Империя Мин в XVI веке: слабеющее государство

К началу XVI века империя пребывала в состоянии стагнации. Происходившие в стране процессы чаще всего оказывались вне «зоны контроля» слабеющей государственной власти. Разбухшие официальные государственные структуры и неповоротливые механизмы управления становились все менее эффективными, что вызывало к жизни другие схемы и варианты ведения дел. Изменения затронули все социальные слои империи, начиная от жителей «запретного города» и дворов титулованной провинциальной знати, кончая торговцами и военными поселенцами. Государственное управление должно было осуществляться разрастающейся с каждым годом армией чиновников, прошедших экзаменационные конкурсы, но постепенно все больше оказывалось сосредоточено в руках «внутридворцовой» администрации. Ученые-чиновники, в большинстве своем отодвинутые полуофициальными и неофициальными структурами от реального управления государством (по крайней мере, на высшем уровне), тем не менее, пытались повлиять на сложившееся положение доступными им способами. Их действия и предлагавшиеся «программы» мало сказались на реальной жизни империи Мин, но внесли при этом значительный вклад в развитие политической и экономической мысли. В самой же «внутридворцовой» администрации с начала XVI века. Внутридворцовый секретариат (Нэйгэ) из назначавшихся императором секретарей (дасюэши) делил власть с выдвиженцами-фаворитами. Многие из них были придворными евнухами, число которых к концу эпохи Мин достигло приблизительно 100 тысяч человек. Они занимали ответственные и выгодные посты не только при дворе в столице (где их насчитывалось примерно 10 тысяч), но и в провинциях. Евнухи становились губернаторами, правителями городов, командующими войсками, инспекторами двора. Роль Нэйгэ особенно возросла с 1520-х, когда было официально признано его более высокое положение по отношению к Шести Ведомствам (Лю бу: жертвоприношений, назначений, военному, юстиции, финансов и трудовых работ), которые до этого считались высшей администрацией. Выросло и влияние главы Внутридворцового секретариата — шоуфу. В секретари этого ведомства попадали в основном ученые мужи из столичной Академии Ханьлинь. Нэйгэ не являлся органом «регулярной» бюрократической машины, поэтому его функции не были четко определены. Однако на практике именно секретари составляли проекты императорских указов и прочих официальных бумаг, налагали резолюции на поступающие сообщения и писали ответы на доклады чиновников. Все это, естественно, подразумевало получение предварительного одобрения императора.

Кроме того, секретари имели право подавать «тайные доклады» лично императору, беседовать с ним о политических делах, толковать ему книги в его ученом кабинете. Все это открывало немалые возможности для их влияния на императора. Секретари Нэйгэ вели также повседневную хронику текущих событий для составления «Записей о свершившемся» или «Правдивых записок» (ши лу), а также писали исторические сочинения и официальные истории, работа над которыми начиналась в К. только после того, как та или иная империя прекращала свое существование.

Во главе системы управления продолжал находиться император, хотя его реальную власть во все большей мере ограничивал Внутридворцовый секретариат. Зачастую это в первую очередь было связано с незаинтересованностью самих правителей в государственных делах. Поэтому общие приемы-собрания чиновников превращались в фикцию, сохраняя лишь свои ритуальные функции. Военные чиновники танцевали на них перед императором с мечом в од-ной руке и со щитом в другой, а гражданские — с кистью и чернильницей для туши. Тем не менее, иногда императорам приходилось бороться против Нэйгэ. В условиях этой борьбы и выдвигались фавориты, получавшие на время огромную власть. Например, император Чжу Хоучжао (1505—1521, храмовое имя У-цзун) не смог полностью подчинить своему контролю Нэйгэ и еще в самом начале царствования возвысил евнуха Лю Цзиня, назначив его главой Палаты жертвоприношений (Сылицзянь), а в 1508 году — начальником нового сыскного органа Нэй-синчан (Внутренняя канцелярия юстиции). Оказавшись во главе двух могущественных ведомств, Лю Цзинь полностью лишил влияния дворцовых секретарей и приобрел такую власть, что стал опасен для трона. Ко двору потекла река жалоб на творящиеся в империи произвол и коррупцию, а также предложения «реформ». Петиции подавали в основном чиновники Цензората (Юйшитай) и ученые-конфуцианцы из столичной Академии Ханьлинь. Император Чжу Хоучжао не спешил прислушиваться к поступавшим жалобам и советам, но в 1510 казнил Лю Цзиня и конфисковал его имущество (было обнаружено 2,5 миллионов лян золота, 50 миллионов лян серебра и много иных ценностей). В то же время и чиновники, подававшие петиции, подвергались казням, арестам, высылке из столицы и конфискации имущества (в общей сложности пострадало около 500 столичных чиновников и ученых). Сам император немногим отличался от своего могущественного временщика: совершал грабительские налеты на окраины столицы, опустошал лавки и дома подданных, захватывал и увозил в свой гарем женщин. Огромные суммы шли на различного рода увеселения: пиршества с редкими яствами, дорогостоящие поездки по стране, охоту, содержание зверинцев с заморскими животными, уход за парками с самыми разнообразными экзотическими растениями. Расходы двора при Чжу Хоучжао возросли в пять-шесть раз по сравнению с предшествующим царствованием. Во время 45-летнего правления следующего императора Чжу Хоуцуна (1521 — 1566, храмовое имя — Ши-цзун) евнухи продолжали играть значительную роль в придворных интригах, но фаворитами становились уже сами главы и секретари Нэйгэ. В этот период последовательно возвышались и «падали» четыре временщика. Сначала это был глава Нэйгэ Ян Тинхэ, который помог Чжу Хоуцуну, отпрыску боковой ветви правящего рода из провинции Хубэй, оспорить престол у его соперников (кризис был вызван смертью сыновей предыдущего императора в юном возрасте). Ян Тинхэ на недолгое время вернул управление страной в руки чиновников, занимавших должности по результатам экзаменов. Власти казнили наиболее одиозных коррупционеров предшествующего царствования, на время ограничили произвол евнухов, сократили на 10 тысяч человек разросшийся аппарат репрессивно-сыскных организаций, отобрали у придворных незаконно награбленные земли и даже снизили налоги. Но эти меры в очень скором времени были сведены на нет. В 1524 году Ян Тинхэ стараниями своих противников был отправлен в ссылку. После этого, хотя петиции с жалобами и предложениями продолжали поступать ко двору, в течение нескольких десятилетий на них не было никакого отклика правительства, мало беспокоившегося о происходивших в стране тревожных процессах. Сам же император Чжу Хоуцун вместо занятий государственными делами посвятил себя поиску эликсира бессмертия и беседам с придворными даосами. Место Яна Тинхэ при его дворе занял секретарь Чжан Цун (после 1529 года), которого сменил в качестве фаворита Ся Янь (после 1536 года), а затем Янь Сун (с небольшими перерывами почти 20 лет с 1542 по 1562 год). Влияние на императора помогло последнему приобрести огромное состояние. Коррупция и взяточничество за долгий период правления фаворитов превратились фактически в норму. Контроль центральной власти над провинциями и границами резко ослаб.

Временное улучшение ситуации в империи Мин наступило во 2-й половине XVI века, при недолгом правлении Чжу Цзайхоу (1567—1572, храмовое имя - Му-цзун), одного из немногих императоров XVI века, который интересовался государственными делами. В это время изменился внешнеполитический курс империи Мин, с одной стороны, вновь открывшейся для более активных торговых связей с другими государствами, а с другой — проводившей меры по укреплению сухопутных и морских границ: в 1570 году был заключен мирный договор с монголами. Подъем империи продолжился и в первые 10 лет правления следующего императора Чжу Ицзюня (1572— 1620, храмовое имя — Шэнь-цзун), с 1572 по 1582 год власть находилась в руках Чжан Цзюйчжэна — регента и главы Нэйгэ. Он усилил контроль за эффективностью действий государственного аппарата, возродил аудиенции чиновников при дворе, укрепил командный состав армии. Двор выделил средства на восстановление ирригационной системы, была проведена крупная кадастровая перепись, направленная на выявление земель, утаивавшихся от налогообложения. В стране активно вводились сельскохозяйственные культуры, привезенные из Нового Света: кукуруза и картофель. Однако после смерти Чжан Цзюйчжэна в 1582 году столь необходимые стране реформы были осуждены и во многом сведены на нет. Сначала император Чжу Ицзюнь еще интересовался государственными делами, пытался издавать собственные законы и проводил активную и достаточно успешную, хотя и дорогостоящую, внешнюю политику. Дорого стоил и двор правителя с его пышными церемониями. Но к концу XVI — началу XVII века император потерял всякий интерес к делам управления и даже стал пренебрегать традиционной практикой утверждения чиновников и служащих на различные посты в бюрократическом аппарате. В итоге многие должности оставались вакантными, хотя на них претендовало много достойных чиновников и лауреатов экзаменационных конкурсов. Даже посты начальников Шести центральных ведомств и их помощников подолгу оставались не-занятыми. К концу XVI века наступило перепроизводство чиновников: число претендентов на чиновничье звание настолько возросло, что чины стали давать по жребию, на результаты которого часто влияли щедрые подношения.

Еще в начале эпохи Мин сложилась система предоставления родственникам императора уделов, доходы с которых должны были обеспечивать им средства к достойному существованию. Но эта система показала себя малоэффективной, так как на содержание увеличивавшегося с годами числа принцев крови, их родственников и потомков уходило все больше земель из государственного фонда. В дополнение к этому на расходы родовой знати приходилось выделять значительные средства из казны. К 1560—1570 годам численность родственников императора выросла до 28 тысяч человек. На их содержание тратилось 37,3 % всех налоговых средств. В XVI веке масштабы «усадебных полей» (чжун тянь) знати и «императорских усадеб» (хуан чжуан) также резко увеличились. Эти 3eмли, формально числясь государственными, фактически переходили распоряжение своих хозяев и передавались по наследству. К середине XVI века «усадебные поля» знати составляли 20-ю часть всех пахотных площадей в стране. Особенно велики были земли удельных правителей и их кланов. Сами же удельные князья становились все более неподконтрольными слабевшей центральной власти. В своих владениях они смещали назначаемых из центра чиновников, бросали неугодных в тюрьмы, казнили, грабили и чрезмерно эксплуатировали местное население, обзаводились собственными сыскными организациями. Дело доходило до вооруженных конфликтов между удельной аристократией и центральным правительством.

Рост частных земельных владений на фоне уменьшения числа государственных земель с точки зрения традиционного конфуцианского мировоззрения являлся одним из признаков кризиса в системе государственного управления. Однако борьба с концентрацией земель в крупных частных владениях была малоэффективной, а решиться на жесткие меры, регулярно предлагаемые конфуцианскими чиновниками и учеными, императоры и их советники и фавориты либо не могли, либо не хотели. Установившаяся де-факто система экономических и земельных отношений устраивала многих. Центром происходивших изменений во 2-й половине XVI века стал расположенный дальше от столицы и ближе к основным торговым путям традиционно более богатый Юг страны. Там на императорские указы обращали мало внимания и находили «окольные» способы добиваться желаемых результатов (будь то концентрация земель в частных руках или ведение официально запрещенной либо жестко регламентируемой торговли).

Пути превращения государственного земельного фонда в частные владения были разными. Например, земли военных поселений (часто расположенные на границах империи) переходили в частное распоряжение местного военного начальства, чиновников и присылаемых для надзора дворцовых евнухов. Офицеры и военные чиновники заставляли солдат собирать для себя урожай. Многие солдаты-военно-поселенцы бросали свои участки и бежали. С начала 1520-х власти фактически отказались от практики расселения солдат на землях военных поселений и стали сдавать эти земли гражданским людям на условиях, напоминающих аренду: закрепленные за отдельными хозяевами земли со временем приобретали характер частного владения. Государство было вынуждено переходить к практике найма солдат. Но жалование в войсках было очень низким, казнокрадство военных чиновников не уменьшилось, а боеспособность войск была плохой. Основным же каналом приобретения земельных владений оставалась купля-продажа земли. Государственные земли также захватывала близкая и дальняя императорская родня и непривилегированные землевладельцы («обманщики из народа»).

Сокращалось и количество податных дворов, служивших основной единицей обложения налогами. Они уплачивались теми видами продукции, которые производились в данной местности, главным образом зерном (пшеницей и просом на Севере, рисом на Юге). В XVI веке в среднем налог с государственной земли составлял приблизительно 50 % всего урожая и его было уже практически невозможно выплачивать. Но существовали и различные дополнительные сборы и трудовая повинность для непривилегированного населения. Мелким землевладельцам проще было становиться арендаторами на чужих землях, что еще больше способствовало концентрации крупной земельной собственности в частных руках. В то же время возраставшее число чиновников и многочисленная родовая знать требовали для своего обеспечения все большего количества средств. Но увеличение числа частных владений и сокращение государственных земель, а также истощение других источников доходов казны (например, из-за несоблюдения монополии на торговлю солью и чаем), рост затрат на двор и развлечения императоров, приводили к тому, что казна катастрофически не справлялась с покрытием основных государственных расходов. Чжан Цзюйчжэн в 1577—1581 годы попытался укрепить основы государства, увеличив доходы казны путем выявления скрываемой от налогообложения земли. После проведения новой кадастровой переписи было обнаружено около 3 миллионов цин «утаенной» земли (31,7 % всего земельного фонда). Но даже значительное увеличение облагаемого земельного фонда и количества податных дворов (на 1,5 миллиона человек) не спасало положения. Тогда в 1581 году Чжан Цзюйчжэн решил ввести единый налог (итяо-бянь): все прежние разнообразные налоги и повинности заменялись единой денежной ставкой, исчислявшейся в серебре. Сумма единого налога исчислялась государственными властями и распределялась на деревни или фискальные общины, состоявшие из десятидворок или стодворок. Внутри этих деревень или фискальных общин местные власти — деревенские и волостные старосты — сами раскладывали налоги на отдельные дворы, исходя из количества получаемого ими урожая и числа работников. Упразднение трудовых повинностей и унификация налогов (при которой многие дополнительные «незаконные» налоги попросту упразднялись) должны были облегчить тяжесть фискального бремени для налогоплательщиков. Однако положительные результаты этой реформы сказывались недолго. Улучшению ситуации в сельском хозяйстве во 2-й половине XVI века также способствовало проникновение в Китай новых сельскохозяйственных культур из Нового Света, в первую очередь кукурузы и сладкого картофеля, который наряду с рисом превратился в основной продукт питания простого народа. Высокая урожайность этих культур способствовала новому демографическому подъему страны.

А.А. Майзлиш, А.Л. Рябинин

Цитируется по изд.: Российская историческая энциклопедия. Т. 8. М., 2020, с. 532-536.