Ява: население

Мужчины-яванцы в национальных костюмах.

СЛОЖНЫЙ СПЛАВ. Главную черту Явы выразить нетрудно. Ява — это люди. Плотность населения здесь 768 человек на квадратный километр, что в два с лишним раза выше, чем в Голландии и Японии. Лишь в XX веке число яванцев возросло в четыре раза. Перенаселенность острова, безусловно, наложила свой отпечаток на характер яванцев. Понятие частной жизни им так же чуждо, как и японцам. Люди тут не чураются физического контакта друг с другом. Место, предназначенное для двоих человек, обычно занято тремя. Никто не сетует на это. Близость означает дружелюбие и добрососедство. Яванцы тонко чувствуют цвет, форму, умеют находить красоту в простоте. Они издавна привыкли считать, что искусство должно иметь функциональное назначение. Домашняя утварь, украшенная резьбой по дереву, плетеные корзиночки для риса, изделия сельских гончаров — все это исполнено изысканной красоты. Покрытые узором рыбачьи лодки и коляски велорикш являются такой же частью народной культуры, как расшитые серебром и золотом костюмы танцоров.

Девяносто процентов индонезийцев исповедуют ислам суннитского толка. Индонезия является крупнейшей в мире мусульманской страной. Однако ислам не монополизировал духовную жизнь народа. Под поверхностным слоем сохранились пласты предшествовавших культур. Чувствуется влияние буддизма, индуизма, а также древнего культа природы, который жители Индонезии исповедовали в течение целого тысячелетия. Природа острова действительно подходит для того, чтобы видеть в ней воплощение божественных сил. Ведь на Яве находится тридцать пять действующих вулканов!

Из буддизма пришел в индонезийское народное искусство образ добродушного толстяка, на которого садятся птицы и по которому ползают мыши. Он отражает глубоко укоренившееся в народе представление о том, что недеяние — это благо, что высшая ценность — не богатство, не деньги, а умение понимать смысл жизни.

Буддийские и индуистские принципы изображения богов были трансформированы в соответствии с местной храмовой архитектурой. Элементы китайских орнаментов оказали заметное воздействие на резьбу по дереву и на узоры батика. Изготовители деревянной мебели охотно восприняли голландский стиль XVI века.

Известный индийский поэт Рабиндранат Тагор, приехав в Индонезию, сказал: «Я всюду вижу Индию, но я не узнаю ее». Эта фраза может быть ключом к пониманию страны-архипелага. На протяжении своей истории она многое воспринимала извне. И многое из воспринятого преображала на свой лад. Слова Тагора часто вспоминаешь, видя, как традиции индийского искусства сочетаются с местными. Фигуры женщин, вырезанные из дерева, имеют здесь не три, как в Индии, а четыре наклона. Это отражает представление о том, что красота женщины должна напоминать красоту извивающейся при движении ящерицы.

На индонезийскую культуру оказали большое влияние два произведения индийского эпоса — «Махабхарата» и «Рамаяна». Они внесли такой же вклад в формирование этических и эстетических представлений индонезийцев, как Ветхий завет воздействовал на средневековую Европу. Правда, для индонезийцев герои «Махабхараты» и «Рамаяны» гораздо ближе, чем Давид или Голиаф для современного европейца.

Индонезийская молодежь любит ходить в кино. Но даже те юноши и девушки, которые предпочитают электрогитару старинному музыкальному инструменту гамелан, гораздо лучше знают сюжеты древнеиндийского эпоса, чем их западные сверстники знакомы с произведениями Данте или Чосера.

Индонезийцы приобщаются к наследию тысячелетий, когда смотрят театр теней. Проезжая одну из деревень в Центральной Яве, мы увидели большую толпу. Раздавались звуки гамелана — самого популярного из народных инструментов. Я долго смотрел, как кукловоды выбирали нужных персонажей, подносили их к белому полотнищу, произносили за них диалоги, пели. Оказалось, впрочем, что я смотрел не на сцену, а за кулисы. Зрители находились по другую сторону белого занавеса.

Потом мы просидели вместе с крестьянами чуть ли не до рассвета. Уже загорелась малиновая заря, когда кукловоды принялись складывать своих героев в большой деревянный сундук. Свернули белую ткань. Музыканты с наслаждением разминали ноги, просидев в позе лотоса не менее семи часов. Бесшумно шагая по циновкам, зрители уносили на руках спящих детей и обували оставленные при входе сандалии.

Овчинников В.В. Своими глазами. Страницы путевых дневников. М., 1990, с. 48-50.