений тому назад айны пользовались ямами тонцей для специальной ловли орлов. В яму клали приманку, чаще всего мясо свежеубитой собаки, и закрывали рогожами и циновками в виде балагана, имевшего отверстие сверху и сбоку. Через первое сманенный орел должен был спуститься в приготовленную западню, а второе служило для сообщения с другим балаганом, в котором находился подкарауливавший человек. Для него же выкапывалась рядом с готовым углублением новая яма и покрывалась тщательно циновками и травою. Как известно, промысел добывания орлиных хвостов для украшения стрел японских самураев принимал когда-то на Сахалине обширные размеры, и описанное выкапывание ям для подкарауливания орлов было будто у айнов в большом употреблении.

Айны в ямах тонцей своих землянок никогда не строили, но не избегали соседства с таковыми. Народ это был чужой, и уважения к его остаткам питать не считают нужным. Другое дело со своими остатками. Нередко бывали случаи, что айны умерших в землянке не закапывали, а оставляли их в ней, покидая уже эту могилу совершенно. Но если труп и был похоронен на кладбище, то все-таки, где раз завитала смерть, сторонились такой землянки и боялись даже мест к ней прилежащих. Вот почему рядом с ямами тонцей могут легко попадаться и следы устраиваемых в течение веков жилищ аинских.

При расспросах о тонцях я натыкался в большинстве случаев на уклончивые ответы, на полное нежелание давать распространенные сообщения или даже на явную ложь. Так, например, словоохотливые по другим вопросам старики говорили мне, что слышали от своих родителей про тонци, но ничего о них не знают; или что тонци были схожи с айнами, но как-то исчезли, а куда девались, никому неизвестно; что тонци пользовались каменными топорами, жили в землянках, но

[75]

[ИЛЛЮСТРАЦИЯ]

[76]

айнов боялись и убежали куда-то; что тонци выглядывали из своих землянок и присматривались к айнам, но лишь только айны приблизятся, то тонци исчезали, и их нельзя было найти и т.п. Наконец случилось, что два-три старика мне коротко, но с видимым неудовольствием и нежеланием продолжать на эту тему беседу, отвечали, что не было никаких тонци, а на Сахалине жили всегда только айны, здесь и родившиеся.

Только в апреле 1904 года, следовательно, после двух лет пребывания среди айнов, когда у меня завязались добрые, дружественные отношения с этим племенем, один из лучших моих приятелей, молодой айно из Тарайки, много мне обязанный, объяснил мне откровенно причину умалчивания его соплеменниками о тонци. Они действительно жили на Сахалине раньше айнов, но последние скрывают об этом умышленно. Причина кроется в боязни, что русские, узнав о том, что айны пришельцы, отнимут у них совсем землю и прогонят с острова. Старики поэтому упорно не позволяют говорить кому бы то ни было о тонцях и о том, что айны не могут считать Сахалин своею родиной, так как приехали с о. Хоккайдо.

То же самое подтвердил мне вскоре затем уважаемый всеми жителями восточного берега, даже гиляками и ороками, за правдивость глубокий старец из с. Найеро. Он признался, что вводил меня раньше в заблуждение, но, убедившись в моем добром и искреннем для айнов расположении, говорит мне правду, не боясь, что я употреблю ее во вред его племени.

Я не получил точного указания на начало запрета, но он для меня вполне ясен, и я отношу его ко времени разъездов по острову первых русских. У Невельского и его сподвижников было стремление доказать, что японцы не имеют прав на Сахалин, так как пришли туда в недавнее время. Значительно же раньше явились на остров «русские подданные» ороксы, или орочены (т.е. ороки), которых новые завоеватели считали ошибочно тунгусами, выходцами из Удского края, русской территории. Эта политическая цель «подтвердить неоспоримое право России на обладание территорией о. Сахалин» 1, выразившаяся

___

1. Невельский Г.И. Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России 1849-55 гг. Приамурский и Приуссурийский край: посмерт. зап. адм. Невельского. СПб., 1878. С. 134.

[77]

даже в детских этнографических вымыслах 2, проводилась, по всей вероятности, настойчиво, требовала назойливых расспросов при описи берегов, населенных пунктов и производившихся тогда переписях населения и несомненно сильно напугала и без того взволнованных появлением нового народа местных туземцев. Ведь и культурные японцы были обеспокоены, сознавали ясно, что их желают выжить из мест, где они сидели непрочно, и устремились тогда же занимать лихорадочно такие пункты дальше на север по восточному, а в особенности по западному берегу, которыми до того времени они и пользовались.

Период двувластия (японского и русского) на южном Сахалине, с 1854 по 1875 г., развил в айнах осторожность и дипломатическую осмотрительность. Когда же, наконец, укрепились на острове одни русские, а японцы выехали, покинув насиженные места, в детских умах первобытного племени тем сильнее упрочилась боязнь за свое собственное существование, боязнь лишиться земли отцов. Японцы же, полные досады, не щадили слов для запугивания айнов новыми владетелями и теми порядками, которые они внесут в занятую страну. Ведь недаром более 800 айнов покинули остров вместе с японцами, не отличавшимися тогда по отношению к айнам большою мягкостью и особенным вниманием.

Тот же мой приятель айно, раскрывший мне секрет запрещения старейшин говорить о тонцях, рассказал мне, как по тому же вопросу айны с. Найеро обманули несколько лет тому назад одного американского путешественника 3, приехавшего в район айнов с севера Сахалина и расспрашивавшего о многом, между прочим и о тонцях. Сисьратока, имя этого молодого айна, служил при беседах переводчиком. Когда путешествен-

____

2. В той же книге описываются аинский медвежий праздник, аинская землянка («тойцзе», т.е. той цисе), и приписываются орокам, живущим и жившим тогда в палатках только в районе сахалинских тундр и занимавшимся оленеводством. Приведены там также показания каких-то лоца-орок-айну, креолов, происшедших от скрещивания русских и удских тунгусов и женившихся на туземных аинках, — креолов, живших будто в разных селениях вперемежку с чистыми айнами. Никем более это явление не подтвердилось. Шренк отвергает его совершенно. Мои расспросы и наблюдения убедили меня в том, что все эти показания вымышлены или самим Невельским, или лицами, объезжавшими в то время по его поручению берега Сахалина.

3. Судя по времени, предполагаю, что это был г. Лауфер.

[78]

ник стал допытываться о тонцях, то старики заволновались, запретили Сисьратоке говорить правду. Не знаю, что записал исследователь, но думаю, что, не умея говорить по-аински, он не понял, что в его присутствии произошел уговор сознательного введения его в обман.

Преданий о тонцях записать мне удалось несколько с некоторыми вариантами, но в главных чертах они сходятся и представляются в следующем виде: «Когда айны приехали на Сахалин, то застали там племя, живущее в землянках и делавшее горшки из земли. Называло оно себя “тонцями”. Они были невысокого роста, но не совсем малы, волосы и глаза имели черные и не сильно отличались внешним видом от айнов. Женщины не татуировались. Платье носили короткое из звериных шкур или из маньчжурских материй; обувь была из нерпы. Ни собак, ни оленей не держали. Рыбу ловили крючками, а не неводом. На соболя петель не ставили, а настораживали на зверя самострелы и ловушки. Тонци ездили в лодках, похожих на теперешние, гилякские, в Маньчжурию и привозили оттуда маньчжурские товары, между прочим белую, тонкую материю, называемую “пара́ поусь”, т.е. широкая материя (нечто вроде марли). От них айны узнали дорогу в Маньчжурию. Тонци были вороваты и особенное пристрастие имели к аинским женщинам, которых увлекали к себе, но еще чаще (впрочем, только на севере) насиловали и убивали. Это прощать айны уже не могли и время от времени с тонцями воевали. Хотя жившие по соседству ходили друг к другу в гости, но тонци клали тогда перед собой ножи, а айны поворачивали пояса с ножами так, что те приходились как раз на коленях, и были все время настороже.

Вражда и войны с айнами заставили тонцей удалиться, и они уехали на своих лодках с острова». Северяне уверяют, что тонци поехали на восток, отчалив с мыса Терпения (по-аински Сирэтоко), возле которого имеются обильные следы жилищ тонцей. Южане менее утвердительно говорят об исчезновении тонцей: в горы ли ушли, или за моря уехали — не знают-де, только их не стало. Было их много — больше, чем теперь айнов на Сахалине. Относительно местности Тунайчей, например, сохранилось предание, что там жили 120 тонцей (иван гоц), в Айрупо жило их еще больше — 160. Вообще же за обилие оставлен-

[79]

ных порытых ям называют тонцей еще сирукуру вэндэ камуи — т.е. «поверхность земли испортивший народ».

Несколько айнов уверяли меня, что тонци теперь приезжают с американцами на Тюлений остров для ловли котиков и что там видели тонцей айны, ездившие на остров на лодках в период охоты. Известно, что с недавних пор для этой цели компания, арендующая котиковый промысел на Тюленьем и Командорских островах, привозит с последних поселенных там алеутов. Следовательно, алеуты напомнили айнам сохранившееся по преданиям представление о внешности тонцей.

Дважды довелось мне слышать предание, что и тонци не были первыми людьми, жившими на Сахалине. До них жили будто крылатые люди рах коро айну. «Было тогда тепло, —рассказывал мне один старец, — и домов эти крылатые существа не строили, платья никакого не носили. Зимы не были суровы, и хотя и выпадал снег, но люди его не боялись и жили под деревьями. Кругом них снег оттает, и в промежутках между снегом и деревом искали себе пристанища. Охотились они на всякого зверя, догоняя его на крыльях. Никакое животное не могло ускользнуть от их рук. Так много убивали они при охоте животных и морских и лесных, что Бог решил наказать людей и обрезал им крылья. С этого времени охота стала затруднительна, но зверь стал переводиться в меньшей степени, и поэтому он существует до нынешнего дня».

Про тех же крылатых людей передают следующее: «Стаи лебедей перелетали над головами людей с крыльями на север и потом обратно на юг и тихо кричали при этом: “Ко-ко-ко”. Позавидовал им один из людей и стал просить лебедей взять его с собою, так как и он имеет крылья, а здесь ему скучно оставаться на одном месте. Лебеди его приняли, улетел человек, и с этих пор в стае лебедей каждую весну и осень слышен один низкий крик “ко-ко” летающего человека».

Сахалинские айны слышали про коропок-унку, которые жили под широкими листьями рувэ кина (Petasites Japonicus), по шесть человек под одним листом, но все согласно утверждают, что племя этих малых людей жило на о. Хоккайдо, а не на о. Сахалине.

Про тонци слышал я от айнов в двух местностях о. Хоккай-

[80]

до. В с. Сиравой, недалеко от Морорана, я допытывался, нет ли каменных трубок, которые я встречал на Сахалине, и мне ответили айны, никогда не бывавшие на Сахалине, что это, должно быть, тондзен камуи коропэ, т.е. вещь народа тондзи, а на Хоккайдо трубок этих вовсе не водится. Даже и некоторые сахалинские айны мне поясняли, что эти сюма кисири (каменные трубки) — изделие тонцей и единственный предмет их, которым айны пользуются.

Другой раз про тонци рассказал мне следующее старшина с. Пиратори, известный многим путешественникам Пэнри: «Тондзин-рэпун куру, санта котан-ун гуру», т.е. тонци — народ, живущий за морем, в земле, где живут санта (т.-е. ольчи-мангуны). На Хоккайдо тондзи никогда не жили, но их вещи айны привозили с Сахалина в Сою. Пэнри в 1870-х годах ездил с партией айнов из Сару на японские рыбные промыслы на Сахалин и там у одного старшины с. Руре променял свою японскую саблю, стоившую 10 иен, на саблю тондзин и ее вновь выменял с другим айном. Вообще сабель тондзинских немного теперь на Хоккайдо.

Из этого рассказа я мог понять, что шла речь о саблях, привозившихся из Маньчжурии, и что название тондзин сохранилось при них только потому, что тонци первые привозили айнам предметы маньчжурского произведения.

+ + +

Я привожу здесь список тех мест на Сахалине, где, как мне известно, имеются следы жительства тонцей.

По западному берегу

1. Несколько южнее бывшего с. Сирануси (Ф. Депрерадович. Этнографический очерк южного Сахалина. C. 13).

2. В 8-ми верстах к северу от с. Сирануси (по словам рыбопромышленника г. Демби).

3. По р. Тэе выше рыболовного морского промысла (мне принесли оттуда работавшие на промысле работники два каменных топора, отданные во владивостокский музей Общества изучения Амурского края).

[81]

[ИЛЛЮСТРАЦИЯ]

[82]

4. Возле с. Поро-Томари, что немного севернее Мауки (по словам промышленника г. Семенова, давшего мне оттуда топор каменный, отосланный в музей Академии наук в С.-Петербурге).

5. В Око-Томари, недалеко от Мауки, на площади, прилежащей к берегу моря (найдено там было каменное долото, по словам рыбопромышленника г. Семенова).

6. Большие четырехугольные валы по р. Мауке, немного выше промысла (по словам г. Демби).

7. Такие же около Кусуная (по словам г. Демби).

8. Долина р. Дуйки (Поляков И.С. Отчет об исследованиях на острове Сахалине и в Южно-Уссурийском крае. СПб., 1884).

9. Долина р. Александровской (Поляков И.С. Отчет об исследованиях на острове Сахалине и в Южно-Уссурийском крае. СПб., 1884).

10. Прибрежные дюны между с. Виахту и с. Помр (раскопки Л.Я. Штернберга. Сахалинский календарь 1897 г. C. 177).

В Анивском заливе

1. При устье р. Сусуи (Поляков И.С. Отчет об исследованиях на острове Сахалине и в Южно-Уссурийском крае. СПб., 1884. С. 19).

2. Около селения и озера Чиписани (заведовавший устроенной здесь тюремной лесопилкой надзиратель Лакс собрал много каменных орудий и отдал их посещавшему Сахалин естествоиспытателю П.Ю. Шмидту).

3. Пост Корсаковский (найден каменный клин. Каталог сахалинского музея. Сахалинский календарь 1897 года, С. 176).

По восточному берегу

1. Около с. Айрупо (Сусунай) (по словам айнов).

2. Около с. Тунайчи (по словам айнов).

3. Около с. Дубков (Сусунай) (по словам айнов).

4. Около с. Серароко. Возле одной из ям был найден целый горшок, доставшийся промышленнику Крамаренко. Последний подарил его затем сахалинскому музею. Я копал там же несколько раз, но находил одни черепки, которые отослал в музей Академии Наук.

[83]

5. В 2 верстах ниже поста Найбучи, при озере Лебяжьем (Ф. Депрерадович. Этнографический очерк южного Сахалина, С. 10).

6. Возле с. Могункотан (Лопатин. См. Шренк, «Амурские инородцы». Т. II, С. 142).

7. Около с. Сирутуру (по словам айнов).

8. По р. Нитуй, нескольско верст от устья (по словам айнов).

9. По р. Котанкесь, в 4 верст. и в 6 верст. от устья (по словам айнов).

10. От с. Котанкеся к югу в 3—4 верст. от морского берега у оврагов или совершенно мелких речек на большом протяжении (по словам айнов).

11. Около с. Томарикесь (оно же Найеро) (по словам айнов).

12. По Черной речке, по-аински Ут-най, притоку Пороная. Здесь найдено много каменных орудий и горшок бывшим начальником округа Белым и купцом Ларионовым (по словам последнего).

13. За аинским с. Тарайкой и вдоль озера Тарайки (Лопатин, Поляков. Собранные здесь мною черепки оставлены мною перед выездом с острова у одного айна с. Найеро).

14. Возле м. Терпения (по словам айнов).

15. Севернее м. Терпения вдоль Охотского моря (называемого айнами Карер) (по словам айнов).

16. Около с. Ныйво, в Ныйском заливе (по словам гиляков).

17. Около с. Чайво (по словам гиляков).

Внутри о-ва в долине р. Тыми

1. За с. Рыковским, по дороге в с. Палево, на поле была выпахана большая каменная стрела. Жена крестьянина Шермук[1]шина сохранила ее, считая ее спущенной с неба и приносящей счастье.

2. На север от с. Рыковского, в 4—5 верстах по дороге в с. Дербинское при постройке дороги были выкопаны каменное долото и топорик, которые взял себе для точения ножей один из работавших и затем потерял. Полянку, которую мне указали как место нахождения вещей, обсевали ежегодно, копать было невозможно, но на поверхности я находил много кремневых осколков.

[84]

3. Около с. Славо, по дороге, ведущей от русского поселка в гилякское село того же названия. Жители нашли там каменный топор, который передали смотрителю поселений Э.К. Безаису.

4. Около русского поселка Адо-Тым на холмике (по словам гиляков).

+ + +

В заключение я не могу не остановиться на тех мотивах, которые укрепляют во мне мнение, что неизвестное сейчас племя тончей действительно когда-то на Сахалине существовало и что нельзя его смешивать с племенем айнов.

В настоящее время считается фактом вполне доказанным, что айны заселяли когда-то всю Японию и что на север вообще и на Сахалин в частности были вытеснены напором разраставшегося и входившего в силу японского народа. Слишком малоправдоподобным покажется предположение, что, удаляясь на север, айны занимали места, где человек до них еще вовсе не появлялся. Тем менее вероятным будет допустить, что айны, еще не тревожимые пришельцами, занимали одновременно такие разнородные территории, как жаркий, роскошный юг Японии и холодный, угрюмый Сахалин. Напротив, помимо прямых указаний айнов, что на Сахалин они переехали с занятого ими прежде Хоккайдо, много данных подтверждают взгляд, что айны попали с теплых районов на суровый остров в сравнительно недавнее время. Язык айнов, богатый гласными, не менее японского, выговариваемыми ясно, отчетливо, образует из речи музыку, полную мелодии и звучности, а это встречается лишь у народов юга, быстро схватывающих впечатления и так же живо старающихся их выразить, избегая всего, что могло бы тому помешать. Затем тип национального платья: халат с открытыми шеей и грудью показывает, что морозы и холодные ветры Сахалина не были знакомы отдаленным предкам айнов. Гиляки передавали мне сохранившееся у них предание, что при первом соприкосновении с айнами гиляки были поражены отсутствием в костюме первых штанов, и что эта часть платья была перенята затем племенем волосатых южан у гиляков.

[85]

Могло, однако, случиться, что айны передвинулись в северный район теперешнего своего жительства, когда еще не вышли из уровня, на котором находились народы каменного периода, и что только потом, познакомившись с железом, забросили свои кремневые орудия. Совершенно невозможным это считать нельзя. Но все-таки приписать айнам остатки подземных юрт, каменные орудия и обломки глиняной посуды, встречаемые в таком изобилии на Сахалине, очень трудно. Следовало бы прежде всего объяснить причину исчезновения у айнов знания производства глиняной посуды. Правда, Шренк полагает, что гиляки забросили горшечное производство, перенятое ими в недавнее время от культурных соседей, благодаря враждебному действию маньчжуро-китайского правительства. Но он же утверждает, что это производство, о котором будто говорит Мамиа-Ринсо, не имеет ничего общего с глиняными черепками, находимыми на Сахалине возле ям тончей. Черепки эти, как и такие же, выкапываемые в разных местах Амурского края, по мнению этого ученого, «принадлежат к глубокой древности, такой глубокой, что она не имеет никакой этнологической связи с настоящим временем» 4.

Нигде еще на Сахалине не найдено среди указанных остатков человеческих костей, что дало бы возможность сличать их с костями ныне живущих айнов. Впрочем, и этот аргумент за или против не был бы достаточно убедителен. В Японии, например, ученые разделились на два лагеря по вопросу: признать ли существование доисторического племени, оставившего по всей Японии богатые следы культуры каменного века, или же приписать их предкам айнов. Сторонники первого, во главе с профессором Цубои, и другого лагеря, с профессором анатомии Коганэй во главе, в числе своих доказательств выставляют, между прочим, одни — разницу в частях скелета человека каменного периода в Японии и современных айнов, другие — сходство или возможность изменений костей в течение целого ряда протекших с того далекого времени столетий 5.

_____

4. Шренк Л.И. Об инородцах Амурского края: в 3 т. СПб., 1899. Т. 2. С. 141

5. Dr. Koganei. Ueber die Urbewohner von Japan. Mittheilungen der Deutschen Gesellschaft für Natur und Völkerkunde Ostasiens. Tokyo, 1903. Band. IX. T. 3.

[86]

Сравнение добываемых остатков каменного века на японских островах Нипконе и Хоккайдо показало, что на последнем каменный период был позже, чем на первом. Отсюда проф. Цубои выводит, что коропок-гуру, признаваемые им за владетелей этих остатков, подвигались с юга на север. Может быть, ожидаемые исследования японских археологов, собиравшихся предпринять целый ряд поездок на недавно вновь полученную японцами южную часть Сахалина, дадут материал для гипотезы, что коропок-гуру, которых проф. Цубои отыскивает в ныне живущих эскимосах, переехали из Хоккайдо на Сахалин и затем уже очутились далеко на севере.

Если же сравнение каменных орудий, черепков и ям тонцей с подобными остатками на Хоккайдо покажет, что между обладателями последних и тонцями нет ничего общего и что путь коропок-гуру лежал во всяком случае не через Сахалин, то останется еще другое вероятное предположение, что жители каменного века на Сахалине и в Амурском крае были одного и того же племени.

Это предположение высказал впервые знаток Амурского края Ф. Ф. Буссе в своей статье «Остатки древности в долинах Лефу, Даубихэ и Улахэ» 6.

Сопоставляя виденные им самим землянки по р. Лефу, Надаровым по р. Хору с описаниями Полякова и Лопатина на Сахалине, Буссе склонен был думать, что первобытные жители Сахалина принадлежали к одной семье народов с племенем Илэу, частью Сушеньского народа, тунгусского племени, которых он, на основании некоторых мест у Иакинфа, считает строителями землянок в Маньчжурии и Уссурийском крае.

Судя по некоторым цитатам из китайских историков, приведенным у Иакинфа, «племя Илэу обитало в горах и лесах, любило особенно нагорные места, жило в ямах, вооружено было луками и стрелами, наконечники которых были каменные и смазывались ядом. Илэу жили охотою и рыболовством, отличались воинственностью, и соседи их постоянно страдали от их набегов на суше и на воде».

О тех же Сюшенях, под именем Сосин (по другому япон-

_____

6. Буссе Ф.Ф. Остатки древностей в долинах Лефу, Даубихэ и Улахэ //Записки Общества изучения Амурского края. Владивосток, 1888. С. 1—28.

[87]

[ИЛЛЮСТРАЦИЯ]

[88]

скому чтению — скуцин) упоминается в одной из старейших японских летописей, называемых «Удзидинэ моногатали».

В одной старой японской книге, название которой сейчас, к сожалению, привести не имею возможности, мне перевел знакомый японец следующее: «Сосин ездили по берегам о. Хоккайдо с торговыми целями. Сосин постоянно кочевали по восточной Тартарии и приезжали на Иезо с желанием завести торговлю, но обычаи их совершенно другие, чем у иезо (т.е. айнов)».

Про айнов, насколько мне известно, в японских памятниках нигде не упоминается, что они пользовались каменными орудиями. Также и у самих айнов нет никаких о том преданий. Между тем, кое-где на востоке Азии каменный период был очень поздний. Так, Палладий находит на основании китайских источников, что он продолжался в некоторых местах Уссурийского края и Маньчжурии до XI столетия.

Пока не будут проведены солидные сравнительные исследования остатков каменного века Амурского края, Сахалина и о-вов Японии и сличены предания разнообразных племен, населяющих восток Азии, что поведет к утверждению одних гипотез и опровержению других, я вполне склоняюсь к изложенному выше взгляду Буссе, что тонци на Сахалине были од[1]ним из племен упомянутого Сушеньского народа.

[89]

Впервые опубликовано в ж. «Живая старина». 1909. Выпуски 2—3. С. 3—16. Здесь цитируется по изд.: Инородцы. Очерки дореволюционной этнографии. М., 2017, с. 72-89.