Этрурия. Апогей развития

В конце VIII века до н.э., который отмечает окончание виллановианского периода, Этрурия испытала необычайный взлет и познала (до 474 года до н. э., то есть до даты поражения под Кумами) невиданный экономический и политический подъем. Эта эпоха, и особенно VI век до н. э., знаменует собой период благополучия этрусков, когда они установили свое господство за пределами своих традиционных границ, в том числе на севере, в Кампанье и на море; когда технические достижения и демографическое развитие толкнуло их к тому, чтобы показать себя в Средиземном море в противостоянии с греками и жителями Карфагена; когда контакты с Грецией и Востоком мобилизовали их собственный творческий гений в области искусства, которое только подчеркивало изысканность их цивилизации.

В начале VII века до н. э. все условия были созданы для того, чтобы Этрурия вошла в историю и оставила там след, безусловно, блестящий, но недолговременный. В этот период были окончательно сформированы городские, политические и общественные структуры. Еще надо напомнить, что это была Этрурия, которая постепенно стала осознавать свое этническое единство, о чем свидетельствуют выборы царя Этрурии (rex Etruriae) в святилище бога Вольтумны; страна разделялась на некоторое количество городов-полисов (двенадцать, как традиционно принято считать) , которые образовывали столько же конкурирующих друг с другом территорий.

По причинам доступности моря, которое способствовало расширению товарообмена, приморские города первыми стали проявлять свое влияние, особенно Тарквинии (с VII века до н.э.), а вслед за ним и Цере. Город же Вульчи, например, расположенный в стороне от моря, вынужден был ждать VI века до н. э., чтобы начать настоящий рост, а Кьюзи — даже конца того же века.

Надо также поставить историю развития Этрурии в рамки изменений, которые происходили в эту эпоху на Средиземном море, в частности, в контекст существования греческих колоний на юге Италии. Именно эти многочисленные и неизбежные контакты с греческими торговцами и художниками, а также влияние некоторых союзных этрускам городов, таких как Сибарис или Таренто, и способствовали формированию оригинального характера этрусков. В частности, эвбейские колонисты первыми основали Пифекузу (Искья) в 770 году до н.э. и колонию в Кумах (примерно 735 год до н.э.). Греческие колонисты, которые пытались наладить торговлю с соседями, обнаружили неподалеку виллановианские поселения этрусков Кампанье. Именно этот богатый регион способствовал установлению союза между этрусками и греками из Великой Греции, инициировав первое взаимопроникновение между двумя этими культурами. С целью усилить эти связи и поддержать проникновение на юг, этруски вынуждены были занять Лаций, чтобы обеспечить путь, которая соединял Тоскану с районом Капуи. Но это не означает, что они оккупировали Лаций. Сохранение латинской лиги или договор между Римом и Карфагеном (примерно в 509 году до н.э.), в котором Рим выступал от имени всех своих союзников (Полибий, III, 22), не позволяют говорить об этрусской оккупации, хотя, как мы знаем, в Риме, начиная с 616 года до н.э., правили этрусские цари. Но многочисленные находки, связанные с этрусками и обнаруженные в этом регионе (например, в Пренесте), показывают глубокие следы этрусского присутствия. В Кампанье войны с некоторыми греческими колониями, завершились для этрусков поражением возле города Кумы (524 год до н.э.), что стало первым предупреждением, предшествовавшим поражению от греческой коалиции в 474 году до н.э.

Влияние Востока

Два великих «золотых века» (согласно справедливому определению А. Хуса) этрусского благополучия, и особенно первый из них, определяются как связанные с периодом «ориентализации». Термин «ориентализация» связан с многочисленными чертами восточного влияния, которое можно усмотреть в этрусском искусстве — в вазах, фресках, статуях, украшениях. Открытие Этрурии к внешнему миру благоприятствовало увеличению товарообмена. Начала развиваться торговля, принося на тирренские берега многочисленные товары из Финикии, Малой Азии, Египта. Фантастический репертуар восточных мастеров (хищники, сфинксы, грифоны) заставлял мечтать этрусских художников, которые пытались их воспроизводить. В эту эпоху многочисленные деятели искусств начали путешествовать по Средиземному морю, оседать то тут, то там, создавать свои школы, воспитывать учеников. Они приносили вместе с собой темы, которые очаровывали людей повсюду, распространяя таким образом по средиземноморскому бассейну настоящую моду, которая не ограничивалась одной Этрурией. Можно даже сказать, что этруски с их чувствительностью и богатым воображением фигурировали среди самых лучших учеников этих восточных учителей.

Первое и, без сомнения, наиважнейшее, что означало вхождение этрусков в историю, — это была их письменность. Конечно, их алфавит сформировался под воздействием греческих торговцев, когда в целях развития экономики и торговли потребовалось вести счета на специальных табличках, но мастерство этрусков быстро сделало из письменности один из видов искусства, которым владели специальные люди — писцы, чье общественное положение считалось одним из самых привилегированных.

Мы располагаем, по крайней мере, одним знаменитым примером этих восточных учителей, приехавших в Этрурию, чья работа способствовала динамичному развитию тосканцев. Речь идет о Демарате, богатом торговце из Коринфа, изгнанном из своей родины и приехавшем в Тарквинии примерно в 650 году до н. э. Этот человек, известный, как отец будущего царя Рима Тарквиния Древнего, обосновался в Этрурии со своей семьей. Согласно Плинию Старшему («Естественная история», XXXV, 152), его сопровождали различные художники, специализировавшиеся в работе с глиной. Известно же, что торговля была тесно связана с распространением художественных ремесел.

Приток богатств и развитие рафинированных восточных искусств объяснялись также тем, что эволюция общественных и политических структур были благоприятными. С этим «золотым веком» связано появление богатой и мощной аристократии, наглому господству пресловутых «принцев Этрурии», которые заставляли строить для себя дворцы, подобные тем, что археологи обнаружили в Аквароссе или в Мурло, с их роскошным внутренним и внешним убранством, выполненным из терракоты. Эти же важные вельможи заставили воздвигать для своей посмертной славы огромные и великолепные курганы, о чем свидетельствуют некрополи города Цере, где в могилы клали знаки власти и богатства, вроде великолепных украшений и золотых драгоценностей, секреты изготовления которых остаются тайной и в наши дни.

Талассократия и пиратство

В эпоху богатые люди часто совмещали два рода деятельности: вели за собой армию и занимались торговлей в Средиземном море; все это делалось для получения наибольшей прибыли и славы. Могущество этрусков на море единогласно признавалось древними. Тит Ливий писал об этом неоднократно: «до Римской империи Тосканская империя распространялась далеко в небе и на земле» (V, 33, 7); Этрурия, «мощная на суше, она была еще более мощной на море» (I, 23, 8). Диодор упоминает мощные «военно-морские силы» тосканцев и их «господство на море» (V, 40). И это совершенно верно, ибо этруски доказали свое мастерство в судостроении. Но было бы ошибочно видеть единственную цель военного флота в том, чтобы обеспечивать господство этрусков над морскими просто-рами. Морские сражения, которые они вынуждены были вести, всегда являлись продолжением экономического конфликта, обострения соперничества между странами, пытавшимися сохранить свои торговые преимущества. Военный флот служил лишь для того, чтобы обеспечивать защиту торгового флота. Этрусские товары обнаружены археологами в Африке (в Карфагене), на юге Испании, на греческих островах, в районе Антиохии и в Египте. Их привозили туда этрусские корабли.

В эпоху античности между понятиями «торговля на море» и «пиратство» не было никакой реальной разницы. Одно считалось позитивным, другое — негативным, но это второе обвинение относилось к соперниками в делах, которые, очевидно, использовали то же пиратство для утверждения своего экономического превосходства.

Вот почему греки расценивали этрусков как пиратов (Страбон [V, 3] утверждал, что они «живут пиратством»). В античности — и до недавней эпохи! — пиратство было обычным делом в Средиземном море. Аристократы и богачи — все они были торговцами, даже если они сами и не садились на корабли; а все торговцы были пиратами. Им приходилось и защищаться от нападений других, и самим нападать на конкурентов и похищать их товары, и осуществлять набеги на побережье, грабить и похищать людей, которых можно было потом перепродать как рабов. Даже Одиссей (Улисс) не удержался от поездки во Фракию с целью захвата там женщин и скота («Одиссея», IX, 39—66). Именно поэтому в древности города строились не на побережье, а в основном на отдалении от него, обычно на хорошо укрепленной высоте. Вспоминается «гомеровский гимн Дионису», в котором тирренские морские разбойники, пленившись красотой молодого бога, приняли его за сына царя и решили похитить его, чтобы получить за него выкуп. Но Дионис наказал их, превратив в дельфинов. Не исключено, что эта легенда (которая, кстати, упоминает присутствие этрусских моряков на греческих островах) символизировала воспоминания об усилиях тосканских торговцев по захвату рынков сбыта вина в регионе. Впрочем, пиратство не всегда изображалось в негативном виде. Можно было бы упомянуть роль пиратов в регулировании торговли и защите торговых судов. В любом случае, оно практиковалось повсеместно в Средиземном море и было, можно сказать, единосущным с процессом торговли. И когда тиран Анаксилай, тиран Регия, укреплял базу на мысе Скиллайон, он это делал не только для защиты от пиратов-этрусков (Страбон, VI, 1,5), но и для того, чтобы контролировать пролив и, вероятно, чтобы взимать таможенные пошлины.

Таким образом, многочисленные столкновения на море между этрусками и другими народами могут быть рассмотрены либо как простые акты пиратства, либо как морские сражения. Разница между этим имеется, но поводы остаются одними и теми же. История сохранила нам воспоминания о некоторых из этих сражений, рассказанные греками. Нам они кажутся более многочисленными и более красочными, чем внутренние войны между этрусскими городами, но надо остерегаться нашего незнания: исторические события, связанные непосредственно с Этрурией, в документах не сохранились, а те немногие этрусские тексты, которыми располагаем, мы неспособны расшифровать. Между тем внутри страны войны также имели место: то, что мы знаем о братьях Вибенна и о Мастарне, это доказывает.

Некоторые примеры столкновений с греками в VI веке до н.э. показывают, что Этрурия была грозной морской державой. В 580 году до н.э. греки, выходцы из Книда и Родоса, пытались обосноваться в Сицилии, но были разгромлены и изгнаны оттуда. Потом они заняли Липару и все Эолические острова, что позволяло им контролировать Мессинский пролив, где торговали этруски (Диодор, V, 9, 4). Те атаковали греков и, как говорят, вынудили разделиться на две части: одни работали на земле, а другие защищали их от этрусских пиратов. У них было много морских столкновений. Павсаний (X, 11, 3) рассказывает об одном из них, в течение которого пять липарийских триер победили двадцать этрусских.

Другой конфликт закончился знаменитым морским сражением при Алалии примерно в 540—535 годы до н.э. (Геродот, 1,166; Диодор, V, 13;Страбон, V,2, 7). Началось все с того, что в середине VI века до н.э. беженцы из Фокеи основали на восточном берегу Корсики свою колонию Алалия. Но и этруски тоже претендовали на этот остров. Для чего они заключили договор с Карфагеном, и в решающем сражении фокейцы были разбиты этрусско-карфагенским флотом, который вдвое превосходил их по численности кораблей (у каждой из трех сторон было примерно по шестьдесят кораблей). Геродот назвал эту победу «Кадмейской» *.

После поражения фокейцы были вынуждены оставить Корсику, и остров быстро оккупировали этруски. Фокейцы же посадили жен и детей на корабли и отправились в сторону нынешней Франции, где они основали колонию Массилию (нынешний Марсель). Карфаген же захватил Сардинию и фактически стал рассматривать воды между Сардинией, Африкой и Испанией как свою собственность. Именно он стал настоящим победителем в указанной войне. Это стало первым своеобразным предупреждением этрусской талассократии. 

Это сражение показывает, что единственной причиной войн всегда были конфликты экономического характера, а для их разрешения, как правило, заключались соглашения и союзы, как, например, между Римом и Карфагеном в 509 (или 508) году до н.э. Аристотель («Политика», III, 9,1280а) упоминает также договоры, которые связывают карфагенян и этрусков, в особенности город Цере. Раскопки в Пирги, порте города Цере, позволили открыть знаменитые золотые скрижали, из которых две написаны на этрусском, а третья — на пуническом. Речь идет о посвятительной надписи, сделанной Тефарием Велианой, тираном города Цере, в храме Пирги примерно в 500 году до н. э. Текст посвящен пунической богине Астарте, аналогу этрусской богини Уни. Факт, что Цере принимал иностранную богиню и даже посвящал ей храм, не исключителен сам по себе; он является, скорее всего, некоей конкретизацией заключенного союза. В ту эпоху это было тем более ценно, так как греческая угроза усиливалась, и равновесие сил становилось ненадежным, а что угрожало экономическому благополучию всех.

Поражение этрусков в морском сражении при Кумах в 474 году до н. э. положило конец их могуществу в Средиземном море. И на суше они дважды — в 524 и потом в 509 годы до н. э. — неудачно столкнулись с войсками тирана Аристодема. Торговые претензии тирренов стали опасны для греков, живших в Сицилии. Диодор (XI, 51) выдвигает версию, что именно талассократия этрусков стала причиной вмешательства Сиракуз. В 480 году до н.э. карфагеняне направили в Сицилию свои войска, но греки одержали над ними победу при Химере. После этого греки из Кум попросили помощи у Сиракуз, и местный тиран Гиерон, придя со своим флотом к Кумам, разгромил этрусский флот. Какие этрусские города участвовали в этой войне и были ли они достаточно сильны, чтобы иметь флот? Может быть, Капуя? Ответа нет. Похоже, что Цере был главным участником событий с этрусской стороны, а помогали ему Тарквинии или Вульчи. Что же касается главного дестабилизирующего элемента, то он мог состоять в увеличении значимости афинской торговли в Кампанье. Возможно, этруски хотели укрепиться в регионе в ущерб Кумам. Может быть, они мечтали о гегемонии и о стабильности, выступая против греков? Судьба сражения решила все иначе.

Ослабленные этруски постепенно ушли из Кампанье и из Рима. Они отошли за свои естественные границы. После этого кампанцы в 424 году до н.э. овладели Капуей и в 421 году до н.э. Кумами.

Примечания

 * Кадм — это основатель Фив, а в битве под Фивами, согласно легенде, погибли все семь вождей, осаждавших этот город. Поэтому с тех пор победу, оказавшуюся гибельной для победителей, называют Кадмейской. — Примеч. пер.

Цитируется по изд.: Робер Ж.-Н. Этруски / Ж.-Н. Робер. – М.: Вече, 2007, с. 21-30.