Набатея как театр военных действий

Южная Палестина была одной из немногих ближневосточных стран, которые после походов Александра Македонского в Азию и Египет, закончившихся гибелью Персидского царства, в условиях ожесточенной борьбы между диадохами — преемниками «великого» завоевателя — сумели сохранить свою политическую самостоятельность. Как известно, арабы, вероятнее всего набатеи, принимали решающее участие в длительной обороне Газы от греко-македонских захватчиков. Соперничество двух крупнейших держав эллинистического Ближнего Востока — Птолемеев и Селевкидов, несомненно, способствовало укреплению их независимости.

В 312 г. до н. э. набатейское общество подверглось нападению Антигона Одноглазого. Сам Антигон один из преемников Александра Македонского, которые вели после его смерти борьбу за господство в Восточном Средиземноморье,— к этому времени пользовался реальной властью в Передней Азии (в том числе в Сирии и Северной Месопотамии). Ему противостояли египетский правитель Птолемей, владыка балканской Греции и Македонии Кассандр, малоазиатский владетель Лисимах и в Южной Месопотамии Селевк — в недалеком будущем основатель огромного, хотя внутренне и непрочного Селевкидского царства.

В этих условиях поход Антигона в Набатею следует рассматривать прежде всего как эпизод в его борьбе за создание и упрочение собственной ближневосточной державы. Не случайно источник, которым пользовался Диодор (XIX, 94, I), полагает, что Антигон считал, будто набатеи противятся его замыслам, и именно по этой причине хотел нанести им удар. Может быть, набатеи, поддерживая контакты с Египтом, были на стороне Птолемея [ср. 152, 455—456]. Тогда, предпринимая попытку подчинить их своей власти, Антигон мог не только иметь в виду эту ближайшую цель, но и стремиться нанести удар по своему противнику в Египте, лишив его важного опорного пункта в Азии. Кроме того, захватив Набатею, Антигон приобретал реальную возможность стать хозяином торговых путей в Южную Аравию [ср. 151, 24—25].

Однако набатейский театр военных действий не мог иметь для Антигона решающего значения. Поэтому он не возглавил экспедицию лично, а поручил командование отрядом (четыре тысячи пехотинцев и шестьсот всадников) Афинею, одному из своих «друзей» (…), т. е. придворному весьма высокого ранга. Как рассказывает Диодор (XIX, 95 и сл.), Афиней воспользовался тем, что набатеи отправились на регулярно проводившуюся ярмарку и покинули Петру, оставив там стариков, женщин и детей. В течение трех дней и ночей он вел своих воинов из Идумеи, пройдя за это время 2200 стадий (около 407 км), а затем глубокой ночью с ходу овладел городом.

Но оставался он там недолго. Разграбив Петру, захватив пленных и драгоценности, Афиней, опасаясь атаки набатеев, ушел из города и расположился лагерем в 200 стадиях (37 км) от него. В конечном итоге он потерял военную инициативу; его воины были изнурены трудным переходом, а меры по охране лагеря приняты не были. Тем временем набатеи собрали военное ополчение (около восьми тысяч человек), внезапно напали на лагерь Афинея и полностью его разгромили.

Важное известие о столкновении Антигона и набатеев, восходящее к пятой книге «Истории арабов» Урания, сохранил Стефан Византийский. По его словам, Антигон умер в арабском поселении Мото (…) «под ударами») Рабиля, царя арабов». На первый взгляд это сообщение не может претендовать на какую бы то ни было историческую достоверность: Анти[1]гон погиб значительно позже и, как отмечалось, в походе на набатеев не участвовал. Поэтому в указании Стефана Византийского имя Антигон исправляют на Антиох (FGH, III, С, I, 343), имея в виду указание Иосифа Флавия (Antt., 13, 391), что один арабский царь разгромил Антиоха XII в битве при Кане и последний погиб в бою. Однако, по мнению Ж. Милика и Ж. Старки, дело обстоит не так просто. Историческая основа традиции, использованной У раннем и сохраненной Стефаном Византийским, рисуется этим исследователям следующим образом. Рабиль был вождем (этнархом) набатеев 10 и победителем Афинея; Мото, очевидно, место, где был разгромлен греко-македонский отряд; оно, как полагают, может быть отождествлено с пунктом Мавта в 85 км от Петры. Единственное затруднение при этом — несогласованность в расстоянии между сообщением Диодора и известием Стефана Византийского; впрочем, не исключено, что у Диодора может быть ошибка [164, 903-904] 11.

Как бы то ни было, одержав победу, набатеи отправили Антигону послание на арамейском языке «сирийским», т. е. арамейским, письмом (Eupiois Ypauyaoi) (Diod., XIX, 96, I) с протестом по поводу нападения Афинея. В своем ответе Антигон попытался снять с себя ответственность, заявив, будто Афиней действовал вопреки его указаниям. Однако, пока шла переписка, он начал тайно готовить новое вторжение. Теперь отряд, предназначавшийся для нападения на Набатею, насчитывал четыре тысячи легковооруженных пехотинцев и более четырех тысяч всадников. Командиром был назначен сын Антигона Деметрий Полиоркет — один из талантливейших полководцев раннеэллинистического времени.

Очевидно, на этот раз Антигон во что бы то ни стало решил добиться победы. Однако поход Деметрия не привел к желательным для него результатам. Набатеи, которых письмо Антигона отнюдь не успокоило, ожидали нового вторжения и выставили на дорогах и в горных проходах сторожевые посты, свое[1]временно предупредившие о появлении неприятеля. Оставив свое имущество в Петре под охраной военного гарнизона, набатеи откочевали в пустыню. Деметрию удалось проникнуть в Петру, но этот видимый успех не принес ему победы. После переговоров с набатеями, по-видимому сознавая бесперспективность своего дальнейшего пребывания в этом городе, он ушел оттуда и расположился лагерем неподалеку от Мертвого моря, а позже и вообще покинул пределы Набатеи.

В 301 г. до н. э. судьба наследства Александра Македонского была, казалось, окончательно решена. В битве при Инее (Малая Азия) Антигон потерпел поражение от войск Лисимаха и Селевка и погиб. Селевк после этого сражения подчинил Месопотамию и Сирию, однако южная часть последней, а также Палестина оказались в руках Птолемея. В перспективе уже вырисовывалась длительная, многолетняя борьба Птолемеев и Селевкидов за эти территории.

В этих условиях Набатея, естественно, оказалась в сфере египетского влияния, хотя, видимо, и не утратила политической независимости [50, 33—82]. Во всяком случае, один из папирусов знаменитого архива Зенона (PCZ, 59004) говорит о поставке в 259 г. до н. э. пшеницы «людям Раббэля», находившимся, видимо, к востоку от Иордана. В середине III в. до н. э. набатеи, очевидно, сами не занимались земледелием и нуждались в поставках извне. Показательно, что, хотя египетские власти избегают применять к Раббэлю царский титул, сам факт поставки пшеницы был возможен только при дружеских, союзнических отношениях.

В нашем распоряжении имеется и другой папирус (PSI, 406), в котором речь идет о частных лицах, деловых агентах Зенона, сталкивавшихся с набатеями,— неких Дримиле и Дионисии, занимавшихся скупкой и перепродажей рабов. Один из них решился попытать счастья у набатеев, но безуспешно. «Оттуда (из Хаурана.— И. Ш.) вернувшись, он приобрел набатеев (…)»,— сказано в документе. Имеется в виду, очевидно, захват рабов или приобретение их иным способом. «Но, когда произошел шум (…), он был отведен в тюрьму и семь дней пробыл в оковах (…)». Неудача, постигшая работорговца в Набатее, сопротивление, которое было ему оказано, о чем повествует папирус, наконец, более чем независимое обхождение с агентом влиятельнейшего египетского чиновника — все эти факты говорят о политической самостоятельности набатеев. Трудно, в самом деле, представить себе, чтобы на территории, подвластной Египту, люди могущественного диойкета Зенона могли бы быть взяты под стражу...

В конце III — первой четверти II века до н. э. политическое положение на Ближнем Востоке снова изменилось. После битвы при Магнесии (190 г. до н. э.) Рим стал преобладающей силой на Ближнем Востоке, постоянным и решающим политическим фактором. К тому же Селевкидское государство ослаблялось в результате постоянных внутридинастийных распрей, а также народных движений, направленных против чужеземного гнета. Эти движения возникали в ряде районов огромной Селевкидской державы, от которой постепенно отпадали территории, подвластные ей. Самым крупным выступлением, которое подорвало основы селевкидского могущества, было восстание иудеев под руководством братьев Маккавеев в непосредственной близости от Набатеи 12.

Соответственно и возможностей поставить Набатею под свой контроль у Селевкидов практически не было. Наши источники рисуют набатеев III —I вв. (почти исключительно в их взаимоотношениях с иудеями) как независимое общество, ведущее сложную и самостоятельную внешнюю политику. Они занимали в этот период обширные пространства Южной Палестины (Негев), Заиорданье и Хауран. Постепенно у них складывается сильная царская власть.

Если не считать Натну, который, хотя и называется в ассирийских источниках «царем», едва ли был таковым в строгом смысле этого слова (скорее всего, он был вождем данного племени), самое раннее упоминание о набатейском правителе, сопровождающееся более или менее определенной титулатурой, сохранилось в II Маккав. (5.8), где речь идет об Арете, «арабском» или, точнее, набатейском «тиране». Терминология источника свидетельствует о необычности власти Ареты, возможно даже о том, что он пришел к власти в результате какого-то переворота.

По предположению Ф. М. Кросса [цит. по 164, 904], к этому же Арете (если не к какому-то более раннему) относится надпись, найденная в пункте Хал аса на пути из Юбодата в Газу и палеографически (с учетом близости к арамейскому курсиву III века до н. э.) датируемая, по его мнению, III—II век до н. э. Текст этой посвятительной надписи несложен: «Это (znh) место (‘tr’) 13, которое соорудил Нутайру при жизни (возможен также перевод: „во здравие“) 14 А[ре]ты, царя набатеев (‘l hywhy zy h[r]tt mlk nbtw)» [цит. по 48, II, 43, 44]. Архаичность этого текста не вызывает сомнения: помимо характерной формы знаков и отсутствия типичных для набатейского письма лигатур показательно употребление частицы zy вместо обычной для набатейских надписей dy, а также указательного местоимения znh вместо обычного dnh. Однако датировка, предложенная Ф. М. Кроссом, не может считаться окончательно доказанной, как, впрочем, не доказано и суждение Ж. Кан[1]типо, который отождествляет Арету данной надписи с Аретой II.

Тем не менее, если Арета данной надписи и Арета II книги Маккавеев тождественны, есть основания думать, что Арета I (по принятым в настоящее время обозначениям) принял царский титул; иудейский источник неточно воспроизводит его титулатуру, руководствуясь, очевидно, реальной ситуацией, существовавшей в набатейском обществе. Показательно, что в надписи из Халасы имя и титул отца Ареты отсутствуют. Время деятельности Ареты I определяется тем, что, по сведениям нашего источника, к его двору бежал изгнанный из Иудеи первосвященник Ясон; это событие произошло в 168 г. до н. э.

Наши источники очень скупы и лишь приблизительно позволяют судить о направлениях внешней политики набатеев в III—II веках до н. э. Наряду с мирным, если и не просто дружественным отношением к Иудее (I Маккав., 5, 26), источники отмечают и враждебное (II Маккав., 8, 32). По-видимому, уже в этот период набатеи, стремясь прочнее закрепиться в Негеве, создают там свои поселения [129, 54—55; 130, 5]. Однако их основное внимание было, по-видимому, обращено на юг. По словам Диодора (3, 43, 4—5), набатеи жили на берегу «Лихьянского залива», т. е. Красного моря. Источником этой информации является, по-видимому, Агафархид, живший во второй половине II века до н. э. На аравийском побережье Красного моря набатеи появились до этого времени, вероятнее всего в середине II века, когда им никто не мог помешать в их продвижении по Аравийскому полуострову. На море набатеи столкнулись с птолемеевским Египтом: нападая на корабли и грабя их, они практически дезорганизовали египетскую морскую торговлю. Правительство Птолемеев было вынуждено направить против них морскую экспедицию, нанесшую набатеям серьезный урон 15.

О царствовании Раббэля I почти ничего не известно; он упоминается только два раза. Одно упоминание — в архаической по палеографическим и языковым признакам надписи CIS, II, 349: «[Это ста]туя Раббэля, царя набатеев, [сына Аре]ты, царя набатеев, которую воздвиг ему — [сын] Хаймананайа, великий, и обновил ее... в месяц кислев, который также шамара, [год] 16/18 Ареты-царя» ([znh 16 slm’ zy rb’l mile nbtw [br h rtlt 17 mlk nbtw zy hqyin lh . . . liymnny rb* whdth . . . byrh kslw zy hw smr’ [snt] 16/18 lhrtt mlk’). Надпись датируется временем около 70 г. до н. э. (царствованием Ареты II); исходя из этого, царствование Раббэля I может быть отнесено к 40-м годам II в. до н. э. 18. Во всяком случае, надпись определенно показывает, что царская власть в Набатее уже стала наследственной (отец царя также носит царский титул).

Другое упоминание — в надписи CIS, II, 218, текст которой гласит: «Это масгида (msgd’), которую изготовил Шакуху, сын Туры, для Асарры, который в Боере, бога Раббэля, в месяц нисан год первый Малику-царя». В комментариях к тексту надписи выдвигается утверждение, что речь здесь идет о царе Раббэле II и его предполагаемом преемнике Малику III. С нашей точки зрения, эта теория неправомерна: после образования провинции Аравии какой-либо набатейский царь был не[1]возможен; к тому же, если бы в надписи говорилось о Раббэле II, обязательно была бы его титулатура: «тот, кто оживил и спас свой народ». Раббэль интересующей нас надписи может быть только Раббэлем I, а Малику — либо Малику I, либо Малику II. Очевидно, в набатейской среде долго сохранялись представления о том, что бог Асарра, живший в Боере, был династическим богом Раббэля I, претендовавшего на господство и, быть может, осуществлявшего его в Северном Заиорданье.

Его преемник, Арета II 19, известен тем, что он около 100 г. до н. э. пытался оказать сопротивление иудейской экспансии в Палестине. По рассказу Иосифа Флавия (Antt., 13, 358— 363), Газа, осажденная иудейским царем Александром Йаннаем, обратилась за помощью к Арете II. Однако Александру удалось занять город до того, как Арета сумел принять эффективные меры. Эта неудача должна была иметь отрицательные последствия для набатейской караванной торговли, поскольку связи между Петрой и эллинистической Газой на ка[1]кое-то время оказались нарушенными. Как показал А. Негев [129, 54—55; 130, 5—10], это привело даже к тому, что на довольно длительное время опустели набатейские поселения в Негеве, отрезанные от выхода к морю и оказавшиеся в стороне от торговых путей.

Сын Ареты II, Юбодат I, предстает перед нами как более удачливый политик, много сделавший для укрепления Набатейского царства. Нанеся около 93 г. до н. э. поражение Александру Йаннаю у Гарады в Гавланитиде (FI. Ios., Antt., 13, 375), он приостановил наступление иудеев в Заиорданье и тем самым предотвратил утрату важных территорий, открывавших доступ в Сирию. В 85 г. до н. э. он сумел разгромить у селения Кана и армию одного из последних Селевкидов, Антиоха X II, пытавшегося восстановить в прежнем объеме государство своих предков (FI. Ios., Antt., 13, 99—102; BJ, I, 387—391). Юбодат I много сделал для повторного освоения Негева; видимо, именно он основал здесь, в глубине пустыни, город Ободат (совр. Авдат). Насколько мы можем судить, именно в царствование Юбодата I в Набатею начинают проникать некоторые эллинистические обычаи, в частности обожествление государя. Наши источники (St. Byz., s. v. …; CIS,II, 354) прямо говорят о культе этого царя и сохранили по отношению к нему эпитет «бог» (‘lh’). Как показывает надпись BES 1423 (соотв. DNPF, 73), в Петре существовала коллегия почитателей «бога» Юбодата (mrzh cbdt Ч1Р); надпись состав[1]лена в память Убайду сына Вакихэля и его коллег (hbrwhy) по этому объединению 20.

Политику Ободата I пытался продолжать Арета III Филэллин, добившийся на первых порах определенных успехов. Он основал на пути от Петры к Эйлату город Авару (St. Byz., s. v. Aootpa), а в собственно Сирии одержал блестящую дипломатическую победу: по просьбе властей Дамаска, опасавшихся нападений со стороны тетрарха Халкиды (в Антиливане) Птолемея сына Меннэя, он присоединил Дамаск к своим владениям. Здесь Арета III выпускал бронзовые монеты по местному стандарту [69, 3—8; 61, 55; 164, 907—908]. В результате Александр Йаннай оказался в кольце набатейских владений. Около 82 г. до н. э. Арета III вторгся в Палестину и разгромил иудеев в битве при Адиде (FI. Ios., Antt., 13, 392—398), однако некоторое время спустя Йаннаю удалось восстановить свое положение и укрепиться как в Южной Сирии, так и на юго-восточном побережье Средиземного моря (FI. Ios., Antt , 13, 393—397). В 72/71 г. Арета потерял Дамаск, захваченный армянским царем Тиграном II, который владел городом до 70/69 г. до н. э.

Враждебные отношения между набатейскими и иудейскими царями превратили Набатею в естественное убежище для всех или почти всех политических изгнанников из Иудеи (FI. Ios., Antt., 13, 414). После смерти Александра Йанная и его вдовы Александры Арета III получил возможность вмешаться в борьбу между претендентами на власть в Иудее — Гирканом и Аристобулом. Гиркан, свергнутый с престола Аристобулом, бежал в Петру. Здесь он сумел убедить набатейского царя выступить против узурпатора. Аристобул потерпел поражение и заперся в Иерусалиме. Накануне пасхи 65 г. до н. э. началась осада города.

Тем временем на территории Сирии произошли существенные изменения: страна была оккупирована римскими войсками; со дня на день ожидали, что она будет объявлена провинцией и «добычей римского народа». Римляне вмешались и в события, происходившие в Палестине. Они приняли сторону Аристобула, предложили Арете III прекратить осаду Иерусалима и отступить. Последний не мог не подчиниться: в противном случае он был бы объявлен врагом римского народа, а это означало в самой ближайшей перспективе столкновение с римлянами и гибель. В результате Аристобул получил возможность перейти в наступление и у Папирона в долине Иордана нанес поражение набатейской армии (FI. Ios., Antt., 14, 14—33; BJ, I, 114— 130).

Цитируется по изд.: Шифман И.Ш. Набатейское государство и его культура. Из истории культуры доисламской Аравии. М., 1976, с. 16-24.

Примечания

10. Ср. титулатуру набатейских и иных арабских властителей в грекоязычной нарративной традиции у Иосифа Флавия: … (15,165), … (13,118), … (13,384), И, Коринф., 11, 32: …[1]

11. Об истолковании этого источника см. также [61, 51—52], где указана и основная литература. По предположению Р. Дюссо, источник Стефана Византийского имел в виду трагическую гибель Александра Баласа в 146 г. до н. э. от руки арабского династа Забднэля (I Маккав., 11, 17) или Забэля (FI. Ios., Antt., 1 3 ,4 ,8), что «соответствует», по его мнению, имени Рабиль. С нашей точки зрения, подобная интерпретация, приводящая к тому, что от текста практически ничего не остается, принципиально неприемлема.

12. Мы не располагаем сведениями, которые позволили бы утверждать, что набатеи принимали непосредственное участие в борьбе между Птолемеями и Селевкпдами на стороне последних (ср., однако, точку зрения М. Линднера в [120, 161).

13. Термином «место» в ближневосточных надписях обычно обозначается культовое сооружение (камера), посвящаемое богу.

14. Как показывают документы из архива Бабаты, формула l hywhy могла употребляться и для обозначения даты («при жизни» такого-то царя). См. [190, 240].

15. М. И. Ростовцев считал, что целью политики уже ранних Птолемеев, и в частности Птолемея II Филадельфа, в бассейне Красного моря и на подступах к Аравии были изоляция и подчинение Петры в целях захвата торговых путей на юг. Однако Петре удалось сохранить независимость и свое торговое значение. См. [151, 27—29].

16. В CIS, а также у Ж. Кантино [48, II, 1] принято восстановление dnh, хотя это и противоречит употреблению частицы zy.

17. В CIS принято [br cbd]t, однако более правдоподобно [br hrt]t, если принять во внимание архаичность текста и последовательность известных царей.

18. Ср. [61, 54; 164, 905]. См. в надписи архаические формы: zy, hqyrn.

19. С Аретой II обычно (см.: [61, 54]) отождествляют легендарного царя Эротима, который, по рассказу Юстина (39, 5), направил семьсот своих сыновей грабить Сирию и Египет. Легендарный характер этого предания, которое стоит особняком в литературе о Набатее, очевиден. Ср. [173].

20. М.-Ж. Лагранж [108, 357] думал, что набатеи поклонялись (Ободату I потому, что он носил имя одного из их городов, в связи с чем воз[1]никло представление о боге-ойкисте (основателе города). В действительности здесь, по-видимому, имело место прямое влияние эллинистического культа царей.