Нигерия в 1967 году: все против всех

В период кризиса 1966 г. я служил в Кадуне, откуда в январе 1967 г. меня перевели в Лагос на должность начальника инженерных войск. Разброд в армии и уход из ее рядов ибо-говорящих военнослужащих, вернувшихся на родину, весьма болезненно отозвался на инженерных войсках: более 50% солдат и офицеров, почти все высококвалифицированные специалисты, отправились домой. Основной задачей, стоявшей перед командованием сразу же после кризиса, было обучение личного состава на всех уровнях необходимым навыкам, чтобы заполнить брешь, вызванную уходом наших коллег-ибо. К началу войны мы справились с этой задачей: на учебу за границу посылалось столько солдат и офицеров, сколько было возможно, из квалифицированных студентов гражданских учебных заведений был произведен специальный набор в инженерные войска. Все эти меры дополняли расширенную и углубленную программу курсов при инженерном учебном отделении в Кадуне.

После создания новых штатов и образования Биафры, когда над страной нависла угроза гражданской войны, глава государства и главнокомандующий вооруженными силами генерал-майор Якубу Говон по совету группы офицеров, опасавшихся за положение дел на Западе, решил направить меня в Ибадан, чтобы возглавить 2-е оперативное соединение. Я принял командование от полковника О. Олутойе 3 июля 1967 г. Перед отъездом из Лагоса я спросил главнокомандующего, имею ли я право, учитывая обстановку, провести коренную реорганизацию. Он приказал мне соблюдать осторожность. В то время 2-е оперативное соединение состояло практически из одного 3-го батальона, обученного и полностью снаряженного. Около дороги на Иво под командованием майора Ола Баджова началось формирование 11-го батальона, который не насчитывал и 700 человек личного состава. В батальоне имелось менее 100 исправных винтовок

[45]

при 20 патронах на каждую, 1 пулемет, 1 миномет, не было ни одного орудия и всего 1 комплект обмундирования на человека. Батальон располагал также ’’лендровером” и 2 грузовиками.

Отношения между солдатами северного и западного происхождения были, мягко говоря, плохими, а между солдатами[1]северянами и гражданским населением Западного штата они были на грани открытого конфликта. Причиной этого было заносчивое и высокомерное поведение солдат северного происхождения и проводимая среди солдат и гражданского населения Западного штата агитация против ’’северных войск”. Моей первой задачей было восстановление взаимного доверия как в солдатской среде, так и между солдатами и гражданскими. Я обнаружил, что, кроме традиционного объединения против чужаков на этнической основе, острой причиной конфликтов и взаимных подозрений явились различия в языке. ’’Северные войска”, как их называли на Западе, опасались, что солдаты-йоруба ’’вонзят им нож в спину”, объединившись с местным гражданским населением. А солдаты-йоруба, которых было гораздо меньше, предпочитали ночевать вне казарм, боясь за свою жизнь. Конечно, играли свою роль и измышления о ’’северном господстве”, которым, несмотря на создание новых штатов, некоторые люди верят еще и сегодня. Действия некоторых офицеров не только не помогали исправить положение, но, наоборот, усугубляли его. Солдаты объединялись по этническому признаку в группы, командовать которыми можно было только на их родном языке. Если непосредственный командир не являлся его соплеменником, солдат предпочитал обращаться к офицеру, не имеющему отношения к части, в Лагосе или Кадуне, но принадлежащему к его этнической группе.

Я распорядился, чтобы средством общения в частях стал отныне официальный язык страны — английский. Всем солдатам было приказано ночевать в казармах, пресекались любые действия, наносящие ущерб гражданскому населению. Нарушители сурово наказывались. Не исключались и телесные наказания, оказавшиеся весьма действенными. Вспоминается история с одним сержантом 3-го батальона, который без разрешения поехал на армейском ’’лендровере” в Лагос, чтобы повидать своего ’’брата” генерал-майора Якубу Говона и доложить ему о положении дел в Ибадане через голову старших офицеров своей части и оперативного соединения. Сержант был из народности ангас. Об этом случае доложили мне. Я распорядился, чтобы сержанту было официально предъявлено обвинение в нарушении воинской дисциплины и в использовании государственного транс[1]порта в самовольной поездке. Его часть передала дело мне на рассмотрение.

Сержанта привели ко мне, и после предъявления обвинения

[46]

он признал себя виновным. Тогда я связался по телефону с главой государства, чтобы информировать его о поступке сержанта и о том, что он сам косвенно поощряет подобные выходки.

Якубу Говон выразил сожаление по этому поводу. Сержант был сурово наказан в соответствии с законами военного времени. Это положило конец таким случаям. В течение короткого времени среди солдат было восстановлено взаимное доверие и дисциплина, а между солдатами и гражданскими зародилось взаимопонимание.

6 июля 1967 г., ровно через 3 дня после того, как я вступил в должность и только начал осваиваться, война докатилась до границ Бенуэ-Плато и Восточно-Центрального штатов. Через 2 недели 3-й батальон был направлен из Ибадана в Нсукку на помощь боевым частям. Все усилия отменить приказ о перемещении батальона из Ибадана, что открывало путь мятежникам на Запад и Лагос, были безуспешными, его присутствие в Нсукке считалось более важным. 2-е оперативное соединение в Ибадане имело в тот момент всего 700 с небольшим неопытных, плохо вооруженных и снаряженных людей в 11-м батальоне майора Баджовы. Действия же 3-го батальона, когда он был брошен в бой в составе 1-й бригады в районе Нсукки, оставляли желать много лучшего. Причины были очевидны. Батальон по этническому составу был довольно пестрым, в него входили и северяне и йоруба. Взаимное недоверие, о котором говорилось ранее, испортило отношения в войсках. Офицеры не проявляли ни преданности делу, ни умелого руководства. Западный штат тогда еще относился к войне безразлично, и это, естественно, сказывалось на боевом духе солдат с Запада: оказавшись на фронте, некоторые их них дезертировали, бросив своих товарищей.

В силу этнического состава и географического положения Среднезападного штата симпатии к противоборствующим сторонам распределились там примерно поровну. Администрация подполковника Эджура, стремясь сохранить нейтралитет, придерживалась среднего курса между Нигерией и Биафрой, но проницательные наблюдатели сомневались, что такое положение удастся сохранить надолго. Федеральное правительство в дела штата не вмешивалось.

У Оджукву со Средним Западом были связаны определенные планы. Еще будучи младшим офицером, он вынашивал честолюбивые политические замыслы. Возможность их осуществления появилась после январского переворота, с его назначением военным губернатором Восточного региона. Немедленно после переворота он стал одним из тех, кто определял взаимоотношения между Лагосом и Кадуной. Оджукву рассматривал свою должность как стартовую площадку для того, чтобы любыми средствами пробиться на национальную политическую

[47]

орбиту. Июльский переворот, как могло показаться, передвинул чашу весов в пользу Оджукву. Из опыта личного общения с ним, когда мы были младшими офицерами в Кадуне, я знал, что ему были свойственны политическая чуткость и тонкое понимание обстановки. Нет сомнений в том, что Оджукву считал успешное неожиданное вторжение на Средний Запад с последующим наступлением на Запад и Лагос основной операцией на первом этапе осуществления своего амбиционного плана захвата власти в стране.

План вторжения на Средний Запад подготавливался тайно, под личным руководством Оджукву. Краткий рассказ Фредерика Форсита о его разработке и проведении в жизнь дает общее представление о вторжении войск Биафры на территорию Среднего Запада: ”На рассвете тайно подготовленная мобильная бригада из 3 тыс. человек ворвалась через мост в Ониче на Средний Запад. Через 10 часов штат пал. Были захвачены города Варри, Сапеле, нефтяной центр в Угели, Агбор, Уроми, Убиаджа и Бенин. О небольшой армии Среднего Запада ничего слышно не было: 9 из 11 ее старших офицеров были ика-ибо, очень близкие по крови к ибо Биафры, и, вместо того чтобы сражаться, они приветствовали войска мятежников” 1.

Оджукву воспользовался недостатком боеспособных частей на Западе и положением на Среднем Западе, где ибо-говорящие офицеры составляли абсолютное большинство, чтобы захватить в свои руки власть в Среднезападном штате без сколько-нибудь серьезных жертв.

При содействии подполковника Виктора Банджо, офицера-йоруба, заподозренного в причастности к подготовке первого переворота и задерживаемого с тех пор в Энугу, Оджукву разработал и осуществил свое вторжение на Средний Запад силами бригады из трех батальонов. Развивая наступление на западном, южном и центральном направлениях, эти батальоны должны были взять Лагос в клещи. Учитывая полную поддержку со стороны Среднего Запада, возможность появления большого количества квислингов на Западе и, наконец, то обстоятельство, что операцией руководил подполковник Виктор Банджо, этот план нельзя было назвать безрассудным или невыполнимым. Уверенность Оджукву в успехе показывает фраза, брошенная им в 2 часа ночи 9 августа 1967 г.: ’’Мои войска сейчас, должно быть, уже подходят к Лагосу”. Как бы то ни было, кроме удовлетворения непомерного честолюбия, этот шаг был необходим Оджукву для поднятия боевого духа своих войск, упавшего после сдачи Нсукки и нефтяного порта Бонни. Операция также должна была произвести соответствующее впечатление на его

_____

1. Forsyth F. Biafra Story. London, 1969, p. 116.

[48]

заграничных союзников и показать им, что он способен подкреплять слова делом. Но важнее всего было ослабить растущее давление на Энугу и Порт-Харкорт и захватить в Среднезападном штате военное снаряжение, чтобы снабдить им войска, защищающие эти два города. Поставленные задачи были в целом решены молниеносными действиями Оджукву на Среднем Западе, хотя конечной цели — захвата Лагоса и Ибадана — достичь не удалось. В то же время он оттолкнул от себя неибовское население Среднего Запада и йоруба Запада и Лагоса.

Как только утром 9 августа 1967 г. я узнал о событиях на Среднем Западе, я принял меры по укреплению заградительных постов в Оре, Офон, Ируа, Собе, Игбатаро, Иреле и Окитипупа, чтобы воспрепятствовать свободному проникновению сепаратистов в Западный штат. Это сорвало первые попытки мятежников прорваться к Лагосу и Ибадану.

Незадолго до этого меня пытались подкупом заставить открыть путь войскам Оджукву на Запад. Так, от лица Виктора Банджо со мной вел переговоры один известный драматург. В ночь нападения мятежников на Средний Запад в моей спальне вскоре после полуночи зазвонил телефон (впервые после того, как я вселился в этот дом). Уверенный голос сказал, что он имеет для меня сообщение и вскоре перезвонит. Через 2 часа тот же неизвестный человек снова позвонил мне и передал от имени Виктора Банджо, чтобы я ”не волновался”, не объясняя, что происходит. К утру стало известно, что мятежники начали вторжение. Через некоторое время я доложил главе государства о ночном происшествии. Он серьезно предостерег меня относительно некоторых деятелей Западного штата, тайно сочувствующих мятежникам.

Во второй половине дня опять раздался звонок. Все это стало меня раздражать. Я попросил неизвестного о встрече в 8 часов вечера, избрав ее местом бензоколонку у перекрестка дорог на Ибаданский политехнический институт и Оре. Мой собеседник прибыл на место вовремя. Я пригласил его к себе в машину, и мы в течение почти 2 часов ездили по городу и обсуждали сделанное мне Банджо предложение открыть ему дорогу на Ибадан и Лагос в обмен на любое мое требование. Я отказался. Позже выяснилось, что мой собеседник и тот, кто привез его к месту встречи, прозвали меня за это ”Я выполняю свой долг”. К своему удивлению, я потом узнал, что мы оба просили своих друзей вести за нами наблюдение во время этой встречи. Фредерик Форсит в книге ’’История Биафры” утверждает, что ’’Банджо передал вождю Аволово послание” 1, по-видимому, через того же посредника, содержащее предложение ликвидиро-

_____

1. Ibid, р. 118.

[49]

вать Оджукву и сместить Говона.

В то время я был серьезно обеспокоен тем обстоятельством, что в Восточном регионе находилось большое количество офицеров западного происхождения, оказавшихся там вследствие их подлинного или мнимого участия в первом перевороте. Много было и таких, кто попал в плен к мятежникам. Вообще на стороне Биафры сражалось офицеров с Запада больше, чем было у меня в Ибадане.

Мятежники, готовясь к наступлению, получили детальную информацию о силе и дислокации наших войск через завербованных ибо — лесорубов и сборщиков какао-бобов, живущих в районе Оре. Нападение удалось бы полностью, не перенеси мы своевременно наши позиции и не замаскируй их. По чистой случайности миномет мятежников вывел из строя наш единственный 81-мм миномет и рацию. Несмотря на это, мы застали противника врасплох, когда он напоролся на наши позиции на 15 км ближе, чем предполагал. Наши молодые и необстрелянные солдаты проявили незаурядную выдержку и, только когда передовой взвод мятежников и ’’красный дьявол” подошли совсем близко, открыли огонь в упор. Стрелковым оружием никак не удавалось вывести из строя самодельный танк, тогда мы облили его бензином и подожгли. После кровопролитного и яростного боя, длившегося всю ночь, мятежники отошли, бросив обугленный ’’красный дьявол” с 5 сгоревшими членами экипажа. Наши потери составили 3 убитых и 5 раненых. Войска прошли крещение огнем и сорвали первую попытку врага пробиться в Лагосу и Ибадану. Даже самодельный танк со стальной броней в четверть дюйма толщиной не испугал их. К полудню 12 августа наши части отошли на 25 км к карьеру у Оту, поскольку у них кончились боеприпасы и прервалась связь со штабом.

Весьма важно отметить, что 11 августа в доме католического священника отца Руни в Бенине произошла секретная встреча между Виктором Банджо и подполковником Эджуром, который здесь скрывался. Банджо, прибывший в сопровождении подполковника Нваджеи и еще одного офицера, проинформировал Эджура о своих целях и предложил смещенному губернатору присоединиться к нему. Привлечь Эджура на свою сторону не удалось, он решительно отказался от предложенного ему поста в ’’правительстве” Банджо на Среднем Западе и в Лагосе. Хотя Банджо был разочарован позицией Эджура, это не поколебало его уверенности в том, что еще этой ночью ему самому удастся войти в Лагос. На самом деле получилось по-другому.

Мятежники понесли большие потери, но и мы нуждались в пополнении. Новые солдаты, по большей части северного происхождения, не могли понять, почему они должны покидать

[50]

Лагос, чтобы защитить Запад, где активно велась пропаганда против ’’северных войск”. Тем не менее капитану Эджиге уда[1]лось в достаточной степени контролировать положение в своем батальоне. Мятежники продолжали наступление и добились некоторых успехов. Фредерик Форсит утверждает, что 20 августа ’’Говон приказал подготовить свой личный самолет для бегства на Север, в Зарию”1, и что только британское и американское вмешательство предотвратило выполнение этого плана. Если бы такой план действительно существовал и если бы о нем стало известно, это оказало бы деморализующее воздействие как на федеральные войска, так и на гражданское население, а его осуществление означало бы конец единой Нигерии.

Мятежники были задержаны, по крайней мере временно, у Оре, и наступление на Ибадан и Лагос было остановлено. Передышка позволила федералистам в спешном порядке сформировать 2-ю дивизию под командованием полковника Мурталы Мохаммеда. Она должна была очистить от мятежников отдельные районы Запада и большую часть Среднего Запада. Это был решающий поворот в гражданской войне. Оджукву допустил весьма серьезную ошибку, сместив нейтральное, если не сочувствующее ему, правительство Среднезападного штата и осуществив вторжение на Запад. Продолжением этой ошибочной политики были воздушные налеты на Лагос и попытки с помощью диверсантов взорвать ряд важных сооружений в столице. Неибовское население Среднего Запада, а также йоруба наконец полностью осознали опасность ’’ибовского господства”, угнетения и несправедливости, которые бы стали их уделом в случае победы мятежников. Война безжалостно вошла в дома народов Среднего Запада и была совсем близко от йоруба Запада и Лагоса. Это заставило их сплотиться вокруг федерального военного правительства и поддержать его усилия по раз[1]грому мятежа. Многие молодые люди из этих районов вступали в ряды армии.

С этого момента все народности страны оказались вовлеченными в гражданскую войну, которую многие ранее пред[1]ставляли себе как войну между хауса Севера и ибо Востока. Лозунг ’’Единая Нигерия” стал весьма популярным, начались добровольные пожертвования и деньгами и натурой в фонд армии. Оджукву утратил всякую поддержку йоруба на Среднем Западе и окончательно разоблачил себя перед народом как жестокий и себялюбивый человек, стремящийся только к личной власти.

____

1. Ibid, р. 117.

[51]

Цитируется по изд.: Обасанджо О. Нигерия в огне. Гражданская война в Нигерии 1967-1970 гг. М., 1984, с. 45-51.