Старовавилонский период: политическая история

Период от падения III династии Ура до завоевания Месопотамии касситами (XX—XVII века до н. э.) мы условно называем старовавилонским. В это время Вавилон впервые возвысился над всеми другими городами Двуречья и стал столицей государства, в конце концов объединившего всю Нижнюю и часть Верхней Месопотамии. Несмотря на то что это объединение продержалось в полном объеме лишь на протяжении жизни одного поколения, оно надолго сохранилось в памяти людей. Вавилон остался традиционным центром страны до конца существования аккадского языка и клинописной культуры.

Города и сельские поселения со всей их обрабатываемой площадью занимали сравнительно узкую территорию месопотамской аллювиальной равнины, к которой с обеих сторон примыкали пастушеские угодья, населенные подвижными западно-семитскими племенами овцеводов-амореев, разделявшимися на множество родственных, но независимых и нередко враждовавших между собой групп. Ежегодно в определенный сезон скотоводы вторгались прямо в зоны оседлого обитания или на границы этих зон. В зависимости от того, где они пасли свой скот другую половину года, они появлялись здесь либо летом, когда в степях выгорала трава и пересыхали источники, либо зимой, когда в горах но было корма для скота и его негде было укрыть от холодных ветров. 6 принципе каждое племя имело свою автономную территорию, но границы этих территорий были весьма расплывчаты. Оседлые жители считали скотоводов варварами, те, в свою очередь, презирали спокойную оседлую жизнь, но и те и другие были необходимы друг другу и связаны между собой множеством разнообразных экономических, социальных и политических факторов. Важную роль в экономической жизни играл обмен продуктов овцеводства па продукты земледелия; вероятно, через пастушеские племена в Месопотамию проникали и некоторые иноземные товары.

Неоседлое скотоводство оказывало значительное влияние и на социальное развитие общества Месопотамии. Одним из постоянных факторов являлся постепенный переход части скотоводческих племен к оседлости. Самые богатые предпочитали оседлость, когда размеры их стад превышали возможности пастбищной зоны, и становились землевладельцами, военачальниками, пополняли собой городскую элиту. Самые бедные оседали на землю, когда потери скота уменьшали их стада ниже минимума, необходимого, чтобы прокормить семью, и поступали на службу в государственное или храмовое хозяйство, получая за свой труд земельный надел или натуральное довольствие и пополняя собой число беднейшего и наиболее зависимого населения. Все это усиливало социальное расслоение населения Месопотамии.

Влияние скотоводческих племен на политическую жизнь Месопотамии было еще более значительным. На протяжении всей истории Месопотамии ежегодные мирные миграции скотоводов легко превращались в агрессивные, стоило только немного ослабеть власти централизованного государства; этот процесс происходил и в рассматриваемый нами период *.

После падения III династии Ура огромное централизованное государство, объединявшее почти все Двуречье, распалось, его административный аппарат развалился. Ур перестал быть центром страны, и на эту роль претендовал целый ряд древних и новых городов. Ослабление, раздробление власти государства сопровождалось усилением власти племен и племенных вождей; скотоводческие зоны расширялись, охватывая собой многие города, превращавшиеся в политические центры племен и племенных объединений. Так, к середине периода город Терка стал центром племени ханеев, Ларса — центром племени ямутбала, Вавилон — амнанов и т. д.

Вожди наиболее сильных и богатых племен, в зону влияния которых входили значительные территории, в том числе древние города, стремясь к еще большему усилению своей власти, изгоняли местные династии и образовывали свои, превращая таким образом автономную территорию своего племени в независимое государство, а сами из вождей племен становились правителями государства. Далее процесс политического развития мог идти в разных направлениях: либо племя сохраняло свое значение и царь, управляя государством, продолжал одновременно считаться и племенным вождем (Мари па среднем течении Евфрата), либо усиление власти царя приводило к ослаблению племени и все возвращалось к исходному состоянию: создавалось сильное централизованное государство, опирающееся и на оседлое население, и на племена, входившие в него на правах автономии (Лapca, несколько позже Вавилон).

В 1900—1850 годы до н. э. в Месопотамии образовался ряд государств во главе с аморейскими династиями. Политическим идеалом таких династий было государство III династии Ура, и они старались показать себя законными преемниками его власти, присваивая себе пышную титулатуру урских царей. На деле власть большинства таких правителей была эфемерной, и независимость они сохраняли лишь до тех пор, пока кто-либо из соседей, опирающихся на более сильные и богатые племена, не находил возможности с этой независимостью покончить. Заключались бесчисленные союзы, общими усилиями дна соединившихся правителя разбивали третьего, а потом вступали в борьбу между собой. В подобной борьбе больше сил сохранял тот, кто в ней меньше всего участвовал, меньше страдали города, расположенные либо на окраинах охваченных борьбой территорий, либо в центре территорий самых могущественных племен. В ходе таких многолетних войн один аморейские династии приходили в упадок, и цари их вновь «опускались» до роли племенных вождей, зависящих от более сильных соперников, тогда как другие возвышались, объединяя под своей властью все большую часть территории Месопотамии, и из племенных превращались в правителей независимых государств. Одно из наиболее значительных государств было создано в Верхней Месопотамии аморейским вождем Шамши-Ададом I. Оно охватило огромную по тем временам территорию — от гор Ирана до Центральной Сирин, включая одно время и Мари. Важнейшим центром государства Шамши-Адада стал торговый город Ашшур на среднем течении Тигра. Этот царь (1813—1781 годы до н. э.) создал четкую, хорошо функционировавшую военную и административную систему, свел на нет права самоуправляющихся общин. Однако после его смерти это царство распалось. Постепенно соперников становилось все меньше. К началу XVIII века до н. э. их осталось, по существу, только трое: Мари на северо-западе, Лapca на юге и Вавилон между ними. Вавилонский царь Хаммурапи (1792— 1750 годы до н. э.) завершил к концу своего царствования объединение и создал единое государство, включающее всю Нижнюю и большую часть Верхней Месопотамии со столицей в Вавилоне.

Десятилетия войн пагубно отразились на хозяйственной жизни страны. Основа месопотамской цивилизации — ирригационная система, требовавшая неусыпного внимания и постоянных работ по поддержанию ее в порядке,— приходила в упадок. Земля, когда-то дававшая хорошие урожаи, засолялась и становилась непригодной для посевов. Все это болезненно отозвалось и на государственном, и па частных хозяйствах, но последние, будучи примитивно организованными, возрождались легче; что же касается сложного механизма государственно-хозяйственного управления, распавшегося после падения III династии Ура, то новые правители не хотели его восстанавливать, да и не имели возможности сделать это. Им проще было раздать захваченную государственную землю, ремесленные мастерские, торговые учреждения, до этого почти полностью находившиеся в ведении государства, отдельным лицам, которые начинали вести почти частное хозяйство, хотя и не являлись собственниками. Значительная часть торговли, ремесла перешла под контроль частных лиц, даже распределение жреческих должностей превратилось из функции государственной власти в предмет торговли, частных соглашений и завещаний. Многие виды налогов также, вероятно, отдавались на откуп частным лицам. Все это имело разнообразные последствия: с одной стороны, по Месопотамии в поисках безопасного убежища скиталось множество людей, готовых с голоду идти внаем или долговую кабалу, а с другой стороны, отдельные богатые и инициативные люди получали такую возможность самостоятельной деятельности, какой они никогда не имели раньше. Отдавая государству часть продукции ремесла, сельского хозяйства или часть доходов от торговли, они могли использовать остальное для собственного обогащения и увеличения своего имущества. Даже международная торговля, не-смотря на беспокойную обстановку в стране, развивалась в это время более успешно, чем ранее, так как частному купцу легче было откупиться или обойти местного царька-вождя, чем уклониться от действовавших при господстве III династии Ура па всей территории Месопотамии строжайшей регламентации и ограничений в торговле, которые почти не оставляли возможностей для личного обогащения.

Была восстановлена морская торговля (металлами, жемчугом и др.) через Ур по Персидскому заливу. Торговля эта, очень доходная, находилась в руках частных мореходов и владельцев мастерских, но их корабли не доходили теперь до Индии, а только до острова Тельмун (современный Бахрейн), где, по-видимому, был перевалочный пункт для товаров из Индии, Аравии и Ирана. Мореходы вносили богатые дары (фактически обязательные) в храм или царю, но большинство доходов оставалось частным предпринимателям.

Рост частного хозяйственного сектора в условиях, когда возможности развития товарного производства были еще весьма ограниченны, свободного серебра в обращении было мало, а поступление доходов от сельского хозяйства, составлявшего основу существования большинства населения, носило сезонный характер, приводило к тому, что мелкие хозяйства почти сразу жо попали в зависимость от кредита. Поэтому в рассматриваемый период широко распространилось ростовщичество; кредитные сделки стали одним из наиболее выгодных способов вложения капитала, а рост составлял 1/5 или даже 1/3 суммы займа. Кабальные формы кредита вели к разорению мелких хозяйств. Повсюду начинается купля-продажа финиковых плантаций, а потом и полей. Продажа земли была равносильна отказу продавца от гражданских прав в общине, и на такую сделку решались в последнюю очередь, зато в случае нужды продавали во временное рабство членов семьи или отдавали их кредитору в залог как гарантию уплаты долга. В этот период впервые в Месопотамии массовый характер приобретает и наемный труд на частных владельцев (государственное хозяйство нанимало работников еще со времени Аккадской династии).

Однако сильная централизованная власть не была заинтересована в чрезмерном увеличении самостоятельности отдельных лиц, а тем более в обезземеливании и потере средств к существованию значительной части населения, что лишало государство налоговых поступлений и ослабляло его военную мощь. Поэтому, как только стремление объединиться и отложиться приближается к реальному осуществлению, государство начинает ограничивать самостоятельность отдельных граждан и делает попытки с помощью специальных указов воспрепятствовать продаже земли и закабалению беднейшей части населения. Указы такого рода, носившие название «указов царя» или «указов о справедливости», издававшиеся каждые пять-семь лет, должны были аннулировать сделки, заключенные на основе кабальных соглашений, освобождать от временного рабства, возвращать недвижимость первоначальному владельцу. Однако кредиторы изыскивали возможные пути, стараясь избежать выполнения этих указов, н им это часто удавалось, если только должник не имел достаточно средств, чтобы возбудить судебный процесс.

Такая политика ограничения «частного сектора» проводилась в Лapce, когда в конце XIX века эламско-аморейский вождь Кудур-мабук превратил ее в сильное государство, объединившее все Нижнее Двуречье. Сам он, однако, не принимал царского титула, а посадил царем в Ларсе сначала одного, а потом другого сына. Достигнув большого политического могущества и покончив со своими основными соперниками, Рим-Сип, второй сын Кудур-мабука, став царем в Ларсе, провел ряд реформ, направленных на ограничение частнособственнической деятельности и развития товарно-денежных отношений, что привело к резкому упадку в Ларсе частной торговли и ростовщичества. Еще больше тенденция к усилению государственного управления хозяйственной жизнью страны и ограничения частной хозяйственной деятельности проявилась в реформах, проведенных царем Вавилона Хаммурапи, который, разгромив последних соперников — Мари и Ларсу, объединил в 1760—1750 годы до н. э. всю Нижнюю и часть Верхней Месопотамии в царстве, не уступавшем государству III династии Ура по силе и размерам. В мероприятиях Хаммурапи отчетливо наблюдается стремление к восстановлению по всей Месопотамии всеобъемлющей по полномочиям, деспотической по характеру царской власти.

Административная система государства была упорядочена и строго централизована, так что нити управления всеми сторонами хозяйственной жизни в конечном счете сходились в руках царя, который вникал во все дела и вопросы. Придавая большое значение личному участию в делах, Хаммурапи вел интенсивную переписку со своими чиновниками на местах; нередко и частные лица со своими жалобами или вопросами обращались прямо к нему. Была проведена важная судебная реформа, которая внедряла единообразие в судопроизводстве; роль царя в нем усилилась. Во все большие города, где раньше действовали только храмовые и общинные суды, были назначены царские судьи из числа чиновников, подчиненных непосредственно царю. Храмы с их обширными хозяйствами, занимавшими значительную территорию Месопотамии, которые после падения III династии Ура пользовались большой самостоятельностью, были вновь в административном и хозяйственном отношении полностью подчинены царю. Частная международная торговля была запрещена, и было подтверждено, что купцы, занимавшиеся ею,— царские чиновники. Внутри большей части государства была совершенно запрещена продажа земли, кроме городских участков. Этими мерами, как и «указами о справедливости», о которых говорилось выше, государство стремилось предотвратить разорение и обезземеливание населения.

Примечания

* Наименьшим было влияние амореев-скотоводов на культурную жизнь города. Доля аморейского населения в городах не превышала 1—3%, и они не оказали никакого влияния, например, на аккадский язык (шумерский к этому времени стал только языком школы).

Цитируется по изд.: Н.В. Козырева. Старовавилонский период истории Месопотамии //  История древнего мира. Ранняя древность. Под. ред. И.М. Дьяконова, В.Д. Нероновой, И.С. Свенцинской. М., 1989, с. 86-91.