Топография

Рассматриваемое нами поселение располагается в излучине реки Ловать, против устья левого ее притока — реки Карпинки, в 0,5 км к юго-западу от деревни Городище, в урочище «Городок». Укрепленная часть поселения занимает вершину моренного холма, стоящего на правом берегу реки Ловать (рис. 1, фото 1). Площадка городища плоская, в плане — овальная, вытянута с востока на запад, в настоящее время занимает 1344 кв. метров и возвышается над уровнем реки на 23 метра. Южный, западный и северо-западный склоны холма круты и обрывисты. Невысокий, трехметровый восточный — северо-восточный склон городища имеет явные следы искусственной подправки, придавшей ему бόльшую крутизну (фото 2). Внешние признаки оборонительных сооружений отсутствуют. Северный склон холма полого спускается в неглубокую ложбину, которая отделяет всю напольную часть городища от более высокого плато. В этом месте и был въезд на городище. Из ложбины, вниз по коренному берегу, идет спуск к реке в виде карниза шириною 1,5—2 метра. Значительная часть площадки (видимо, около одной трети) разрушена оползнями. Можно предполагать, что первоначально площадь городища составляла около 0,2 га.

Селище почти вплотную примыкает к подножию городища. Культурные отложения были выявлены как в ложбине, которая отделяет городище от плато, так и на склоне последнего на площади немногим более 0,7 га. С северо-западной и южной сторон селище ограничено обрывистыми берегами Ловати и нарушено оползнями. Общая площадь, которую селище и городище занимали в древности, составляла не более 1 га.

В результате обследований ближайших окрестностей Городка Я. В. Станкевич в 0,5 км от д. Городище вниз по течению Ловати на том же берегу была открыта, по ее мнению, сопка, наполовину разрушенная оползнями. Исследовательница считала ее синхронной городищу и предполагала местом захоронения древних его обитателей (Станкевич, 1959. С. 79; 1960. С. 323). Эти данные были включены В. В. Седовым в свод сопок в качестве одного из самых южных пунктов их ареала (Седов, 1970а. С. 34. Табл. I).

Стратиграфия

Стратиграфия культурных отложений городища довольно проста 2. Культурный слой на большей части площадки городища (в южном, центральном и восточном секторах) не превышает толщины 0,2—0,3 метра, имеет светло-серую окраску и мало насыщен находками. Наибольшей мощности (до 0,8—1,1 метра) он достигает на месте построек, по северному и западному периметру городища. Здесь он имеет яркую черную окраску, глинисто-песчаные прослойки, насыщен развалами красной обожженной глины, колотым камнем, углем, частями обгорелых плах и различными бытовыми предметами (рис. 85, I—I; 193, I; фото 18, 19). В материковом суглинке были выявлены нижние части жилых и хозяйственных построек в виде ям различной конфигурации и профиля.

Особенности стратиграфии культурных отложений на селище определялись условиями их залегания на крутом склоне холма и у его подножия (рис. 4). На вершине холма и местами на склоне слой разрушен весенними водами и распашкой. Разрушенный слой перемещался вниз по склону и перекрывал на 0,2—0,6 метра нетронутые культурные отложения. Мощность культурного слоя неравномерна: у подножия холма, в ложбине, она достигает 1,8 метра и постепенно уменьшается до 0,2—0,6 метра вверх по склону. Там, где мощность слоя невелика (до 0,2 метра), он не содержит каких-либо прослоек и линз. С ростом мощности возрастает и сложность стратиграфии, появляются разного рода прослойки, линзы песка, угля, глины (белой и слегка обожженной красной), которые связаны с остатками сооружений и, в большей своей части, возникли после их разрушения, некоторые — в момент их сооружения (рис. 196, 197).

Выявленные соотношения прослоек, линз, их разрывы, перекопы позволили в отдельных случаях установить относительную хронологию сооружений. Угольные прослойки и линзы, как правило, связаны с предматериковой частью культурного слоя, либо лежат непосредственно на материке (рис. 4: разрез между З′1—З′0, И′0—Ж′0; 102). В материк были впущены нижние части сооружений, предгорновые, столбовые и хозяйственные ямы.

Как уже отмечалось, на городище культурный слой имеет наибольшую мощность на месте расположения построек городища. Здесь же наблюдается и наибольшая концентрация вещевых находок. На селище верхний пахотный и переотложенный слой находок практически не содержал. В культурном слое распределение артефактов было неравномерным, наибольшая концентрация наблюдается на месте сооружений или в непосредственной близости от них.

Массовый материал и на городище, и на селище составляет керамика, кости животных, но насыщенность ими культурного слоя городища несравнимо выше, чем на селище. Если на 1344 кв. метрах вскрытых на городище площадей приходится свыше 7 тысяч фрагментов керамики, то на 1140 кв. метрах, вскрытых на селище, — 1140 фрагментов. Но на селище кроме керамики и костей животных представлены еще две категории массового материала — тигли, их обломки, а также куски керамических и металлических шлаков, которые на городище единичны (в описи значится всего один целый тигель и три куска шлака). На селище же учтено 43 целых и свыше 700 фрагментов тиглей, почти 780 кусков разного рода шлака. Кроме того, на селище довольно часты находки литейного брака, заготовок вещей, кусков слитков, проволоки, пластинок и других отходов ювелирного и кузнечного производства (на селище — 220 единиц, на городище — 25 единиц). Даже такое беглое перечисление материала без хронологического определения довольно ясно говорит о том, что ювелирное и кузнечное производства были сосредоточены преимущественно на селище.

Анализ всей совокупности материала и некоторые стратиграфические наблюдения позволяют нам в жизни древнерусского поселения Городок под Великими Луками выделить два периода: ранний — X — начала XI в., поздний — второй половины XI—XII в. (рис. 2, 3). На селище дата объектов позднего периода выходит за общие рамки существования памятника. Сооружение 33, вероятно, существовало и в конце XII — первой половине XIII в. Датировка сооружений 22 и 35 затруднена в силу ограниченности вещевого материала, который сопровождает их. Опираясь на стратиграфию, можно лишь предположительно говорить о XII—XIII вв. Кроме того, в материалах и городища, и селища присутствуют находки, которые свидетельствуют о существовании на этом месте более ранних поселений: каменные орудия эпохи камня или бронзы, вещи и керамика эпохи раннего железа (рис. 5). Крестик с трехлопастными завершениями концов и следами выкрошенной эмали (рис. 5, 1) был опубликован Г. Ф. Корзухиной в своде по выемчатым эмалям (Корзухина, 1978. С. 84, кат. 243. С. 107, табл. 14, 1). Такого рода вещи в современной археологической литературе датируются III—IV вв. Фрагменты глиняных ножек принадлежат вазообразным лепным сосудам (рис. 5, 9, 11), аналог которым можно найти в публикации Я. В. Станкевич материалов городища Калекино (левый берег Торопы). Она считала, что такие формы характерны для позднедьяковских городищ первой половины I тыс. н. э. (Станкевич, 1960. С. 173, табл. V, 2. С. 195).

Примечания

2. Для удобства использования материалов публикации объекты на городище обозначены как постройки, на селище — как сооружения вне зависимости от их бытового и хозяйственного назначения.

Цитируется по изд.: Горюнова В.М. Городок на Ловати. X-XII вв. (К проблеме становления города Северной Руси). СПб., 2016, с. 14-15.