Западная Индонезия к началу средневековья (V—VII вв.)

К концу эпохи древности — началу средневековья наряду с продолжавшимся развитием земледельческой экономики повысилась роль прибрежных районов Больших Зондских островов в международной торговле. В IV—V веках вторжения кочевых племен в Северный Китай, Индию и Иран отрицательно повлияли на состояние трансконтинентального торгового пути, связывавшего Средиземноморье и Восточную Азию, что побудило восточное купечество активнее использовать коммуникации, которые издревле соединяли Запад и Восток — морские пу-

[27]

ти через Индийский океан и Нусантару. Регулярные плавания туда обусловили растущий интерес к собственно индонезийским товарам. К участию Нусантары в посреднической торговле во все больших размерах прибавлялся собственный вывоз. Значительная часть торговых морских перевозок от восточной зоны Индийского океана до китайского и японского побережья находилась в руках австронезийских народов, не говоря уже о товаропотоках, шедших через внутренние воды Нусантары. Все это не могло не повлиять на ускорение процессов образования государств, в первую очередь на Суматре и Яве.

ЦАРСТВО ГАНЬТОЛИ И ЕГО СОСЕДИ

Очагами древнемалайской цивилизации в Западной Индонезии стали Восточная и Южная Суматра, прежде всего порты и речные долины областей Джамби и Палембанга. Здесь с начала V в. китайские источники отмечают на месте существовавшего в III веке царства Гэин новое государство — Ганьтоли. С 441 г. царство Ганьтоли известно по его посольским связям с Китаем, которые, судя по датам посольств, приходились в основном на первую половину VI в. (455, 502, 518, 520, 560, 563 годы). Имея основную территорию в низовьях рек Батанг и, вероятно, Муси, Ганьтоли играло важную роль в посреднической и собственной торговле Нусантары с Китаем, имело торговые связи с Индией и Передним Востоком, поставляло на китайский рынок традиционные предметы индонезийского экспорта, прежде всего предметы роскоши, пряности и благовония, лекарственные вещества, орехи арековой пальмы.

В 454—464 годы в Ганьтоли царствовал Варанарендра, при котором отправлялись брахманские культы. Известно также, что один из правивших после Варанарендры царей был сторонником буддизма, а в 519 году монархом был Виджаяварман. Очевидно, в VI в. преобладающей религией при дворе Ганьтоли был буддизм, принятие которого способствовало развитию внешнеторговых связей.

Ганьтоли подчинило соседние южно-суматранские княжества, среди них Похуан, известное по китайским посольствам до 60-х годов V века и являвшееся экспортером обширной номенклатуры редких товаров, таких, например, как куркума и безоаровый камень. До середины VI века Ганьтоли было сильнейшим государством Суматры.

Малайский этнос был той преимущественной основой, на которой формировались государственные образования востока и юга Суматры на рубеже древности и средневековья. С территорией происхождения и изначального расселения малайцев связывают Падангское нагорье на Центральной Суматре, откуда они, продвигаясь по долинам восточно-суматранских рек на восток и юг и вдоль побережья на север, заселяли не только собственно Суматру и ближайшие мелкие острова, но и земли, лежавшие вблизи морских торговых путей на севере, а затем и юге Малаккского полуострова, прибрежные районы на юге и востоке Калимантана. С этой этнической основой связывают и возникновение древнейших известных княжеств на территории, граничащей (через Зондский пролив) с Суматрой, т. е. на Западной Яве.

[28]

ЦАРСТВО ТАРУМА И ДРУГИЕ ГОСУДАРСТВА ЗАПАДНОЙ ЯВЫ В V—VII вв.

На острове Ява находились наиболее плодородные и густонаселенные рисоводческие долины. Объединение земледельческих общин с их землями и оросительными системами и подчинение родоплеменной знати верховной власти царя-деспота привело к созданию аграрных государств. Власть монарха поддерживалась и освящалась жрецами-брахманами. Об этом свидетельствуют эпиграфические материалы: санскритские надписи, высеченные на камнях. Санскрит использовался как официальный язык деловых и религиозных текстов, царских указов. Из них мы узнаем о существовании на территории Западной Явы царства Тарума, которое появилось там не позднее первой четверти V века. Четыре надписи из района Богора были сделаны по указу раджи Пурнавармана, правителя Тарумы (около середины V века). В них Пурнаварман прославляется как великий воин, чьи доспехи непроницаемы для вражеских стрел, искусный в уничтожении вражеских городов, неумолимый к врагам, но милосердный к потомкам верных раджей- вассалов. Одна из надписей повествует об исправлении русла реки, впадающей в Яванское море, и о прорытии за 21 день канала длиной 11 км. В честь этого события, завершившегося под наблюдением царя, Пурнаварман жертвует брахманам тысячу голов крупного рогатого скота. На тех же камнях — символические изображения, передающие следы ног самого Пурнавармана и его слона.

Научный анализ содержания и формы указанных надписей позволяет говорить о некоторых важных чертах внутренней жизни и политики царства Тарума, хотя об его истории практически ничего не известно. Однако можно констатировать, что раджа Пурнаварман являлся покорителем соседних княжеств, среди правителей которых он возвысился как верховный раджа-сюзерен. Судя по китайским летописям и сообщениям о посольствах, в V—VII веках на Яве было, вероятно, не менее трех десятков небольших государственных образований, которые в ходе войн с соседями включались в состав относительно крупных владений. К числу последних и относилась Тарума.

В своих землях Пурнаварман, как уже упоминалось, предпринял сооружение крупного канала, который, судя по всему, был частью подконтрольной государству транспортной системы и требовал привлечения очень значительных людских ресурсов. При этом Пурнаварман делал крупные дарения в пользу духовенства. Религиозные элементы в содержании надписей Пурнавармана показывают, что в идеологии его царства важную роль играл культ индуистского божества Вишну, с которым отождествлялась и сама личность, и власть царя. Возможно, Пурнаварман осуществлял наряду с высшей светской властью и религиозные функции, во всяком случае сочетал в своем лице светскую и духовную власть, как это было в других государствах древности и средневековья в ЮВА, где монархическая власть приобретала черты деспотии.

Хотя экономические и этнические основы царства Тарума были местными, австронезийскими, это государство, как и многие другие царства и княжества Нусантары, восприняло и приспособило многие индийские культурные и политические реалии. Правящий класс Тарумы заимствовал элементы идеологии и искусства династии ранних Паллавов и государства Гуптов. В культуре, идеологии, искусстве большинства других древних государств ЮВА (например, в империи Бапном,

[29]

подчинившей во II—V века юг и восток Индокитайского полуострова) наблюдаются аналогичные явления, связанные с периодом интенсивного восприятия достижений более древней индийской культуры и выработкой собственных норм и традиций.

Царство Тарума просуществовало до второй половины VII века, включая в свои владения земли Западной, а возможно, и Центральной Явы. Еще в 666—669 годы китайские авторы упоминали о дипломатических миссиях из страны «Доломо» (Тарумы). Предполагается, что конец этого древнего царства Явы наступил в последней четверти (точнее, в 90-х годах) VII века, когда молодое восточно-суматранекое государство Шривиджая распространило свою экспансию не только на северо-запад, в зону Малаккского пролива, но и на юго-восток — на земли Явы за Зондским проливом.

Древняя и раннесредневековая история Западной Явы после Тарумы (до XIV—XV веков) изучена чрезвычайно слабо: слишком скудны и малодостоверны сведения сохранившихся источников.

В конце VII — начале VIII века на территории древнего Пасундана существовало несколько княжеств, которые впоследствии (к XI веку) вошли в состав раннефеодального королевства сунданцев. Историческая область формирования сунданского этноса лежала к югу и востоку от современного Бандунга (Прианган). На гористых землях этой части Западной Явы сравнительно поздно возобладала ирригационная агрикультура, и в древности и раннем средневековье господствовало ладанговое (суходольное) рисоводство. В связи с этим хозяйственная база первых государственных образований здесь не была столь устойчивой, как в зонах раннего развития поливной системы. Этим объясняют неоднократные перемещения политического центра сунданских государств.

Известны ранние княжества Галух (с центром в окрестностях современного гор. Кавали) и Сунда (Паджаджаран). Некоторые ученые считают их двумя разновременными столицами единого королевства Сунда, однако для начального периода (поздней древности) это маловероятно. Очевидно, махараджа Сунды (со столицей в Пакуан Паджаджаран), носивший титул тохаан ди сунда, считался сюзереном над остальными сундскими правителями. Основная территория этого княжества находилась на западном берегу реки Читарум.

О внутриполитической истории западнояванских владений конца VII — начала VIII в. можно сказать немногое. Однако примечательно, что она связывается с именем известного по средневековым яванским надписям короля Санджаи. Сунданские источники (поздние записи преданий о первых королях Сунды) относят Санджаю к роду правителей княжества Галух на границе с Центр. Явой, где властвовал его отец Санна. Санна был изгнан из Галуха неким Пурбасорой, но Санджая одолел узурпатора и вернул трон. Затем он стал зятем короля Сунды, основателя Пакуана Паджаджарана, Тарусбавы, и наследовал ему, присвоив титул махараджи и тронное имя Харисдарма. Эта история содержит отзвуки внутридинастийной борьбы и соперничества между княжествами Западной Явы. Известно, что в другом древнесундаиском центре, Кунингане, правил двоюродный брат Харисдармы (Санджаи), Севекарма, которому, как и Санджае, местная литературно-эпическая традиция приписывает большие завоевания. Будучи соперниками, братья заключили соглашение о разделе подчиненных земель.

По сунданскому сборнику древних преданий о королях «Чарита ларахьянган» (XVI в.) Санджая, опираясь на свою власть в Сунда, пы-

[30]

тался подчинить земли к востоку, в центральной и восточной частях о. Ява. Судя по раннесредневековой эпиграфике, ему удалось установить правление в одном из центральнояванских княжеств Матараме, где он стал основателем новой династии. Вскоре сунданские княжества стали, как можно предполагать, объектом экспансии и борьбы за преобладание двух усилившихся государств — Шривиджаи и Матарама. Однако сведения об истории этих земель практически отсутствуют до первой трети XI века.

Как и цари и духовенство древней Тарумы, социальные верхи ранних сунданских княжеств в религиозно-культовой жизни и формах официальной культуры ориентировались на индуистские традиции. Поклонение божествам шиваизма в соединении с культом предков правителей составляло основу идеологии власти выделявшегося правящего класса.

ЦЕНТРАЛЬНАЯ и ВОСТОЧНАЯ ЯВА В V—VII вв. ЦАРСТВО КАЛИНГА

К востоку от района распространения древне-малайской и древне-сунданской государственности находился другой центр — древне-яванский, включавший Центральную и Восточную Яву. Здесь в V—VI веках источники (главным образом китайские) отмечают существование небольших государств, точное число которых установить трудно. Судя по данным китайских хроник, во второй трети VII в. их известно в Западной Индонезии не меньше шести, и в этот короткий срок это были преимущественно государства яванцев.

Еще в 430 году китайцы сообщали о посольстве и подарках из страны Хэлодань (Хэлодо) с острова Шэпо (Ява) с письмом от тамошнего царя, содержавшим просьбу о покровительстве Китая в борьбе с каким-то агрессивным соседом. После этого известно несколько посольств, с данью из Хэлодань, однако после 452 года сообщения о них исчезают. Известно также, что в этой стране побывал кашмирский принц, буддист Гунаварман, с именем которого предание связывает обращение местной знати и народа в буддийскую веру.

Одно из государств, упоминаемых на Яве во времена Тарумы, — это Даньдань, чьи послы доставили китайскому императору благодарственное письмо своего государя, в котором превозносились заслуги императора перед буддизмом. Миссии из Даньдань к китайскому двору отмечены за период с 531 по 670 г. Главным занятием населения Дань- дань, как и жителей Тарумы, было земледелие, которое на Центральной и Восточной Яве основывалось на ирригационном рисоводстве. Кроме риса в Даньдань выращивали овощи (лук, чеснок и др.), разводили свиней, коз и домашнюю птицу. Из товаров, ценившихся на внешнем рынке, отмечаются золото, серебро, сандаловое дерево, бетель. В делах государственного управления большую роль играли священнослужители — брахманы.

По соседству с Даньдань (по всем признакам к востоку от него) китайские источники располагают Поли и Пода. О местоположении этих и некоторых других упоминаемых китайскими хрониками государств Индонезии мнения историков нередко расходятся, особенно если они не подтверждаются находками надписей и иными археологическими свидетельствами. О Пода практически ничего неизвестно, кроме времени его посольств в Китай (40-е — 50-е годы V века). Что касается царства Поли, упоминаемого в связи с китайскими миссиями 473—630 годов, то из двух возможных идентификаций этого топонима, восточно-яванской и балийской, более приемлема вторая, подкрепляемая раннесредневеко-

[31]

выми памятниками соседней с Восточной Явой цивилизации о. Бали, родственной яванской. Видимо, не случайно китайские авторы отмечали к востоку от Поли «страну ракшасов» (демонов-великанов) Лочха, имея в виду, очевидно, восточную границу западноиндонезийской цивилизации, за которой простирался родоплеменной мир. Эти наблюдения придают смысл и направленность наиболее ранним скудным описаниям Поли в хрониках династий Лян и Суй (V — последняя четверть VII века) и у буддийских паломников-миссионеров. В них царство в Южном море отличается обилием растительности, благоприятным климатом и густонаселенностью, а также двукратными урожаями риса в году, разведением лошадей, добычей кораллов и других морских продуктов (жемчуга, раковин, черепаховых панцирей), производством хлопчатобумажных тканей, золотой посуды и экзотическими посольскими дарами.

В VI—VII веках на Больших Зондских островах складываются более крупные государственные образования. На Яве этому способствовал процесс консолидации яванской народности в центральной части острова. Здесь особенно возвысилось в VII в. царство, которое в китайских хрониках получило название Хэлин, что является передачей либо санскритского названия Калинга, либо (что менее вероятно) яванского Валаинг. Внутренние источники по истории яванских государств после Тарумы и до IX века очень скудны. И сведения о Калинге (Хэлин) больше известны по хроникальным данным истории династии Тан (618—906), чем по эпиграфике Явы.

В Хэлин отмечены те предметы вывоза, которые интересовали китайцев в некоторых других странах Западной Нусантары: золото и серебро, черепаховые панцири, рог носорога. Кроме этого говорится о солеварении. Сопоставление письменных источников и археологических данных показывает, что центр Калинги находился на севере Центральной Явы и был связан с морским побережьем. Государи Калинги посылали миссии ко двору Танской династии в 627—650 и в 666—678 гг. В 674 г. здесь правила царица (раджа) Симо, при которой, если верить полулегендарным сообщениям, установились порядки деспотического типа: любое имущество, которое терялось при перевозках на дорогах, поступало в собственность монархини, все жители государства, вклю-чая и членов царской фамилии, находились от нее в личной зависимости.

Письменные источники доносят сообщения о том, что Калинга была очень богата и взимала поборы со многих подчиненных территорий. Элементы описания столицы с двухэтажным дворцом правителя и придворных обычаев выявляют большие отличия от индийских традиций. В государственной идеологии главную роль играл культ Шивы, с которым было связано широкое храмостроительство, начатое яванскими государями на Центральной Яве во 2-й половине VII — 1-й половине VIII века.

ПРИБРЕЖНЫЕ ГОСУДАРСТВА ОСТРОВА КАЛИМАНТАН

Находки надписей, остатков святилищ и внешние источники свидетельствуют о наличии древних царств и в прибрежных областях острова Калимантан. В V—VI вв. это были: на востоке острова —царство с неизвестным наименованием в районе Кутэя, на западе — Виджаяпура, на севере—Пони. Наиболее определенные сведения имеются о первом из них.

Данные о восточнокалимантанском царстве почерпнуты в основном из семи санскритских надписей, обнаруженных в районе Кутэя и отно-

[32]

сящихся ко времени приблизительно начала V века. Пока это самые ранние наряду с надписями Пурнавармана эпиграфические источники по истории индонезийских государств. Расположение и само содержание этих надписей указывают на существование государства, центр которого находился в низовьях рек Капуас, Махакам и Рата. Согласно этим документам, по приказу раджи Мулавармана, сына Ашвавармана и внука Кундунги, был совершен торжественный обряд жертвоприношения, и придворные священнослужители-брахманы готовили для этого все необходимое. Один из них получил от раджи савах (заливное рисовое поле) и стадо буйволов.

О Мулавармане можно сказать многое из того, что относилось к государю Тарумы Пурнаварману. Он тоже возвысился среди других раджей завоеваниями, присвоив себе титул «раджи раджей», дарил земли и плодовые деревья, а также скот своим приближенным, был последователем брахманских культов. Но в отличие от Тарумы, здесь большую роль играл культ Шивы, главного божества, с образом которого ассоциировалась идея смены жизни и смерти, движение мирового порядка, укрепление монархической власти. Династия Мулавармана имела местные корни, т. е., как и в большинстве других государств, происходила от австронезийской социальной верхушки, члены которой принимали индийские титулы и имена, относили себя к одной из социально-кастовых групп (кшатриям или брахманам) и, возможно, изобретали древнеиндийскую генеалогию. Но за этими атрибутами, воспринятыми как оформление монархической власти и как формы идеологии, стояла местная, автохтонная общественная среда с ее общинной организацией, культурными и идеологическими традициями, самобытным хозяйством и особенностями социально-экономических отношений. Не исключено также, что государство Мулавармана создалось на основе прибрежных малайских поселений, возникавших в самых различных землях Западной Нусантары, где были условия для межостровной и международной торговли и земледелия.

ТОРГОВЛЯ в ЮЖНЫХ МОРЯХ И ГОСУДАРСТВА МАЛАККСКОГО ПОЛУОСТРОВА В VI—VII вв.

В это время заметно активизировалась международная торговля в Южных морях, рос ее объем. Заморских купцов (китайцев, индийцев, арабов, персов) привлекали редкие товары местного происхождения: металлы (олово, серебро, золото), самоцветы и полудрагоценные камни, жемчуг, ценная древесина, специи и пряности, лекарственные вещества, смолы и другие продукты тропического леса. Роль малайских портов как перевалочных центров расширялась, там сосредоточивались всевозможные и многочисленные изделия заморского происхождения: индийские драгоценные и обычные ткани, металлическое оружие и утварь, китайские шелка и фарфор, благовония и предметы роскоши с Ближнего Востока и прочее. Потребность в этих товарах возрастала и у туземной аристократии и племенных вождей. Они же были заинтересованы в извлечении регулярных доходов из участия во внешней торговле, в первую очередь транзитной. Вместе с тем выросли возможности использования торгового и военного флота местными государствами. С его помощью можно было к своей выгоде контролировать товаропо- токи на главных коммуникациях, связующих Индийский и Тихий океаны, вести активную таможенную политику, бороться с пиратством или использовать его как оружие против других государств, организовы-

[33]

Вишну — сакральный образ власти яванского царя. Камень. VII—VIII вв.

Проповедующий Будда. Бронза. Калимантан.

вать далекие военные экспедиции с целями грабежа или подчинения новых территорий.

Определенные внешние обстоятельства способствовали новому подъему западно-индонезийской и полуостровной государственности к началу VII в. Китайское государство после длительного периода междоусобиц и нашествий вновь объединилось под скипетром династии Тан. В то же время торговля Китая с Ближним Востоком уже не могла функционировать по-прежнему в условиях, когда арабские завоевания и падение Сасанидской империи положили конец старым торговым связям с портами Персидского залива. Поэтому еще больше возрос интерес к товарам юго-восточноазиатского происхождения, которые могли бы стать заменой ближневосточным, прежде всего к предметам роскоши и к пряностям и благовониям. Вместе с тем распад политического и торгового гегемона Южных морей — империи Бапном в VI веке привел к возвращению самостоятельности известных в ранней древности полуостровных малайских и мон-кхмерских владений. Уже к 515 г. источники регистрируют посольства из Лангкасуки, раньше других территорий Малайи отколовшейся от Бапнома. Центр этого царства, укрепленный город, располагавшийся, вероятнее всего, на крайнем юге современного Таиланда в провинции Паттани, стал известен как крупный порт, куда стекались потоки товарообмена между золотоносными внутренними районами полуострова, Суматрой, Явой, индокитайским побережьем и южнокитайскими портами. Отсюда вывозили лучшие сорта

[34]

алоэ и высококачественную суматранскую камфору, пять видов черного дерева, лаковое дерево, слоновую кость и другие редкости.

Через Лангкасуку распространялись в Нусантаре и многие китайские товары, прежде всего шелк и фарфор.

Лангкасука была одним из оплотов распространения буддизма, куда регулярно заходили суда с буддийскими паломниками по пути в Индию и обратно. Известные ученые-буддисты посещали Лангкасуку. Золотой век Лангкасуки наступил в VI столетии, когда ее владения и вассальные территории соединяли, очевидно, оба берега Малаккского пролива от Кедаха до Паттани.

Важнейшим торгово-земледельческим районом и очагом полуостровной государственности стал Кедах, связывавший северо-западное побережье Малайи с морскими путями в Индию, а также (через сухопутные трассы, пересекавшие полуостров) с Сиамским заливом. Рисоводство играло здесь относительно важную роль.

Было несколько других прибрежных государств, ставших известными благодаря своему значению в сети торговых коммуникаций, шедших вокруг и вдоль Малаккского полуострова и через него, а также в связи с религиозной (главным образом буддийской) активностью: это Тамбралинга, Цзиту («Страна Красной земли») и другие. Тамбралин- га, северный сосед Лангкасуки, с центром в районе современного Лиго- ра, сохраняла свое значение как крупный внешнеторговый центр на восточном побережье полуострова. С его западного побережья и из внутренних районов торговые пути шли через Такуапа к Сиамскому заливу.

Цзиту (страна Красной земли), о местоположении которой много спорили, наиболее убедительно идентифицируется с северо-восточной Малайей в районе современного Келантана. Через Цзиту шли пути из Китая на Яву, в другие районы Нусантары, в акваторию Индийского океана. Отсюда также вывозились пряности и ароматические вещества малайских земель. В стране выращивали рис, другие зерновые культуры, сахарный тростник.

Таким образом, в VI—VII веках наряду с государствами, занимавшими западную часть современной Индонезии, существовал обширный район государственных образований на территории Западной Малайзии и Южного (полуостровного) Таиланда. Они появились на базе не только австронезийской цивилизации, но и австроазиатской (мон-кхмерской) древней культуры. Север Малаккского полуострова явился зоной культурных контактов и синтеза. Объединяющим началом были культурно-этническая близость, общее в исторических судьбах проживавших здесь народов и племен, торгово-экономические связи и глубокое воздействие духовной культуры Древней Индии. Как и в ряде других государств Западной Малайзии и Индонезии, в древности и раннем средневековье здесь наряду с различными буддийскими учениями и сектами в столичных областях получили большое развитие культы позднего брахманизма и индуизма, оформлявшие местную идеологию сакральной власти монарха, а в народной среде были сильны традиции доклассовых верований, преимущественно анимистических. Государства этой зоны вряд ли могли сколько-нибудь длительное время удерживать господство на узловых участках китайско-индийской и юго-восточноазиатской торговли, не объединяясь в союзы и конфедерации.

Если на Индокитайском полуострове большие государственные объединения типа империй были уже в эпоху древности (Бапном, Тямпа), то в Нусантаре, где очаги цивилизации развивались на разроз-

[35]

ненных островных территориях, такие объединения стали формироваться позднее. Условия для этого складывались на востоке и юге Суматры в VI — первой половине VII века, когда после распада морской империи Бапном освободились соседние территории в зоне Малаккского пролива и устранились внешнеполитические факторы, мешавшие стремлению наиболее сильных древне-малайских суматранских государств установить свой контроль на важнейших торговых путях вдоль полуостровного побережья Малайи.

Встреча с мореплавателями. Рельеф храма Боробудур. Центральная Ява. Начало IX века.

С середины VII века ведущей тенденцией в политической истории Западной Нусантары становится собирание крупных держав имперского типа на основе господства одного-двух ведущих центров. В раннем средневековье такими центрами стали малайско-суматранское государство Шривиджая и яванский Матарам.

Существование в конце древнего периода на территории Западной Индонезии высокоразвитой цивилизации явилось основой формирования раннесредневекового общества, начало истории которого относят к VII—VIII векам. Однако в отличие от позднейших социально-экономиче-

Индонезийский морской корабль. Рельеф храма Боробудур. Центр. Ява начало IX века

[36]

ских структур, индонезийское общество эпохи древности почти не оставило таких следов, которые позволили сколько-нибудь определенно говорить о принадлежности к типу общественно-экономической формации. Можно лишь предполагать, что в древних государствах Нусантары развитие хозяйства и общественных отношений создавало предпосылки раннефеодального уклада: по мере отживания старой общинно- родовой структуры продолжал развиваться новый вид социальной организации — территориальная община, феодализировалась родоплеменная и общинная верхушка, идеологически оформлялась соответствующая концепция монархической власти.

Степень воздействия и усвоения элементов индийского влияния была различной для приморских и внутренних (в большей мере аграрных) районов. В целом же пути перехода к более зрелому социально- экономическому устройству определялись главным образом местными факторами, сложившимися до начала активных контактов с другими регионами на рубеже новой эры.

[37]

Цитируется по изд.: История Индонезии. Часть 1. Авт.: Г.Г. Бандиленко, Е.И. Гневушева, Д.В. Деопик, В.А. Цыганов. М., 1992, с. 27-37.