Новгород (Каргер, 1975)

ДРЕВНЕЙШИЕ СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ НОВГОРОДА с трудом читаются сквозь туман легенд, саг и сказаний. Нет единомыслия даже в вопросе о том, по отношению к какому более древнему городу Новгород стал новым городом. Одним исследователям казалось, что этим предшественником Новгорода была Старая Русса, расположенная на южном берегу озера Ильмень, другим — Старая Ладога, отстоящая от Новгорода на 190 километров к северу.

В двух километрах к югу от Новгорода, у истоков Волхова из озера Ильмень, расположено так называемое Рюриково городище. С начала XII века оно хорошо известно в древнейших новгородских летописях под названием Городище как резиденция новгородских князей, вытесненных из города в процессе сложения нового политического строя — вечевой республики. Но археологические раскопки вскрыли слои, относящиеся к более древнему периоду — к концу IX — X веку. Есть основания предполагать, что именно по отношению к этому поселению передвинувшийся к северу город получил имя «Новый город». Подобные «передвижения» на более удобную территорию были характерны для ряда древнерусских городов и вызывались бурным ростом их в процессе феодализации.

При раскопках на территории Новгорода до сих пор не удалось обнаружить слоев старше X века. Первая крупная постройка — дубовая церковь Софии «о тринадцати верхах» — была выстроена в 989 году присланным из Киева первым новгородским епископом Иоакимом.

Как и другие города Древней Руси, Новгород даже в эпоху расцвета был по преимуществу деревянным. Частные и общественные здания, торговые и производственные сооружения, как правило, возводились из дерева. Огромные лесные массивы этого края, делавшие строительный материал дешевым, удобная доставка его по многочисленным водным артериям способствовали развитию плотничьего дела. О многочисленных деревянных постройках — крепостных стенах, мостах, церквах и хоромах знати — уже в древнейший период неоднократно повествуют летописи.

Таким образом, архитектурный ансамбль древнего Новгорода складывался в основном из деревянных построек. С 1044 года по приказанию Ярослава началось строительство стен кремля, который в древнем Новгороде обычно называли детинцем. Год спустя, в 1045 году, в новом детинце был заложен грандиозный каменный храм Софии.

В 1014 году князь Ярослав Мудрый отказался платить Киеву дань, что явилось фактическим провозглашением новгородской независимости.

Политический и общественный строй Новгородского княжества в XI веке еще мало отличался от строя других русских княжеств. Как и в Киеве, здесь сильна была власть князей, которые еще не потеряли права владения землей, права назначать и смещать по своему усмотрению должностных лиц, вершить суд и расправу. Как и в Киеве, власть принадлежала тому, кто владел сердцем города — детинцем.

С 1045 по 1050 год по повелению новгородского князя Владимира, сына Ярослава, в центре детинца строится каменный собор Софии. Новгородская София — один из наиболее выдающихся памятников древнерусского зодчества, имеющий мировое значение. Постройка свидетельствует о намерении повторить в Новгороде блеск и великолепие княжеского строительства в Киеве. Новгородская София повторяла киевскую не только по названию. Подобно киевскому собору, новгородская София представляет собой огромный расчлененный вереницами столбов на пять продольных нефов храм, к которому с трех сторон примыкали открытые галереи.

Внешний облик храма характеризуется исключительной монолитностью и конструктивностью. Мощные выступы лопаток делят фасады здания в полном соответствии с внутренними членениями. Лопатки как бы укрепляют здание по основным осям. Подобно киевским памятникам XI века, стены новгородской Софии первоначально не были оштукатурены. Кладка стен, в отличие от киевских построек того времени, в основном состояла из огромных, грубо отесанных, не имеющих квадровой формы камней. Розоватый от примеси мелкотолченого кирпича известковый раствор подрезан по контурам камней и подчеркивает их неправильную форму. Кирпич применен в незначительном количестве, поэтому не создается впечатления „полосатой" кладки из регулярно чередующихся рядов плоского кирпича (плинфы) и камня, что было характерно для киевского зодчества XI века. Кладка эта, не скрытая под штукатуркой, придавала фасадам здания подчеркнутую мощность и своеобразную суровую красоту.

Новгородская София, подобно киевскому прототипу, была парадным сооружением, резко выделявшимся среди окружавших ее деревянных жилищ горожан. Подчеркнутая монументальность княжеских парадных построек характерна для искусства феодального общества. В этом отношении была чрезвычайно выразительна также организация внутреннего пространства храма, резко расчлененного на две части — нижнюю полутемную, как бы подавленную низкими сводами хор, доступную для всех горожан, и верхнюю — залитые светом роскошные полати (хоры), предназначенные только для князя, его семьи и ближайшего круга придворных, входивших на полати через лестничную башню.

Несмотря на близость к киевскому собору, новгородская София существенно отличается от него не только в конструктивных особенностях, но и своеобразием художественного замысла: она проще, лаконичнее и строже. Проще решена вся композиция масс здания. Сложное завершение киевского собора тринадцатью главами заменено более строгим пятиглавием. Архитектурные формы новгородской Софии монолитнее и несколько статичнее, чем расчлененные динамичные массы Софии киевской, с пирамидальным нарастанием устремленной ввысь архитектурной композиции.

Различен и характер интерьеров обоих соборов: в новгородской Софии намечается некоторый отход от сложного „живописного пространства" Софии киевской. В новгородском соборе больше простоты и больше расчлененности, разобщенности пространственных ячеек здания, значительно строже декор. Отказ от мрамора и шифера, от мозаики в пользу фрески делает интерьер новгородской Софии более суровым.

В начале XII века Новгород превращается в вечевую республику. Боярство завладевает государственным аппаратом, оттесняя князя на роль наемного военачальника города. Потеря князьями власти сказалась, между прочим, и в том, что они переселяются на Городище, подле которого возникает княжеский Юрьев монастырь, а несколько позже Спасо-Нередицкий. Хозяином детинца становится новгородское боярство в лице посадника и архиепископа, избираемых из числа крупнейших боярских фамилий.

С утратой власти над детинцем князья теряют и свой храм — Софию, который переходит в руки архиепископа, становясь одновременно и главным храмом вечевой республики.

В течение XII века новгородские князья делают ряд попыток противопоставить потерянной для них Софии новые сооружения. Еще в 1103 году князь Мстислав заложил на Городище церковь Благовещения; часть ее стен была в 1966 1969 годах обнаружена раскопками. Этот древнейший после Софии храм, судя по остаткам стен, представлял собой большую парадную постройку. В 1113 году выстроен пятиглавый храм Николы на Ярославовом дворище, который был княжеским дворцовым храмом, - даже духовенство этой церкви было подчинено не архиепископу, а князю. В архитектуре собора Николы нет никаких признаков, по которым его можно связать с последующими дворцовыми вотчинными княжескими храмами.

Наоборот, по типу и художественным особенностям Николо-Дворищенский собор стоит в кругу больших городских соборных храмов XII века, что, по-видимому, вызвано нарочитым противопоставлением нового княжеского храма храму Софии, потерянному новгородскими князьями.

В начале XII века напротив Городища, на противоположном берегу Волхова, был основан княжеский Юрьев монастырь. Его возникновение и дальнейшая история тесно связаны с новой политической ролью, которую приобретает Городище, ставшее в начале XII века не только княжеской резиденцией, но и важным центром политической жизни Новгорода.

Георгиевский собор Юрьева монастыря, выстроенный в 1119 году князем Всеволодом, по размерам и строительному мастерству занимает в новгородском зодчестве первое место после Софии. Новгородский князь стремился построить здание, которое могло бы если не затмить собор Софии, то во всяком случае конкурировать с ним. Поздняя новгородская летопись сохранила имя русского зодчего, выстроившего собор, — «мастер Петр». Георгиевский собор, как и собор Николы на Дворище, сохраняет образ большого парадного здания. К его северо-западному углу мастер приставил высокую прямоугольную башню с расположенной внутри лестницей, ведущей на полати собора. Выдающийся русский зодчий достиг в этой постройке исключительной выразительности, доведя до предела лаконичность форм, строгость пропорций и ясность конструктивного замысла. Все это придавало мощному массиву собора характер монолитного целого.

Вслед за постройкой собора Юрьева монастыря наступает резкий упадок княжеского строительства в Новгороде. В чрезвычайно напряженной политической обстановке возводятся два последних княжеских храма — церковь Ивана на Опоках в 1127 году и церковь Успения на Торгу в 1135 году (заложены князем Всеволодом незадолго до изгнания его из Новгорода). Обе постройки несут на себе следы многочисленных разновременных переделок. В основе обоих памятников— упрощенный план Николо-Дворищенского собора: нет башен, вход на хоры устроен в виде узкой щели в толще западной стены.

После 1135 года князья, чувствовавшие себя в Новгороде крайне непрочно, не выстроили ни одного здания. Нередко сбегавшие с «новгородского стола» по собственному почину, а чаще изгоняемые вечевым решением, они не стремились к крупному строительству, требовавшему много времени и средств.

Только в обстановке новых политических условий может быть понят последний памятник княжеского строительства в Новгороде — церковь Спаса Нередицы, заложенная в 1198 году князем Ярославом Владимировичем в княжеском дворцовом монастыре, подле новой княжеской резиденции на Городище.

Церковь Спаса Нередицы представляет кубического типа постройку, почти квадратную в плане, с четырьмя столбами внутри, несущими единственный купол. Узкий щелевидный ход в толще западной стены ведет на хоры.

В отличие от высокой строительной техники Софии и Георгиевского собора, Нередица не блещет геометрической точностью линий и форм стены ее непомерно толсты, кладка грубовата, хотя и повторяет старую систему чередования камня и плоского кирпича на растворе извести с примесью толченого кирпича. Кривизна линий, неровность плоскостей, скошенность углов придают этой церкви особую пластичность, отличающую новгородское и псковское зодчество от памятников владимиро-суздальской архитектуры и зодчества ранней Москвы, унаследовавшего владимиро-суздальскую строительную технику.

По сравнению с пышными княжескими сооружениями XI и начала XII века церковь Спаса Нередицы — скромная небольшая постройка, всем своим художественным обликом тесно связанная с тем новым течением в новгородском зодчестве, которое, по-видимому, возникло еще в середине XII века и развилось в течение XII и XIII столетий.

Упадок княжеского строительства во второй половине XII века не являлся свидетельством упадка новгородского зодчества этой поры. Наоборот, именно вторая половина XII и начало XIII века характеризуются бурным развитием строительства. Архитектурные памятники этого времени в большом количестве сохранились до наших дней и в самом Новгороде и в его пригородах — в Пскове, Ладоге, Руссе.

Во второй половине XII века в Новгороде складывается новый тип храма. Вместо грандиозных, но немногочисленных сооружений появляются здания небольшие по величине, но строящиеся в большом количестве. По сравнению с величественными сооружениями начала века здания эти скромнее и интимнее, в конструктивном отношении они также подверглись упрощению.

Решительно изменяется характер интерьера. Пышные открытые полати — хоры — заменяются закрытыми со всех сторон угловыми камерами на сводах, соединенными между собой небольшим деревянным помостом.

Снаружи масса храма также становится монолитнее и проще. Башни для входа на хоры заменяются узким щелевидным ходом в толще западной стены. Парадная многокупольность, столь характерная для более раннего зодчества, в новгородской архитектуре с конца XII до начала XVI века совершенно исчезает. Изменяется и композиция фасадов, делаясь лаконичнее.

Первая дошедшая до нас постройка нового типа — церковь Благовещения у деревни Аркажи под Новгородом, выстроенная в 1179 году, — сохранилась только до половины высоты. Верхняя часть стен и своды перестроены в более позднее время, поэтому восьмискатное покрытие нельзя относить к древнейшей поре. Храм имеет квадратный план с тремя полуциркульными апсидами на восточной стороне. Внутри четыре прямоугольных столба поддерживали единственный купол.

Лучше сохранилась церковь Петра и Павла на Синичьей горе, построенная в 1185—1192 годах лукиничами (жителями Лукиной улицы). Полностью связанная по художественному облику с охарактеризованной выше группой памятников конца XII века, эта церковь обладает весьма примечательной особенностью. Совсем необычна для Новгорода техника кладки здания, выстроенного из одного кирпича без рядов камня, причем лежащие в плоскости фасадов ряды кирпича чередуются с рядами, утопленными в растворе, поверхность которого гладко затерта. Эта особенность кладки, характерная для полоцкого зодчества XII века, по-видимому, объясняется прямым влиянием полоцкой строительной традиции.

Среди новгородских памятников конца XII века нельзя забыть почти полностью разрушенную в годы Великой Отечественной войны церковь Кирилла в Кирилловском монастыре, выстроенную в 1196 году братьями Константином и Дмитром. Церковь эта, созданная двумя годами ранее церкви Спаса Нередицы, представляла ее ближайшую аналогию. Летопись сохранила нам имя зодчего этой постройки — мастера Корова Яковлевича с Лубяной улицы.

Церковь Ильи на Славне, заложенная в 1198 году, в один год с церковью Спаса Нередицы, и законченная в 1202 году, в 1455 году была заново перестроена на старом основании, с сохранением плана постройки конца XII века.

Церковь Уверения Фомы на Мячине, выстроенная в 1195—1196 годах, также была заново перестроена в XV веке, однако, возможно, что и в этом случае в какой-то мере были использованы фундаменты церкви конца XII века.

Резкий перелом в новгородской архитектуре произошел в середине XII века.

Восстание 1136 года, окончательно поставившее княжескую власть в зависимость от веча, было использовано новгородским боярством в своих классовых интересах. Весь государственный аппарат и политическое господство надолго были захвачены крупнейшими боярскими фамилиями Новгорода. Однако боярская олигархия оставляла доступ к политической и общественной жизни Новгорода и более широким кругам свободного населения, бурные выступления которого характеризуют всю историю Великого Новгорода.

Это накладывало отпечаток на характер развития материальной и духовной культуры Новгорода. Новгородская культура шире и глубже, чем в других центрах феодальной Руси, охватывала массы городского населения, вместе с тем органически впитывая в себя соки народной жизни. Именно поэтому в Новгороде, как нигде, наряду с культурой господствующих боярско-купеческих верхов, уже в конце XII—XIII веке развилась очень богатая и своеобразная городская культура, культура городских, ремесленных, демократических слоев. Без учета этой особенности нельзя правильно понять основные черты зодчества и живописи Новгорода этих лет.

Возникновение и широкое распространение в новгородском зодчестве конца XII—XIII века небольшого, упрощенного по конструкции и нового по своему художественному выражению храма, несомненно, связано с новой социальной группой, вышедшей на общественную и политическую арену Новгорода в первой половине XII столетия. Среди строителей новгородских храмов конца XII—XIII века, наряду с просвещенными меценатами из кругов боярской олигархии, все чаще выступают не только купцы и купеческие корпорации, но и городские общины (уличане).

Охарактеризованный выше тип храма был очень устойчив. Как свидетельствует сохранившаяся в нижней части церковь Федора Стратилата на Софийской стороне, выстроенная в 1292—1294 годах, этот тип здания почти без изменения удержался до конца XIII века.

Однако, наряду с этим, в самом начале XIII века делались попытки внести существенные изменения в конструкцию зданий и декоративную обработку фасадов. В 1207 году «заморскими купцами», то есть новгородцами, ведшими заморскую торговлю, была выстроена церковь Параскевы Пятницы на Торгу. Несмотря на многочисленные разновременные перестройки, особенно в верхней части здания, памятник сохранил не только старый план, но и весьма интересные детали фасадной обработки.

В церкви Параскевы Пятницы к средней, полукруглой в плане, апсиде примыкали по сторонам две апсиды, имевшие только внутри полукруглую форму. Снаружи они были прямоугольные, что придавало восточному фасаду церкви необычный для Новгорода характер!; С трех сторон к основному кубу здания примыкали пониженные притворы, углы которых, как и углы основного куба здания, были декорированы уступчатыми (пучковыми) лопатками, также необычными для новгородского зодчества. Фасады основного куба здания имели трехлопастные завершения, соответственно которым делалось и покрытие храма.

Эти особенности интересно сопоставить с аналогичными чертами отлично сохранившегося памятника смоленского зодчества — церкви Михаила Архангела в Смоленске, выстроенной в 1194 году. В церкви Параскевы Пятницы нельзя не видеть прямого влияния зодчества Смоленска, в развитии которого во второй половине XII века наблюдается много общего с Новгородом.

Архитектурно-археологическое исследование испорченной позднейшими пере-стройками церкви Рождества богородицы в Перынском скиту на берегу Волхова позволило установить, что план, пропорции и художественный облик этого памятника также не совсем обычны для Новгорода конца XII — начала XIII века, хотя по технике кладки памятник может быть отнесен к этому времени. Церковь Перынского скита представляла одноглавый храм кубического типа с одной пониженной апсидой. Ее фасады, не расчлененные лопатками, имели трехлопастное завершение. Отмеченные особенности церкви Перынского скита как бы предвосхищают те архитектурные формы, которые станут характерными для новгородского зодчества конца XIII —XIV века.

Монголо-татарское нашествие, обрушившееся на Русь в XIII веке, не нанесло Новгороду такого сокрушительного удара, какой был нанесен городам Владимиро-Суздальской и Рязанской земель и южнорусским городам Поднепровья. Однако оно имело существенные последствия и для развития новгородской культуры. Достаточно сравнить бурную строительную деятельность в Новгороде и его пригородах в конце XII и в первые десятилетия XIII века с мрачным затишьем, наступившим после 1240 года, чтобы понять, в какой мере тяжелый удар, обрушившийся на Русь, был ощутим и в Новгороде, не испытавшем прямого разгрома вражескими полчищами. К тому же вскоре положение Новгорода стало еще более серьезным в связи с усилившейся опасностью, угрожавшей с Запада.

Новгородские летописи, почти ежегодно сообщавшие о многочисленных постройках, с 1240 года до начала 90-х годов XIII века упоминают о постройке всего лишь трех, да и то деревянных церквей. Несколько оживленнее было строительство крепостей той поры.

Небывалое затишье в новгородском строительстве, прерывавшееся лишь срочными работами по укреплению западных рубежей Русской земли и частичному обновлению оборонительных сооружений новгородского острога, красноречиво говорит о том, что тяжелую пору, наступившую в истории русского народа, переживал и Новгород.

Однако в 90-х годах XIII века и особенно в первые десятилетия XIV века положение существенно изменилось. Нанеся сокрушительный удар сначала шведам, затем ливонским рыцарям, Новгород становится одним из крупнейших центров Руси. Широкая международная торговля связывала Новгород с североевропейским союзом торговых городов — Ганзой. Единственный из русских городов, сохранивший полностью памятники прошлой культуры и не растерявший за время татарского лихолетия древние культурные традиции, Новгород вступил в полосу нового яркого расцвета своей культуры.

Опираясь на своеобразие политического и культурного прошлого, Новгород стоял несколько в стороне от национального объединительного движения, которое зародилось в начале XIV века в Твери, впервые поднявшей знамя решительного восстания против монголо-татарских захватчиков. Когда позднее господствующей силой объединительного процесса стала Москва, Новгород долго пытался отстаивать свою независимость от великокняжеской власти, используя соперничество Твери и Москвы.

Именно поэтому в зодчестве, как и в живописи, Новгород продолжал идти своим путем, не только развивая старые художественные традиции, но и подчеркнуто противопоставляя свое искусство тем новым художественным движениям, которые возникали в искусстве Твери и Москвы. Строительство, вновь развернувшееся в последнее десятилетие XIII века и особенно в XIV веке, продолжается непрерывно вплоть до присоединения к Москве в конце XV века. В качестве строителей, как и в конце XII века, выступают представители крупнейших боярских фамилий Новгорода: посадники, иногда корпорации купцов, нередко уличане; много церковных, гражданских и даже военных построек сооружает новгородский владыка.

Дошедший до нас памятник конца XIII века — церковь Николы на Липне, выстроенная в 1292 году, — свидетельствует о том, что попытки переосмыслить старую схему церковного здания, намеченные строителями церкви Параскевы Пятницы и особенно церкви Рождества богородицы в Перынском скиту, нашли дальнейшее развитие в конце XIII века. Исходя из старой композиции кубической, четырехстолпной, одноглавой постройки с квадратным планом, новгородские зодчие конца XIII века окончательно отказываются от старой системы посводного (по закомарам) покрытия. Несмотря на позднейшую переделку завершающих частей здания, верх церкви Николы, подобно верху церкви Перынского скита, можно было с уверенностью реконструировать в виде трехлопастного покрытия, позже переделанного на восьмискатное, пощипцовое.

Трехлопастное покрытие являлось отражением новой структуры сводов церкви. Фасады церкви Николы, как и фасады церкви Перынского скита, не имеющие трехчастного деления лопатками, стягиваются вверху трехлопастной декоративной аркой, по кривизне которой тянется поясок свисающих полуциркульных арочек. Отказ от трехчастного членения на фасадах придавал массе здания еще большую монолитность. Характерной чертой церкви Николы, как и церкви Перынского скита, является вытянутость пропорций, не встречавшаяся в новгородских памятниках второй половины XII века.

Существенной особенностью новгородского зодчества с конца XIII века является новая техника кладки. Старая система кладки из чередующихся рядов камня и плинфы на растворе извести с примесью толченого кирпича с незначительными отклонениями продержалась в Новгороде до начала XIII века. Церковь Николы на Липне в основном выстроена из волховской грубоотесанной плиты на растворе извести с песком. В кладке столбов и сводов применен кирпич в форме продолговатых брусков крупного размера. Кладка из плиты типична для новгородского зодчества XIV — XV веков. В этой технике выстроены не только все церкви Новгорода, но и крепостные сооружения этой эпохи.

Кладка из блоков грубоотесанного известняка с использованием булыги (валунов) и кирпича давала чрезвычайно неровную поверхность стены. Система кладки наложила своеобразный отпечаток на характер построек, в которых отсутствует геометрическая четкость линий и форм, что придает новгородскому зодчеству этой поры особую, почти скульптурную пластичность.

Из довольно многочисленных построек первой половины XIV века до нашего времени сохранились две. Церковь Благовещения на Городище, выстроенная архиепископом Василием в 1342 —1343 годах на месте разобранной древней церкви 1103 года, не сохранила купола, старых сводов и верхней части стен.

Выстроенная новгородским боярином Онцифором Жабиным в 1345 году, церковь Спаса на Ковалеве также является одним из интереснейших типичных памятников переходной эпохи, в архитектурном облике которого отразились новые искания и старые традиции. Подобно храмам XII века, церковь имеет позакомар- ное покрытие, однако, как в Николе Липном, при отсутствии средних лопаток на фасадах. Подобно церквам Николы на Липне и Благовещения на Городище, церковь Спаса имела одну апсиду, но, подобно церкви Параскевы Пятницы, три притвора, один из которых был усыпальницей бояр-строителей; различные по форме и величине, они напоминают „прирубы" деревянного храма.

Выстроенная в 1352 году вблизи Ковалевской церкви церковь Успения на Волотовом поле по общей композиции была близка к церкви Николы на Липне. Это также одноглавый кубического типа храм с одной пониженной апсидой. Однако зодчий Волотовской церкви проявил много самостоятельности в поисках новых пространственных решений. Прежде всего, в Болотове подкупольные столбы придвинуты к стенам церкви, что значительно расширяет внутреннее пространство. Этому способствовала также округлость нижней части столбов. Последний прием, впервые примененный в русском зодчестве в Волотовской церкви, впоследствии стал характерной чертой новгородского и псковского зодчества XIV и XV веков.

Подобно церкви Николы на Липне, у Волотовской церкви было трехлопастное завершение, ее фасады также не имели тройчатого членения лопатками. Зодчий отказался от декоративных украшений на фасадах церкви. С западной и северной сторон к основному кубу храма примыкали небольшие притворы.

Перечисленные памятники конца XIII и первой половины XIV века могут рассматриваться как промежуточное звено в процессе сложения нового стиля в новгородском зодчестве, который окончательно сформировался несколько позже и представлен блестящей серией памятников 60—80-х годов XIV века.

Основными чертами переходного периода были незавершенность новых решений и возврат к старым формам. Вместе с тем, характерной особенностью мастеров конца XIII — начала XIV века было критическое отношение к старым, давно устоявшимся представлениям. Однако не все из этого переосмысления в дальнейшем вошло в арсенал художественных форм классического периода новгородского зодчества. Так, например, отказ от членения стены лопатками прием, примененный впервые зодчими церквей в Перынском скиту и Николы на Липне, — не привился впоследствии. Трехчастное членение фасадов лопатками как выражение четырехстолпной конструкции здания станет характерной чертой новгородской архитектуры конца XIV — XV века в такой же мере, как это было в зодчестве конца XII — XIII века.

Новгородские памятники конца XIII — первой половины XIV века, сохранившие старые композиционные приемы и отражавшие новые лишь в понимании внутреннего пространства, вместе с тем, несомненно, открывают самостоятельный период истории новгородского зодчества. Применение полукоробовых сводов в конструкциях привело к разработке новой системы завершения храма, отличавшей внешний облик здания от старого. Уничтожение боковых апсид придавало фасаду церкви необычный характер. Наряду со старыми формами оконных проемов, в зодчестве этого периода впервые появляются окна со стрельчатым завершением.

Наконец, к этому же периоду относится отказ от старой системы кладки из плинфы и камня и переход к кладке из местной плиты. Многочисленные выходы волховской плиты представляли неисчерпаемый запас материалов для всех видов строительства. Именно этим, по-видимому, было вызвано сравнительно позднее освоение кирпичной техники в новгородском строительстве.

В 1360 году на Торговой стороне была заложена церковь Федора Страти- лата, законченная в следующем году. Эта церковь относится к классическим памятникам новгородского зодчества второй половины XIV века и представляет собой кубического типа четырехстолпную одноглавую постройку, по пространственной композиции близкую к памятникам первой половины XIV века. Однако в сравнении с ними церковь Федора Стратилата более законченное, зрелое художественное произведение.

Существенным новшеством был внешний облик храма. Если ранее фасады завершались щипцами с многолопастной ползучей аркой под каждым щипцом, то исследование верхних частей церкви Федора Стратилата (при восстановлении после войны) привело к выводу о первоначальном трехлопастном завершении храма; многолопастная арка на фасадах была декоративным убранством.

В обработке фасадов зодчий вновь возвратился к трехчастному членению лопатками в соответствии с внутренней структурой здания. На фасадах храма, особенно на барабане и апсиде, немало декоративных элементов. Барабан декорирован поясками треугольных впадинок, арочек, маленьких ниш; апсида украшена вертикальными тягами-валиками, стянутыми полуциркульными арками. Оконные проемы и порталы имеют стрельчатые завершения, над окнами разнообразные по рисунку „бровки". Некоторые ниши на фасадах церкви Федора Стратилата были украшены фресковыми изображениями.

В трактовке интерьера храма характерно расширение подкупольного квадрата путем приближения столбов к стенам. Необычно устройство больших полатей (хор), на которых были размещены и приделы, и помещения, служившие в качестве хранилищ. На полати ведет каменная лестница, сделанная не в толще западной стены, как обычно, а в северо-западном членении здания. Деревянный переход вел с полатей вдоль южной стены в придел, посвященный патрону заказчика Симеону Дивногорцу.

Церковь Федора Стратилата — выдающийся памятник, надолго ставший классическим образцом. Исходя в основном из старых решений, относящихся к плану здания и композиции, и в то же время внеся в них ряд новых черт, зодчий придал новый характер внешнему оформлению церкви и впервые обнаружил в новгородской архитектуре тенденцию к декоративной обработке стены, не нарушая при этом конструктивной логичности фасада.

Тенденция декоративности еще больше видна в другой постройке — церкви Спаса Преображения на Ильине улице, выстроенной в 1374 году. Предполагается, что постройка церкви была вызвана инициативой уличан, жителей этой улицы, иными словами,— церковь Спаса Преображения можно рассматривать как уличанский храм.

Зодчий этой церкви, продолжая начатую строителем церкви Федора Стратилата декоративную обработку фасадов, пошел значительно дальше. Все стены, барабан, апсида буквально испещрены декоративными мотивами. Наряду с нишками самых разнообразных форм, „бровками" над окнами, розетками, поясками, фасады церкви Спаса изобилуют вставными каменными скульптурными крестами причудливых форм.

Впервые в новгородском зодчестве на южном фасаде появляется своеобразная композиция из трех окон и двух ниш, объединенных многолопастной „бровкой", рисунок которой до некоторой степени повторяет трехлопастное завершение фасадов. Этот прием позже встречается на фасадах церквей Иоанна Богослова в Радоковицах и Петра и Павла в Кожевниках. Изобилие декоративного убранства на фасадах церкви Спаса нарушает типичную для новгородского зодчества конструктивную строгость и лаконизм форм.

В заложенных в 1379 году храмах Рождества богородицы на Михалице и разрушенной фашистами церкви Фрола и Лавра на Легощей улице заметен отход от декоративного излишества. Они имели почти гладкие фасады; только апсиды были декорированы валиками и арочками.

Еще ближе к старым строгим формам выстроенная в 1381—1382 годах церковь Рождества Христова на кладбище, лишенная какой-либо декоративной обработки фасадов. Эта скромная церковь чрезвычайно груба по технике исполнения.

План неправилен, линии кривые, стены толсты, углы скошены. Западные столбы скруглены, как в церкви Успения на Волотовом поле. На западном фасаде сохранился портал со стрельчатым завершением.

Прекрасным образцом новгородского зодчества конца XIV века является церковь Иоанна Богослова в Радоковицах, выстроенная в 1384 году. Это исключительно стройное здание с узкими лопатками на фасадах, подчеркивающими его удлиненные пропорции.

Помимо охарактеризованной выше серии памятников 60—80-х годов XIV века, новый художественный облик новгородского храма, окончательно сложившийся к началу 60-х годов XIV века, представлен и рядом других, испорченных разновременными перестройками.

С последней четверти XIV века на судьбах Новгорода начинают сказываться крупные перемены в жизни Русской земли, связанные с разгромом Дмитрием Донским татарских орд на Куликовом поле. Выдающаяся победа русских в этой битве предопределила быстро возрастающее значение Москвы. Политика новгородского боярства, борющегося за свою независимость, утрачивает прогрессивные черты, становится все более консервативной, мешающей процессу создания русского национального государства. Это в немалой степени определяет и консервативный характер новгородского зодчества конца XIV века, которое все чаще обращается к художественным образам прошлого. Типичной для него делается привязанность к найденным ранее композиционным решениям.

В начале XV века новгородские зодчие продолжали разрабатывать и углублять поиски декоративного оформления фасадов. Великолепным памятником являются восстановленная в первоначальных формах церковь Петра и Павла в Кожевниках и известная лишь по старому рисунку церковь Лазаря.

В середине XV века становится излюбленным тип миниатюрной церковки, сохраняющей, однако, старые основы композиции. Таковы церковь Двенадцати апостолов „на Пропастех", выстроенная в 1455 году, и церковь Симеона в Зверине монастыре, выстроенная в 1468 году. К этому же типу храмов относилась разрушенная во время войны миниатюрная церковь Николы в селе Гостинополье на Волхове (середина XV в.).

В XV веке появляются двухэтажные храмы, точнее, храмы на подклетах, которые использовались в качестве хозяйственных складов-подвалов.

В последние два десятилетия новгородской независимости довольно распространенным становится нарочитый архаизм, выражающийся в подражании старым постройкам XII века. Так, в 1454 году была разобрана церковь Иоанна Предтечи на Опоках, выстроенная в 1127—1130 годах. В том же году на старых фундаментах поставлено новое здание, которое не только по плану, но и по своему художественному облику являлось подражанием старой церкви.

В 1455 году была заново сооружена церковь Ильи на Славне на старых фундаментах одноименной церкви, построенной в 1198—1202 годах; и она по формам копирует типичную новгородскую одноглавую церковь конца XII века. В 1465 году с подражанием старым формам была выстроена церковь Уверения Фомы на Мячине.

Это явление нужно связывать с течениями общественной жизни Новгорода, которые отразились и в других областях искусства и литературы. Разработка и распространение повести о былой победе Новгорода над суздальцами, создание живописных композиций на эту же тему, воскрешение старых форм зодчества — все это являлось свидетельством активизации тех политических кругов новгородского боярства, которые в событиях прошлого черпали уверенность в непоколебимости, мощи и независимости Новгорода, не понимая, что их историческая роль уже была сыграна.

Наряду с многочисленными церковными постройками XIV — XV веков, в Новгороде сохранилось несколько гражданских построек той же поры. Особенно интересной является Грановитая палата (такое название появилось позже). Об этой постройке новгородская летопись сообщает под 1433 годом: «Того же лета постави преподобный нареченный владыка Еуфимей палату в дворе у себе, а дверий у ней 30; а мастеры делале немечкыи из Заморья, с новгородцкыми масторы».

Строитель этого большого парадного здания архиепископ Евфимий, занимавший новгородскую кафедру с 1429 по 1458 год, был одним из наиболее ярых врагов Москвы, боровшихся за новгородскую независимость. Стремясь всеми средствами поднять падавший авторитет Новгорода и укрепить в целях борьбы с Москвой местный патриотизм, Евфимий предпринял парадную обстройку Владычного двора в детинце. До этого времени здания Владычного двора были, за немногими исключениями, деревянными. В результате многолетнего строительства феодальный двор становится сложным комплексом каменных зданий.

Евфимием была возведена еще одна необычная постройка — Часозвоня. Выстроенная в качестве дозорной башни Владычного двора, она лишь значительно позже получила иное назначение — часозвони.

Столп сторожни первоначально завершался шатровым верхом. Тем самым постройка Евфимия имеет прямое отношение к истории зарождения национальной шатровой архитектуры XV — XVI веков.

Столпообразные сооружения не были исключением в новгородском зодчестве XV века. Летописец сообщает о другом сооружении Евфимия, относящемся к этому типу и датированном 1445 годом, церкви в Хутынском монастыре, которая была подробно охарактеризована в новгородской летописи.

Разгром новгородского боярства не закончился тем, что Новгород заняли войска Ивана III и что в январе 1478 года новгородская „вольность" была официально упразднена. Жестокие репрессивные мероприятия, направленные на выкорчевывание всех пережитков новгородской самостоятельности, продолжались в течение 80-х и 90-х годов XV века. В 1499 году был нанесен удар по новгородской церкви: церковные и монастырские земли отобраны и розданы в поместья среднерусским „детям боярским", то есть представителям московского служилого сословия.

Все эти события имели огромные последствия для развития новгородского зодчества. Бурное строительство, столь характерное для Новгорода, резко оборвалось после 1478 года.

Правда, на эти же десятилетия падают два крупнейших начинания в области крепостного строительства: в 1484 году «повелением великого князя Ивана Васильевича начаша здати в Великом Новгороде град камен детинец, по старой основе». Работы эти были закончены в 1490 году.

Через двенадцать лет после окончания реконструкции детинца была произведена полная реконструкция внешней линии обороны города. Были поставлены новые деревянные стены на земляном валу вокруг всего города; разбитые тогда же каменные башни на валу заменены новыми, деревянными.

Только с 1510 года начинает развертываться строительная деятельность частных лиц и корпораций, особенно усилившаяся в 20-х годах XVI века.

В 1510 году гость московский Иван Сырков поставил каменную церковь Жен-мироносиц «на Ярославле дворище».

Разновременные перестройки значительно исказили облик церкви.

Установлено, что все членения фасадов завершались не закомарами, как предполагалось раньше, а щипцами; при этом щипцы средних членений по форме несколько отличались от остальных. Над щипцами в настоящее время восстановлена деревянная кровля в первоначальных формах.

Группа московских гостей, новых хозяев города, до конца 60-х годов XVI века играет ведущую роль в новгородском строительстве.

В 1520 году московским гостем Василием Таракановым была поставлена церковь Климента на Иворове улице. По формам она представляет типично новгородскую четырехстолпную одноглавую постройку с трехлопастным завершением. В отличие от более старых новгородских храмов церковь Климента возведена целиком из кирпича. Пример этой церкви свидетельствует о том, что новые московские заказчики вынуждены были обращаться к новгородским строительным артелям, не сразу отказавшимся от своих исконных традиций.

В типично новгородских формах выстроена в 1526 году и церковь Филиппа апостола на Нутной улице, заказчики которой, гости московские и новгородские, жившие на Нутной и Бардовой улицах, также обращались к новгородской строительной артели.

Три года спустя, в 1529 году, Дмитрий Иванович Сырков заложил новую церковь Прокопия в непосредственном соседстве с церковью Жен-мироносиц. Церковь Прокопия, выстроенная, по-видимому, тоже местными новгородскими мастерами, представляет, однако, некоторую уступку московским художественным вкусам. Подобно церкви Жен-мироносиц, церковь Прокопия имеет не только подцерковье на уровне земли, но и подвал. По старым новгородским традициям этажность здания ничем не выражена на фасадах. Прямой данью московским вкусам являются и килевидные завершения средних членений фасадов, килевид- ные арочки на западной невысокой пристройке, примыкающей к основному кубу храма, и декорировка барабана.

Выстроенная в 1536 году церковь Бориса и Глеба в Плотниках, подобно церкви Филиппа апостола на Нутной улице, исполнена по заказу московских и новгородских купцов. Церковь возведена на месте более древней постройки 1377 года с использованием ее фундаментов, чему и обязан архаичный план церкви с одной апсидой. Однако на этом фундаменте „урочные мастера новгородские" выстроили памятник, который более, чем церковь Прокопия, отражал московские вкусы. Новгородские мастера, отказавшись от устойчивой традиции, державшейся с середины XII до начала XVI века, применили типичное для московского строительства пятиглавие. Фасады церкви завершаются килевидными арками при пощипцовом покрытии каждого членения.

Значительно более сложное переплетение новгородских и московских традиций являет трапезная церковь Сретения, выстроенная в 1533 году в Антониевом монастыре. Как внутреннее пространство, так и обработка фасадов этой церкви совершенно необычны для новгородского зодчества. Внутри церковь представляет бесстолпную постройку, перекрытую сферическим сводом, опирающимся в углах на уступчатые арочки (тромпы).

Церковь разделена на два этажа; нижний имел хозяйственное назначение. С запада к церкви примыкает трапезная с восьмигранным столбом в центре, перекрытая Коробовыми сводами с распалубками. Необычны фасады здания: восточный аналогичен северному и западному, ибо у церкви нет апсид.

Если основное решение Сретенской церкви повторяло излюбленную в Новгороде форму кубического, несколько вытянутого здания с пощипцовым восьмискатным покрытием, то в декоративном оформлении фасадов это решение совершенно переосмыслено на основе московских архитектурных традиций.

Под несомненным влиянием Сретенской церкви была выстроена в 1552 году трапезная церковь Варлаама в Хутынском монастыре. Как и Сретенская церковь, церковь Варлаама не имеет апсид, и ее восточный фасад повторяет южный и северный фасады. Трехчастные членения фасадов завершаются и здесь килевид- ной аркой, однако, в отличие от церкви Сретения, все эти членения одинаковы по высоте. Первоначально церковь была покрыта по закомарам. Фасады церкви на трех уровнях перерезаны горизонтальными тягами. Над верхней тягой расположен фриз из декоративных арочек с килевидным завершением. Нишки с килевидным верхом, сложного профиля разбросаны на разных уровнях по пилястрам храма церкви Варлаама Хутынского монастыря.

Перечисленные памятники новгородской архитектуры первой половины и середины XVI века показывают, что зодчество Новгорода не сразу уступило напору новых веяний и долго отстаивало старые художественные традиции. Памятники новгородского зодчества XVI века отражают чрезвычайно интересный процесс взаимодействия между новгородскими и московскими традициями.

Только постройки, связанные с официальными правительственными заказами, безоговорочно осуществляли новую художественную программу победившего московского самодержавия. К числу этих официальных московских сооружений в первую очередь относится Преображенский собор Хутынского монастыря. Это огромное парадное шестистолпное здание, увенчанное пятью главами, являлось одной из многочисленных отдаленных реплик московского Успенского собора, выстроенного знаменитым итальянским зодчим Аристотелем Фиораванте. Преображенский собор унаследовал от прославленной московской постройки только общие черты, в деталях весьма отличаясь от нее. Фасады собора, расчлененные плоскими пилястрами в соответствии с внутренними членениями здания, в древности завершались полуциркульными закомарами. Все фасады охвачены тремя горизонтальными тягами, верхняя из которых идет под верхним поясом окон, средняя делит фасады по высоте пополам, нижняя, идущая под уровнем окон первого пояса, в настоящее время скрыта в чердачных помещениях боковых поздних пристроек. Тяги раскрепованы на пилястрах. Апсиды собора имеют внизу развитой многообломный цоколь. Такой же цоколь имели до появления пристроек и другие фасады. По верхнему краю апсид тянется поясок из пятиугольных плоских нишек. Собор в настоящее время окружен низкими разновременными пристройками.

В XVII веке новгородская архитектурная школа окончательно прекращает свое существование, вливаясь в общий поток русского зодчества. Памятники новгородского зодчества этой поры — церковь Николы в Вяжищском монастыре 1681 года и церковь Иоанна Богослова того же монастыря 1698 года, Знаменский собор 1682 года, церковь Покрова в Кремле последнего десятилетия XVII века и немногочисленные постройки начала XVIII века — не имеют уже черт, характерных для новгородской архитектуры.

Широко развернувшееся в последнее десятилетие XVII века гражданское строительство — постройка каменных зданий Воеводского двора в южной части детинца, в частности капитальная перестройка башни Кукуй, реконструкция Пречистенской башни, постройка каменного Гостиного двора на Торговой стороне придало архитектурному облику Новгорода выразительные черты общерусской архитектуры.

Небольшим губернским городом встретил Новгород Великую Октябрьскую социалистическую революцию, которая положила начало новой эпохе в жизни города. С годами он становится одним из крупных промышленных и культурных центров Российской Федерации.

В конце августа 1941 года в Новгород ворвались фашистские варвары. Они сожгли и разрушили почти все жилые, общественные и производственные здания, уничтожили водопровод, электростанцию, телефон, телеграф, радиоузел. С особой ненавистью они уничтожали древние постройки Новгорода.

После освобождения от фашистских захватчиков город, ставший вскоре областным центром, заново отстроен. Под руководством А. В. Щусева были разработаны основы генерального плана восстановления. Исходное положение плана гласит: „Город Новгород восстанавливается как выдающийся город-памятник, сохранивший на своей территории большое количество древних сооружений русского зодчества, и как административно-хозяйственный, культурный и промышленный центр Новгородской области". Проект сохраняет в основном исторически сложившуюся систему улиц, вместе с тем осуществляя укрупнение ряда кварталов, особенно на Софийской стороне. Разработка нового плана потребовала решения трудной, но важнейшей задачи включения в новые ансамбли многочисленных древних сооружений и увязки новой застройки с древними памятниками архитектуры.

В ряде мест, где древние памятники сохранились достаточно кучно, встал вопрос о создании внутри города архитектурных заповедников, с запрещением строительства на этих территориях. Вокруг одиноко стоящих памятников создаются охранные зоны, очищенные от малоценной застройки, благодаря чему появляются благоприятные условия для их осмотра и изучения.

Для воссоздания древнего архитектурного облика детинца разработан проект планировки и благоустройства всей его территории и охранной зоны. Очищен и освобожден древний ров, ограждающий детинец. Восстановлен древний облик башен и стен. Ведутся реставрационные работы на Ярославовом дворище, ансамбль которого имеет выдающееся значение в архитектурном облике Торговой стороны. Недалеко то время, когда древний Новгород станет одним из самых замечательных городов-музеев нашей Родины славным памятником ее многовековой истории.

М. Каргер

Цитируется по изд.: Новгород. Памятники архитектуры XI – XVII веков. Л., 1975, с. 23-42.