Империя Мин в XVI веке: Войны, торговля, «дипломатия», культура

Знаменосец Минской эпохи. 1550 год.

Войны, торговля, «дипломатия»

После объединения Монголии Даян-ханом в 1480-х годах монгольские набеги на Китай участились, что побудило правительство Мин в конце XV — начале XVI века выделить средства на реконструкцию Великой стены. Впрочем, эта мера не принесла большого успеха, так как южнее стены часть района Хэтао — Ордос оказалась под контролем кочевников. С 1514 по 1526 год Даян-хан почти ежегодно совершал набеги на северные районы Китая, причем неоднократно доходил до окрестностей Пекина. Попытки китайских войск отвоевать у монголов Ордос не принесли успеха. В 1550 году монгольские войска овладели городом Датун (крупнейшим центром китайской обороны на Севере) и вновь подошли к стенам Пекина. Лишь в конце 1560-х годов китайцам удалось укрепить армию и оттеснить кочевников. Вслед за этим в 1570 году при императоре Чжу Цзайхоу с ними был заключен мирный договор и возобновилась торговля, но набеги с северо-запада продолжались и позже.

После событий 1-й половины XV века Китай больше чем на столетие перешел к внешнеполитической и торговой «изоляции», что в определенной мере пошатнуло его положение как регионального лидера. Все реже и реже крупные и даже мелкие державы Юго-Вост. Азии, числившиеся в номинальных вассалах империи Мин, обращались к китайскому императору как к верховному арбитру при разрешении постоянно возникавших конфликтов, а уж тем более в надежде получить какую-либо реальную поддержку от слабеющей китайской армии. Тем не менее «вассалы» и «данники», в отличие от двора в Пекине, были заинтересованы в поддержании официальных отношений и в увеличении числа посольств, под прикрытием которых проводился интенсивный торговый обмен.

В 1520-е правительство Мин ввело строгий запрет на сношения с заморскими странами и закрыло Управление торговых кораблей (Шибосы), принимавшее иностранцев и их товары. Подобные меры не устраивали китайское купечество приморских районов, поэтому торговые связи продолжились нелегально, процветала контрабанда. Более того, именно в руках китайских купцов и торговцев находился основной оборот товаров в регионе. Первые европейцы (португальцы), появившиеся в китайских морях в начале XVI века, не могли составить неофициальным китайским торговым сетям какую-либо серьезную конкуренцию. И даже усиление европейского присутствия в регионе после захвата испанцами Филиппин и появления португальцев в Индонезии мало сказалось на сложившейся ситуации: китайские предприниматели успешно встраивались в новые политические структуры и оставались неофициальными торговыми лидерами. Правительство в Пекине не проявляло никакого интереса к их предприятиям, если они не затрагивали непосредственно территорию империи. Жители крупных китайских поселений в других странах рассматривались как эмигранты, недостойные милости и внимания императора. Торговцы же, нарушавшие морские запреты, были объявлены правительством «пиратами» («вокоу», термин обычно обозначавший японских пиратов). Впрочем, ни запреты, ни нелегальный статус не мешали расцвету контрабандной торговли. Зачастую «пиратов» поддерживали и местные чиновники самых разных рангов.

Именно в этих условиях развивались отношения Китая с европейцами. Возникновению конфликтов и непониманию сторонами друг друга способствовало множество факторов, начиная с различного отношения к вопросу о значимости внешней торговли, рассматривавшейся европейцами в качестве источника богатства, а китайскими властями — в виде ненужной «ветви», которую следует обрубать (что и делали морские запреты), и заканчивая разными представлениями о дипломатии. Для Китая постоянное посольство иностранной державы при императорском дворе было невозможным: китайский император воспринимался в качестве правителя всего мира, поэтому в Поднебесной не могло быть равновеликого ему партнера. Именно поэтому приезд иностранных послов в Пекин мыслился лишь в традиционной форме прибытия «данников», которые, проникнувшись добродетелями правителя Поднебесной, должны были нести гуманность и просвещение в свои «варварские» периферийные государства. Несоответствие традиционной китайской системы построения внешних связей и принятых среди европейских стран дипломатических норм стало источником непонимания и трений между китайцами и европейцами с самого начала появления европейских кораблей у китайских берегов. В 1516 году в Китай приплыл итальянец на португальской службе Рафаэль Перестрелло, а в 1517 году — португальская эскадра Фернана д'Андраде. Тогда же появился первый португальский посол Томе Пиреш, отправившийся в Пекин. В ходе этого посольства португальцы попытались получить в Китае факторию, но власти не дали на это согласия. После отказа возникли вооруженные столкновения, неизбежные в условиях действия «морских запретов». В 1540-е годы португальцы самовольно захватили торговую базу вблизи Нинбо в Чжэцзяне и высадили колонистов. Наибольшие усилия по реализации «морского запрета» были предприняты в 1547—1549 годы губернатором провинции Чжэцзян Чжу Ванем, когда он начал укрепление обороны побережья. В 1549 году Чжу Вань выбил португальцев из Нинбо, а после 1555 года оттеснил «вокоу» из прибрежных вод Цзянсу и Чжэцзяна в южном направлении — к Фуцзяни и Гуандуну. Но под натиском противников запретов морской торговли Чжу Вань вскоре был смещен со своего поста и казнен.

После этого нелегальная морская торговля вновь оживилась по всему юго-восточному морскому побережью. Конфликты и столкновения китайских властей с португальцами продолжались вплоть до 1557 года, когда с помощью подкупа местных властей португальцы получили в свое распоряжение город и порт Макао (Аомэнь). Пиратские флотилии из джонок в этот период доходили по Янцзы вплоть до Нанкина, и лишь в начале 1560-х годах китайскому правительству удалось ослабить их натиск. Но действия «пиратов» принесли свои плоды: в 1567 году император Чжу Цзай-хоу отменил запрет на сношения местного населения со всеми заморскими кораблями, кроме японских. Подобное исключение было связано с ростом активности настоящих «вокоу», которые в условиях ослабления центральной власти в Японии с начала XVI века активизировали свои нападения на побережья соседних стран. Ослабление «морского запрета» для самих китайских мореплавателей способствовало еще большему усилению частной торговли китайских купцов, к концу XVI века охватывавшей практически все крупные порты стран Южных морей. В Сиам и Сингапур ежегодно приходило более 100 китайских торговых кораблей. На Филиппинах в 1583 году их насчитывалось около 200 (а в ходе «репрессий» 1603 года испанцами было убито 23 тысячи китайцев, живших в Маниле). 

Тем не менее, китайское правительство пыталось сохранить контроль за морской торговлей: все выходившие в море корабли должны были иметь письменное разрешение, патент (инь пяо), за который требовалось платить. По возвращении корабля с привозимых товаров также выплачивались налоги. Контролем внешней торговли теперь занимались в основном провинциальные губернаторы и чиновники. Именно они вели и сношения с европейцами, которых долгие годы не удостаивали приема при императорском дворе. В конце XVI века в Поднебесную начали прибывать христианские миссионеры. Кроме религиозных, эти проповедники выполняли и определенные дипломатические функции, а также собирали различные сведения о Китае. В 1581 году в Гуанчжоу появился итальянский иезуит Маттео Риччи, обладавший незаурядными лингвистическими способностями: он мог запомнить и воспроизвести до 500 иероглифов. В 1601 году Риччи переехал в Пекин и приобрел большое влияние при дворе. Правда, другие «варвары» проявляли все меньше интереса к установлению отношений с Китаем в их традиционной форме, с 1560—1570-х годах двор в Пекине регулярно посещали лишь послы Вьетнама и Чампы. Последним внешнеполитическим успехом империи Мин стало участие китайских войск в 1590-е годы в борьбе с японцами, пытавшимися захватить Чосон (Корею), а затем двинуться на Поднебесную. Китай показал себя достойным «сюзереном», способным защитить сохранявшую лояльность Корею.

Развитие культуры

Кризисные явления в жизни империи Мин в XVI веке вызвали у части чиновников и представителей учено-служилых кругов стремление исправить положение. Наиболее распространенной и официально признанной философско-мировоззренческой концепцией оставалось конфуцианство (а точнее — неоконфуцианство, в котором конфуцианская основа сочеталась с элементами даосизма и буддизма). Именно в его рамках проходило обучение в столичных и провинциальных школах и академиях, что не могло не сказываться на политических установках китайских чиновников. Все китайские «реформаторы» мечтали о возвращении к «идеалу древности». Необходимо было делать все возможное, дабы возвратиться в архаичный рай путем устранения всех «наслоений», «новшеств», «новаций», вернуть императору его древний облик «добродетельного» правителя и дать ему возможность придерживаться даосской концепции «недеяния» (деятельности, согласующейся с естественным ходом миропорядка). Чиновников следовало сделать честными, управленческий аппарат — работоспособным, а армию — сильной и многочисленной. Крестьян нельзя чрезмерно эксплуатировать. А ремесленников, торговцев и предпринимателей необходимо ущемлять, дабы не дать возможности развиться их частнособственническим инстинктам, подрывающим основы традиционного социального порядка. Минимумом реально выдвигаемых традиционалистами требований являлось возвращение к временам основателя государства Мин — Чжу Юаньчжана. Чиновники и ученые настаивали, чтобы император взял в свои руки государственные дела и решал их в соответствии с конфуцианскими нормами, опираясь на чиновников аппарата управления, а не на фаворитов и евнухов. В частности, они требовали укрепить разложившуюся армию, на содержание которой у центральной власти не хватало ни сил, ни средств. Традиционалисты предлагали также прислушиваться к мнениям, выражаемым в поступающих «снизу» докладах. К концу XVI столетия центр деятельности сторонников возвращения к «идеалу древности» переместился из столичной Академии Ханьлинь в провинции, и прежде всего на Юг.

Несмотря на то что, с точки зрения неоконфуцианцев, существовавший в Китае миропорядок был неидеальным, монголы нападали с севера, а пираты с востока, налоги были тяжелы и количество частных владений росло, жизнь в империи Мин, по мнению европейцев, во многих отношениях оставалась весьма комфортной. Невзирая на явное преимущество Запада в области изготовления огнестрельного оружия и навигационных приборов, а также в способах добычи и обработки металлов, многие китайские технологии еще долгое время превосходили европейские. К их числу относились чрезвычайно эффективные методы ведения сельского хозяйства, позволявшие худо- бедно кормить постоянно растущее население и, возможно, способствовавшие более быстрому, по сравнению с Европой, распространению пришедших из Америки культур. Европейцы обращали внимание и на китайскую технику ремесленного производства, в первую очередь на обработку шелка и хлопка, изготовление фарфора, производство бумаги. В городах существовали крупные специализированные рынки самых различных товаров. Вся страна, включая отдаленные периферийные районы, была связана торговыми путями, по которым ремесленные товары попадали в дальние уголки империи. По этим же путям происходило распространение «культурных достижений» во все более отдаленные провинции.

К концу XVI века значительно выросло количество издаваемых в империи книг, что способствовало еще большему распространению знаний и книжной культуры. Среди них были труды самых различных жанров: от официальных исторических хроник и докладов чиновников, географических атласов и описаний зарубежных стран (первые из которых составлялись в период действия «морских запретов») до книг по фармакологии и медицине. Наиболее известными литературными произведениями XVI в. стали романы «Путешествие на Запад» («Си ю цзи») и «Цветы сливы в золотой вазе» («Цзинь, Пин, Мэй»). Считающийся автором первого из них У Чэнъэнь (1500—1582) в форме фантастического сатирико-приключенческого романа описывает странствие буддийского монаха VII в. Сю-ань Цзана по Великому Шелковому пути в Индию. Но огромное внимание в этом романе уделяется фантастическим персонажам, спутникам монаха: царю обезьян Сунь Укуну (фактически главному герою произведения), получеловеку-полусвинье и полулошади-полудракону. В отличие от «Путешествия на Запад», «Цветы сливы в золотой вазе» (автор этого романа, считающегося первым реалистическим произведением китайской литературы, неизвестен) высмеивают реальность китайской жизни XVI в. Главный герой — раз-богатевший «авантюрист» Сымэнь Цин — проводит свою жизнь в развлечениях и пьянстве, окруженный шестью женами и множеством наложниц. 

Архитектура XVI века отразила общие тенденции: императоры и знать, интересовавшиеся больше развлечениями, чем государственными делами, строили роскошные дворцы и храмы с характерным изяществом внешнего декора. В это же время продолжалось возведение Храма Неба в столице и комплексов императорских погребений правящей династии. В живописи развивался традиционный китайский жанр «цветы и птицы», одним из самых известных представителей которого был Люй Цзи (1495—1576). Но, пожалуй, наиболее ярким художником конца XV — начала XVI века, рисовавшим как сценки из повседневной жизни, так и людей, пейзажи, цветы и животных, являлся Ду Чжин. Все большее распространение книгопечатания приводило к появлению первых книжных иллюстраций, в том числе и цветных гравюр.

А.А. Майзлиш, А.Л. Рябинин

Цитируется по изд.: Российская историческая энциклопедия. Т. 8. М., 2020, с. 536-539.