Бенин в 1150-1170 годы: Эвиан и Огиамвен

Сведения о первом этапе меж-династического периода чрезвычайно скудны и выглядят малодостоверными. Наиболее «подробные» описания связываемых с этим временем устной традицией событий принадлежат Эгхаревба: «На несколько лет после свержения Оводо, последнего огисо, наступило междуцарствие, и нижеуказанные народные лидеры: Эвиан и его сын Огиамвен последовательно возглавляли правительство. В то время страна была известна под названием “Игодомигодо”. Эвиан был одним из наиболее влиятельных людей в Бенине в годы правления Оводо, последнего огисо» [(Egharevba 1960: 5); также см.: (Egharevba 1965: 18; 1970; Eweka, E.B. 1989: 15)]. Популярность же и влияние, по словам хрониста, Эвиан обрел благодаря тому, что одержал победу над терроризировавшим город Бенин чудовищем-людоедом по имени Осоган. При этом Эвиан проявил талант чародея (Egharevba 1960: 5; 1970: 2-4; Ebohon 1972: 2; Eweka, E.B. 1989: 15; 1992: 8) - качество, которым устная традиция «награждает» лишь выдающихся действующих лиц бенинской истории. За победу над

[149]

Осоганом Эвиан удостоился почетного имени «Эвиан ну рие эбе» - «Эвиан, который предотвращает опасность» (Eweka, E.B. 1992: 8) - и был провозглашен правителем [окаэвбо - «глава государства» (Omoregie, O.S.B. 1990: 11)].

По Эгхаревба, Эвиана привел к власти непосредственно народ, свергший последнего правителя из «династии» огисо: «Оводо был свергнут за плохое правление рассерженным народом, который затем назначил Эвиана главой правительства страны ввиду его прошлых заслуг перед людьми» [(Egharevba 1960: 6); также см.: (Egharevba 1965: 18; 1970: 5-6)]. О.С.Б. Оморегие же утверждает, что назначение Эвиана состоялось по решению вождей-«выборщиков правителя» (Omoregie, O.S.B. 1990: 13). Как бы то ни было, народ любил Эвиана. Однако когда, состарившись, он провозгласил своим наследником старшего сына, Огиамвена [варианты транскрибирования этого имени - Огиамиен, или Огиемианмвен-нага, что означает «королю трудно служить» (Ebohon 1972: 3)], «… люди отказали ему. Они сказали, что он не огисо, и они не могут принять его сына в качестве его наследника, поскольку, как он сам знает, было решено установить республиканскую форму правления. И это [решение] он теперь эгоистично пытается изменить» (Egharevba 1960: 6).

Когда же старший сын Эвиана все же стал править, он «поначалу…пытался успокоить людей с тем, чтобы они признали его как правителя, но когда он увидел, что они не отказываются от полного неприятия его и не воздерживаются от выражения своей позиции, он, рассердившись из-за этого, назначил своего брата, второго сына Эвиана, олиха огиамвеном, чтобы тот ввел его в должность, и сделал третьего сына Эвиана жрецом, чтобы он поклонялся обожествленному духу усопшего Эвиана» (Egharevba 1970: 6). «Пока этот вопрос (о правах Огиамвена на власть. - Д.Б.) все еще оставался нерешенным, люди в негодовании отправили посланца к oни Одудуа, великому и мудрейшему правителю Ифе (чаще именуемому и бини, и йоруба «Одудува» [Oduduwa]. - Д.Б.), прося его прислать одного из своих сыновей к ним на правление» [(Egharevba 1960: 6); также см.: (Egharevba 1965: 18; 1970: 6; Ebohon 1972: 3; Eweka, E.B. 1989: 15; 1992: 8-9)].

Естественно, первый вопрос, который возникает по прочтении приведенных выше фрагментов записей устной традиции, заключается в следующем: кем могли быть Эвиан и его сын Огиамвен? Деннетт упоминает об Огиамвене как о приближен-

[150]

ном «короля эфа» огиэфа и отмечает, что потомки Огиамвена жили в Бенине и во времена, когда он посетил этот город, т. е. в начале ХХ века (Dennett 1906: 174). Тэлбот же в своем сообщении представляет Огиамвена потомком правителя «... Аби-хио-Аби-хио, или Эвиэн (несомненно, речь идет о том же лице, которое в повествованиях Эгхаревба и других местных хронистов выступает под именем «Эвиан». - Д.Б.) … - ... который правил эфа в Бенине по прибытии мигрантов-йоруба. Узаман были его вождями…» (Talbot 1926: II, 582). В другом месте Тэлбот пишет, что совершавшие набеги на земли соседей йоруба, положившие начало «династии» огисо, застали эфа «... управляемыми большим числом мелких вождей, коими в Бенин Сити были огиаме и узаман нихино (семеро узаман)» (Talbot 1926: I, 153).

Бенинская легенда же гласит, что в период утверждения Второй династии земля была осквернена. И когда четвертый оба, Эведо «… в конце концов установил контроль над самим Бенин Сити, он был вынужден “купить” права на владение [городом], которые принадлежали вождю огиамиену, потомку предыдущего местного регента. Эта сделка должна воспроизводиться во время каждого возведения на престол. Когда оба покупает песок огиамиена во время коронации, он признает свое собственное неместное происхождение и подтверждает право аборигенов на владение землей по факту рождения. Религиозные основания власти нуждаются в подтверждении со стороны предков» [(Curnow 1997: 47); также см.: (Nevadomsky 1984b: 56)].

Таким образом, различными записями устной традиции и легендами, языком обрядов Эвиан и Огиамвен увязываются с эфа, первопоселенцами Биниленда, причем рисуются ими представителями высшей знати этого народа. Судя по свидетельствам Деннетта и Тэлбота, Эвиан и Огиамвен были приближенными верховного правителя всех эфа - огиэфа. При этом их полномочия пересекались с обязанностями узама (до утверждения Второй династии, напомним, именовавшихся эдионэвбо): Эвиан и Огиамвен являлись членами эфской династии правителей города Бенина, чья власть распространялась на кварталы и районы, населенные их соплеменниками. Достаточно очевидно, что речь в данном случае идет о тех частях города, жители которых и по сей день утверждают, что их предки не мигрировали в Бенин откуда бы то ни было, а проживают там «изначально» (Bradbury 1957: 19; Igbafe 1975: 2).

[151]

Члены же эдионэвбо, как было показано в гл. 2, являлись главами городского бенинского вождества, созданного бини на землях, изначально принадлежавших неурбанизированным эфа. Стоит напомнить, что, судя по всему, само сложение вождеств у бини было во многом связано с противостоянием и подчинением эфа. Конечно, те эфа, что проживали на территории, подчиненной вождеством, из которого вырос город Бенин, заселили его особые анклавы, так или иначе интегрировавшиеся в общегородское социокультурное пространство.

Таким образом, в городе Бенине до утверждения династии оба существоваладвойная система управления: главами города выступали и эдионэвбо во главе с эзомо, и потомки лидеров местной общины эфа. Первые считались правителями всего города; вторые - только тех его районов, в которых проживали их соплеменники, но не приходится сомневаться, что реальная власть формально вышестоящего эдионэвбо в эфских кварталах не была велика. Нетрудно представить себе, сколь напряженными были отношения между двумя «городскими администрациями» и как страстно представители той и другой желали монополизировать власть во всем городе.

Именно вышесказанным в огромной мере и определялись ход событий и их последствия (актуальные и потенциальные) в междинастический период, насколько их представляется возможным реконструировать при столь слабой источниковой базе.

Следующий вопрос - кто те «люди», тот «народ», что, как утверждает Эгхаревба, сверг Оводо, привел к власти Эвиана, отказал в доверии Огиамвену и, наконец, отправил посланца в Ифе за новым правителем? Причем, Эгхаревба пишет далее, бесхитростно излагая официозную версию прихода к власти нынешней династии, Огиамвен не был намерен легко уступать власть пришельцу. Но народ сознавал необходимость в замене «плохого» правителя на «хорошего», а потому не поддержал вооруженный протест Огиамвена [см., например: (Egharevba 1960: 6-7; 1970: 10; Aimiuwu 1971: 87-88); подробно см. § 2 данной главы].

Прежде всего, бросается в глаза, что апелляция к народу, его волеизъявлению - широко и достаточно безответственно применяемый Эгхаревба объяснительный прием, явно появившийся в его арсенале в результате знакомства с государственно-правовыми традициями европейцев (отсюда, в частности, обозначение данного этапа бенинской истории как «республиканского», что совершенно не соответствует его

[152]

действительному содержанию). Одной из целей написания своих трудов на английском языке Эгхаревба, бесспорно, и видел донесение до западного Urbis et Orbi мысли о цивилизованности своего народа.

Достаточно вспомнить, что именно желанием простых людей Эгхаревба, по сути дела, объяснял утверждение на престоле первого огисо, хотя, как было показано в гл. 2, Игодо пришел к власти без какой бы то ни было санкции народа. Далее, в процитированном выше фрагменте обработки устной традиции Эгхаревба сообщается, что новый правитель был призван из Ифе «людьми». Однако в других местах этого труда и в иных своих работах тот же хронист утверждает, что инициатива исходила от будущих членов узама н’ихинрон и даже конкретнее - от одного из них, олиха (подробно см. ниже - § 2 данной главы).

Рассказ об Эвиане и Огиамвене по структуре напоминает повествование об Эмозе и Орхорхо, женщинах-огисо: первый правитель - «хороший», второй - «плохой»; в результате политический эксперимент признается неудачным и его повторение запрещается навеки. Характерные для бенинской культуры элементы политического мифа в истории об Эвиане и Огиамвене, таким образом, очевидны. Однако, в противоположность рассказу об Эмозе и Орхорхо, представляется, что приход в Бенин основателя Второй династии, Оранмияна, не был непосредственной причиной или же прямым следствием свержения последнего огисо, Оводо. Версия, согласно которой эти два события разделил некоторый временной промежуток, с исторической точки зрения выглядит вполне правдоподобной.

По всей вероятности, реальный ход событий мог быть следующим. После пресечения «Первой династии», т.е. после упразднения титула огисо в стране образовался вакуум власти. Прежняя политическая система была разрушена, новая еще не проявляла даже своих общих очертаний. Словом, дальнейшее развитие страны могло пойти едва ли не в любом направлении. Незыблемыми оставались лишь общинные первоосновы социума - социокультурные, управленческие, ментальные.

В такой ситуации в городе Бенине, центре политической жизни страны, на передний план вполне мог выдвинуться Эвиан. Его козырем была возможность апеллировать к остававшемуся фундаментальным и для эфа, и для бини принципу первопоселенчества как дающему привилегии, в том числе в управленческой сфере. В усло-

[153]

виях же острого кризиса, не только политического, но и общественного, идеи возврата к единственным остававшимся устойчивыми исконным, общинным, традициям и ценностям не могли не стать популярными в среде простых «людей», «народа». Словом, горожане, причем не только эфа, не имевшие собственных надобщинных институтов власти, но и достаточно широкие слои бини, по всей вероятности, в тот момент поддержали главу проживавших в городе Бенине потомков первопоселенцев - Эвиана.

Устная традиция (в обработке все того же Эгхаревба) представляет Эвиана «… достойным гражданином, потому что он вообще был хорошим, добрым, готовым помогать людям, милосердным, располагающим к себе и щедрым.

Он был очень деятельным, бесстрашным, проницательным, заботливым и разумным с юности. Он часто появлялся и действовал как очевидец во всех делах страны и совершал все поступки, будучи преисполнен патриотического духа. …

Как патриот, Эвиан всегда был готов противостоять любой опасности Бенину только для того, чтобы страна могла и дальше пребывать в мире, без страха и ущерба» (Egharevba 1970: 2).

Но все эти достоинства не помешали Эвиану предпринять попытку злоупотребить своим новым статусом: передать власть по наследству по прямой линии - старшему сыну Огиамвену, т.е. основать собственную династию правителей города Бенина. В тогдашней ситуации это могло означать и, по крайней мере формальное, обретение власти над всеми бывшими владениями огисо.

Таким образом, Эвиан пожелал восстановить принцип передачи власти, привлекательный для ее носителя, но дискредитировавший себя в глазах бенинцев середины-второй половины XII века из-за непопулярных правлений последних огисо, и в первую очередь - Оводо. Собственно, именно ради забвения принципа прямого наследования власти «народ», во всех своих бедах обвинявший верховных правителей, и поддержал Эвиана - символ исконных, довождеских традиций, не допускавших наследования власти от отца к сыну на высшем (изначально - общинном) уровне социальнополитической организации.

Там, где особыми правами пользуются первопоселенцы и их потомки, как правило, оказываются сильны геронтократические основания власти. Ведь именно ста-

[154]

рейший член общины представляется находящимся ближе всех к предкам, а потому способным лучше, чем кто-либо иной, выступать в роли медиатора между их духами, подателями всяческих благ, и ныне живущими людьми, просителями благ. Понятно, что старейшим членом общины практически не мог из раза в раз оказываться сын ее предыдущего главы.

Так было у бини; очевидно, у эфа - тоже. Первые огисо были чужеземцами - пришельцами из Ифе, а последующие - главами различных вождеств бини, но не города Бенина; т.е. институт верховного правителя утверждался над местной социально-политической организацией, не деформируя ее первооснов. Но попытка утверждения местной династии верховных правителей - не только городских (вождеских), но и всей страны - являлась реальной угрозой политическим традициям бенинцев. Поэтому-то столь однозначное неприятие и вызвала у горожан попытка Эвиана назначить сына своим преемником.

В то же время, в отличие от огисо, при всей слабости многих из них владевших титулом, признанным в тяготевшей к городу Бенину части Биниленда, власть Эвиана и тем более Огиамвена никоим образом не могла быть воспринята в качестве легитимной за пределами столицы. Перспектива распада страны на отдельные вождества и общины обрисовалась со всей очевидностью (Ebohon 1972: 3).

Легитимность любой новой верховной, всебенинской власти могли придать только «выборщики правителя»  эдионэвбо, лидеры столичного вождества бини. Распространение же власти глав эфского сегмента города до пределов всей страны, пусть и номинальное, явно не было выгодно эдионэвбо: «городские головы» эфа в этом случае оказывались стоящими на статусной лестнице выше них, бинийских правителей города. Ввиду же, по всей вероятности, непростых отношений между лидерами двух этнических общин города, утверждение династии Эвиана могло в более или менее отдаленной перспективе привести и к лишению эдионэвбо функций «выборщиков правителя».

Первые шаги в этом направлении были предприняты Огиамвеном и заключались в начале создания нового административного аппарата, включая аппарат идеологический. Назначив одного из своих младших братьев олиха, он создал титул, аналогичный по функциям его носителя и даже одноименный титулу, уже существовавшему в

[155]

составе эдионэвбо. Тем самым Огиамвен недвусмысленно дал понять, что намерен заменить оппозиционно настроенных по отношению к нему вождей-бини безусловно лояльными администраторами. Назначение же Огиамвеном другого брата жрецом учрежденного им культа Эвиана свидетельствует о том, что в основу идеологии нового режима предполагалось положить культ предков правителя.

Примечательно, что после прихода к власти Второй династии, четвертым оба Эведо (ок. 1255 - ок. 1280 гг.) был учрежден титул «огиамвен» (иначе - «огиамиен»), носитель которого вошел в состав достаточно влиятельной группировки вождей, именуемой «узама нибие» - «младшие узама» (Egharevba 1960: 10; 1970: 6; Roese 1984: 201; 1988: 68, 70; Eweka, E.B. 1992: 29). Об огиамвене (огиамиене) - члене узама нибие Э.Б. Эвека пишет следующее: «Он имел особую привилегию изготавливать экете (или трон). Его прародитель был администратором в период междуцарствия» (Eweka, E.B. 1992: 40).

Уже при учредителе этого титула, оба Эведо, когда, казалось бы, Вторая династия прочно обосновалась на бенинском престоле, огиамвен предпринял попытку вернуть себе верховную власть. Удачно выбрав для этого момент, - когда некогда отстранившие его предка от власти оба и «выборщики правителя» вступили в открытый конфликт друг с другом, он потребовал возвращения оба на родину предков - в Ифе, поднял вооруженный мятеж, но был разбит. Этот исторический эпизод обыгрывается в одном из обрядов главного бенинского праздника игуе (Bradbury 1957: 20; Ayeni 1975: 40; Obayemi 1976: 248-249; Eweka, E.B. 1989: 18). Интересна и информация о носителе титула огиамвен, приводимая в работе Э. Изичей: «Дом вождя огиамвена в Бенине, наиболее известный сохранившийся пример доколониальной бенинской архитектуры, интересен потому, что это не музей, а все еще дом, в котором живет семья. Дом имеет много внутренних дворов, в центре которых - имплувии. Он полон святилищ, которые свидетельствуют о преемственности между ныне живущими и предками, видимым и духовным» (Isichei 1983:274).

Однако в действительности Эвиан и его потомки едва ли оказались бы в состоянии утвердить свою власть над вождествами бини - покорителей эфа. Вряд ли Эвиан всерьез вынашивал подобные планы; скорее всего, его амбиции заключались в первую очередь в возвышении над эдионэвбо и превращении города Бенина в независи-

[156]

мую политию в условиях усиления центробежных тенденций в стране. А выход города Бенина из числа составлявших ее компонентов не мог бы означать ничего иного, кроме превращения дезинтеграции страны из возможности в факт.

Эдионэвбо же были заинтересованы в сохранении целостности прежних владений «Первой династии», в системе политических институтов которых они, в общем и целом, играли заметную роль. Пресечение «династии» огисо, конечно же, явилось поражением не только Оводо, но и эдионэвбо. Нет сомнений, что «выборщики правителя» желали и дальше через слабых верховных правителей, подобных многим огисо, оказывать влияние на положение вещей и за пределами города Бенина. Как не приходится сомневаться в том, что они приложили руку к организации и проведении кампании по непризнанию Огиамвена законным правителем (Eweka, E.B. 1989: 15).

Если верить официозной версии устной традиции, во имя сохранения целостности страны (пусть и в собственных, вполне корыстных целях) эдионэвбо воспользовались правами «выборщиков верховного правителя» и призвали принца из Ифе. Призвали его, а не провозгласили верховным правителем, например, своего лидера, эзомо, потому что это, с одной стороны, противоречило бы местным политико-правовым традициям, а с другой стороны, главы вождеств за пределами города Бенина наверняка отказались бы признать верховным правителем одного из его же «выборщиков».

В то же время на престол не был приглашен глава какого-либо сильного вождества бини, поскольку в перспективе чужеземцы на троне, бесспорно, казались эдионэвбо гораздо меньшей потенциальной угрозой их власти, нежели представители устойчивого местного - бенинского дома верховных правителей.

А призвали принца для основания новой династии верховных правителей Бенина именно из йорубского города Ифе по той причине, что только человек из этого города мог выглядеть легитимным основателем новой династии в глазах бенинцев. Ведь Ифе было прародиной самого института верховной (надвождеской) власти в Бенине: оттуда пришел в страну бини основатель «Первой династии» Игодо.

Таким образом, первой попыткой преодолеть кризис, приведший к крушению «династии» огисо, и выработать новую социально-политическую модель невождеского общества, явился шаг назад  упразднение монархии. Но уже было немыслимо править Бенином ни как вождеством, ни тем более как простой общиной. «Республи-

[157]

ка», как называет форму правления в Бенине на начальном этапе периода междуцарствия Эгхаревба, отнюдь не являлась неиерархической, демократической альтернативой сложному вождеству времен огисо. Она была порождением взрыва политического традиционализма в городе Бенине, сочетавшегося с вождеской реакцией в стране в целом.

Хотя превращение власти Эвиана в наследственную было предотвращено, существование политической системы города Бенина (а тем более, всей страны) на основе общинной модели, со старейшим мужчиной - одионвере - во главе социума не могло быть длительным. И вскоре был сделан новый шаг, на сей раз вперед. Шаг этот был решительным и исключительно важным для всей последующей истории Бенина, т. к. он привел не только к реставрации монархии, но и к утверждению здравствующей и поныне Второй династии верховных правителей - оба. Ее представителям, наконец, удалось постепенно установить эффективную надвождескую власть. Вследствие этого изменился и тип социально-политической организации Бенина.

[158]

Цитируется по изд.: Бондаренко Д.М. Доимперский Бенин. Формирование и эволюция системы социально-политических институтов. М., 2001, с. 149-158.