Мин в XVI—XVII веках: Внешние связи и войны

Нараставший внутренний кризис Минской империи накладывал печать и на ее внешнюю политику, которая все более приобретала пассивный, оборонительный характер. Внешнеполитическое положение страны в XVI— начале XVII в. неуклонно ухудшалось.

Открытие морского пути из Западной Европы в бассейн Индийского океана положило начало захватническим действиям европейских колонизаторов в соседних с Китаем районах Юго-Восточной Азии. В 1511 г. португальцы овладели Малаккой, бывшей важным центром китайской внешней торговли и переселения, а затем распространили свой контроль на весь район Южных морей, вытесняя оттуда китайцев. Потеря преобладания на морских путях в Юго-Восточной Азии существенно ослабляла позиции империи Мин на внешней арене.

В XVI в. европейцы стали предпринимать попытки проникнуть непосредственно в Китай, превратить его в объект своих колониальных захватов. Инициаторами этих действий выступили португальцы. Их вооруженные торговые каравеллы появились у берегов Китая уже в 1516 г. Власти в Гуандуне позволили им сгружать товары и после выплаты пошлин заниматься торговлей.

Первые же шаги португальских мореплавателей и купцов на китайской земле были отмечены бесчинствами, насилием и разбоем. Они нагло попирали сложившиеся в Китае правила торговли, а в 1522 г. совершили грабительское нападение на территорию одного из уездов пров. Гуандун. В вооруженном столкновении с захватчиками в 1531 г. минский флот, несмотря на военно-техническое преимущество португальцев, нанес им крупное поражение. Колонизаторам пришлось временно покинуть пределы Китая. Торговля с ними на китайском побережье возобновилась лишь в 50-х годах XVI в. Пользуясь продажностью минских чиновников, португальцы обосновались в Аомыне (Макао) близ Гуанчжоу и с 1557 г. фактически превратили его в свою колонию. Макао стал форпостом колониальной торговли и дальнейших захватнических действий европейцев в Китае.

Следом за португальцами у китайских берегов появились испанские конкистадоры. Захватив Филиппинские острова, они со второй половины XVI в. начали грабить и истреблять коренное население и переселившихся туда ранее китайцев. В 1574 г., после неудачного восстания против колонизаторов, китайские поселенцы были полностью изгнаны с архипелага. Позднее торговые связи империи Мин с Филиппинами были восстановлены, однако местные испанские власти чинили китайским купцам всевозможные препятствия.

В конце XVI — начале XVII в. Китаю пришлось столкнуться с голландскими колонизаторами. Потерпев неудачу в попытках вытеснить португальцев из Макао, они стали требовать от минского правительства предоставления им торговых привилегий. В 1622 г. голландцы совершили нападение на китайский морской порт Сямынь (Амой), однако встретили отпор. В следующем году они подвергли опустошительному налету архипелаг Пэнху в Тайваньском проливе, а в 1624 г. им удалось захватить часть крупнейшего китайского острова Тайвань, где они хозяйничали почти 40 лет.

С последних лет XVI в. доступа на территорию Китая стали домогаться и англичане. Их действия на китайском побережье также приобрели разбойничий, вооруженный характер. В 1637 г. английская эскадра подвергла бомбардировке Гуанчжоу, одновременно предъявив ультиматум о немедленном открытии «торговых сношений». Под жерлами пушек китайские власти вынуждены были впустить в город английских купцов.

[468]

Попытки европейских колонизаторов в XVI — начале XVII в. добиться в Китае прочных территориальных захватов не увенчались успехом (за исключением Аомыня). Их силы на Дальнем Востоке были еще недостаточными для того, чтобы сломить сопротивление такого огромного, хотя и слабеющего государства, каким являлась феодальная империя Мин. Стремясь обезопасить свои владения от вторжений непрошенных пришельцев, минский двор запретил допуск европейских кораблей во все морские порты, кроме Гуанчжоу. Этим было положено начало политике изоляции феодального Китая от Западной Европы.

Из представителей западноевропейских стран проникнуть в глубь Ки-тая в конце правления династии Мин удалось лишь миссионерам-иезуитам, которым разрешили вести религиозную пропаганду среди китайского населения. Помимо распространения христианства католические проповедники, изучив китайский язык, занялись сбором широкой ин-формации о стране для своих правительств. Дипломатическая изворотливость и некоторые познания в области европейских прикладных наук позволили миссионерам пробраться к императорскому двору с целью оказывать влияние на его политику.

В отличие от западноевропейских колонизаторов совершенно иной, мирный и дружественный характер имели первые непосредственные контакты с Китаем русских людей. Эти контакты начались в XVII в., в результате расширения хозяйственной территории России на восток. В 1618 г. по царскому указу «проведывати про Китайское государство» из Томска была отправлена экспедиция во главе с опытным в далеких походах, знающим многие языки казаком Иваном Петлиным. Через три с лишним месяца она успешно достигла Пекина. Петлину была вручена грамота минского императора, разрешавшая русским приходить с посольствами и торговать в Китае. Эта поездка заложила реальные основы дальнейшего развития мирных русско-китайских отношений, которые соответствовали интересам обоих народов.

В XVI — начале XVII в. империя Мин продолжала поддерживать традиционные связи с окружающими странами Азии. Эти связи феодальные правители Китая по-прежнему строили в духе господствовавшего конфуцианского представления о неизменном превосходстве «Срединного государства» над другими, якобы «варварскими» народами. Мирные контакты с соседями минский двор рассматривал как отношения с «вассалами», а торговлю с ними — как присылку «дани» и ответные подарки «сына неба». Такая форма внешних связей тормозила развитие свободного товарообмена с окружающими странами и народами, из которых лишь немногие были действительными вассалами Мин. Упорное нежелание минских правителей изменять условия и расширять объем торговли с соседними странами нередко порождало их конфликты с Китаем.

С начала XVI в. вновь ухудшилось положение на северных границах империи Мин. Вскоре после объединения монголов под властью Даян-хана их нападения на китайскую территорию приняли систематический характер. Больше всего от этих набегов страдали приграничные районы Хэбэя, Шаньси и Ганьсу. Однако нередко монгольские феодалы предпринимали и более далекие походы в глубь Китая, захватывая огромную добычу и даже угрожая столице империи. Эти опустошительные набеги продолжались до 1570 г., когда между Минами и правителем Южной Монголии Алтан-ханом был заключен мирный договор. По его условиям в пограничных пунктах открывалось несколько рынков для свободной меновой торговли, в которой было крайне заинтересовано кочевое население Монголии. Кроме того, монголы стали ежегодно

[469]

присылать в Пекин 500 лошадей под видом «дани» для обмена на «подарки», главным образом шелковые ткани. Такие условия временно удовлетворяли монгольских феодалов, и их нападения на китайские земли прекратились.

В 40-х годах XVI в. началась новая полоса грабительских набегов на Китай японских пиратов. Их организаторами выступали крупные купцы и феодальные князья Юго-Западной Японии, которых не удовлетворяли узкие рамки официальной японо-китайской торговли «данями». Поддерживаемые китайскими приспешниками из числа продажных минских чиновников, японские пираты стали совершать крупные нападения на китайское побережье. В 1549 г. их флотилии подвергли опустошению приморские области Чжэцзяна и Фуцзяни. В следующем году японские корабли вошли в Янцзы, разорили богатые города в низовьях этой реки и блокировали «южную столицу» Китая — Наньцзин. Только к 1567 г. минским войскам с помощью народных ополчений удалось нанести японским пиратам серьезные поражения. Прекращению их действий на китайском побережье способствовало также последующее изменение политической обстановки в Японии.

Через четверть века минскому Китаю довелось еще раз столкнуться с японскими захватчиками, но уже на территории соседнего Корейского государства. В 1592 г. объединитель феодальной Японии полководец Хидэёси предпринял завоевательный поход в Корею, намереваясь затем продолжить его в пределы Китая. Мины откликнулись на просьбу о помощи со стороны корейского короля, который номинально считался их вассалом. Китайские войска приняли участие в борьбе корейского народа против захватчиков. В 1598 г. японцы были изгнаны из Кореи.

Однако факт активной помощи Корее не менял общей картины внешнеполитического упадка империи Мин. Этот упадок ярко проявился в начавшейся два десятилетия спустя войне с маньчжурами.

Возвышение маньчжуров, небольшого племени потомков воинственных чжурчжэней периода Сун, обитавших близ минских территорий на севере Ляодуна, связано с именем их предводителя Нурхаци (1559— 1626). С 80-х годов XVI в. он постепенно объединил под своей властью несколько десятков соседних, отчасти родственных племен в районах нынешней Южной и Центральной Маньчжурии. Созданный таким образом довольно крупный племенной союз стал основой складывавшегося маньчжурского государства.

В общественном строе маньчжуров — охотников, рыболовов, скотоводов и земледельцев — развивавшиеся в то время феодальные отношения переплетались со старыми родовыми связями и элементами патриархального рабства. Огромную роль в жизни молодого государства играла военная организация, включавшая все мужское население. Низовые единицы войска Нурхаци комплектовались по родовому принципу и объединялись сначала в четыре, а затем (с 1614 г.) в восемь высших подразделений, которые различались по цвету своих знамен. Главной силой этой «восьмизнаменной» армии являлась конница, служившая орудием завоевательных предприятий маньчжурской верхушки.

С 1609 г. Нурхаци прекратил посылку дани в Пекин, подчеркивая этим полную независимость от минского двора. После провозглашения своей династии Цзинь («Золотая»), названной в честь одноименного чжурчжэньского государства XII—XIII вв., он в 1618 г. начал вооруженные действия против Китая.

Борьба с маньчжурами с самого начала показала военную немощь раздираемой внутренними противоречиями империи Мин. Многочисленные, но плохо организованные минские войска оказались неспособными

[470]

противостоять новому противнику. Продажные военачальники переходили на сторону врага. В короткий срок маньчжуры захватили почти все китайские территории на Ляодунском полуострове. Их наступление было на время приостановлено лишь у Великой китайской стены в районе Шаньхайгуаня.

В обстановке непрерывных военных успехов маньчжурского государства преемник Нархаци — Абахай (1626—1643) в 1636 г. провозгласил себя императором и переименовал династию, назвав ее Цин («Чистая»). Система управления новой империи была в основном заимствована у Китая. При Абахае маньчжуры подчинили Южную Монголию; их армия вторглась в Корею и в 1637 г. принудила ее подписать договор о вассальной зависимости. Одновременно маньчжуры продолжали военные действия против Минской империи. С 1629 г. их конница много раз совершала успешные рейды в глубинные районы Северного Китая, доходя до провинций Хэнань и Шаньдун, беспощадно грабя и убивая, предавая огню и мечу города и села. Только в один из таких рейдов маньчжуры угнали из Китая в рабство около 260 тыс. человек и 550 тыс. голов рогатого скота и лошадей. Минский двор, вместо того чтобы обеспечить защиту китайских земель, отвратить бедствия, причиняемые народу маньчжурскими грабителями, стремился лишь восполнять собственные убытки, вводя новые поборы. Эта антинародная политика еще больше дискредитировала правящие феодальные круги внутри страны, способствовала дальнейшему подъему недовольства и сопротивления населения.

[471]

История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970, с. 468-471.