Негрин и дель Вайо

На третий вечер своего пребывания в Барселоне я получил приглашение поужинать с членами правительства. На ужине присутствовали Альварес дель Вайо, министр внутренних и иностранных дел, и доктор Хуан Негрин, премьер-министр, он же военный министр. Дель Вайо и Негрин рассказали мне о положении в Испании до фашистского мятежа и о теперешней своей деятельности на благо испанского народа. Дель Вайо объяснил мне, что главной целью правительства накануне франкистского мятежа было вывести Испанию на путь современного индустриального прогресса, помочь ей освоить все новейшие технические усовершенствования в области промышленности и транспорта, все достижения современной науки и изобретательства, а также провести решительную реформу в деле народного образования. Как известно, предшествующее правительство либо открыто враждовало со всякими разумными новшествами, либо потихоньку саботировало и сводило на нет любые начинания подобного рода.

Дель Вайо и Негрин меньше всего похожи на политических деятелей обычного типа. Они скорее производят впечатление ученых или интеллигентов-профессионалов. Негрин — врач, и в душе остается им и по сей день. Это вполне светские люди и, несомненно, искусные дипломаты, однако в них чувствуется незаурядный ум и прямота высоко развитых людей, чуждых мелкого политиканства. Испанский народ, сказали они мне, так горячо предан идеям демократии, что, вздумай даже правительство капитулировать, это нисколько не изменит дела — народ восстанет и найдет себе других правителей, чтобы под их руководством продолжать борьбу. Народ, проявивший такое мужество, заслуживает победы. Он заслуживает такого правительства, какого желает.

Готовя наступление на Эбро, правители Испания с болью в душе сознавали, что республиканские войска снова идут в бой без того необходимого снаряжения, какого заслуживает их беспримерный героизм. Уже тогда им было известно, что Франко может выставить 521 самолет на том участке фронта, где они располагают лишь тремя. Если бы у них было хотя бы 25—35 самолетов, у бойцов создалось бы впечатление, что они не беззащитны в воздухе. Но помощи ждать было неоткуда. И дель Вайо пришел к выводу, что бойцы должны знать правду. Войска были размещены вдоль линии фронта небольшими подразделениями — это позволяло думать, что они получат подкрепление с воздуха, как не раз бывало раньше. Все эти заботы и тревоги стоили дель Вайо не одной бессонной ночи. Наконец, перед началом наступления он отправился на фронт и на собрании представителей командования и бойцов объявил, как обстоит дело,— так и так, мол, ни о каких подкреплениях не может быть и речи. Пусть бойцы сами подумают и решат, могут ли они, готовы ли итти в бой при создавшихся условиях, или не могут. «Ответ их,— рассказывал дель Вайо,— потряс меня. Один за другим бойцы выходили на трибуну и заявляли, что будут биться при любых условиях».

Дель Вайо и Негрин с горечью говорили о том, что народу предстоят еще более тяжкие испытания. Поскольку о капитуляции не может быть и речи, война, очевидно, протянется еще год - полтора, независимо от того, как она кончится. Их вера в народ непоколебима. Негрин, обладающий незаурядным писательским дарованием, сам составил ряд обращений и воззваний к народу, которые широко распространяются в стране в виде плакатов и листовок. Вот содержание одной из них:

«Испанцы! Война, которую мы ведем, близка народу Мы сражаемся за независимость Испании. Будьте же мужественны, не давайте врагу запугать себя! Мы — правомочные наследники великих испанцев, в свое время боровшихся за волю и счастье народное. Так будем же биться до полной победы. Нам не страшны никакие жертвы, никакие испытания! Наше мужество непоколебимо. Мы победим, и Испания станет свободной!»