Булгария в составе Золотой орды

Отчаянно сопротивлявшаяся монголо-татарской агрессии Булгария в 40-е годы XIII столетия практически перестала существовать как единое с обулгаризированными буртасами государство. В известной мере изменились территория и населенность территории Булгарии. В собственно Булгарни в значительной степени поредело население в центральных (закамских) районах, наметился существенный отток оставшихся в живых людей на север — в Предкамье и на запад — в Предволжье. а также на восток — в Предуралье и Среднее Прикамье, где в условиях большей лесистости сохранялась относительно спокойная обстановка. Такая же ситуация была характерна и для земель обулгаризированных буртас, где основная часть уцелевшего населения отступила в более безопасные районы Примокшанья, бассейна среднего и даже нижнего течения Суры.

Наступила новая пора в истории Булгарии и ее населения.

Как уже отмечалось выше, Бату-хан при основании Золотей Орды в качестве отправного пункта в ее развитии избрал Булгарию и в 1242 г. наметил размещение своей ставки на месте бывшего булгарского города Ибрагима (Бряхимова), назвав это место Булгаром. С тех лор бывшая Булгария развивалась почти в едином русле с Золотой Ордой и на ней отражались все исторические перипетии ордынской истории. Вместе с Ордой Булгария переживала период ее становления в 50—79-е годы XIII столетия, возмужания и расцвета в конце XIII и первой половине XIV вв., смуты (50-х годов XIV века и распад на рубеже XIV—XV и первой

[53]

половине XV веков. Но в каждый из этих периодов Булгария вносила свои коррективы и они отражались как в истории Орды, так и Булгарии.

На первых порах Орда еще держалась на награбленных богатствах, но для того, чтобы сохранять и приумножать их, она была вынуждена развивать и поощрять международную торговлю, а также проводить систематический сбор с покоренных народов и стран дани и иные поборы.

Булгария же, несмотря на жесточайший и неоднократный разгром и разрушение ее основных экономических и политических центров, очевидно сумела сохранить свои силы в торговле, особенно международной. К тому же она обладала и грамотными людьми в области фискальной системы, что было немаловажно для монгол в сборе дани и налогов с порабощенного населения Восточной Европы. Поэтому Бату-хан не только избрал Булгарию местом своей начальной ставки, но попытался создать ей, говоря современным языком, режим наибольшего благоприятствования.

Так, еще в середине 40-х годов XIII века в Булгаре, как это полагают Г. А. Федоров-Давыдов и некоторые из его учеников, начинается чекан самых первых ордынских монет, причем они чеканятся от имени легендарного мусульманского халифа ан-Насир лид-Дина, подчеркивая тем самым религиозную значимость этого явления. К тому же, несмотря на размещение своей первоначальной ставки в Булгаре, Бату-хан, очевидно, сохранил номинально и собственно булгарскую администрацию, лояльную к новой власти. Как уже отмечалось выше, в первые десятилетия господства Орды булгарские князья еще спрашивали разрешение на свой княжеский престол в Орде. Это выводит нас еще на одно интересное открытие — на первых порах булгары, вероятно, сохраняли и место своей бывшей столицы, т. е. Великого города на Черемшане, в качестве центра страны. К этой мысли побуждают два факта.

Первое — это расположение ордынской ставки в Булгаре и в связи с этим невозможность размещения здесь же вассального булгарского князя. Это подтверждает и сообщение, что булгарские князья «ходили» за ярлыком.

Второе — выявленные в окрестности разрушенного и не восстановленного Великого города (Билярское го-

[54]

родище) остатки обширного поселения городского типа по обоим берегам Малого Черемшана. занимавшего площадь более 2000000 кв. м (см. Билярские селища 2—3, Балынгузскне селища 2, 3, 4), и весьма представительного Балынгузского кладбища с надгробиями и мавзолеями XIII— XIV веков и последующих (вплоть до Казанского ханства) периодов. Этот комплекс, очевидно, и назывался Биляром (что в свое время я переводил как «место (или город) великих или Великий»). В известной мере это подтверждается и сообщениями современников. в частности, Гильома Рубрука, который в 1253 г. называет Великую Булгарию Билером. Именно здесь с указанием Биляра, по мнению Г. А. Федорова-Давыдова и А. Г. Мухаммадеева, начинают чеканиться при Берке и Менгу-Тимуре серебряные монеты.

О сохранении у булгар князей, титуловавшихся эмирами и беками, свидетельствуют эпиграфические и нумизматические материалы. Как полагают Д. Г. Мухаметшин и Ф. С. Хакимзянов, в Булгарии золотоордынского времени термин «эмир» встречается на монетах булгарского чекана, относящихся к середине XIII века. По мнению этих авторов, «эмирами назывались правители булгарских городов и земель в составе Золотой Орды».

В этом отношении интересно каменное надгробие, обнаруженное в окрестности Казани на загородной резиденции казанских архиереев и относящееся по стилю

[55]

к концу (может быть и более шире — второй половине) XIII века. Надгробие было поставлено, судя по весьма искусно выполненной каллиграфической надписи, над могилой «великого и знатного повелителя, помощника повелителей, эмира чтимого, победоносного, почтенных и великих, знамени... к победоносному... двух почестей... гордости рода... и веры, тени господа миров Хасан-бека сына эмира Махмуда». Мы даже можем предполагать, что одним из таких первых вассальных булгарских князей был именно эмир Махмуд. Но им мог быть и легендарный Алтын Бек, бежавший от монгол в окрестности Казани см. главу 2 настоящей книги). За то, что это был вассальный князь, говорит упоминание в его титулатуре формулы «помощник повелителей».

Однако очень скоро при Берке хане, как считает М. Г. Сафаргалиев, но скорее всего при Менгу-Тимуре, который вместе с русским князем Федором Черемным в 1277—1278 годы совершил последний поход на булгар и было взято более 30 городов, в том числе и Казань, ордынские ханы перестали играть в суверенитет Булгарии и стали управлять Булгарией непосредственно. Между прочим, именно с Менгу-Тимура начинается и независимое правление постмонгольских ханов в Орде, о чем свидетельствует начало чекана ордынских монет от имени собственно ордынского хана, в данном случае Менгу-Тимура.

С этого времени и вплоть до начала распада Золотой Орды Булгария, потеряв свою государственную самостоятельность, фактически превращается в составную часть Золотой Орды. Но и здесь булгарские феодалы, купцы и мусульманское духовенство пытаются сохранить свое положение. Именно в угоду булгарским купцам продолжается вплоть до 30-х годов XIV века чекан монет в Булгаре и других городах, в том числе и Мукше-Наровчате. Нередко булгарские феодалы и купцы откупали сбор ордынской дани в подчиненных Орде землях. Так, известно, что в 1283—1284 годы два брата бесермянина (так обычно звали булгар-мусульман) откупили право такого сбора в Курско-Липовецкой земле Южной Руси. Некоторые из таких откупшиков благодаря изменению ситуации могли оставаться и на русских землях. Вполне вероятно, что тогда на Руси поя-

[56]

вились фамилии Баскаковых, Берсеневых, Чеглоковых и других выходцев из булгарской среды.

В Булгарии раннеордынского времени, очевидно, сохранялось, как мы уже подчеркивали, н мусульманское духовенство, которое также стремилось вступить в контакт с ордынцами. Французский монах Гильом Рубрух, проезжая в 1253 г. по Этилии (Нижнее Поволжье), отметил наличие на севере страны, называвшейся Великой Булгарией, и подчеркнул, что «булгаре.— самые злейшие саррацины (мусульмане), крепче держащиеся закона Магометова, чем кто-нибудь другой». Известно, что Батый и Берке были весьма лояльны к мусульманам, а Берке хан, как об этом сообщает персидский автор Джузджани — современник первых ордынских ханов, был уже с детства мусульманином.

В 1258 г. на ордынский престол после упорной борьбы сел внук Батыя Берке и, как считает М. Г. Сафаргалиев, «победа Берке в значительной мере была облегчена благодаря поддержке его кандидатуры со стороны мусульманских купцов, привлеченных еще при Батые золотоордынской администрацией и в качестве откупщиков дани. Одновременно он нашел поддержку мусульманского духовенства Хорезма и Булгара, желающего видеть на троне не язычника, а сторонника магометанской религии. Со вступлением на престол хана Берке мусульманские купцы действительно получили доступ ко всем государственным учреждениям, а перед мусульманским духовенством открылось широкое поле для миссионерской деятельности».

Очевидно, при хане Берне в Булгаре начинается строительство главной мечети, ибо, как считают специалисты, закладка фундамента этой мечети относится к основанию ранне-золотоордынского слоя (слой 4р). Это было внушительное сооружение из белого камня почти квадратной формы 32 на 34 м, с высоким (25 м) также белокаменным минаретом. Как считает С. С. Айдаров, ближайшие аналогии этой мечети находятся в Малой Азии — мечеть султана Алаеддина первой половины XIII века в столице Сельджукидов Конин. Мечеть в Булгаре была главной или джами (джума) мечетью. Позднее она в какой-то мере стала эталоном для строительства и других мечетей в ведущих городах Срды — Старом Крыму, Бельджамине и др.

[57]

Ордынские ханы начинают использовать ислам с его одним из основных положений — «повинуйтесь богу и тем, кто имеет власть» — в своих целях. Следует подчеркнуть и положительное значение этого явления, ибо вместе с исламом в Орду и среду ордынской знати проникает и высокая для того времени арабская, среднеазиатская и булгарская культура. Булгар и окрестности бывшей столицы Булгарии Великого города в это время начинают превращаться в места мусульманского поклонения — своеобразного малого хаджа. В последней четверти XIII века в Булгаре воздвигаются рядом с соборной (джами) мечетью два мавзолея: северный (Монастырский погреб) и восточный (церковь св. Николая), а на горе Балынгуз к северу от развалин Великого города также воздвигается мечеть и появляются первые мавзолеи, в том числе, очевидно, и Маалюм Ходжа (искаженное Балынгуз).

После смерти Менгу-Тимура в 1280 г. в Орде разгорается первая феодальная междоусобица, длившаяся более 30 лет, т. е. до начала правления Узбека, севшего на ордынский престол в начале 1313 г. В это время вновь усиливается стремление завоеванных монголами земель, в прошлом экономически и политически развитых, каковой была прежде всего Волжская Булгария, к самостоятельности. Волнениям в Золотой Орде способствовало и то, что в конце XIII — начале XIV вв. в Поволжье отмечается несколько сильных засушливых периодов, более неблагоприятных для кочевников, чем для лесостепных народов. Как считают специалисты, наиболее тяжелыми в этом отношении были 1282—1284, 1298—1299 и 1309—1312 годы.

В этих условиях в Булгарии, особенно в ее основной части, наблюдается стремление как к экономической, так и политической свободе. Прежде всего, это сказывается на чеканке булгарских монет, на которых перестают ставить имена ханов, они становятся анонимными или в лучшем случае на них ставится почетное прозвище «Насир лид-Дин Аллах» — «помощник веры и аллаха».

Хотя в Булгарии еще и сохраняется практика сбора ордынской дани, но она, как и на Руси, все более и более собирается местными откупщиками, так называемыми тамгачи. Интересно надгробие 1314 г. из села Большие Тарханы, в эпитафии которого отмечено:

[58]

 «Давший воспитание ученым и любивший их, мечети строивший и много благодеяний совершивший, бедных любивший. Ходжи сына, Госмана, сын, сборщик податей Ибрагим Суварский». Возможно, в связи с этим, как полагает М. Сафаргалеев, были сокращены размеры самой дани. А дань эта, называемая каланом, обычно собираемая с земли и вообще с оседлого населения, была достаточно велика — до 30, а иногда и до 50% урожая или доходов.

Тогда же усиливается стремление к освобождению от налогов, о чем свидетельствует, по мнению Г. А. Федорова-Давыдова, восстановление института тарханства н начало функционирования института сойургала (суарли у булгар). Так назывались служилые люди, освобожденные от многих налогов и повинностей государем той или иной страны. Интересно в этом отношении надгробие 1322 г. из Болгар, поставленное на могиле Сатылмыша, сына «суарли Азнаба».

Это надгробие свидетельствует еще об одном важном процессе в булгарской среде конца XIII— начала XIV веков — о попытках восстановления титулов булгарских князей (беки), в том числе и владетельных (эмиры).. В связи с этим, кроме уже упомянутого надгробия Хасанбека, сына эмира Махмуда из окрестностей Казани. упомянем о надгробии из Болгар 1323 г., поставленном на могиле «эмира Буляртая, сына Булемшах- бека». очевидно, правившего не позднее начала XIV века. Скорее всего, он был владетельным князем в Виляре, а похоронили его в священном для булгар Булгаре. Интересно и то, что его отец Булемшах титуловался еще беком, а он сам уже эмиром.

То, что титул бека в конце XIII века становится в Булгарии достаточно обычным, свидетельствует и надгробие 1291 г., поставленное вместе с одним из самых красивых мавзолеев в Булгаре (см. Восточный мавзолей или церковь Святого Николая) на могиле «Сабирыилчи дочери Бураш-бека». В это же время начинают достаточно часто упоминаться и наиболее активные приближенные булгарских князей — представители княжеской дружины, называвшиеся йори (ювари) — «муж войны» или «военный человек» по X. Фейзханову. Причем, это нередко был и наследственный титул. Интересно надгробие 1329 г. из Булгар, поставленное на

[59]

могиле дочери Нусуфа-йори, сына Ахмеда-йори с тахаллусом Мюн-Бюлер Балимар. Возможно, что это были военачальники князей, сидевших в Биляре.

Но представители этого военного сословия имелись и в других местах Булгарии, о чем свидетельствует надгробие 1317 г. из Ямбухтина, поставленное на могиле Буджука сына Мэмке-йори. Некоторые из них получали и более высокое звание богатыря — Алпа (см. надгробие Урум-Алпа, сына Оураза из Болгар 13')9 г.), на основе чего затем складывалось булгарско-казанское служилое сословие — так называемые алпавыты (помещики) или ходжи (см. надгробие нори Кюча, сына Ар-ходжи).

Именно на рубеже XIII—XIV веков из этого привилегированного сословия выдвигались булгарские чиновники и юристы, что говорит о попытках восстановления автономного государственного аппарата, причем не только в центре, но и на местах. В связи с этим, представляет интерес надгробие 1311 г., поставленное на кладбище в окрестностях Джукетау (ныне старое мусульманское кладбище Чистополя) на могиле Исмагила, сына Маджар-кази, «давшего воспитание ученым, любившего набожных, мечетн воздвигавшего, множества благих дел совершившего». К этому же времени, очевидно, относится надгробие Карсак-кази, сына Алп-ходжи, выявленное в окрестностях Урсаево Азкакаевского района.

В 1291 г. на ханский престол в Золотой Орде сел-Токта, но и при нем еще продолжаются феодальные распри, то усиливавшиеся, то ослабевавшие. Лишь в конце правления Токты (1310—1312 годы) обстановка несколько стабилизировалась, в чем, очевидно, было заинтересовано прежде всего ордынско-булгарское купечество и иное городское население. Именно в угоду им Токта в 1310—1311 годы начинает проводить денежно-весовую реформу, рассчитанную на унификацию денежной системы государства. Но в это же время Токта, очевидно, чувствуя все более усиливавшуюся автономию Булгарии и стремясь ее не допустить, убирает из Булгара, как это предполагает А. Г. Мухаммадеез, монетный двор и весь административный аппарат.

Не завершив реформы, Токта в 1312 г. скончался; та часть феодальной аристократии, которая придерживалась ислама и была тесно связана с купечеством и

[60]

мусульманским духовенством, в том числе и болгарским, выдвинула на ордынский престол царевича Узбека — внука Менгу-Тимура, активного сторонника ислама и оседлых феодалов. Выдвижению Узбека предшествовала оживленная феодальная борьба, ибо представители кочевых феодалов хотели иметь на ордынском престоле сына Токты Ильбасара, активно поддерживавшего степную аристократию и исповедуемый ими шаманизм.

При Узбеке, правившем более 30 лет (1312— 1342 годы), Золотая Орда переживает свой наивысший расцвет, он достигается за счет полной централизации власти, ликвидации самостоятельности улусов, з том числе н подчиненных стран типа Волжской Булгарии. Вместе с тем, Узбек оказывает максимальное внимание торговле и мусульманским купцам, золотоордынским городам, в том числе и городам Булгарии.

Именно при Узбеке развитие города Булгара достигло своего апогея. Как считают исследователи Булгарского городища, в 20—30-е годы XIV века в Булгаре «закончилось возведение Соборной мечети и завершилось оформление центра города с торговой площадью, с четко распланированными улицами, мавзолеями знати». На городском кладбище высшей знати в восточной части города был воздвигнут так называемый Малый минарет высотой 19 метров, сохранившийся вместе с расположенными там же мавзолеями знати, в том числе и с так называемой «Ханской усыпальницей до наших дней. Тогда же начинает строиться загородный «малый городок», являвшийся, скорее всего своеобразным караван-сараем. В верхней и нижней частях города строятся для многочисленных горожан и приезжих купцов великолепные каменно-кирпичные бани, а почти в центре города воздвигается административное здание судной палаты с полуподвальным зинданом, руины которого ныне известны под именем «Черной палаты».

Почти одновременно свой расцвет переживает и город Мухша, расположенный на западной окраине бывшей Булгарии, — центр обулгаризированных буртас золотоордынской поры. В этом городе, руины которого находятся у города Наровчат Пензенской области, при Узбеке строятся белокаменная Соборная мечеть, по форме и конструкции похожая на Джами мечеть в Булгаре, кирпичные бани и мавзолеи, а также жилые кир-

[61]

пичные дома с пристенным отоплением. Есть основание полагать, что тогда же обстраиваются и Тубулгытау в северном Закамье, тысячедомный Шунгат и Арабуга в Предволжье и др.

Не только в городах, но и крупных селах активно развивается ремесленное производство, о чем свидетельствуют следы многочисленных ремесленных слобод — гончаров, металлургов, кожевников, косторезов, стеклоделов к пр., открытые в Булгаре, Мухше, на Урматском селище и других местах. Из среды ремесленников начинают выделяться богатые и знатные люди, о чем говорят их надгробия, выявленные не только в Булгаре, но и на селе. Среди последних отметим надгробие у села Нижние Яки, поставленное над могилой сына кузнеца Мамли.

В период правления Узбека особенно активизируется международная торговля булгарских купцов. Не только в Булгаре и других городах, но и на селе становятся обычными изделия среднеазиатских и русских мастеров. Нередки находки китайского селадона, индийских золотых монет и т. п. Так, на территории Булгарии известны до десятка случаев находок индийских золотых монет, чеканенных в конце 30-х и начале 40-х годов XIV века в Дели от имени султанов. Более 40 таких монет находилось в Мало-Атрясинском кладе, обнаруженном в 1954 г. в Апастовском районе Татарстана.

Но не менее оживленной была и внутренняя торговля, для обеспечения которой ханом Узбеком была начата активная чеканка медных монет — пулов. Последние особенно широко распространялись в Булгарии, о чем свидетельствуют их массовые находки в Булгаре и других местах. Чеканились они в Булгаре и Мухше, причем нередко с напутственной надписью типа «Котлы булсын янга пул» (пусть благословенным будет новый пул). Как считают нумизматы, прежде всего А. Г. Мухаммадеев, само название этой монеты пришло в Булгарию и Золотую Орду из поздней Византии, где медные разменные монеты назывались «фоллери». На булгарских пулах нередко помешалось изображение барса или льва — булгарских государственных символов.

Таким образом, можно утверждать, что первая половина XIV века была временем относительного благоденствия Булгарии в составе Орды, правда с почти полной утратой самостоятельности. За этот период мы

[62]

не знаем никаких ни письменных, ни нумизматических, пи эпиграфических свидетельств правления в Булгарии самостоятельных эмиров, князей, не говоря уже о ханах.

Это был и период максимального сближения Булгарии с другими областями Золотой Орды, преимущественно заселенными тюркоязычными народами. Именно в это время н в самой Орде господствующим становится язык средневекового тюрки, на котором говорит не только основная масса народа, но и ордынская знать, в том числе и сам Узбек хан. Именно ко времени правления Узбека относится меткое замечание египетского араба Шихабутдина аль Омари (умер в 1348/1349 гг. в Дамаске) о том, что «земля (кипчаков) одержала верх над природными и расовыми качествами их (татар) и все они стали точно кипчаки».

Узбек хан скончался в 1342 г., и при его преемниках Джанибеке (1342—1357) и Бердибеке (1357—1359) в жизни Золотой Орды наметились признаки упадка, вызванные как стремлением подчиненных ей земель к самостоятельности, так и неудачными военными кампаниями ордынских ханов, в частности, в возобновленной ими войне с хулагидами.

Все это усугубилось страшной пандемией 1346— 1350-х годов — чумой, занесенной из Китая в 1346 г Особенно тяжелой эпидемия оказалась для Дешт-и Кипчака, Крыма и Булгарии. Как сообщают русские летописи под 1346 г., «бысть от бога на люди подо восточною страною, на город Орнач (Ургенч) и на Хазьторокань (Астрахань) и на Сараи и на Бездеж (Бельджамик на Итиле) и на прочие грады в странах их, бысть мор силен на Бесермены и на Татарове и на Оръменьг и на Обезы и на Жиды и на Фрязы и на Черкасы и на всех тамо живущих, яко не бе кому их погребати». Только в одном Крыму тогда погибло более 89 тысяч человек.

Преемник Джанибека Бердибек в 1357 г. произвел дворцовый переворот, убил своего отца Джанибека и 12 своих братьев и сел на ордынский престол. С этого началась, как писал русский летописец, «велика памятна» в Орде. В 1359 г. и сам Бердибек был убит, а затем за 20 лет, до Тохтамыша, севшего на расшатанный ордынский престол в 1379 г., на нем сменилось 25 ханов. Начался период упадка и развала Золотой Орлы. Новый период наступил и в истории Булгарии.

[63]

Цитируется по изд.: Халиков А.Х. Монголы, татары, Золотая орда и Булгария. Казань, 1994, с. 53-63.