Цин: государственный и социальный строй империи

Государственный и социальный строй империи Цин

Формы народного сопротивления маньчжурскому игу

Утверждая с помощью феодалов-изменников свою власть в Китае, маньчжурские завоеватели использовали для подчинения народа старую китайскую государственную систему. Господствующее положение в империи Цин заняла малочисленная маньчжурская знать. Ее власть в огромном Китае поддерживалась прежде всего с помощью военной силы.

Основным ядром цинских войск оставалась созданная еще Нурхаци восьмизнаменная армия. Она формировалась главным образом из маньчжуров, однако включала также некоторые контингента воинов китайского и монгольского происхождения. Гарнизоны восьмизнаменной армии размещались в 72 стратегически важных пунктах страны. Кроме того, существовали китайские войска «зеленого знамени», весьма многочисленные, но гораздо хуже обученные и снаряженные.

Центральные органы Цинской империи в основном копировали административные институты периода Мин. Территория страны была разделена на провинции, которые группировались в десять наместничеств, располагавших войсками и финансами. Назначавшиеся императорским двором маньчжурские наместники обладали значительной самостоятельностью, что облегчало им борьбу с возможными выступлениями китайского населения.

Маньчжуры, утвердившись в Китае, использовали конфуцианство в качестве официальной идеологии и религии. Завоеватели оценили роль конфуцианского учения с его заповедью подчинения младшего старшему, народа — монарху, как средства духовного угнетения китайского народа и воспитания в нем рабской покорности.

Орудием упрочения своей власти маньчжурские правители сделали и китайское феодальное законодательство, введя в него положения, закреплявшие привилегии маньчжуров по отношению к китайцам и другим народностям Китая. Уголовный кодекс Цинской империи предусматривал неподсудность лиц маньчжурского происхождения обычным судам и более легкие, чем для китайцев, наказания за преступления.

Особыми привилегиями пользовались маньчжурские аристократы и

[485]

потомственные дворяне, стоявшие на верху социальной лестницы цинского Китая. Даже рядовые маньчжуры имели в некоторых отношениях больше прав, чем многие китайские феодалы. Однако именно из среды последних выходило подавляющее большинство мелких и средних чиновников, которые верой и правдой служили иноземным правителям. Классовой основой маньчжурского владычества в Китае был сложившийся в борьбе против восставшего китайского народа союз завоевателей с китайскими феодалами.

Представители господствующих слоев многочисленных народностей, живших на территории Цинской империи, лишались права занимать какие бы то ни было должности в государственном аппарате, а китайцам-мусульманам разрешалась лишь военная служба.

Китайское крестьянство, составлявшее основную массу населения страны, было полностью бесправно и подчинено строжайшему надзору государственной власти. Низовыми ячейками надзора по-прежнему оставались сельские общины и десятидворки, основанные на строжайшей круговой поруке. В своей повседневной жизни крестьяне были связаны всевозможными обычаями и запретами. Они не могли распоряжаться своим хозяйством и имуществом, без разрешения резать свой скот, продавать свою продукцию, покупать соль и т. д. За нарушения многочисленных запретов им угрожали физические наказания, ссылки на тяжелые работы, а то и казнь.

Столь же бесправными были и массы городского населения — ремесленники, мелкие торговцы, подмастерья и наемные работники. Законы регламентировали их работу и повинности, чиновники постоянно вмешивались в дела цеховых и земляческих организаций, подчиняя их своему полному контролю.

В самом низу социальной лестницы стояли рабы. Их число с приходом маньчжурской власти значительно возросло: при завоевании страны довольно много людей было обращено в рабство. Все маньчжурские военные и гражданские чиновники и даже солдаты обзавелись слугами-рабами, которые обслуживали их самих и членов их семей. Впоследствии число таких рабов продолжало расти, при этом правительство неоднократно издавало законы о наказаниях беглых рабов и их укрывателей. Открыто велась работорговля. И хотя рабский труд сравнительно мало применялся в сфере производства, само возрождение архаического института рабства заметно ухудшало общее положение трудящихся и способствовало социальному и экономическому застою Китая.

Феодальное общество Китая при Цинах делилось не только на антагонистические классы, но и на множество прослоек, групп, народностей и т. п., между которыми были возведены непреодолимые искусственные барьеры. Расчленение и дискриминация служили средством удержания широких народных масс в повиновении.

И все же, несмотря на чудовищный гнет и режим бесчеловечного террора, установленные маньчжурскими правителями, китайский народ не прекращал стихийного сопротивления. Оно принимало самые различные формы: бегство в труднодоступные горные местности, отказ от уплаты налогов, индивидуальное и групповое неподчинение властям. В условиях жестокой феодальной реакции открытое сопротивление неизбежно терпело поражение. В такой обстановке наиболее подходящими стали конспиративные формы борьбы.

На покоренных силой оружия территориях Китая стали складываться тайные организации, ставившие своей целью свержение власти маньчжуров. Основную массу членов этих братств составляли крестьяне,

[486]

ремесленники, бездомный бродячий люд. Среди их вожаков были монахи, мелкие торговцы и служащие, беглые солдаты, выходцы из образованного сословия и даже помещики. Тайные общества стали центром притяжения всех оппозиционных элементов, давали им возможность продолжать борьбу против чужеземного господства.

Антиманьчжурская направленность являлась общей чертой различных тайных обществ, определяла главные стороны их деятельности. Общим для этих организаций сделался лозунг: «Свергнем Цин, восстановим Мин!» — призыв, выдвинутый на начальном этапе антиманьчжурской борьбы, проходившем под знаменами последних отпрысков минского императорского дома. Тайные общества подхватили его и поддерживали на протяжении всего периода маньчжурского господства. В наивно-монархическом духе лозунг выражал идею восстановления в стране отечественной, китайской власти.

В деятельности тайных обществ проявляли себя и стихийные антифеодальные устремления крестьянства и городских низов, так как маньчжурское господство олицетворяло собой не только гнет иноплеменников, но и жесточайшую феодальную эксплуатацию. Угнетенные и обездоленные находили в этих конспиративных организациях материальную поддержку и надежную защиту от притеснений.

Темнота и задавленность народных масс, опутанных предрассудками и суевериями, обусловили отсталость антиманьчжурских тайных обществ, их примитивную, религиозно-мистическую окраску. Многие из них имели собственные религиозные доктрины, в которых причудливо переплетались элементы буддизма, даосизма, конфуцианства и других распространенных в Китае религиозных систем. Однако эклектические учения крупнейших тайных обществ лишь прикрывали основное, политическое содержание их деятельности.

Горячий патриотизм, стойкое сопротивление господству чужеземных завоевателей делали антиманьчжурские конспиративные организации популярными в среде китайского населения. Именно этим объясняется их тесная связь со многими народными, прежде всего крестьянскими, выступлениями, их живучесть и неистребимость в периоды жестоких преследований со стороны маньчжурских властей.

Одним из этих тайных обществ была «Триада» (Саньхэхой), известная также под названием «Общество неба и земли» (Тяньдихой). Эта организация возникла в юго-восточных приморских районах Китая, вероятно в 70-х годах XVII в. Судя по преданиям, у ее истоков стояли китайские патриоты, приверженцы Чжэн Чэн-гуна. Общество имело свой устав и религиозную обрядность. От вступающих требовалось произнесение особой клятвы и соблюдение строгой конспирации. Общество рас-сматривало себя как «союз братьев», все его члены считались равными и обязаны были оказывать друг другу помощь.

Первым вооруженным выступлением, которое связано с деятельностью «Общества неба и земли», являлось, по-видимому, восстание 1708 г. в Чжэцзяне под руководством Чжан Нянь-и. Влияние этой организации прослеживается и в крупном антицинском выступлении на о-ве Тайвань в 1721—1722 гг., которое возглавил крестьянин Чжу И-гуй. К середине XVIII в. «Триада» получила распространение не только в юго-восточных провинциях Китая, но и среди китайцев, проживающих в странах Южных морей.

В это же время вновь оживило свою деятельность старейшее китайское тайное общество «Белый лотос», прославившее себя в прошлом борьбой против монгольского ига. Теперь эта организация приобрела резкую антиманьчжурскую направленность. Основной сферой действий

[487]

 «Белого лотоса» и его многочисленных ответвлений стали северные районы страны, однако ячейки общества существовали в бассейне Янцзы и даже в пров. Чжэцзян. Неуловимые приверженцы «Белого лотоса» в 40-е годы XVIII в. развернули движение за срезание кос — символа рабской покорности маньчжурским властителям. Со второй половины XVIII в. это тайное общество также стало инициатором анти-цинских народных восстаний.

Маньчжуры боролись с тайными союзами самыми жестокими мерами: цинские законы карали смертью вожаков и активных приверженцев «Триады», «Белого лотоса» и других конспиративных обществ. Но никакие расправы не могли пресечь их деятельность, находившую поддержку в широких народных массах.

[488]

Цитируется по изд.: История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970, с. 485-488.