Савойя на грани «европейского счастья»

Во второй половине XX века Савойя, как и остальные страны Старого света, сначала западные, потом, в наши дни, центрально-европейские и даже Восточная Европа, подошла к тому, что можно было бы назвать «европейским счастьем», каким бы относительным оно бы ни могло быть. После исчезновения нацизма, а затем, в 1953 году, смерти Сталина и постепенного уничтожения шокового большевизма, со всех сторон были изгнаны демоны тоталитаризма; и то, и другое привело бывшее герцогство к беспрецедентному миру, в котором широко принимал участие также и весь регион Рона-Альпы. На первом месте стоял небывалый рост населения: оно увеличилось от полумиллиона жителей (эта цифра была привычной для Савойи в период с 1860 по 1950 годы) до почти миллиона (конец XX века). Этот рост сравним, и он еще плюс к тому существенный, с тем, который происходил в тот же период во Франции (от 40 миллионов до 60 миллионов жителей), а также в Швейцарии.

Помимо этого политическая жизнь в обоих департаментах становится постепенно «более правой», и ощущаются последствия этого, досадные по мнению одних людей и благоприятные для других: конечно, все зависит от политических убеждений каждого. Как бы то ни было, это движение в сторону правых сил, будь то христианско-демократических, голлистских или пост-голлистских, не является столь существенным и не затрагивает глубоко судьбу провинции, поскольку политические идеи сильно сблизились между собой по отношению к другому лагерю - республиканскому. Если привести знаменитое изречение, в духе Корнеля и немного преувеличенное, то «правые больше не правые, они все левые». Другими словами, клерикализм и просто католицизм отныне очень далеки от того, чтобы делать погоду в савойских правых силах, какими бы динамичными они ни были: один молодой «умеренный» политик из этого региона говорил мне, что у него к духовенству отношение механика: «Меня просят как избранного отремонтировать батареи в церкви или центральное отопление в доме священника. Я подчиняюсь, и все. Это проблемы с трубами. Что касается остального, то у меня практически нет никаких идеологических или политических отношений со священником, каноником, епископом». Преувеличение? Чрезмерное дистанцирование со стороны члена городского совета, консерватора, конечно, высокопоставленного? Возможно. Однако, оно остается показательным.

В списке неудач и среди идей совершенно другого порядка поместим также рассказ о судьбе того «героя» савойской истории вчерашнего и позавчерашнего дня, я хочу поговорить о мифах и реальности «белого угля»: время было уже не то, когда, как в первое послевоенное десятилетие (1954), могли себе позволить заточить целую деревню и даже небольшой городок (Тинь в данном случае) в озере у плотины; и все это для того, чтобы счастливые горожане в разных регионах могли пользоваться своими электробритвами, а позже - микроволновыми печами. В любом случае, из-за всеобщей национализации во Франции, после 1945 года, сети электростанций, которые отныне стали принадлежать «Электрисите де Франс», савойцы стали извлекать для себя меньше выгоды (по причине выравнивания цен в стране) из многочисленных местных электростанций. Кроме того, искусственные водохранилища, а также радиоактивные отходы атомных электростанций, были не в почете у экологов, которые стали задавать тон во многих отношениях.

Будущее за «зелеными»? Вполне возможно. Но снег в своей девственной белизне продолжает приносить доход в обоих департаментах, в частности, в Верхней Савойе. Там была развита, еще до и в особенности после Второй мировой войны, мощная индустрия зимнего туризма; он дополнил моду на летний туризм, давно уже укоренившуюся в этих местах. Савойские предприятия, работающие в этом секторе, пользуются в такой обстановке удобствами, которые им дает двойной сезон, холодный и теплый. Мертвый сезон... почти мертв. В общих чертах, безработица, конечно, распространена, но в процентном отношении к активному населению она меньше, чем в остальных районах Франции. Она носит менее массовый характер, чем на средиземноморском Юге, зоне, куда солнце в любое время года манит «соискателей работы», даже и особенно притом, что они не занимаются этими поисками со всей необходимой энергией.

В Савойе количество мест для размещения туристов (более миллиона) превышало в 2000 году количество местного населения, будь то коренные жители или недавние иммигранты. Крупные достижения Савойи послевоенного периода или периода до 2000 года, регионального масштаба или выходящие за его рамки, носят названия Снежный план, Зимние олимпийские игры, Реблошон и Бофор (в ущерб... или из-за сокращения большей части горного сельского хозяйства). И еще Южин, Боллоре, BSN-Эвиан, «Карфур» (крупная торговая сеть), естественный парк в Вануазе, университеты в Аннеси и Шамбери (свыше 13 000 студентов), и наконец, туннель под Мон-Бланом... до недавней катастрофы, которая в результате привела к достойному сожаления загромождению долины Шамони, задыхающейся от грузового транспорта.

Печальное бедствие, на самом деле, этот подземный пожар, и это принесло несчастье многим: как в Швейцарии, как и в Австрии, чрезмерное движение транспорта, пересекающего Альпы, вызывает вполне понятную реакцию - недовольство со стороны живущих там людей, и здесь не имеет значения их происхождение. Это одна из составляющих «плохой жизни», конечно, наблюдающейся у меньшинства, которая привела в данном регионе к развитию Савойской лиги, очень четко прослеживающегося в последние годы последнего десятилетия века. Стоит ли на-поминать, что в соседних или ближайших странах, также находящихся во власти экономической экспансии, также родились, на Альпийском хребте или в его окрестностях, северо-итальянская лига, стремящаяся к независимости или автономии Падании и швейцарский UDC Кристофа Блошера; не забудем также австрийский FPO Георга Хайдера, того самого Хайдера, который, в справедливом негодовании против нашего премьер-министра, решился назвать главу французского государства «карманным Наполеоном». Но справедливо будет сказать, что Патрик Абей, савойский лидер, достаточно популярный в северных долинах бывшего герцогства, удержался от того, чтобы впасть в знаменитые семантические производные, так называемые крайне правые, в которых столько упрекали Георга Хайдера, не без некоторых оснований.

Еще раз потороплюсь сказать об этом, не будем смешивать, не будем путать современных борцов за независимость Савойи, таких как Патрик Абей и Жан де Пенгон с такими как Георг Хайдер, о котором мы знаем только то, что он излишне склонен к словесным выпадам. Что касается Патрика Абея, он прошел классический путь от выпускника высшей школы с улицы Ульм, сертифициро ванного преподавателя, когда-то «левого анархиста» (по его собственному определению), затем ненадолго члена КПФ, наконец ударившегося в савойский автономизм или стремление к независимости. Он даже носил звание, более показное, чем реальное, первого главы временного правительства Савойи (были бы у де Голля наследники?). В 1998 году господин Абей получил для Лиги, главой которой он стал, 6% голосов в Верхней Савойе и 4,4% - в Савойе; иногда свыше 10% в некоторых деревнях. Эта организация, такая какая она есть, в октябре 1998 года собрала на свой конгресс в Севрие (Верхняя Савойя) примерно тысячу участников. Этот конгресс, как добрый принц, оставлял открытую дверь для вступления в его ряды любого человека, даже если он приехал в Савойю после 26 мая 1996 года... если только этот человек, среди других предпочтительных условий, «принимал идею суверенитета Савойи». Борец той же организации и товарищ Абея, Жан де Пенгон в 1996 году опубликовал шокирующую работу, озаглавленную «Французская Савойя». Отказываясь от итальянских корней, также как и от французских, не обращая внимание на общность языка, автор в этой книге 36 предлагает на примере Савойи (стр. 140 sq.) путь развития для Литвы и других стран Балтии, недавно отделившихся от бывшего СССР, или же еще, вооружившись цитатой из Франсуа Миттерана, автор «Французской Савойи: Истории аннексированной страны» предлагает на модели бывшего герцогства современный путь развития бывших советских республик Центральной Азии, таких как Узбекистан, Таджикистан и Киргизстан, которые также стали суверенными государствами, к счастью или к несчастью, после удаления коммунистической пуповины. В таких перспективах, признаем это, нет ничего особенно радостного, учитывая низкий уровень жизни и разнообразные внутренние проблемы в этих, не решаемся так их назвать, рискуя не понравиться господам Абею и Пенгону, несчастных странах, расположенных как на северо-западе, так и на юго-востоке от современной России, вряд ли более счастливой, чем они, как нам говорят. Что касается выходцев из внутренних районов Франции, находящихся в Савойе (их, скорее всего, несколько сотен тысяч, некоторые из них родились там, а другие - французы по происхождению), де Пенгон напоминает им, что русские в Крыму, также в принципе иностранцы по отношению к своей новой украинской родине, проголосовали, однако, в большинстве своем за то, чтобы эта обширная территория стала независимой, и они стали полноправными гражданами этой отныне независимой территории. Я признаюсь, что зрелище того, как сейчас корабли российского Черноморского флота ржавеют в порту Севастополя (не говоря уже о некоторых диктаторских режимах в Центральной Азии среди бывших мусульманских «республик» СССР) нисколько не кажется мне ценным образцом и источником вдохновения для жителей берегов озера Аннеси или озера Бурже. Но, возможно, я просто пессимист.

Многие историки, среди которых Гишонне, Греслон, Жан Николя, обрушились с критикой на некоторые из выводов Пенгона, какими бы стимулирующими они не могли показаться в глазах некоторых: мы не можем утверждать, что плебисцит 1860 года, на котором сказали «да», был фальсифицирован, тем более рассматривать его как маска-рад, и одновременно требовать в качестве носителей будущего 47 076 бюллетеней, которые на севере Верхней Савойи громко заявляли «да и зона». Также видеть в аннексии «утверждение настоящего экономического краха в Савойе» (де Пенгон, op. cit., стр. 62) - это значит умалчивать о замечательном экономическом и культурном подъеме все той же страны, ставшей французской при III Республике (Гишонне, «Новая история Савойи», стр. 301 sq.).

За неимением других выгод и каким бы производителем периодических не правдоподобных теорий оно ни было, «заслуга» современного савойского движения 37, однако, состоит в том, что оно показало: периферийные автономисты далеко еще не ушли в прошлое; было бы ошибкой навсегда убрать их на полку с аксессуарами историографии о национальностях...

Цитируется по изд.: Ле Руа Ладюри Э. История регионов Франции. Периферийные регионы Франции от истоков до наших дней. М., 2005, с. 288-293.

Примечания

36. Издано Cabttdita во французской Швейцарии, 1996.

37. Савойская лига насчитывает сейчас свыше 4 000 членов. Она является «членом-наблюдателем» в группе депутатов-регионалистов в Брюсселе в рамках Единой Европы (вместе с шотландцами, бретонским UDB и др.); объединенной Европы, которую всегда радует возможность «прицепиться» к Франции, которую она рассматривает как слишком централистскую... Лига родилась из группки «Регион Савойя», основанной в 1972 году. К ней присоединилась Конфедерация торговли и ремесла и моментально — некоторые люди из Национального фронта, которых вдохновил пример Ломбардской лиги (согласно «Figaro», 14 августа 2000). Но Патрис Абей, помимо всего, разорвал связи со своими борцами в долине По. Как бы то ни было, лига накопила фонд недовольства в регионе, которое существовало и раньше нее и было широко распространено. В этом недовольстве, очевидно, нет ничего исключительного, поскольку оно свирепствует или процветает в разнообразных формах во многих регионах, периферийных и нет, в разных странах Европы. Одна только Франция насчитывает, как каждый знает, шестьдесят миллионов поводов, не считая поводов для недовольства. В случае с Савойей, и не только с Савойей, мы спросим себя, например, по праву или нет, вместе с «лигистами», почему эта провинция должна прежде всего ориентироваться на Лион (столицу региона Рона-Альпы), а не на Женеву, естественный рынок сбыта; или же, более законный вопрос: почему руководство, столь долгое время, кажется, пребывавшее беззаботным, Общества туннеля Монблан располагалось в Париже, а не «на местах», в Северных Альпах, где, возможно (?), оно смогло бы лучше предвидеть известную катастрофу... Случай с Савойей тем более интересен, что здесь идет речь, и это уникальный факт на французской периферии, о движении без собственной языковой базы, кроме французского языка; франко-провансальские диалекты в этом районе Альп сильно потеряли свой старый статус...

Рубрика: