Керкинитида: стратиграфия и хронология (Кутайсов, 1990)

Стратиграфия культурных отложений и сопряженных с ними архитектурных остатков как основа для историко-градостроительной периодизации Керкинитиды долго не являлась предметом специального изучения — сначала из-за несовершенства методики археологических раскопок, позднее из-за отсутствия достаточного количества данных. Такое положение резко изменилось в последние годы, когда в процессе полевых исследований памятника в археологических наблюдений за всевозможными земляными работами вокруг него были открыты значительные по протяженности искусственные обнажения культурных и естественных наслоений. Более того, для получения полной стратиграфической картины и выяснения характера залегания античных напластований в общем поздне-четвертичном горизонте было проведено бурение на территории Карантинного мыса, которое дало возможность построить его поперечный разрез, в своей северо-восточной части он стыкуется с геологическими колонками донных отложений Евпаторийской бухты, составленными инженером В. Ю. Руммелем на основании его собственных изыскательских работ [1899, табл. 7]. Таким образом, в нашем распоряжении оказалась ценнейшая информация, по которой можно судить не только о геологическом строении упомянутого мыса, но и рассмотреть другие научные проблемы, выходящие за рамки нашей работы. Проведенные на базе всех этих материалов палеогеографические исследования приводят к интересным выводам по реконструкции древнего ландшафта в районе Керкивитиды в античный период и его изменениям в историческое время [Кутайсов, 1988 а, с. 5—16].

Целый ряд стратиграфических данных свидетельствует о том, что уровень моря во время выведения апойкии во второй половине VI века до н. э. находился приблизительно на отметке минус 2 метра, а, следовательно, конфигурация побережья у Евпатории лишь незначительно отличалась от современной: кромка берега в то время проходила на расстоянии не более 100 м от настоящей.

[Рис. 2. План города Евпатория с реконструкцией на нем конфигурации древнего городища]

Керкинитида была основана на выступающем к востоку мысу, на небольшом вытянутом с юго-востока на северо-запад пространстве между (рис. 2— 3) Евпаторийской бухтой, берегом моря и балкой, в низовьях которой находился мелководный лиман. Древняя городская гавань располагалась к северо- востоку от Керкинитиды, на месте нынешнего морского порта, глубина которого была вполне достаточной и при более низком уровне Черноморского бассейна.

В настоящее время территория памятника представляет собой прямоугольное в плане всхолмление, размерами 400x135 м, вытянутое с юго-востока на северо-запад (рис. 4). Оно возвышается над окружающей местностью на 4,0—4,5 м и имеет резкое понижение на юго-запад (при перепаде высот 2 м) и более пологий наклон в противоположную сторону. Культурные отложения Керкинитиды, как уже отмечалось, залегают над береговым песчаным валом, на снивелированной поверхности которого и начали свою строительную деятельность первопереселенцы. Они представляют собой в поперечном вер-

[24]

Рис. 4. Стратиграфические разрезы, составленные на материалах бурения 1980, 1982 гг.:

I — горизонтальный масштаб; II — вертикальный масштаб. Спецификация: 1 — эапесоченные или с галькой; 2 — голубовато-серые тугопластичные по структуре илы: з — современный перемешанный слой; 4 — зольный слой; 5 — навезенный при создании парка чернозем; в — песок; 7 — глинистые пески; 8 — каменная кладка (оборонительная стена); 9 — желтый по цвету суглинок; — суглинок с известковой крошкой — предскальный грунт;

II — суглинок с фрагментами известняка: 12 — коренные породы — меотические известняки; 13 — переотложенный песок; 14 — античные культурные отложения.

тикальном сечении близкую к трапеции фигуру с приблизительно одинаковыми боковыми сторонами (рис. 4). Их максимальная толщина достигает 4,5— 5,0 м, не считая современного балластного слоя. Такой силуэт древних напластований объясняется прежде всего тем, что их накопление происходило внутри периметра крепостных стен.

Поскольку, как выяснилось в процессе раскопок, Керкинитида являлась сырцовогкаменным городом, и основным строительным материалом служил для нее сырцовый кирпич, культурные отложения памятника представляют собой в значительной степени мощные развалы разновременных сырцовых строений (рис. 4). Причем накопление подобных напластований протекало не-непрерывно, а в результате периодически и сознательно производившегося разрушения обветшалых стен и нивелирования его продуктов. Разравнивание сырцовых развалов каждый раз приводило к значительному повышению дневной поверхности квартала на 0,6— 0,8 м. Эти завалы преимущественно желтого цвета, реже светло-серых оттенков и разделены тонкими глинобитными полами или утоптанными золистыми древними поверхностями.

В культурных напластованиях на территории памятника выделяется два основных культурно-исторических периода — скифский и греческий, ограниченных, в целом, промежутком времени от начала V в. до п. э.— до конца II в. до н. э. Они не равнозначны по мощности отложений и длительности их образования. Один из них (более поздний и менее продолжительный) относится ко второй половине II в. до н. э. и связан со строительной деятельностью захвативших город скифов (период А). К другому, более раннему, относится строительство греческих поселенцев. Оно протекало на трех градо-

[25]

строительных этапах, не считая локальных перестроек, коснувшихся отдельных жилых комплексов или смежных с ними строений. Первый этап — конец первой — начало второй четвертей — конец V века до н. э., (период D); второй — конец V века до н. э.— третья четверть IV века до н. э., (период С); третий — третья четверть IV века до н. э.— третья четверть II в. до н. э. (период Б). При этом урбанизации Керкини-тиды предшествовал период с третьей четверти VI по первую четверть V века до н. э., когда первое греческое поселение размещалось в вырытых в песке полуземлянках (период Е)  *.

В связи с частой и капитальной перестройкой Керкинитиды на протяжении V—IV веков до н. э., каждый раз приводившей к повышению дневной поверхности города, выскажем одно возникшее в процессе раскопок предположение. Конечно, в таких случаях решались вполне конкретные градостроительные проблемы, о которых будет сказано ниже. Однако одной из немаловажных причин этих повторяющихся через каждые 60—70 лет строительных перемен могло быть ускорение в указанное время трансгрессии Черноморского бассейна, повышение грунтовых вод, а следовательно — подтапливание жилых кварталов города. К сожалению, для проверки сказанного в нашем распоряжении пока недостаточно конкретных данных.

Следует также вспомнить, что А. И. Дзенс-Литовский обратил внимание на совпадение времени гибели Керкинитиды и других городищ Северо-Западного Крыма с образованием мощного слоя донных соленых отложений в Евпаторийской группе озер. Это было вызвано, по мнению упомянутого геолога, с исключительно сухим и жарким климатическим периодом [ 1936, с. 54-551.

Никаких строительных остатков и древнего погребенного культурного слоя позднее конца II века до н. э. за все время изучения памятника на различных его участках не зафиксировано.

Это определенным образом отличает Керкинитиду от других, в том числе и ближайших памятников (например, Чайка), продолжающих существовать вплоть до I века н. э. [Щеглов, 1978, с. 43; Яценко, 1983, с. 65]. Стратиграфия культурных отложений на исследованном в последние годы участке показала отсутствие здесь более поздних напластований. Следует, однако, вспомнить находки в золистом суглинке обломков керамической тары III века н. э. и фрагменты амфор IX—X веков н. э.

Письменные источники несут недостаточную информацию об абсолютной датировке памятника и градостроительной периодизации Керкинитиды. Так, наиболее раннее известие о ней относится приблизительно к 500 г. до н. э. [Dilke, 1985, с. 56] и принадлежит Гекатею Милетскому [Нес., fr., 153]. Из декрета в честь Диофанта, относящегося к концу II в. до н. э. [IOSPE, I2, 352], вытекает, что город был захвачен скифами накануне составления этого документа и обратно возвращен Херсонесу полководцем Митридата. Промежуточное положение между этими двумя источниками занимает упоминание Керкинитиды у Геродота [Herod., IV, 55, 99] и в присяге херсонеситов [IOSPE, I2, 401]. Следует, однако, вспомнить надпись из Аттики 119/ 118 гг. до н. э. в честь эфебов, в которых среди прочих назван некий сын Аполлония, керкинит [Граков, 1936, № 6, с. 244]. Указание на этников в названном декрете позволяет заключить, что Керкинитида как греческий город, в котором родился чествуемый эфеб, еще в третьей четверти II в. до н. э. существовала. Следовательно, город был захвачен скифами накануне похода понтийских войск и они владели им совсем недолго. Сказанное подтверждается и археологическими наблюдениями.

Более позднее сообщение о Керкинитиде у римских авторов носит топографический характер. Никакой другой информации, в том числе и по хронологии памятника, они не несут. Таким образом, из нарративных и эпиграфических источников можно сделать вывод о том, что три градостроительных

____

* Хронологическая периодизация дана в ретроспективной последовательности.

[26]

горизонта античной Керкипитиды укладываются в промежуток времени с начала V века до н. э. и до третьей четверти II века до н. э., а скифский ярус относится к последней четверти II в. до н. э.— времени, непосредственно предшествующему походам войск Митридата. Уточнение и конкретизация их датировки могут быть достигнуты только на основании археологических данных.

Только в результате последних раскопок было обнаружено 340 монет, а археологические коллекции пополнились (не считая массового материала) более чем 9 тысяч экземпляров, в том числе 900 керамическими клеймами. Понятно, что в данной работе не ставилась задача подробно проанализировать все находки из Керкинитиды. Здесь мы ограничимся лишь общей суммарной их характеристикой в том объеме, в котором необходимо предварительно обосновать абсолютную хронологию стратиграфии памятника. Детальная публикация основных коллекций — дело ближайшего будущего.

В процессе археологических исследований было принято и уже использовано в печати ретроспективное буквенное обозначение основных градостроительных и архитектурно-строительных этапов: период А — скифский; В, С, D — этапы строительства греческого города (Кутайсов, 1987 б, с. 27—28). На основании новых наблюдений, полученных в 1985—1986 гг., можно ввести для наиболее раннего горизонта памятника (когда поселение состояло еще из полуземлянок) период Б. Такое буквенное обозначение основных культурных напластований позволяет в дальнейшем, при публикации различных категорий археологических материалов, надежно их синхронизировать, а при необходимости, пользуясь цифрами, добиваться в периодизации еще большей дробности. Для обоснования абсолютной хронологии отдельных горизонтов городища кратко остановимся на характеристике основных керамических, нумизматических и эпиграфических находок.

Прежде чем к этому приступить, остановимся на анализе наиболее позднего и немногочисленного раннесредневекового материала. При раскопках обнаружено дно сильно пострадавшей от современных перекопов ямы. В ее заполнении были крупные фрагменты средневековых сосудов. Из них четыре относятся к типу так называемых причерноморских амфор с зональным рифлением, яйцевидным корпусом, сужающимся кверху коническим горлом и срезанным венчиком [Якобсон, 1979, с. 32]. При этом три из них практически одинаковые и принадлежат одному варианту указанного типа (рис. 5, 2, 3, 5). Такие же амфоры выпускались и гончарными мастерскими Горного Крыма [Якобсон, 1979, с. 39—59]. Судя по структуре черепка (от красного внутри и до серо-зеленого по краям) одна амфора (рис. 5, 7), вероятно, херсонесского производства [Антонова, Даниленко, Ивашуто, и др., 1971, с. 38—39]. Они обычно датируются VIII—IX веками н. э. [Романчук, 1981, с. 323—324; рнс. 4, 2]; А. Л. Якобсон ограничивал время их бытования IX века н. э. [1979, с. 32]. Однако наиболее поздние экземпляры подобных амфор обнаружены в комплексах X в. п. э. [Белов, 1953, с. 254; рис. 26; Плетнева, 1959, с. 244; рис. 29].

К другому варианту причерноморских амфор относится четвертый сосуд, украшенный на плечиках тремя горизонтальными и одной волнистой линиями, нанесенными белой краской (рис. 5, 4). Аналогичные предметы обнаружены при раскопках гончарной печи вблизи Херсонеса [Рыжова, 1982, с. 153; рис. 2]. Из других находок в засыпи ямы (рис. 5, 6) отметим обломки дна и высокогорлого кувшина IX—X          веков н. э. [Якобсон, 1979, с. 32—33; 75]. Таким образом, заполнение открытой в Керкинитиде ямы следует относить, скорее всего, ко второй половине IX-X веках н. э. Она является пока единственным подтверждением существования какой-то жизни на руинах античного города.

Период А. Датировка этого слоя полностью базируется на керамических материалах, так как все монетные находки относятся к более раннему времени. Особое значение приобретает керамическая эпиграфика. Синопские

[27]

Рис. 5. Фрагменты раннесредневековых амфор из заполнения ямы IX—X вв. н. э.

клейма представлены здесь двумя экземплярами, принадлежащими VI хронологической группе, по Б. Н. Гракову [1928]: астинома Агатона, Филиппа сына Посихара и фабриканта Диониссия. И. Б. Брашинский, как известно, относил указанную группу ко второй ноловине II в. до в. э. [1963, с. 133]. Однако абсолютная хронология синопского клеймения пока остается дискуссионной [Шелов, 1975, с. 131—133]. В целом же VI группа синопских клейм всеми исследователями датируется в пределах II в. до н. э. Гораздо лучше обстоит дело с родосскими и книдскими

[28]

Рис. 6. Фрагменты амфор из скифского горизонта Керкинитиды (период А).

керамическими клеймами. К пятой группе (146—108 гг. до н. э.), по классификации В. Грейс, относятся клейма родосских эпонимов Архибия, Архиеа, Полиарата; фабрикантов — Главкия, Драконтида. К шестой группе (108— 80 гг. до н. э.) — анонимные клейма Аристополиса и Архемброта. К пятой группе также относятся книдские клейма — эпонима Тимасикрата и фабриканта Анаксандра, эпонима Гераклея и фабриканта Мосхиона; к шестой группе — эпонима Аристократа и фаб-

[29]

риканта Дотоса  *. Здесь встречены также ножки книдских амфор (рис. 6, 18, 21) и горло родосской амфоры (рис. 7, 4) с упомянутым выше клеймом эпонима Архибия.

В керамической таре выделяется целая группа косских оранжево-глиняных амфор (рис. 7, 2, 6—7), покрытых светло-зеленоватым ангобом с двух-ствольными ручками. Они обычно датируются широко — в пределах III—II вв. до п. э. [Зеест, I960, с. 105]. Среди них выделяется почти целый сосуд с четко обозначенным переходом от плечиков к корпусу. Аналогичные амфоры обнаружены на античном корабле, затонувшем около 80 г. до н. э. [Grace, 1965, с. 15— 16; рис. 4, 6—7], а также в колодце, засыпанном во время разрушения Суллой Афин в 87 г. до н. э. [Grace, 1949, № 8, табл. 19]; в последнем случае диаметр корпуса несколько шире. Другой косский сосуд не ангобирован (рис. 7, 2). Отметим также горло синопской амфоры (рис. 7, 3), полностью повторяющее форму косских сосудов с двухствольными ручками. Аналогичные амфоры известны из раскопок скифского горизонта поселения Чайка [Коляков, 1975, с. 251, тип VII]. Остальные обломки тары принадлежат к последнему типу этого центра — I в. до н. э.— I в. н. э. [Зеест, 1960, с. 91; табл. XIV, 31; Коляков, 1975, с. 251). Они характеризуются немного припухлым горлом, плоской наружной поверхностью венчика и слегка коническими ножками (рис. 6, 5—77, 12). И, наконец, на скифской дневной поверхности, в заполнении скифских ям и перекрывающих их культурных отложениях были обнаружены обломки светло-глиняных, вероятно, синопских амфор с двухствольными ручками (рис. 6, 2—2, 14— 27, 19—20; 7, 5]. Они наиболее полно представлены недалеко от Керкинитиды, на поселении Чайка [Яценко, 1970, с. 35; рис. 11; 1983, рис. 5—7; Внуков, 1984 а, с. 45—60]. При этом появление светло-глиняных амфор на упомянутом памятнике относится к первой половине I века до н. э. [Внуков, 1984 б, с. 68]. Однако в нашем случае фрагменты светлоглиняных амфор при раскопках встречались совместно с косскими оранжево-глиняными и родосскими амфорами (в том числе и в одних и тех же ямах). Даже самое общее знакомство с керамическим комплексом скифского горизонта убеждает в его переходном характере: в нем встречаются как «чистые» материалы II века до н. э., так и керамика первой половины следующего столетия. Все это свидетельствует о том, что скифский ярус Керкинитиды относится к рубежу II—I веков до н. э. Более точной даты по археологическим комплексам установить невозможно. Такое заключение позволяет отнести этот слой к периоду, пепосредственно предшествовавшему походам Дпофаита в конце II века до н. э. Следовательно, светлоглиняные амфоры в небольшом количестве стали поступать в Северо-Западный Крым еще в последней четверти II века до н. э. Завершая характеристику рассматриваемого горизонта, отметим, что именно с ним связано появление тут мегарских чаш, как и на поселении Чайка [Внуков, 1984 б, с. 68] .

Период В. Прежде всего следует отметить, что, несмотря па смену населения Керкинитиды, на основании стратиграфических данных можно говорить об отсутствии длительного хронологического разрыва между периодами А и В. В противоположном же случае эти разные горизонты должны были бы разделяться прослойками эолового песка или супесью, как, например, было отмечено на городище Чайка. В Керкинитиде же, напротив, скифские землянки были вырыты прямо в сырцовых развалах греческих построек, а на поверхности сырцового слоя сооружены скифские наземные здания. В культурных отложениях, связанных с разрушением греческого города, найден смешанный керамический материал III—II веков до н. э. Предметы же второй половины II века до н. э. немногочисленны, вероят-

_______

*  Описанные выше клейма распределены по соответствующим группам на основании следующих работ: Grace, 1952, 1963; Grace, Sauvatianou-Petropoulakou, 1970. Шелов, 1975; Бадалъянц, 1976; 1980.

[30]

Рис. 7. Фрагменты амфор из скифского горизонта Керкинитиды (период А).

[31]

но, и потому, что па полах жилых помещений и во дворах практически отсутствовала — в силу указанных выше причин — находившаяся в повседневном употреблении посуда и тара. Позднейшие находки представлены небольшими фрагментами синопских, косских, книдских и родосских амфор, аналогичных описанным выше типам. Кроме того, отсюда происходят пять керамических клейм: спнопское VI группы астинома Нания сына Протагора и фабриканта Менекрита [Траков, .1928, с. 193; 206; Брашинский, 1963, с. 133], два родосских клейма V группы (146— 108 гг. до н. э.) фабрикантов Мидаса и Каллона [Шелов, 1975, № 379—382; 407—411; Бадальянц, 1976, с. 40; 1980, с. 11—12] и, наконец, книдские клейма того же времени эпонима Евфраноса и фабриканта Менетоса, эпонима Талинбротида и фабриканта Асклепиодора [Grace, Sawatianou-Petropoulakou, 1970, № 65, 75—76]. Таким образом, рассматриваемый стратиграфический ярус относится ко второй половине II века до н. э.

Период С. Керамический материал из культурных отложений данного яруса относится к первым трем четвертям IV века до н. э. и типичен для Северного Причерноморья. Здесь представ лены гераклейскне, хиосские, фасосские биконические и мендийские амфоры (рис. 8). Определенный интерес представляет херсонесская амфора с яйцевидным корпусом (рис. 8, 4)% близкие аналоги которой известны из раскопок некрополя Херсонеса [Белов, 1977, тип I в). Для датировки этого горизонта мы обладаем большой нумизматической коллекцией из развала сырцовых стен и верхних полов построек, в которой значительная часть монет принадлежит Херсонесу, а несколько экземпляров — Ольвии. Херсонесские монеты распределяются следующим образом: ко второй четверти IV в. до н. э. относятся монеты типов — голова быка — рыба с палицей [Анохин, 1977, 1, 9—12]; голова Девы в венке — палица в венке [Анохин, 1977, I, 13—14], кратер — венок с палицей [Анохин, 1977, I, 75]; дельфив — палица [Анохин, 1977, I, 21]. К третьей четверти (350— 330 гг. до н. э.) принадлежит монетная серия из двух номиналов — квадрига с Девой — коленопреклоненный воин — 15 экз.— и двуликой головы — льва, терзающего быка,— 9 экэ. [Анохин, 1977, II—III, 36—59]. Обращает па себя внимание постоянство этих монетных выпусков, встречаемых при вскрытии данного яруса. Ольвийские монеты представлены четырьмя мелкими медными чеканенными типами: две монеты с изображением Деметры — орла на дельфине, третьей четверти IV в. до н. э. и две монеты — голова Аполлона — орел на дельфине (датировки даны по В. А. Анохину) [Зограф, 1951, табл. XXXII, 5, 10]. И, наконец, для датировки рассматриваемого периода важно учитывать следующие обстоятельства: в этом горизонте памятника не обнаружено ни одно херсонесское керамическое клеймо. Начало же клеймения херсонесской тары относится к 330 или 320 гг. до н. э. [Михлин, 1979, с. 141; Кац, 1985, с. 100]. Здесь также не найдено поздних гераклейских амфор и клейм конца IV — начала III веков до н. э. [Брашинский, 1980, с. 24—25]. Все вышесказанное позволяет ограничить верхнюю границу данного периода третьей четвертью IV века до н. э.

Период D. При его раскопках в соответствующем горизонте были обнаружены фрагменты амфор пяти центров. Подавляющее большинство из них принадлежит хиосским так называемым поздвепухлогорлым амфорам и сосудам с прямым горлом. Первые из них относятся к третьей четверти (рис. 9, 4, 6, 14, 18—19), вторые (рис. 9. 1, 3, 21) — к последней четверти V в. до и. э. [Брашинский, 1980, с. 16; 1984, с. 98]. Отсюда же происходят ранние фасосские амфоры (рис. 9, 12, 15, 17), в том числе и пифоидной формы (рис. 9, 20), третьей четверти V в. до н. э. [Брашинский, 1980, с. 18—19; 1984, табл. XVIII. 1—4]. Следует также выделить горло лесбосской серо-глиняной амфоры (рис. 9, 2) последней

[32]

Рис. 8. Фрагменты амфор из культурных отложений третьего стратиграфического горизонта Керкинитиды (период С).

[33]

Рис. 9. Фрагменты амфор, кувшин и ойнохоя из культурных отложений четвертого стратиграфического горизонта Керкинитиды (период— D).

четверти V в. до н. э. [Clinkenbeard, 1982, № 7] и фрагменты венчиков мендийских амфор (рис. 9, 10, 13) того времени [Кастанаян, 1972, рис. 31, 3]. Неатрибутированными остаются так называемые амфоры со стаканообразными ножками и характерным для позднего типа профилем венчика — треугольным в сечении (рис. 9, 5, 11, 16). К 425—400 гг. до н. э. относится ионийский двухручный (рис. 9, 9) кувшин [Sparkes, Talcott, 1970, № 163—166] и, вероятно, самосский кувшин с граффити на плечиках [Кастанаян, 1971, с. 189; 1972, с. 78, рис. 31, 2), а также осколки аттической чернофигурной по-

[34]

Рис. 10. Фрагменты ионийских киликов и клазоменских амфор из наиболее раннего стратиграфического горизонта памятника (период — Е).

суды. Как видно из перечня основных находок, керамический комплекс рас-сматриваемого периода синхронен и относится к последней четверти V века до н. э. Следует также учитывать, что здесь не обнаружено ни одного фрагмента гераклейскнх амфор, заполнивших северо-причерноморский рынок с самого начала IV века до н. э. Из этого вытекает, что рассматриваемый ярус относится ко времени не позднее рубежа V—IV веков до н. э. К сожалению, хронология большинства впервые найденных монет Керкинитиды (стрелки и рыбки) определяется по описанному археологическому контексту. Не противоречит такой датировке и происходящая из этого яруса монетная серия города с изображением на лицевой стороне дельфина и первых двух букв этникона на оборотной [Кутайсов, 1986 а], как и колесообразная истринская монета.

Период Е. Поскольку ядро первоначальной апойкии пока не открыто, а известна лишь ее периферия, наиболее ранний материал еще предстоит

Рис. 11. Фрагменты ионийских киликов VI в. до н. э. из заполнения полуземлянок и культурных отложений, сопряженных с ними (период Е).

[35]

Рис. 12. Фрагменты амфор на заполнения полуземлянки I и культурных отложений, сопряженных с ней (период Е).

1—2, 9 — Хиос; — амфоры с усеченно-коническим корпусом; 4 — Самос (?); в — Лесбос; 5 — амфора с «широкими полосами»; 8 — лутерий.

открыть. Тем не менее, отдельные находки второй половины VI в. до н. э. встречены уже сейчас: это прежде всего несколько обломков ионийских киликов со смещенным краем и косо расположенной ручкой (рис. 10—11). Один из них сохранился почти полностью; вся его поверхность внутри и снаружи покрыта бурым лаком, а плечики сосуда украшены точечным орнаментом на фоне полосы не покрытого лаком черепка (11, 1). Аналогичный сосуд из

[36]

Рис. 13. Фрагменты амфор из культурных отложений, предшествовавших наземным постройкам Керкинитиды (период Е)

[37]

Рис. 14. Амфоры из нижних плов дома 24.

[38]

Ольвии Л. В. Копейкина датировала первой половиной — серединой VI века до н. э. (1976, с. 133, рис. 2;] другой подобный предмет происходит из комплекса конца VI века до н. э. [Русяева, Сазонова, 1986, рис. 4, 7]. Два других фрагмента киликов, расписанных лаком (узкими полосами п концентрическими кругами) (рис. 11), датируется второй половиной VI века до н. э. [Сидорова, 1962, с. 145-146, рис. 21, 3]. К третьей четверти VI века до н. э., вероятно, относятся осколки клазоменских амфор, украшенные чешуйчатым орнаментом (Шмидт, 1952, с. 234—235; Сидорова, 1962, с. 138].

Керамический комплекс в рассматриваемом стратиграфическом горизонте, который перекрывает первые землянки и предшествует наземным постройкам, типичен для поздней архаики 520— 480 годов до н. э. [Брашинский, 1984, табл. XXXI; Roberts, 1986, с. 62-72]. Здесь были представлены многочисленные фрагменты ранних пухлогорлых амфор с окрашенными в темно-красный цвет венчиками и всевозможными знаками в виде кругов, перекрестий, волнистых линий (рис. 12, 1—2, 9; 13, 1—5, 19), ножка, по всей видимости, самосской амфоры, относящейся ко времени не позднее 490 г. до н. э. [Grace, 1971, PI. 15, 3], обломки до сих пор не атрибутированных (восточногреческий центр?) амфор с широкими полосами (рис. 12, 5; 13, 6—11, 24), амфор с усеченно-коническим корпусом и стаканообразными доньями (рис. 12, 3, 7; 13, 12—18, 20—22). Отсюда же происходят обломки сосудов (рис. 13, 23), получивших наименование протофасосских амфор или круга фасосских [Зеест, табл. VI, 16; VII, 16]. Крупные фрагменты амфор (в том числе и целые сосуды) были встречены на ранних полах дома 24 (рис. 14). Однако здесь уже появляются хиосские пухло-горлые амфоры второй четверти V в. до н. э. без дипинти. Следует также вспомнить найденное над полуземлянкой I горло лесбосской серо-глиняной амфоры (рис. 12, 6), относящейся к 470— 460 гг. до н. э. [Clinkenbeard, 1982, № 5].

Вся аттическая черно-лаковая посуда, распределенная нами по материалам Афинской агоры, синхронна керамической таре и датируется первой четвертью V века до н. э. [Sparkes, Talcott, 1970], а наиболее поздние ее образцы относятся к 470—460 годам до н. э. При датировке данного горизонта следует учитывать следующий важный факт: здесь не обнаружено ни одного фрагмента позднепухлогорлых амфор второй четверти V века до н. э. [Брашинский, 1980, с. 15]. К сожалению, для абсолютной хронологии мы не можем привлечь находимые тут монеты — стрелки и рыбки, атрибутированные впервые. Последние, как уже сказано, датируются по сопутствующему им археологическому контексту.

Таким образом, ранний культурный горизонт Керкинитиды, непосредственно предшествующий урбанизации апойкии, можно относить ко времени не позднее 470—460 гг. до н. э.

[39]

Цитируется по изд.: Кутайсов В.А. Античный город Керкинетида. VI – II вв. до н. э. Киев, 1990, с. 24-39.