Бирма в 1752-1782 годы

Когда наследник престола (юва-яза) возвращался в Пегу, он оставил Талабана с силами, недостаточными для того, чтобы подавить крупное восстание. Именно такое восстание вспыхнуло спустя поразительно короткое время в результате успешного сопротивления, оказанного вождем восставшего города Мособо. Назвав себя Аунгзея («Победоносный») и «вдохновленный добрыми духами, которые чтят религию», как об этом говорится в «Махаязавин», он стал вождем национального движения. В мае 1752 года он отразил нападение на свою крепость, которым руководил лично Талабан. В следующем месяце он перешел в наступление и напал на укрепление монов, чтобы отрезать их от источников снабжения. Гарнизон в панике покинул укрепление, бросив там все свое снаряжение. Таким образом этот вождь стал минлаунгом, или претендентом на престол, называл себя Алаунгпая, или «эмбрионом Будды», и вел свое происхождение от Мохньинтадо, который правил в Аве с 1427 по 1440 год. Куда бы он ни направлялся, он повсюду требовал изъявления вассальной покорности. Город Мособо— «город вождя охотников» стал называться Швебо— «городом золотого вождя», и он стал строить в нем дворец в излюбленном традиционном стиле.

Но монов нелегко было изгнать из Верхней Бирмы; они соединились с гвешанами из Мадая-Окпо. Это была позиционная война, в ходе которой патриоты испытали много трудностей. Только к декабрю 1753 года Алаунгпая смог окружить Аву; к этому времени он сформировал значительную флотилию, состоявшую в основном из судов, захваченных у противника. Моны после провала своей попытки захватить главное укрепление Алаунгпаи пали духом. Не было никаких признаков, что Пегу вышлет подкрепление, и моны опасались, что бирманцы и шаны, проживающие в городе, присоединятся к осаждающим. Поэтому ночью, в глубокой тайне, они оставили город и бежали вниз по реке, прежде чем бирманцы поняли, что произошло.

Алаунгпая был не в состоянии преследовать отступавших монов или предпринять наступление на юг. Ему нужно было прежде всего обеспечить преданность северных шанских князей (собва). В тот момент, когда он был поглощен выполнением этой задачи, Бинья Дала, король Пегу, начал крупное наступление на район Авы. Если бы наступление было предпринято раньше, в то время, когда моны еще удерживали город, оно могло легко решить исход дела не в пользу Алаунгпаи. Но наследник престола (юва-яза), военачальник монов, был неспособным вождем; и хотя он разбил бирманскую армию у города Тало и опустошил страну вплоть до Чаумьяунга, близ Швебо, в результате контрнаступления, предпринятого Алаунгпаей из Швебо, и вылазок осажденного в Аве гарнизона, он понес такие потери, что в мае 1754 года все его вторгнувшееся войско обратилось в беспорядочное бегство, не останавливаясь вплоть до Проме. Тем временем недовольство в королевстве монов достигло высшей точки и вылилось в заговор, имевший целью восстановление власти пленного Махадхаммаяза Дипати, который находился в Пегу. Когда заговор был раскрыт и низложенный король, три его сына и многие связанные с ним лица были казнены, бирманцы, проживавшие в районе дельты, подняли

[282]

восстание и стремительным натиском захватили город Проме, который им удалось удержать, несмотря на то, что он был окружен монскими войсками, отступавшими от Авы.

Но осада велась неэнергично, и в начале 1755 года Алаунгпая, собравший большое войско для покорения королевства Пегу, без труда освободил от осады бирманцев, защищавших город. Однако моны построили хорошо защищенные земляные укрепления непосредственно к югу от города, и лишь после тяжелых боев эти укрепления удалось наконец взять штурмом. Этот успех дал Алаунгпае возможность потребовать, чтобы центральная Бирма признала свою вассальную зависимость; несколько недель Алаунгпая провел в Проме, наводя там порядок. Затем он двинулся к югу и у Лунхсе, в районе Хензада, столкнулся с монами. Решительная победа, которую он одержал, побудила его переименовать местечко Лунхсе в Мьянаунг («Быстрая победа»). Здесь, среди празднеств и ликования, он принял изъявление вассальной покорности от правителей Таунгу, Хензада, Мьяунгмья, Бассейна и даже от араканского округа Сандовай. Наконец, продвигаясь через Данубью, он в начале мая изгнал монов из Дагона и ознаменовал окончание своей кампании празднеством в пагоде Шве Дагон. Он намеревался сделать это место главным портом своего королевства и начал работы по закладке города, который он оптимистически назвал Рангун 1 («Конец раздоров»).

Однако раздоры на этом не кончились. Столица монов Пегу все еще сохраняла свою независимость, а их порт Сириам — центр европейской торговли, где моны сосредоточили свои главные силы, поблизости от Рангуна, — был слишком укреплен для того, чтобы Алаунгпая мог решиться напасть на него. Более того, монам помогал блестящий француз, господин де Бруно, которого Дюпле несколькими годами ранее прислал в Пегу в качестве своего агента.

В конце войны за австрийское наследство, пока Дюпле как губернатор Пондишери был занят проектами укрепления французского влияния за счет своих английских соперников, двор в Пегу искал европейского союзника, от которого он мог бы получить огнестрельное оружие, что дало бы ему решающее преимущество в борьбе с бирманцами. После закрытия европейских верфей в Сириаме на первых этапах борьбы за независимость английские интересы были представлены несколькими частными торговцами, которые не имели большого веса, тогда как французские интересы представлял итальянский священник, отец Виттони, считавшийся среди монов персоной грата. В 1750 году по его предложению к Дюпле была направлена монская миссия для выяснения его мнения относительно предоставления помощи. Поэтому через несколько недель после того, как один из агентов, Бюсси, оставил Пондишери, чтобы распространить французское влияние в Декане, другой агент, Бруно, отправился с подобной же миссией в Бирму. Он прибыл в Пегу в июле 1751 года и без труда заключил соглашение, по которому монам взамен торговых уступок предоставлялась значительная французская помощь. По возвращении в Пондишери он убеждал Дюпле, что, если последний готов к вооруженному вмешательству в борьбу монов и бирманцев, перед французами в Бирме откроются блестящие перспективы. По его словам, при наличии хорошо вооруженных французских войск численностью в 500 или 600 человек легко установить контроль над королевством монов. Дюпле тотчас же написал во Францию, расхваливая этот план, и просил предоставить необходимые подкрепления для проведения его в жизнь.

Между тем англичане в Мадрасе относились с большим подозрением к замыслам французов в отношении Бирмы. Еще до направления миссии Бруно губернатор форта св. Георгия Томас Сондерс сообщал в Англию о том, что якобы французы намереваются захватить остров Негрэ 2, и убеждал Ост-Индскую компанию предупредить действия французов, основав на этом острове поселение. Директора компании полностью одобрили этот план. Их ответ был

___________

1 Правильнее Янгун.— Прим. ред.

2 D. G. Е. Hall, The Tragedy of Negrais, 1BRS, X X I (1931), pt. Ill, p. 63.

[283]

отправлен в декабре 1751 года, задолго до того, как вести о миссии Бруно в Пегу могли достигнуть Лондона. Прежде чем Сондерс получил ответ, он услышал от частных английских купцов в Сириаме о договоре Бруно с правительством монов и немедленно же начал действовать на свой страх и риск. Он направил небольшую экспедицию под командованием Томаса Тейлора для осмотра острова Негрэ и поручил частному купцу в Сириаме, Роберту Уестгарту, начать переговоры с двором в Пегу об уступке этого острова Ост-Индской компании.

Тейлор столкнулся с крайне враждебным отношением местных властей и после беглого осмотра отправился в Пегу, чтобы действовать совместно с Уестгартом. Они установили, что монское правительство категорически против основания какого-либо поселения на острове. Пока они находились в Пегу, туда в ноябре 1752 года возвратился Брунов качестве агента Дюпле; и, поскольку становилось совершенно очевидным, что он имеет значительно большее влияние на монов, переговоры были прерваны и Тейлор вернулся в Мадрас. Оставив Негрэ, Тейлор отослал весьма неблагоприятный отчет об острове, который заставил Сондерса усомниться в разумности дальнейшего осуществления этого проекта, несмотря на восторженное одобрение, высказанное директорами в их послании. Но когда Тейлор прибыл в Мадрас и рассказал об усилении влияния Бруно в Пегу, Сондерс отбросил все сомнения и направил мощную экспедицию, которая 26 апреля 1753 года захватила остров. Если бы он знал, что директора французской компании уже отклонили предложение Дюпле, он, возможно, поступил бы иначе. В письме, датированном 2 января 1753 года, директора указывали Дюпле, что их удовлетворяет судостроительная концессия в Сириаме, предусмотренная договором 1751 года; любые меры, связанные с военными обязательствами, несомненно, вызвали бы дальнейшее обострение соперничества с англичанами.

По сообщению Тейлора, остров являлся очень нездоровой местностью и был бы совершенно бесполезным в качестве торгового пункта. Его оценка оказалась очень верной: в периоды дождей остров подвергался наводнениям, и там была широко распространена малярия. Никогда не предпринимались попытки использовать его в качестве военно-морской станции. И, хотя болезнь буквально косила служащих, как европейцев, так и азиатов, и все запасы и рабочая сила должны были доставляться из Мадраса, не могло быть и мысли об отказе от поселения, пока Бруно оставался в Пегу.

С другой стороны, возвышение Алаунгпаи заставило как Дюпле, так и монов пересмотреть свое отношение к созданию союза. Дюпле послал Алаунгпае в подарок оружие. Моны обратились к английской Ост-Индской компании с просьбой о военной помощи и обещали уступить Негрэ. Это были лишь маневры, но, несомненно, моны нуждались в значительно большей помощи, чем та, которую можно было получить от Пондишери. Когда в конце 1754 года Дюпле был отозван во Францию, моны потеряли надежду получить какую-либо действенную помощь от французов, хотя Бруно оставался в Пегу. Почти в то же время с Негрэ в Мадрас вернулся Томас Тейлор, совершенно убежденный в том, что успех Алаунгпаи обеспечен и что компания должна установить с ним хорошие отношения. И когда несколько месяцев спустя бирманский король, стремительно продвигавшийся вниз по Иравади, направил в Негрэ послов с просьбой предоставить оружие, находившийся на острове агент компании Генри Брук написал в форт св. Георгия, убеждая власти форта оказать королю любую возможную помощь. Но Мадрас мог удовлетворить требования Алаунгпаи о предоставлении оружия не в большей степени, чем Пондишери удовлетворял требования монов, по той простой причине, что в Индии назревало обострение борьбы между англичанами и французами.

Однако в тот момент, когда войска Алаунгпаи были задержаны в Дагоне как раз перед наступлением периода влажных муссонов в 1755 году, не было уверенности в окончательной его победе. Он не располагал достаточными средствами осады, с помощью которых можно было бы штурмовать столь силь-

[284]

но укрепленные города, как Сириам и Пегу. Серьезные осложнения возникли на севере. Снова начались набеги из Манипура, шаны стали проявлять беспокойство, и возникло опасение, что один из членов старой королевской династии Таунгу, нашедший убежище в Сиаме, замышляет вернуть себе престол своих отцов. Алаунгпая был вынужден возвратиться, чтобы принять соответствующие меры, отлично сознавая при этом, что, как только он уйдет, войска монов попытаются разбить его войска, удерживавшие Рангун.

Так фактически и произошло; однако моны наступали нерешительно и потерпели тяжелое поражение, хотя престолонаследник и Бруно, руководившие монами, получили известную помощь от нескольких английских кораблей, которые пришли в Сириам с торговыми целями, хотя они не были расположены оказать такую помощь. Выяснилось, что один из этих кораблей, «Эркот», принадлежал компании и его самовольные действия причинили серьезные неприятности властям форта св. Георгия, так как, когда Алаунгпая услышал об этом событии, он тут же усомнился в добрых намерениях фактории на Негрэ, которая согласилась вступить с ним в переговоры 1. Поэтому, когда капитан Джордж Бейкер, направленный Генри Бруком для заключения договора, появился в Швебо, он увидел, что король не склонен прийти к соглашению. Прекрасный подарок — пушка, которую Бейкер привез королю, и обещание снабжать его всеми военными запасами, которые могло выделить поселение на Негрэ, несколько смягчили гнев короля, но самой большой уступкой, на которую он пошел, было обещание возобновить переговоры, когда он вернется в Рангун, чтобы начать операции против Сириама.

Алаунгпая разрешил задачи, заставившие его вернуться на родину, с характерной для него энергией. Карательная экспедиция против Манипура, первая из многих, произвела ужасные опустошения. Сильный отряд войск отправился в шанские государства и принял от них знаки вассальной зависимости. Наместник Юньнани официально признал короля. Затем с большим войском, в котором находились шанские и чинские рекруты, король вернулся в страну монов. В Рангуне младший лейтенант Джон Дайер и доктор Уильям Андерсон встретились с ним и заключили соглашение, по которому за предоставление военных запасов он признавал поселение на Негрэ и давал разрешение на основание фактории в Бассейне. Условия были записаны в королевском письме на золотом листе и направлены королю Англии. Иметь дело с губернатором Мадраса, представлявшим просто торговую компанию, было ниже достоинства Алаунгпаи. Послание было передано по назначению в начале 1758 года через Питта, знаменитого военного министра Англии. К этому времени Ост-Индская компания горько раскаялась в своих поспешных действиях по захвату Негрэ. Уже были отправлены приказы об окончательном уходе из Бирмы.

В феврале 1756 года началась жестокая осада Сириама. Теперь все зависело от того, откликнется ли Пондишери на настоятельные просьбы Бруно о помощи. Если бы направленная на помощь экспедиция, которая наконец была послана, прибыла вовремя, город можно было бы спасти. Первые два корабля, на которых находились экспедиционные силы, прибыли лишь два дня спустя после того, как Алаунгпая в результате неожиданного нападения захватил местность. Третий корабль, посланный из Пондишери, задержался в пути из-за плохой погоды и, прибыв к устью реки, вовремя узнал о падении города и повернул обратно. Два первых корабля, не знавшие о случившемся, получив подложное письмо, которое Алаунгпая заставил написать перед казнью захваченного в плен Бруно, поднялись вверх по реке. Они были посажены на мель бирманскими лоцманами и были вынуждены сдаться. Пушки, мушкеты и снаряжение, которые они везли для монов, были неожиданной находкой для Алаунгпаи; более того, он переманил к себе на службу 200 солдат.

__________

1. «Account of the English Proceedings at Dagoon, 1755», в сборнике Dalrymple, Oriental Repertory, vol. I, p. 177—200.

[285]

Алаунгпая мог теперь начать наступление на укрепления Пегу. Город, однако, оказал упорное сопротивление и был взят наконец лишь в мае 1757 года. Во время длительной осады города Алаунгпая обращался к Негрэ с беспрестанными требованиями о предоставлении оружия и угрожал поступить с поселением так же, как с Сириамом, если его требования не будут удовлетворены. Но с упадком французского влияния в Бирме поселениена Негрэ утратило свой raison d'etre 1, и в условиях Семилетней войны для англичан стало необходимым сосредоточить свое внимание на опасности, угрожавшей Индии со стороны Франции. Еще в марте 1757 года директора компании отдали распоряжение ликвидировать рискованное предприятие в Бирме. Разумеется, прошло несколько месяцев, прежде чем распоряжение было получено в Мадрасе. Когда же это распоряжение достигло форта св. Георгия, он не смог его выполнить, поскольку все его внимание было поглощено операциями Лалли в Карнатике. Фактически на протяжении всего 1758 года англичанам в этом районе приходилось обороняться, а с декабря 1758 года по февраль следующего года даже Мадрас был осажден французами.

В это время Алаунгпая, окончательно завершив покорение монов, послал повелительный приказ главе поселения Негрэ прибыть к нему в Проме к тому времени, когда он остановится там на обратном пути в свою столицу. Но капитан Томас Ньютон счел неразумным отправиться к королю лично и направил вместо себя младшего лейтенанта Томаса Лестера. Лестер подробно описал свои беседы с королем 2 в дневнике, который является одним из наиболее интересных из многочисленных сохранившихся документов об этом периоде связей англичан с Бирмой. Он нашел, что Алаунгпая был несколько задет тем, что Георг II не ответил на его письмо, написанное на золотом листе и отправленное в предыдущем году. Но одержанная им победа привела его в хорошее расположение духа, и он согласился заключить «договор», по которому признавал право англичан на Негрэ и Бассейн взамен ежегодных подарков в виде оружия, а также обещания предоставить ему военную помощь против его врагов. «Договор», разумеется, не имел никакой цены, так как бирманский король не мог брать на себя подобные обязательства; он мог лишь издавать приказы, но они не были обязательными для его преемника. Показательно в этом смысле, что Этчисон не включил этот документ в свое собрание «Договоров, соглашений и обязательств» Ост-Индской компании 3. Тем не менее, согласно второй статье «договора», по которой англичанам предоставлялся участок «на берегу реки Персейм, напротив Холма Пагоды и старого города Персейма», в 1757 году в Бассейне фактически была создана фактория, через которую производилась закупка тикового леса.

Так как Мадрас не мог выполнить приказ директоров об эвакуации поселения на Негрэ, выполнение этой задачи легло на плечи губернатора форта Уильяма в Калькутте. Главная операция по эвакуации капитана Томаса Ньютона и гарнизона была выполнена в апреле 1759 года. Но как на Негрэ, так и в Бассейне леса и запасов было значительно больше, чем могли увезти корабли, поэтому для их охраны был оставлен лейтенант Хоуп с небольшим отрядом. Вовремя холодного сезона 1758— 1759 года Алаунгпая отсутствовал в связи с кампанией в Манипуре. Его отсутствие побудило монов предпринять отчаянную попытку сбросить бирманское ярмо. Они перебили бирманцев в нескольких районах, нанесли поражение бирманскому вице-королю и заставили его отступить в Хензаду. Алаунгпае пришлось прервать поход и поспешить в Рангун. Однако, когда он прибыл туда, местные войска уже справились с восставшими. Один армянин, состоявший на королевской службе, передал королю слух о том, что начальник поселения на Негрэ помогал восставшим

_____________

1. Raison d ’etre (фр.)— право на существование, смысл.— Прим. ред.

2. Dalrymple, op. cit., vol. I, p. 201—222.

3. Его комментарии, относящиеся к этому «договору», содержатся в «Treaties, Sanads and Engagement», vol. I, p. 325.

[286]

монам. Несколько месяцев спустя бирманские войска неожиданно напали на поселение, перебили служащих и разрушили здания.

В то время полагали, что причиной этого предательского акта была ярость короля по поводу того, что он считал вторым случаем английского вероломства. Но не эту причину указал сам король позднее в беседе с англичанином, уцелевшим во время резни. По его словам, причиной резни было молчание короля Англии, который не ответил на его письмо, в силу чего бирманский король пришел к заключению, что «англичане и компания принимают его и его народ за дураков» 1.

Следует помнить, что слух мог дойти до Алаунгпаи не позже мая 1759 года, а избиение последовало лишь в октябре этого года. Не лишен значения и тот факт, что фактории в Бассейне не был причинен ущерб. Слух был «уткой», намеренно пущенной армянами, которые в то время пользовались любой возможностью, чтобы навредить англичанам, так как они с патологической ненавистью и завистью следили за ростом английского влияния в Индии и в других странах Востока. Как об этом свидетельствуют факты, Алаунгпая был преисполнен решимости устранить англичан с Негрэ. Он хотел установить за ними более непосредственный контроль. Однако добиваться своей цели посредством убийств не входило в его замыслы. Избиение было намеренно задумано и осуществлено французским офицером, командовавшим войсками, посланными для захвата поселения, по-видимому, в качестве мести за те поражения, которые понесла его родина от англичан 2.

Поход Алаунгпаи против Манипура, откуда ему пришлось вернуться в связи с восстанием монов, явился для Манипура одним из наихудших бедствий во всей его истории. Тысячи людей были высланы и поселены в округах Верхней Бирмы — Сагайнге и Амарапуре. С этого времени астрологами при дворе Авы стали манипурские брахманы, и из манипурцев был составлен кавалерийский полк в бирманской армии.

Последним актом в бурной карьере Алаунгпаи было вторжение в Сиам. Разгром монского королевства привел к дальнейшему отливу населения в Сиам, и вследствие этого в пограничных районах постоянно царил беспорядок. Причины, которыми руководствовался Алаунгпая, возобновляя старую вражду с Аютией, были удивительно сходны с теми, которыми руководствовался Байиннаунг в XVI веке. Он надеялся восстановить свой контроль над Чиенгмаем. Кроме того, он, по-видимому, рассчитывал вновь заселить районы дельты путем массового переселения жителей из Сиама.

Таи ожидали его вторжения и сконцентрировали свои силы на западных подступах к столице. Бирманцы, однако, неожиданно напали с юга и захватили их врасплох. Войска Алаунгпаи направились по пути через Тавой к Тенассериму, вышли к Сиамскому заливу и затем проследовали в северном направлении к Аютии, которую и окружили в апреле 1760 года. В следующем месяце король был смертельно ранен при взрыве осадного орудия в то время, когда он направлял огонь батареи. Осада была тотчас же снята, и армия начала поспешно отступать. Алаунгпая умер в Тайкале, на подступах к реке Салуин. Его тело было перевезено в Швебо и погребено там при огромном стечении его опечаленных подданных. Он был великим вождем, пробудившим у бирманцев чувство собственного достоинства после всех тех бедствий, которые они потерпели от анипурцев, шанов и монов. Он также привил им вкус к военной славе, благодаря чему они еще в течение полустолетия были грозой для своих соседей.

Правление сына и преемника Алаунгпаи, Наунгдоджи, было кратковременным и тревожным; при нем часто вспыхивали восстания. Наиболее серьезным было восстание, руководимое одним из военачальников Алаунгпаи, Минкхаунгом Норатхой, который захватил Аву и задумал восстановить династию Таунгу. В самый разгар осады из Индии прибыл капитан Вальтер Алвс, чтобы добиться разрешения вывезти имущество Ост-Индской компании из Бассейна

______________

1 Hall, op. cit., p. 116.

2 Там же, стр. 119.

[287]

и потребовать выдачи многих английских пленных. Новый король стремился к тому, чтобы компания возобновила свои торговые операции в его стране, и отправил Алвса обратно в Калькутту просить власти форта Уильям пересмотреть свое решение об уходе. Но это ни к чему не привело: губернатор Бенгалии имел строгий приказ из Англии покончить с рискованным предприятием в Бирме. Когда Алвс на следующий год вернулся в Бирму, его требования были удовлетворены. С отъездом Алвса отношения между компанией и двором Авы прервались на долгие годы.

Брат и преемник Наунгдоджи — Схинбьюшин (1763— 1776) перенес свою столицу из Швебо обратно в Аву. Беспорядки в период правления его предшественника показали, насколько необходимо столицу в Верхней Бирме иметь поблизости от жизненно важного района Чаусхе. И хотя Схинбьюшин возродил планы своего отца о покорении Сиама, он считал, что ни Пегу, ни Рангун, находившиеся в стране недовольных монов, не являются подходящим местом для столицы. Он намеревался воспользоваться северными подступами к Аютии, подчинив страну лао и используя ее как базу для военных операций. Поэтому в 1764 году война началась походами, в результате которых были захвачены Чиенгмай и Вьен-Чанг (Вьентян). В самом начале 1766 года была осаждена Аютия. Она оказала длительное и упорное сопротивление. Когда наконец в марте 1767 года она пала, бирманцы превратили ее в груду развалин. Даже королевские архивы были сожжены. Были вывезены тысячи пленных и огромная добыча. «Король Хантавади (то есть Байиннаунг) вел войну как монарх,— указывает сиамский летописец,— а король Авы — как разбойник».

Но бирманцы снова не смогли удержать Сиам в подчинении. Вторжение бирманцев в Лаос вызвало такое брожение в государствах, граничащих с Юньнаныо, что китайцы были вынуждены вмешаться, и между 1766 и 1769 годами Бирме пришлось обороняться от целого ряда нападений китайцев. Это отвлечение сил ослабило власть бирманцев в Сиаме и дало возможность сиамцам под руководством Пья Таксина (Паята, по бирманским хроникам) быстро восстановить свои позиции; пока Бирма напрягала все усилия, чтобы отбросить китайцев, Пья Таксин начал систематическое уничтожение бирманских гарнизонов и к концу 1768 года вновь занял Аютию.

В течение нескольких лет, вплоть до 1764 года, шанские государства находились в состоянии волнения. Гве-шаны из Мадая-Окпо — главные зачинщики восстания 1740 года, которое привело к падению династии Таунгу, причиняли такое беспокойство своими набегами на северные государства, что в 1758— 1759 годах сам Алаунгпая послал против них карательную экспедицию. Уцелевшие поселились в Менгми, Хсенви, а также Менгльене государстве, расположенном за Салуином, — откуда они совершали набеги через китайскую границу. Китайцы начали подозревать, что главной причиной беспорядков являются бирманцы, особенно когда в 1764 году бирманская армия, выступившая против государств лао, прошла через Кенгтунг, который находился в состоянии вражды с Кенхунгом, платящим дань Китаю. Вторжение бирманцев в Чиенгмай и Вьен-Чанг создало такое напряженное положение, что, когда в 1765 году бирманцы послали своего военачальника собирать дань с некоторых мелких салуинских государств, последние обратились с жалобой к Китаю, хотя в требованиях бирманцев не было ничего необычного. В течение столетий эти государства, хотя и находились под защитой Китая, уплачивали обычно дань более могущественным королевствам, расположенным вблизи их границ. Но честолюбивая политика Схинбыошина вызвала у них тревогу.

Война началась в 1766 году карательной экспедицией, которую направил губернатор Юньнани против крупнейшего шанского государства Кеш тунга, расположенного восточнее других шанских государств, подчиненных Бирме; шанские собвы (вожди) с помощью бирманцев изгнали китайцев. Это поражение нанесло такой ущерб престижу губернатора Юньнани, что он покончил жизнь самоубийством. Поэтому императорский Китай решил жестоко проучить Бирму. В конце того же года, повинуясь полученным из Пекина при­

[288]

казам, новый губернатор Янг Инг-чу двинул свои войска по хорошо изведанному торговому пути через Бамо; это, однако, не дало никаких результатов, так как он был задержан бирманскими пограничными войсками в Каунгтоне на Иравади, к югу от города. Прибытие подкреплений из Авы позволило обороняющимся перейти в наступление, и китайцы были отброшены за границу Более крупное бирманское войско проследовало через Мохньин и Могаунг к Вайнгмо, к югу от Мьичины, а затем к реке Наммьин, где оно разбило китайский отряд. Затем оба бирманских войска вторглись на китайскую территорию.

Эти серьезные неудачи снова привели к смене губернатора Юньнани. Теперь вместо Янг Инг-чу пост занял зять императора Минг Юи. Он задумал предпринять наступление на Бирму по двум направлениям, как только закончится дождливый сезон 1767 года. Одно войско должно было вести наступление через Бамо, тогда как главные силы, руководимые самим Минг Юи, должны были проследовать по более южному пути через Хсенви и Хсипо, которым войска маньчжуров воспользовались сто лет назад, преследуя последнего императора династии Мин Чэн Цзу Это наступление чуть не закончилось удачей. Разгромив две группы бирманских войск, Минг Юи достиг Сингаунга, расположенного на расстоянии тридцати миль от Авы; создалось критическое положение (февраль 1768 года). И, хотя крупные силы бирманцев были скованы в Сиаме, третьей армии удалось, пройдя через шанские государства, перерезать коммуникации Минг Юи. Когда последний попытался устранить нависшую над ним угрозу, то оказался в таком трудном положении, что, стремясь выбраться из ловушки, в которую попал, потерял основную часть своего войска. Другое китайское войско, которое должно было прийти к нему на помощь, потеряло драгоценное время, пытаясь преодолеть каунгтонские укрепления, и в конце концов отказалось от этой задачи и отступило по направлению к своим границам. Командующий этим войском, сыгравший свою роль в этом поражении, подвергся ужасной казни в назидание другим. Минг Юи мог спастись, но он, не желая предстать перед лицом императора, предпочел отрезать свою косу и отослать ее императору, а затем покончил жизнь самоубийством.

В 1769 году китайцы предприняли последнюю попытку смыть с себя позор за эти неудачи. Их войско попыталось в третий раз достигнуть Авы, используя путь через Бамо. И снова войско было не в состоянии преодолеть каунгтонские укрепления. Оказавшись не в силах овладеть ими, китайцы построили в Швеньяунгбине большой укрепленный лагерь. Когда бирманцы приступом взяли лагерь и изгнали китайцев, последние запросили мира, и тут же в начале 1770 года был подписан мирный договор. По условиям этого договора, который никогда не был ратифицирован королем Схинбьюшином, китайцы должны были уйти с бирманской территории, торговля должна была возобновиться и каждые десять лет бирманцы и китайцы должны были обмениваться миссиями. Известие о том, что китайцам разрешили возвратиться домой, привело короля в ярость, и победоносные военачальники, опасаясь его гнева, не осмеливались вернуться домой. Чтобы смягчить его гнев, они повели свои войска в наступление на Манипур. Там они одержали решительную победу, в результате которой радже пришлось бежать в Ассам. Затем, возведя на престол Манипура бирманского ставленника, они выслали в Бирму еще тысячи манипурцев.

Каунгтонский договор был мероприятием государственной важности. Снова крупные караваны, состоявшие из сотен нагруженных животных, стали курсировать по «Старой бирманской дороге», а китайско-бирманские отношения приобрели новый характер сердечности, сохранившийся на протяжении правления этой династии и после нее. Бирма была крайне горда этим прекрасным результатом: он стимулировал ее стремление к расширению территории до опасных масштабов.

Конец правления Схинбыошина не отмечен какими-либо крупными достижениями; в эти годы стала очевидна необходимость перехода к новой политике.

[289]

Война с Сиамом, которая прекратилась лишь со смертью Схинбыошина в 1776 роду, приносила бирманцам одни бедствия. Паята изгнал бирманцев из Лаоса, возвратил Чиенгмай и вновь объединил Сиам. В 1773 году внезапно вспыхнуло новое восстание монов, которое показало, насколько непрочной была власть бирманцев на юге страны. Рангун был сожжен, а вместе с ним было сожжено и несколько кораблей, которые строились там французскими кораблестроителями. Когда бирманцы восстановили свою власть и покончили с восстанием, тысячи монов снова бежали в Сиам, где их хорошо приняли. Бирманское войско, преследовавшее их по дороге Трех пагод, было окружено и захвачено в плен сиамцами. В следующем году Схинбыошин совершил путешествие вниз по Иравади в Рангун. Там он казнил монского короля Бинья Дала, который был взят в плен в 1757 году, когда пал Пегу.

Накануне смерти Схинбьюшина в 1776 году его главный военачальник, Маха Тихатура, потерпел катастрофическое поражение в Сиаме. Сын Схинбьюшина, Сингу, наследовавший престол, решил положить конец войне и приказал бирманским войскам покинуть сиамскую территорию. Это был бездеятельный молодой человек; его тяготили дворцовые порядки, и он проводил время, совершая паломничества к различным пагодам. В 1782 году, когда он находился в одной из своих поездок, в результате дворцовой интриги на престол был возведен младший брат Схинбыошина, Бадун Мин, более широко известный под именем Бодопая, «короля прадедушки»; под этим именем он упоминается в «Конбаунгской хронике», составленной в годы правления его правнука Миндон Мина.

[290]

Цитируется по изд.: Д.Дж.Е. Холл. История Юго-Восточной Азии. Пер. с. англ. Я.М. Света, Р.А, Тузмухамедова. М., Издательство иностранной литературы, 1958, с. 282-290.