Филиппины после 1986 года

Как пройти к дворцу Малаканьянг?

Такой вопрос еще недавно был бы воспринят в Маниле с удивлением, а то и с подозрением. Теперь же его часто задают люди, добравшиеся в столицу Филиппин издалека.

С раннего утра вдоль кружевной чугунной ограды, опоясывающей дворцовый комплекс, ежедневно течет человеческая река. Малаканьянг открыт для широкой публики. Экскурсантов ведут в личные покои свергнутого президента Маркоса. Филиппинцы разглядывают медицинскую аппаратуру, которая должна была поддерживать силы диктатора, дивятся роскошному гардеробу его супруги.

Кроме сгорбленных старух и горластых школьников, кроме всех тех, кого в Малаканьянг влечет прежде всего любопытство, есть и иная категория посетителей. Они собираются за оградой небольшими группами, держа в руках плакаты: «Крестьяне ждут земли!» или «Нам нужна работа!».

Впрочем, лозунги в Маниле нынче самые различные. Мы ехали в Малаканьянг по бульвару Рохос. И напротив американского посольства увидели толпу с полотнищем: «Янки, верните похищенного вами президента!». Это была демонстрация сторонников Маркоса.

В большинстве своем это бывшие чиновники, оставшиеся без мест из-за реорганизации государственного аппарата. Они посменно (и, как говорят, за хорошую плату) митингуют на главной магистрали столицы, многократно повторяя версию о том, будто Маркос покинул страну «по недоразумению». Просил, дескать, доставить его в Паваи (то есть в места, откуда он родом), а американцы увезли его на Гавайи...

Накопившееся в народе недовольство двадцатилетним правлением Маркоса поставило страну на грань гражданской войны с непредсказуемыми последствиями. Попытка диктатора фальсифицировать итоги парламентских выборов еще больше накалила обстановку. В этих условиях переход группы военных на сторону противников Маркоса круто изменил соотношение сил в стране. А поддержка католической церкви придала антиправительственному движению массовый характер. Маркос был вынужден покинуть страну на американском военном самолете.

К власти на Филиппинах пришла новая администрация. Президент Корасон Акино пообещала покончить с коррупцией, начать переговоры с руководителями повстанческого движения, которое давно лихорадит страну, провести переговоры по вопросу о дальнейшей судьбе американских военных баз.

Недовольство режимом Маркоса сплотило против него всех, кто жаждал перемен. Бурные события февраля 1986 года повысили политическую активность народа, но одновременно породили и новые ожидания. А удовлетворить их нелегко, тем более что новая администрация весьма неоднородна.

Хотя термин «февральская революция» вошел в обиход, он весьма условен. Ибо ключевую роль в событиях тех дней сыграли силы, которые вряд ли можно считать революционными: генералитет и верхушка католической церкви. В февральских манифестациях своеобразно сочетались черты фиесты и мессы, народного праздника и религиозного ритуала. Возбужденные толпы на улицах Манилы то скандировали лозунги, то распевали псалмы. Монахини бросались наперерез танкам с криками: «Повинуйтесь богу, а не Маркосу!»

Католицизм приучил филиппинцев верить в чудеса. Как одно из них телекомментаторы изобразили случай, когда войска пытались применить против демонстрантов слезоточивый газ. Внезапная перемена ветра — и ядовитое облако двинулось на солдат. К восторгу толпы, те в панике разбежались.

Именно в разгар февральских событий церковники на Филиппинах заговорили о двухтысячелетии со дня рождения пресвятой девы Марии. Давалось понять, что появление женщины во главе оппозиции не что иное, как знамение свыше.

Разумеется, бурный февраль — это не только несколько дней демонстраций и митингов, завершившихся свержением Маркоса. Это была кульминация долгой борьбы против проамериканского режима, который настолько дискредитировал себя, что оказался неудобным для его заокеанских опекунов.

Многие в Маниле усматривают определенное сходство в развитии событий на Филиппинах и в Иране. Подобно «белой революции» шаха, «движение за новое общество» Маркоса имело в виду принудительную модернизацию сверху, в частности развитие государственного капитализма в ключевых отраслях народного хозяйства. В обоих случаях эта политика не уменьшила, а увеличила зависимость от иностранного капитала, обострила внутренние противоречия.

Чтобы стимулировать экономический рост, правительство Маркоса делало ставку на экспортные отрасли. 

Лучшие земли были превращены в плантации каучука, масличных и кокосовых пальм, сахарного тростника, бананов и ананасов. Управляли ими государственные монополии, где хозяйничали приближенные президента.

Но эти гигантские концерны оказались нерентабельными, погрязли в коррупции. А когда государственным монополиям грозило банкротство, правительственные банки выручали их займами. В результате внешний долг Филиппин перевалил за 30 миллиардов долларов, и лишь выплата процентов по нему поглощает половину доходов страны от экспорта.

Теперь под предлогом борьбы с «наследием Маркоса» пытаются перестроить филиппинскую экономику по вашингтонским рецептам, то есть денационализировать государственные монополии, блокировать вмешательство правительства в хозяйственную жизнь, еще шире распахнуть двери для иностранного капитала, обеспечить условия для выплаты внешнего долга.

Примечательно, что на Филиппинах, как и в Иране, на решающем этапе противодействия диктатуре весьма значительную роль сыграли промежуточные, мелкобуржуазные слои, приведенные в движение духовенством. В Маниле проводят параллель между реакционными аспектами шиитского теократизма и консерватизмом католической верхушки на Филиппинах. Она тоже стремится блокировать прогрессивные тенденции, сделать Маркоса козлом отпущения, дабы вывести из-под критики военное присутствие США, засилье американских монополий.

Конечно, Соединенные Штаты извлекли уроки из событий в Иране и постарались учесть их на Филиппинах. Шаха поддерживали до конца. И когда тот лишился трона, американский империализм утратил свои позиции в Иране. От Маркоса же Вашингтон постарался заблаговременно отмежеваться. Этот режим настолько утратил популярность в народе, что с ним было рискованно вступать в переговоры о дальнейшей судьбе американских военных баз на Филиппинах.

— Чтобы понять значение этой проблемы, вам следует посмотреть главную достопримечательность современных Филиппин, исторический памятник XX века,— шутливо усмехаясь, говорили мои манильские коллеги.

Автострада Манила — Анхелес пересекает равнину Центрального Лусона. От горизонта до горизонта простираются рисовые поля. Урожай почти везде сжат, чернеет выжженная стерня. Однообразие равнины нарушают лишь рощи кокосовых пальм. Их экзотические кроны служат здесь, пожалуй, единственной приметой тропиков. Ведь современные автострады выглядят одинаково на всех широтах. Рис убран, и земля вокруг плодит главным образом рекламные щиты со знакомыми автографами транснациональных корпораций.

Проехав 85 километров, попадаем в город Анхелес. Как у американского Лос-Анджелеса, его названием стало слово «ангелы». Сейчас город и впрямь служит обителью небожителей, если к таковым можно причислить американских летчиков с соседней авиабазы Кларк-филд. Только ведут они себя отнюдь не по-ангельски...

Кларк-филд — самая крупная американская авиабаза за пределами Соединенных Штатов. На ее территории могло бы целиком разместиться соседнее государство Юго-Восточной Азии Сингапур. Отсюда за четыре часа можно долететь до Южной Кореи, за три с половиной часа — до Японии, за полтора часа — до Вьетнама, за шесть часов—до острова Диего-Гарсия. Авиабаза Кларк-филд может принимать любые самолеты ВВС США, включая бомбардировщики Б-52 и самолеты-заправщики КС-135, действующие в бассейнах Тихого и Индийского океанов.

На американских базах Кларк-филд и Субик-бей работают около 50 тысяч филиппинцев. Пентагон крупнейший наниматель рабочей силы в стране после филиппинского правительства. Почти половина тех, кто трудится на базах, являются специалистами высокой квалификации. Однако филиппинцы, обслуживающие авиационную технику или занятые судоремонтом, получают за день примерно столько же, сколько американские рабочие за час. Дешевизна рабочей силы в сочетании со стратегическим положением Филиппин делает базы в этой стране особенно ценными для Пентагона.

Как раз накануне моего приезда в Анхелес авиабаза Кларк-филд оказалась парализована забастовкой вольнонаемного филиппинского персонала. Требования стачечников носили сугубо экономический характер. Но были неприятным сюрпризом для американского командования: пришлось срочно перебросить с тихоокеанского острова Гуам, который является основной базой американских ВВС в Тихом океане, несколько тысяч штрейкбрехеров.

Впрочем, к радости американцев, в разгар стачки события приняли неожиданный оборот. На бастующих филиппинцев ополчились их же соотечественники. Пикетчиков принялись избивать местные таксисты, лавочники, держатели баров, сутенеры.

Город Анхелес тянется вдоль ограды американской авиабазы, как гнойный шрам, как раковая опухоль порока. Он поразительно похож на города-притоны, разросшиеся возле американских баз на японской земле. Все здесь выглядит, как в Йокосуке или в Ацуги. На многие километры тянутся пестрые вывески ночных клубов, игорных казино, порнографических видеотек, массажных салонов и других увеселительных заведений.

Мы бродили по Анхелесу в самые знойные послеполуденные часы, когда жители отсиживались по домам. Увеселительные заведения еще дремали, зато бурно кипела жизнь на черном рынке. Наряду с притонами наркомании и проституции такие барахолки — непременная черта населенных пунктов, прилегающих к военным базам США. Чего только не спускают тут по дешевке американские «несуны»! Тут и поношенная летная форма, тут и алюминиевые канистры, какие-то шланги, куски кабеля, запчасти для автомашин. Итак, нельзя забывать, что есть филиппинцы, для которых американское военное присутствие служит источником наживы. Вот почему наряду с ростом антиамериканских настроений на Филиппинах существует движение федералистов, то есть сторонников присоединения страны к Соединенным Штатам. Федералисты имеют поддержку среди мелких торговцев, а также среди городской бедноты. Все они тешат себя иллюзией, будто после присоединения к богатой Америке сами собой решатся все острые проблемы современных Филиппин.

Это, разумеется, аномалия, которую нельзя игнорировать, но не следует и переоценивать. Военное присутствие США и особенно нежелание американских вояк подчиняться местным законам задевают в душах филиппинцев болезненные струны, напоминают им о временах американского колониального господства.

В 1898 году в результате испано-американской войны Филиппины были проданы Соединенным Штатам за 20 миллионов долларов. «Три с половиной века в испанском монастыре, а потом полвека в Голливуде» — так иронизируют филиппинцы над своим историческим прошлым.

В период войны на Тихом океане страна претерпела японскую оккупацию. В 1946 году генерал Макартур провозгласил независимость Филиппин. Но в придачу к суверенитету страна получила «особые отношения» с Соединенными Штатами. Она должна была бесплатно и практически бессрочно сохранить за Пентагоном его военные объекты с правом расширять их территорию и осуществлять с нее боевые операции против других государств.

Впоследствии срок соглашения о базах был ограничен 1991 годом, а право экстерриториальности было внешне замаскировано.

В Анхелесе находится штаб 13-й воздушной армии США. Сворачиваем на шоссе, которое носит имя генерала Макартура. Парадный въезд представляет собой нечто вроде бетонного шатра, украшенного государственным гербом и надписью: «Республика Филиппины». Снаружи стоят только филиппинские часовые. Дальше за шлагбаумом виднеются вторые ворота, над которыми написано: «Авиабаза Кларк-филд». Рядом развевается филиппинский флаг. Все эти внешние приметы отражают упорный торг по вопросу о юрисдикции баз, который Манила ведет с Вашингтоном еще со времен Маркоса.

В 1976 году при очередном пересмотре соглашения по этому вопросу Филиппины потребовали, чтобы вместо американского флага на Кларк-филд и Субик-бей красовался филиппинский и чтобы начальник штаба вооруженных сил Филиппин номинально считался командующим американскими базами в стране.

Чтобы разрядить страсти, Пентагон пошел на эти формальные уступки, фактически по-прежнему сохранив за собой право экстерриториальности, то есть полную свободу действий на филиппинской земле. Поэтому ширящиеся ныне в стране антиядерные настроения имеют глубокие корни. 

Массовые выступления крестьян, рабочих, студентов, левой интеллигенции на протяжении двух последних десятилетий были по своему характеру не только антиправительственными, но и антиимпериалистическими. Их участники выступали против диктатуры Маркоса и США, против американских военных баз и засилья иностранного капитала. Но, после того как в манильском аэропорту был убит лидер оппозиции Бенигно Акино (муж Корасон Акино), характер массовых манифестаций несколько изменился. Они стали шире по социальному составу, но ограниченнее по политическим целям. Оппозиция сосредоточила весь огонь против коррупции и других проявлений моральной деградации правящей верхушки. Обострившийся контраст бедности и богатства, рост внешнего долга — все это целиком ставилось в вину Маркосу. И отстранение его от власти оказалось удобным способом выпустить пар из котла, ослабить народный гнев, сохранив стратегические и экономические позиции США.

Американская пропаганда изображает смену власти на Филиппинах как один из успехов провозглашенного Рейганом «крестового похода» за демократию. На фоне разглагольствований о «ветрах свободы» Вашингтону невыгодно устанавливать в Маниле военную диктатуру. Американским интересам нынче больше отвечает администрация, которая пользуется популярностью в народе, но не может проводить в жизнь свои либеральные лозунги, ибо целиком зависит от поддержки военных. Именно чтобы «подрезать крылья» президенту Корасон Акино, вновь и вновь затеваются попытки переворотов, которые всякий раз предотвращает армия, увеличивая при этом свой политический вес и влияние.

— Сейчас модно валить все на Маркоса,—говорил мне известный филиппинский публицист.— Но что толку демонстрировать экскурсантам три тысячи пар туфель его супруги, если первопричины национального кризиса не устранены? Вы, наверное, слышали о загадочном ремесле филиппинских врачевателей, которые оперируют руками, без инструментов? Больному показывают окровавленный кусок ткани, вроде бы извлеченный из его тела, и убеждают его, что с хворью покончено. Вашингтонская трактовка февральских событий чем-то напоминает такой сеанс психохирургии...

Овчинников В.В. Своими глазами. Страницы путевых дневников. М., 1990, с. 55-62.