Восточная Цзинь

Южнокитайское государство Восточная Цзинь надолго обезопасило себя от вторжений с Севера, но в силу ряда причин внутреннего характера не смогло воспользоваться плодами военных побед и объединить страну. Ядро этой империи составляли земли к югу от Янцзы, на которых в эпоху Троецарствия располагалось царство У; его население северяне не считали в полной мере китайцами. Земли южнее Янзцы действительно были еще слабо освоены ханьцами. Здесь царили нравы, далекие от идеалов конфуцианства, а государственные законы действовали слабо. Влажный климат, густые леса и горы, населенные «южными варварами» (долинными и горными вьетами, тибето-бирманцами, частично тайцами, народами мяо-яо и мань), — все это приучало окитаизированную местную знать и общины китайских переселенцев (ханьцев) действовать на свой страх и риск, не дожидаясь распоряжений из далекого центра. Неурядицы на севере, начиная с конца III века и особенно после вторжения северных племен и гибели империи Цзинь, способствовали тому, что поток переселенцев оттуда на юг не иссякал.

По реестру 464 года численность податного населения на Юге превышала 4,5 миллиона человек, удвоившись по сравнению с переписью 280 года (при этом определенная часть жителей не была подсчитана). Демографическое давление отодвигало границу расселения китайцев все дальше на юг. Ханьцы ассимилировали местное население, перенимая у него антропологические черты и особенности материальной культуры. Соединение традиций местной агрикультуры, прежде всего эффективного рисоводства, малоизвестного на Севере, с привозными технологиями земледелия породило особый сельскохозяйственный ландшафт Южного Китая. В V—VI веках в низовьях Янцзы собирали уже по два урожая риса в год, что обеспечило в дальнейшем стремительный демографический рост Китая, а культура рисоводства продвинулась далеко на север.

На Юге сословная дифференциация играла значительно большую роль, чем на Севере, где важнее были этнокультурные различия. Вместе с императорским двором на Юг переселялись знатные северяне, бюрократия, а зачастую и простолюдины, бежавшие от набегов кочевников. Элита переселенцев-северян формировалась не только в соответствии со своим прежним социальным статусом, но и в зависимости от времени прибытия на Юг. Считая лишь себя хранителями высоких традиций китайской культуры, северяне не собирались делиться своим статусом с местной знатью, ограждая себя и от новых эмигрантов, и от служилых простолюдинов. Хотя в Восточной Цзинь воспроизводилась система «девяти категорий», только небольшая часть местной элиты допускалась к присвоению «второй категории», открывавшей путь к престижной службе. Вызвано это было и тем, что северянам доверяли больше: лишившись многих своих земель, они почти полностью зависели от государственного жалованья, тогда как у местной аристократии имелись немалые земельные ресурсы и собственные дружины. Социальное доминирование северной элиты вызывало у южан стремление подражать ей прежде всего в культурном отношении. Переселенцы с Севера включались в специальный «Белый реестр» и оставались приписанными к тем городам и деревням на Севере, откуда они бежали. Они не платили налоги, в то время как коренные южане, записанные в «Желтый реестр», платили подати и несли повинности в полном объеме. Правда, с 341 года незнатных северян стали регистрировать уже по новому месту жительства и включать в число налогоплательщиков. Но на уровне элиты различия сохранялись. Верхнюю ступеньку социальной лестницы в Восточной Цзинь занимали знатные «старые кланы», ниже стояли худородные «холодные» кланы и «простые» мужи. Родовитость клана удостоверялась местом его происхождения и генеалогией. Реестры знатных кланов («сто семей»), фактически состояли только из «переселенческих фамилий» бывших северян. Коренные «кланы Юго-Востока» записывались в генеалогических реестрах отдельным разделом с оговоркой, что они не принадлежат к числу «ста семей». Важным признаком знатности в аристократическом обществе Восточной Цзинь считался стиль жизни аристократов. В государственном аппарате барьер между «старыми кланами» и «холодными» выражался в разделении должностей на «чистые» и «грязные». Обладание «второй категорией» давало аристократам право занимать «чистые» должности - высшие посты в столичной администрации, на которые они могли заступать еще в юном возрасте. А «холодные» ши могли поступать на службу только с 30 лет и лишь после сдачи экзаменов. Впрочем, «северные» аристократы не взяли в свои руки всю административную власть на Юге, считая бюрократическую деятельность низшим занятием. Поэтому в государственном аппарате постепенно нарастала роль чиновников из «холодных» домов. В результате на Юге сложилось противопоставление деятельных гражданских или военных чиновников и неприспособленных к службе аристократов, смотревших на «холодных» людей свысока.

Восточная Цзинь контролировала не более трети населения Китая, но потребности двора и бюрократии оставались прежними, а расходы на войну чрезвычайно высокими. Налоговое бремя выросло втрое по сравнению с периодом Троецарствия. Крестьяне бежали под власть «сильных домов» или буддистских монастырей, уходили на новые земли. Государственная собственность на Юге была развита слабо, поэтому властям оставалось лишь усиливать наказания за невыполнение тягла. Экономический гнет и социальная напряженность вели к мятежам провинциальной знати и народным восстаниям. Особую угрозу представляло соединение того и другого. В конце IV века активизировалась старая даосская секта «Учение о пяти доу риса», которой удалось создать широко раскинувшуюся и иерархически структурированную сеть. Помимо крестьян, бедняков и бродяг, к движению примкнули также некоторые южные аристократы. Вождями вспыхнувшего крупномасштабного восстания (398—417) стали потомки правителей У — Сунь Тай, Сунь Энь и Лу Сюнь. Начавшись в горах Запада, оно затем распространилось на бассейн Янзцы. Лодочная флотилия восставших спустилась вдоль побережья и захватила приморский город Гуанчжоу, мятежники также угрожали столице. После поражений восставшие отходили в горы Запада и леса Юга, но затем наступали вновь. Достаточно успешную борьбу с ними удалось организовать лишь Лю Юю — опытному военачальнику, неоднократно побеждавшему «варваров» на севере, а также сумевшему на время освободить старые столицы — Лоян и Чанъань, но каждый раз перебрасываемому затем на юг. Большую часть восставших смогли разбить к 412 году, хотя в горах сопротивление продолжалось еще несколько лет. В следующем году был упразднен «Белый реестр», освобождавший вписанных в него северян от налогов и повинностей — так власти пытались ослабить социальную напряженность.

Но за подавление восстания пришлось заплатить потерей всех завоеваний на Севере. Лю Юй переложил вину за поражение на потомков северной знати, возглавляемых родом Сыма. После серии дворцовых переворотов Лю Юй в 420 году сам принял императорский титул, основав государство Сун (Южная Сун). Новый император был характерным представителем «холодных домов», доверявшим только силе оружия. Укрепляя власть своего рода, он завещал назначать командующих Северной и Западной армиями только из числа членов правящего императорского дома. В итоге «северная» аристократия временно утратила контроль над армией и была поставлена под строгий надзор государства. В то же время укреплялись сословные барьеры между аристократией и остальными слоями общества: так аристократия реагировала на возвышение «худородной» знати, низших слоев ши и богатых простолюдинов.

Цитируется по изд.: Российская историческая энциклопедия. Т. 8. М., 2020, с. 481-482.