Западная Европа в средние века: экономика городов

С первых шагов городов торговля явилась их основной экономической функцией. Одновременно города с самого начала - и все убыстряя темп - концентрировали торговлю в своих пределах. По существу вся хозяйственная жизнь города вращалась вокруг рынка.

Термин рынок, как известно, имеет два значения. Первое - сфера общественного хозяйства, которая заключается в товарном обмене. Второе - регулярное торжище, которое собирается в известном месте, в известные дни и обычно подвергается известному регулированию - либо по обычаю, либо по установлению властей.

В городе покупались и продавались продукты труда и сам труд, ремесленные изделия и сельскохозяйственные продукты, знания и деньги. Сам город представлял собой важный рынок сбыта и вообще область применения для самых разнообразных форм деятельности: его общественные и частные постройки, оборонительные и прочие сооружения, арсенал, монетная мастерская и т.д. - предъявляли спрос на лес и кирпич, на труд строителей, художников, военных инженеров; город нуждался в солдатах, лицах, продающих услуги, аптекарях и учителях, нотариусах и сторожах и многих других.

В городах скрещивались разные потоки обмена продуктами деятельности: между жителями города; между городом и деревней; между разными городами; между разными регионами, нередко дальними.

Преимущественно через городской рынок либо через городских торговцев совершали продажу своих товаров и приобретали необходимые им предметы господа и крестьяне; благодаря рынку город выступал как центр товаризации деревенского хозяйства и перераспределения ренты.

В каждом городе существовала рыночная площадь, иногда не[1]сколько таких площадей, где собирался рынок (базар) - один, два или несколько дней в неделю. В городах же собирались многие ярмарки — периодические, чаще всего сезонные торжища. Но городская торговля отнюдь не ограничивалась широкими, общими торжищами. Торговля производилась и в мастерских ремесленников, где образцы выставлялись в окне-витрине; в порту и на набережной; на улицах - вразнос.

В качестве продавцов, покупателей и посредников в торговле так или иначе участвовали все горожане со своими товарами, изделиями, услугами. Кроме того, с рынком и портом в городе были связаны значительные группы обслуживающих эти места людей: контролеры, весовщики, грузчики и возчики, таможенные сборщики и т.д.

Не только городские, но и государственные законодательства уделяли большое внимание организации торговли, средствам обмена и монетной чеканке, тарифам и расценкам, торговым привилегиям и, разумеется, пошлинам и всякого рода торговым сборам, которые были важным источником пополнения казны - государственной, городской, сеньориальной.

Место торжища обычно подлежало “миру” - в числе тех публичных мест, где действовали законы высшей юрисдикции. Многие государи брали рынок того или иного города под покровительство “королевского мира”, под свою верховную охрану. Одновременно торговля подвергалась жесточайшей регламентации со стороны королевской власти, сеньоров и самих городов: строго определялись сезоны, месяцы, дни недели и часы торговли, ее место и порядок ведения на рынке и ярмарке, на пристани и в других местах. Нередко регулировались цены, особенно на продукты питания, от подвоза которых прямо зависело существование горожан, а также разные виды городской работы. Обычно регламентация была направлена также на ограничение торговли так называемых “чужаков”, т.е. не жителей данного города - в пользу его собственных бюргеров. Чужакам, прежде всего иноземцам, запрещали торговать в порту, торговать в розницу, разъезжать с целями закупки или продажи товаров по деревенским окрестностям, провозить товар из города в город без пошлины и т. д.

Типология средневековой торговли порождает ряд проблем. На[1]пример, современное деление на внутреннюю и внешнюю торговлю применительно к средним векам (во всяком случае, к классическому средневековью) справедливо лишь в отношении ограниченного числа стран, расположенных достаточно изолированно, преимущественно островных или полуостровных. Нечеткость государственных границ (как, нередко, и состава государств), разобщенность областей и районов внутри каждой страны и самих городов делали “чужаком” в горо[1]де любого человека, который в нем не жил постоянно. Соответствен[1]но “внешней торговлей” становился обмен с любыми субъектами, не относящимися к местному бюргерству (или к “своим” господам). Различение типов торговли в ту эпоху возможно, скорее, по другим при[1]знакам: 1) торговля граждан города с местными жителями, соседями; 2) то же - с теми, кто не является местным бюргером (крестьяне, жители соседних городов и т. д.); 3) торговля подданных государя этой страны или области с иноземцами; 4) характер торгового ассортимента, тем более что многие торговцы специализировались на известных видах товаров; 5) протяженность торгового маршрута; 6) формы и степень регулирования; 7) формы, типы организации. Большинство из этих признаков обычно сочетались. Так, предметы повседневного спроса имели хождение преимущественно в ближайшей и местной торговле, хотя фигурировали и в дальней (хлеб, соль, вино, красители, хмель и др.). Для дальней торговли были больше характерны предметы узкого спроса и высокой цены, а также весьма разнообразные виды товариществ (см. ниже). Обычно приграничная “зарубежная” торговля отвечала принципам и ассортименту ближних связей (и, за[1]метим попутно, играла большую роль в вопросах войны и мира между ближайшими соседями). А торговля между отдаленными территория[1]ми одной страны во многом велась по правилам “большой” дальней торговли, с ее высокими ценами и прибылями, жесткой коммерческой и охранительной организацией торговцев и т.п. Обычно дальняя (крупная) и местная (мелкая) торговля подвергались и разным мерам регулирования.

Уже в раннее средневековье в международной торговле Западной Европы начали формироваться две торговые зоны. Первая - средиземноморская, с обширными античными традициями внутризонального товарообмена. В этой зоне страны европейского юга - будущие Испания и Португалия, Южная и Центральная Франция и Италия (а так[1]же, конечно, Византия) активно торговали между собой, с Северной Африкой, черноморско-азовскими портами и Малой Азией. Этот торговый регион пережил ряд подъемов и спадов, связанных, в частности, с движением арабов, крестовыми походами, захватами турок, но неизменно сохранял мощный потенциал. Изначально в ту эпоху ведущие позиции в торговле южной зоны занимала Византия; она стояла на вершине торгового треугольника Ближний Восток - Константинополь - Западная Европа. В IX-X веках большое значение имела торговля итальянского города Амальфи. Его кодекс морского права (Tabula amal[1]phitensis) - один из принятых в христианском Средиземноморье. Одна[1]ко после IV крестового похода и, особенно заметно, с середины XIII века, поднялась соперница Византии - республика Венеция. Венеция, затем, Генуя, Пиза заняли лидирующее положение в средиземноморской торговле. Через генуэзские колонии в Крыму (Сурож - Судак и Каффа - Феодосия) и византийские (Херсонес) Западная Европа была связана с черноморской и волжской зонами торговли. Одновременно усилились товарные потоки в направлении Западного Средиземноморья, где заметную роль играли Марсель и Барселона.

Со второй половины XIII века, с образованием огромной монголо-татарской империи, итальянские города установили новые прямые связи с Востоком, вплоть до Индии и Китая. Остров Кипр служил перевалочным пунктом на путях в ближневосточные страны.

Торговое соперничество Венеции и Генуи не раз приводило в конце XIII-XV века к столкновениям, вплоть до морских сражений. В конечном счете верх взяла Венеция. В 1365 г. она присоединила остров Корфу, в XV веке покорила материковые города Падую, Брешию и Бергамо. Расположенная на 60 островах, она не только в торговом, но и в политическом отношении стала поистине большой по значению морской империей Срединного моря. Цепь ее торговых постов протянулась к Леванту. Хотя население Венеции (вместе с предместьями) составляло не более 150 тысяч жителей, они инвестировали в торговлю до 10 млн золотых дукатов и в начале XV века получали до 2500 тысяч дукатов от своей дальней торговли.

В торговле на Черном море, с портами Крыма и Кавказа, Генуя во второй половине XIII века одержала верх над Венецией, но впоследствии последняя добилась у Византии права свободной торговли и на Черном море.

Из Леванта и чрез Левант везли перец, пряности, лекарственные и косметические средства, шафран и другие красители, шелк, квасцы, дорогую древесину и драгоценные камни, сухофрукты и т.д. Из черноморско-азовских районов вывозили также рыбу и икру, хлеб, мех, воск и, особенно, рабов, которых отправляли на Восток. Туда же устремлялся из Европы поток других товаров: толстые сукна, янтарь, меха, железо, олово, свинец, медь, изделия из металлов.

Но в целом для южной торговой зоны и, в первую очередь, торговли с Левантом была характерна большая роль “красного” и “легкого” товаров, предметов узкого спроса, особенно верхушечного, в том числе предметов роскоши. Именно поэтому левантийская торговля создавала сверхприбыли. Но с XV в. особенно расширилось циркулирование внутри южной зоны таких повседневных товаров, как зерно, соль, шерсть, иголки, ножи, шпоры, вино. Из Южной Италии, напри[1]мер, сельскохозяйственные продукты шли в Центральную и Северную Италию, Далмацию, Прованс, Испанию и Византию. С XII в. активизировались связи с Северной Африкой, появились первые договоры о “мире и торговле” между городами Северного Средиземноморья и государствами Магриба. Если в Леванте особенно активными были итальянские купцы, то в Северной Африке такую роль играли купцы из Южной Франции. Но в торговом освоении Африки очень сильными были позиции Лиссабона и вообще Португалии, особенно с XV века. Многие торговые города Европы держали в Лиссабоне своих представителей.

Во второй половине XIV в. средиземноморская торговля стала сильно страдать из-за пиратов, против которых неоднократно направлялись экспедиции Генуи, Каталонии, южно-французских городов.

Благодаря посредничеству Венеции Левант был связан с торговыми городами, в том числе ганзейскими, а также ярмарками в Брюгге, с Лондоном и Саутгемптоном в Англии. Войны с турками, а затем перемещение торговых путей на запад способствовали упадку Венеции. Но это - уже в XVI столетии.

Уже с эпохи викингов и, особенно, с XIII века повышается в южной торговле и роль Северной Европы, куда подчас уходило до 9/10 левантийских пряностей. Одновременно обнаруживается все более растущее значение северной торговой зоны как таковой.

Северная торговая зона охватывала страны Балтики и Северного моря, Северо-Восточной Атлантики: Англию, Фландрию и Брабант, Северные Нидерланды, Северную Францию, Северную и Центральную Германию, Прибалтику, Русь, Данию, Швецию и Норвегию. В торговле северной зоны основное место занимали “тяжелые” (рыба, соль, зерно, корабельный лен, металлы и изделия из них) и “красные” (сукна, шерсть) товары, а также лен, пенька и воск. Здесь с XIII века в торговле доминировали северогерманские города, купцы которых объединялись в группу союзов - Немецкую Гангу.

Между южной и северной торговыми зонами существовала регулярная связь через альпийские перевалы, особенно Сен-Готард и Бреннер, затем по Рейну и другим великим рекам, где все города были втянуты в торговлю. Из сухопутных транс-европейских маршрутов были известны “дорога франков”, которая соединяла Сиену и другие итальянские города с Францией, путь из Каталонии в Брюгге и др. В конце ХIII - XIV века расширилась связь юга и севера - очень важный путь по морю через Гибралтар. В трансрегиональном обмене большую роль играла такая древняя форма торговли, как ярмарка - сезонное широкое торжище, которое служило целям и оптовой, международной, и местной торговли.

Межрегиональные и общеевропейские торговые связи были важнейшим каналом материальных и духовных заимствований, обмена опытом. Их роль в области взаимодействия культур трудно переоценить.

Вообще о местной торговле, к сожалению, мало сведений. Однако не раз высказывалось предположение, что именно в местной торговле обращались основные массы товаров и реализовывалось влияние товарного обращения на характер производства. Местная торговля сосредоточивалась преимущественно в городах. Но во многих случаях она велась параллельно в городе и на сельских торжищах, которые хотя и уступали городским рынкам по регулярности и значимости, но принимали на себя значительную долю товарных потоков повседневного значения. Этот вариант был характерен для северной торговой зоны, прежде всего Скандинавии, Британских островов, большинства германских земель. Политика городов и королевской власти в отношении сельской торговли была жесткой: города боролись за свою монополию в этой области, государство заботилось о соблюдении пошлинного режима. В местной торговле оборот товаров шел между городом

и деревней и между соседними районами. Продовольствие, фураж, ремесленное и бытовое сырье предлагались здесь в обмен на другие то[1]вары этого рода, ремесленные изделия и деньги. Подавляющее большинство мелких и немалое число средних городов выросли благодаря местной торговле.

Значительный интерес представляет социальная характеристикафеодального рынка. Какие группы населения непосредственно были представлены в товарообмене? Совершенно очевидно, что уже с начала средневековья все более расширялась категория и усиливалась роль профессиональных торговцев. Вместе с тем их число в общем составе торговавших лиц было ничтожным, так как основную массу товаров сбывали их непосредственные производители - крестьяне, ремесленники, рыбаки, промысловики, а также господа-рентовладельцы (в том числе монастыри и корона) через своих служащих 1.

Социальный характер субъектов рынка, рыночные связи оказывали огромное воздействие на судьбу крестьянско-сеньориальных отношений. Они сказались, соответственно, и на эволюции уже с XIII века, особенно в период и после “аграрного кризиса” XIV-XV веков, поместного хозяйства, сеньории в целом. Там, где господа предпочитали сами сбывать через рынок продукты домениального хозяйства и рентные поступления - там сохранялись натуральные повинности, возрождались или складывались наново самые “феодальные” формы крестьянской зависимости и обязательств: барщина, личная крепость и т.п. Это было особенно характерно для Восточной и Северной Европы, для Заэльбской Германии, но также для некоторых территорий европейского Запада и Юга. Напротив, там, где рыночные связи осуществлялись через крестьян, ускорялась коммутация ренты и ослаблялась либо во[1]все исчезала личная зависимость крестьян.

Деньги все активнее участвовали в обращении товаров, причем играли в нем разнообразную роль: как платежное средство, как всеобщий эквивалент и мера стоимости и, наконец, как особый товар.

В средние века - в деревне особенно, но, вероятно, также на всех ярмарках - долго и часто практиковался прямой обмен товара на товар, когда деньги в их монетной форме использовались только для уравнивания счетов. В большой торговле в качестве “крупных денег“ были в ходу слитки драгоценных металлов, чаще всего серебра, которые оценивались по весу 2. Первые золотые монеты (дукаты, затем цехины), необходимые при крупных сделках, были отчеканены Генуей (начало XIII века), Флоренцией (1250), Венецией (1284). Сохранились прямые доказательства того, что в качестве денег в некоторых местах использовались ходовые товары. В Скандинавии, согласно областным за[1]конам, такими деньгами еще в XIII в. могли служить быки, штуки сук[1]на, в том числе домотканого, бруски железа. В городах, однако, обычно применялись монеты, и обилие мелкой монеты свидетельствует о размахе розничных сделок, торговли предметами повседневного, бытового спроса.

Чеканенные монеты как товар ввозились обычно в страны и на территории, где ощущалась нужда в драгоценных металлах. Подчас они использовались на новом месте в качестве монетного сырья, шли по весу и поступали в перечеканку. Но более важным моментом торговли деньгами является уже рано возникший в профессиональной среде рынок собственно денег, в том числе монет. Это прежде всего обменные операции. Ведь каждый вольный город, епископ, граф, не говоря о короле, чеканил свою монету, разнообразие монет было чрезвычайным и требовались особые менялы для перевода денег в те, которые имели хождение в нужном купцу пункте. Функции менял постепенно расширялись и усложнялись. Они занимались и переводом денежных сумм со счета на счет (начало чему положила Венеция), причем расписка, выдаваемая в данном случае, играла по существу роль векселя. Перевод денежных средств производился подчас на очень большие расстояния, что подразумевает наличие филиалов меняльно-банковского дома. Наконец, деньги использовались в качестве кредитного средства - под расписку или залог (товары, недвижимость и т.п.). Торговый кредит имел всеобщее распространение в сфере оптовых сделок и дальних поездок. Особенно частыми были короткие ссуды, в пределах 3-9 месяцев, которые обеспечивали быстрое обращение капитала.

Сам термин капитал (capitale, от латинского caput, голова) появился впервые в Италии примерно в ХII-ХIII веках и в XIV веке получил там широкое употребление в значениях: ценности; запас товаров; масса денег; деньги, приносящие процент. Он встречается у Боккаччо и других авторов. Известный сукнопромышленник и торговец из Прато (около Флоренции) Франческо Датини в 1399 г. писал об обеспечении “под капитал” (il chapitale). Из Италии термин распространился в Германию и Нидерланды, затем попал во Францию. Постепенно он свелся к обозначению денежных средств купца или купеческого товарищества. Купцы, промышленные предприниматели, вообще “деловые люди” стали различать основной капитал (движимое и недвижимое крупное имущество, средства труда и природные богатства) и капитал оборотный, который использовался в сферах производства и обращения (прежде всего товары и сами деньги). В числе характерных особенностей основного капитала той эпохи было очень слабое включение в него земли, земельной собственности.

Денежный кредит предоставлялся обычно под 10% годовых или 2,5% на три месяца, но были возможны и более высокие, ростовщические условия. Денежный кредит вообще смыкался со ссудно-ростовщическими операциями, то есть торговлей деньгами. Одной из форм кредитования была продажа или купля товаров в кредит. Существовала, в частности, особая “морская ссуда”, которая давалась под очень высокие проценты, так как могла быть возвращена только в случае благополучного возвращения должника.

Общеизвестна роль в средневековой торговле XIV-XV веков специальных банковских контор, особенно “ломбардцев”, которые соединяли банковское и ростовщическое дело; последнее обычно маскировалось, так как церковь запрещала давать в долг под проценты (что не мешало монастырям широко заниматься ссудными операциями, при[1]том зачастую под залог земли). Банкиры наживали свой капитал прежде всего именно в сфере ссудных операций. Во многих случаях владельцы денежного капитала - банкиры сочетали торговлю деньгами с оптовой торговлей другими товарами и вкладывали средства в крупные предприятия типа горно-плавильных (яркий пример - дом Фуггеров).

В принципе банки существовали издревле. В средние века, в частности, во Флоренции, они возникли скорее всего из взаимных услуг торговых компаний и сообществ (крупные торговые и банковские компании в этом городе известны уже с XIII века). В XV веке появляются государственные банки в Барселоне, в Генуе. Там не занимались займами и авансированием, но лишь переводом денег со счетов. Главенствовал принцип, что деньги не могут быть “мертвыми”, они должны быть все время в обороте.

Возможно, по этой причине торговые маршруты, как правило, были замкнутыми: из Любека в Стокгольм или из Ревеля в Або и обрат[1]но, из Венеции в Александрию и обратно. Привезенные в Византию с Востока тюки с пряностями, перцем, снадобьями, шелками реализовывались на “немецком дворе”, откуда через ганзейских купцов они по[1]ступали в Скандинавию и Прибалтику, а оттуда везли на юг сельдь, медь, бруски железа, воск, меха, янтарь. За сезон купец из Любека совершал несколько рейсов в Стокгольм, Лондон, Або или Ревель, что давало его капиталу быстрый оборот. Прибыль обычно нарастала от возвратной фазы, когда полностью учитывался местный спрос.

Торговые пути являлись одной из главных сложностей средневековой торговли. Сухопутные дороги были предметом заботы властей, которые мобилизовывали местные общины на сооружение и ремонт дорог и мостов (побудительные мотивы властей здесь были прежде всего административными и военно-строительными). Несмотря на это, дороги оставались в подавляющем большинстве случаев неухоженными, плохо оборудованными; кроме того, на них располагалось множество таможен. Все это делало сухопутные дороги мало эффективными для торговцев. Однако все же основную массу товаров, особенно в местной и ближней торговле, перевозили больше посуху, особенно после изобретения усовершенствованной конной упряжи, прежде всего плечевого хомута, что произвело “тихую революцию” в сухопутных грузовых потоках. Известны и очень далекие сухопутные маршруты, например, в торговле через Северное Причерноморье, которую вели Византия и Венеция с Ближним Востоком и Юго-Восточной Азией; из Причерноморья, в частности, перегоняли крупный рогатый скот даже на бойни Италии.

Широко использовались, в том числе крестьянами, передвижения и перевозки по рекам и каналам. Такие реки, как Рейн, Луара, Марна, Сена, Уаза, По, Темза были подлинными торговыми артериями. Что касается морских первозок, то здесь господствовал каботаж, и везли товары прежде всего купцы-оптовики. Впрочем, с XIV века странствующие крупные торговцы встречались все реже: путешествовали от пункта к пункту товары с сопровождающими доверенными людьми, а не сами купцы.

В каждой из двух основных торговых зон сложились свои типы судов. В Средиземном море ходили длинные корабли с треугольным (“латинским”) парусом, заимствованным позднее северянами. Венецианские “круглые” торговые галеры (с начала XIV в.) водоизмещением в 100, а затем 300 тонн, ходили на веслах и под парусом. Генуэзские ка[1]раки, охраняемые лучниками и пращниками, в XV веке брали на борт 1000 и более тонн груза. Португальские баркасы и каравеллы с двойным парусным оснащением, “фландрские галеры” (для плавания во Фландрию), позволили южной торговой зоне установить прямую связь с северной торговой зоной. Первой путь во Фландрию, в Брюгге, через Гибралтар проложила Генуя. Северные корабли были преимущественно “круглыми”; они обшивались досками внахлест и несли квадратные паруса, что, в свою очередь, заимствовали южане. В начале XV века португальская каравелла несла уже две мачты - с квадратными и треугольными парусами - и имела нашитые внахлест борта. Ганзейские когги и нефы заходили и в Средиземное море. Обычно торговый корабль брали на паях, нанимая слуг, команду и офицеров-моряков - лоцмана, боцмана, капитана. Иногда капитаном был один из пайщиков.

Наем корабля был одной из форм кооперации в области торговли, которые были весьма разнообразными. Но начать все же следует с такой организации, как гильдия или братство. Гильдии торговцев в еще большей степени, чем ремесленные цехи, были распространены в городах Западной Европы. Гильдия могла объединять торговцев одного ранга, скажем, крупных торговцев-оптовиков или судовладельцев, или, в небольшом городе, всех торговцев; или торговцев известными товарами, например, суконщиков или виноторговцев; или лиц, торгующих в определенном, общем для них месте: часто каждый торговец, особенно купец имел свой ареал разъездов, привычные места получения и сбыта своих товаров. В последнем случае гильдия смыкалась с компанией. Каждая гильдия имела своего святого покровителя, свой алтарь или даже церковь, помещение для общих собраний. В гильдии были выборные должностные лица, которые наблюдали за соблюдением гильдийского устава, где важное место занимали пункты о взаимопомощи при кораблекрушении, потере товара, гибели кормильца - главы дома.

Помимо гильдии и наряду с ней, в средневековой торговле бытовали и другие формы объединений, часто связанные между собой. Некоторые из них ведут историю издревле. Так, по торговым путям, на местах своих обычных стоянок купцы нередко строили свои церкви, чаще всего Св. Николая, почитаемого покровителя странствующих, особенно по морю. (“Цепь” таких церквей или их останков на побережьях Се[1]верного и Балтийского морей и дальше в Северо-Восточной Европе служит сегодня для исследователей ориентиром при реконструкции торговых маршрутов в этом регионе). Церкви служили для них цент[1]ром общения и объединения. Обычно приезжие купцы селились в других городах, в чужих странах разбросанно в гостиницах, у местных жителей, у своих компаньонов, агентов или партнеров и т. д. А в ряде случаев, когда в ходе торговых отношений, в результате их регулярности и масштаба, в тот или иной чужой город постоянно попадали значительные группы купцов-земляков, они образовывали там компактные поселения, занимая особый квартал или улицу. Так возникало фондако-торговая колония, земляческое объединение купцов - выходцев из одного города, из одного района и даже страны. В рассматриваемое время известными земляческими объединениями были, в частности, “немецкие дворы”: “Петровский двор” в Новгороде, “Немецкий мост” - в Бергене, Венеции (Fondako dei Tedeschi, с 1228 г.), “Стальной двор” (Steelyard, 1260) немецких купцов в Лондоне, там же подворья Любека, Гамбурга и фламандцев, многочисленные колонии итальянских купцов в Париже (конец XIII века), в Севилье и Лиссабоне, на Востоке, колонии купцов-иноземцев в Брюгге (немецкая - с середины XIII века, гасконская, испанская, венецианская, генуэзская, португальская и др.), организации английских купцов в Пруссии и в ганзейских городах (с 1404 г.), в Зеландии, Голландии, Брабанте и Фландрии (с 1407 г.), в Норвегии, Швеции и Дании (с 1408 г.). Фондако были распространены и в торговле с Левантом в период ее расцвета (до конца XIV века). Купеческие землячества образовывали фондако и на шампанских ярмарках, которые пере[1]двигались из города в город вслед за ярмаркой.

Фондако включал жилые помещения, административные центры, склад, гостиницу, нередко торговые ряды и церковь. Колония имела самоуправление, жила по законам своего города и обычаям своей страны и обладала известными привилегиями на торговлю в данном пункте. В принципе приезжие купцы, которые жили в фондако, вели дела самостоятельно, но иногда принимали уставы колонии, регулирующие их торговлю и быт. Там, где не было колонии, интересы купцов-соотечественников защищали особые консулы, связанные с их родным городом. С XIII века эту должность ввела Барселона, и к концу XV века барселонские консулы трудились уже в 50 средиземноморских пунктах, где, вероятно, возглавляли купеческие колонии.

Другой формой купеческих объединений были сухопутные и морские караваны и конвои (караваны с охраной), которые обеспечивали безопасность торгового предприятия и обычно регулярно курсировали каждую навигацию. Хорошо известны, в частности, караваны итальянских и ганзейских купцов. В таких объединениях сотрудничество строилось обычно на паях, т.е. они были предшественниками акционерного общества. Впрочем, паевое товарищество было распространено и в производстве: мельничном деле, горнорудном и металлургическом производстве, соледобыче и т.д., где нередко был задействован и купеческий капитал.

Достаточно рано возникли и различного типа торговые компании. Торговая компания - это организация торговцев, преимущественно купцов, занятых во внешней или дальней крупной торговле, с разделом прибылей между участниками пропорционально вложенному капиталу (см. ниже).

Крупные торговцы редко ограничивали свою деятельность только сферой обмена. Они занимались ростовщичеством, эксплуатацией недвижимости в городе и вне его стен, операциями морского фрахта, вкладывали деньги в ремесленное производство, организовывали промысловые артели. Практически все купцы имели земельные владения, подчас за пределами округи своего города. Земля служила гарантией платежеспособности, эксплуатировалась и как источник феодальной ренты, поставщик продовольствия для купеческого дома, место отдыха, способ сохранения капитала в условиях многих превратностей судьбы и, конечно, канал связи с землевладельцами высших социальных групп, что способствовало и деловым контактам, и повышению социального статуса деловых людей. Хотя доход от земли был меньше, чем от торговли (обычно не более 7-10%), но он был стабильным. Чем богаче был купец, тем более многообразной была его деятельность, более широкими - деловые и социальные контакты. Но, как ни парадоксально, тем более замкнутой, тесной, элитарной была непосредственная среда, в которой он вращался, его “общность”.

Это был совершенно особый тип человека: инициативный, предприимчивый, подвижный, с острым умом и обширным опытом. Купцы обычно наследовали свой статус. Изначально они выходили из слоев бюргерства (один из немногих известных примеров очень видного купца-предпринимателя, вышедшего из среды крестьян, - история тех же Фуггеров, семья которых проделала путь от села под Аугсбургом через ремесло ткача бумазеи в этом городе - к огромной фирме). Их образ жизни был подвижным. Однако уже с XXV в. крупный купец большую часть времени оставался в своей главной конторе и деятельно управлял своими помощниками и служащими, в том числе доверенными агента[1]ми (нередко это были молодые родичи и младшие компаньоны) в городах - торговых партнерах. Он контролировал сделки и счета, вел обширную деловую переписку. Как правило, крупные купцы входили в патрициат, в правящие слои города, особенно торгового, заправляли его делами, представляли его интересы, что успешно использовалось ими в интересах коммерции, вообще “дела”. Такие купцы постепенно получали дворянство, нередко роднились со знатными господами. Во многих городах северной торговой зоны ведущими купцами были иноземцы, итальянцы в Англии ХIII-XIV веков, немцы - в Дании, Швеции, Норвегии XIV-XV веков, долго - в Прибалтике; их превалирование продолжалось до того времени, пока в этих регионах не усилилось и в полный голос не заявило о себе национальное купечество.

Торговля и деятельность торговцев стимулировали формирование в городах прослойки служащей интеллигенции: юристов, нотариусов, архивариусов, экспертов, преподавателей. Сами купцы вели обширную документацию. Известное представление об этом дают сохранившиеся архивы, в частности, тысячи писем Франческо Датини из Прато, которые обнаруживают его обширные торговые связи; или документы флорентийца Джанфильяцци, деловые связи которого во второй половине XIII века тянулись через Альпы - в Дофине, в долину Роны, а на западе - к Монпелье и Каркассону; или архив семьи Мандуэлей из Марселя от первой половины XIII в., в котором сохранялись документы о коменде, доверенности, долговые обязательства, акты купли-продажи, судебные решения, касающиеся торговли; архивы Симона Руиса из Вальядолида; француза Жака Кёра, немецких купцов - Кёрблеров, Фуггеров, Паумгартнеров (XI - начало XVI в.) и др.

Торговцы, в первую очередь купцы, были в высшей степени заинтересованы в светском обучении. Будущие купцы во Флоренции XIV-XV веков (но, вероятно, и раньше) изучали арифметику, счетоводство, ведение торговых книг; затем они иногда переходили в университет, например Болонский, чтобы изучить право. Потом наступало время практики в лавке отца, в торговых путешествиях, в одном из филиалов семейного торгового дома. Ганзейские купцы с ХIII века в основном уповали на практическую подготовку, и своих детей и учеников с 12- 14 лет отправляли в свои дальние конторы. В первой половине XIV века появляются торговые руководства.

Торговая корреспонденция, включавшая массу ценной для купца информации - от курса денег и цен до политической ситуации - представляла интерес и для властей. Не случайно путешествующим торговцам нередко доверялись правительством поручения дипломатического и агентурного характера. Немало купцов использовались государями и местными правителями как финансовые советники и управляющие финансами, таможенные откупщики, кредиторы короля.

Многие купцы хорошо знали литературу и пописывали сами, разбирались в искусстве, дружили с гуманистами.

Масштабы, роль торговли и купечества в жизни средневекового общества не стоит абсолютизировать. Господство натурального хозяйства, слабость техники обмена, средств и путей сообщения, сословные привилегии, феодальный сепаратизм, масса таможен и торговых сборов, наконец, пираты на море и разбойники на суше - все эти общеизвестные обстоятельства тормозили товарообмен и сужали его воздействие на социальную систему.

Однако и при этих условиях роль торговли была чрезвычайно велика. Она способствовала росту самого купечества и, безусловно, успешному и относительно быстрому экономическому развитию Западного региона: создавала прочные хозяйственные связи, социально-эко[1]номическое взаимодействие отдельных отраслей производства, районов, деревни, города, замка, монастыря, разных сословий. Этот (по удачному выражению К. Маркса) “общественный обмен веществ” - стал через товаризацию хозяйства и социальную перестройку - важнейшим фактором развития всей средневековой системы. Отметим здесь некоторые наиболее примечательные моменты.

Торговля в те времена еще далеко не полностью отделилась от других видов деятельности. Как уже упоминалось, наряду с профессиональными торговцами на рынок обычно выходили сами производите[1]ли товаров: городские и сельские ремесленники, промысловики, крестьяне, а также господа - дворяне, церковнослужители и церковные учреждения. Королевская семья и коронные учреждения имели в городах лавки и сдавали в аренду недвижимость, отправляли свои товары на ярмарки и базары, строили и эксплуатировали корабли, имели торговых агентов, поставщиков и скупщиков из числа богатых горожан, обычно купцов. Постоянными участниками рыночных сделок были крестьяне, которые нуждались в ряде городских товаров, в деньгах для уплаты ренты и государственных налогов. Они поставляли городу ремесленное сырье и продукты питания: ведь при всем полуаграрном характере массы мелких городков общая нужда горожан в продовольствии, фураже, топливе удовлетворялась за счет их собственного труда в лучшем случае только на треть.

В результате деревня все больше втягивалась в товарно-денежные отношения. Как хорошо известно, это приводило не только к росту денежного обращения (и отношений вообще), не только к мобилизации товарооборотом новых источников и центров сырья и сбыта, но и к развитию нового типа деревенского производства, а именно торгового. Важный показатель этого процесса - специализация на монокультурах: выращивании хмеля или красителей (дрок, марена, вайда), виноградарстве, шерстяном овцеводстве, молочном животноводстве, льноводстве и многом другом.

Прямое влияние товарно-денежные отношения, непосредственно торговля оказывали на крестьянско-сеньориальные отношения и по[1]местную систему. Это особенно сказалось в период известного аграрно-демографического кризиса XIV-XV веков. Тогда европейская деревня перестроилась таким образом, что общество, сохранив принципы феодальной социальной стратификации, одновременно создало новые, перспективные формы хозяйственных и социальных отношений.

Там, где складывался емкий рынок сельскохозяйственных продуктов, их сбыт брали на себя рентополучатели. При этом типе товарных связей действовали два варианта развития структуры поместья. При первом варианте домен ориентировался на товарное производство.

Здесь, в свою очередь, были возможны два пути эволюции поместного хозяйства и строя. Так, например, в ряде районов Англии новое поместье ориентировалось на интенсификацию домениального хозяйства и наемный труд. В Юго-Западной Германии на территориях с монокультурами (в частности, овцеводством) сельское хозяйство также стало ориентироваться на труд арендаторов, издольщиков и наемных рабочих. Все это ставило традиционных крестьян вне поместья, резко сокращало их слой. Напротив, в Северной и Восточной Германии укрупнившиеся домены опирались на труд зависимых крестьян, и там действовала тенденция к усилению этой зависимости, что в конечном счете (уже на следующем этапе) привело к так называемому вторичному закрепощению крестьян (попытки такого рода имели место и в Англии, и в Швеции - впрочем, не реализованные). При втором варианте домен практически разрушался, его земля раздавалась в держания под смешанный, в значительной мере натуральный оброк; последний и сбывался рентополучателями на рынке. При этом крестьяне нередко обретали личную независимость.

Другой тип развития товарных связей был характерен для районов с преобладающей денежной рентой. Тогда труд и риск, связанные с реализацией продуктов на рынке доставались на долю самих крестьян. Так было, например, во многих районах Франции, что способствовало сохранению, даже усилению там мощного крестьянства и массы мелких крестьянских хозяйств.

В большинстве стран Западной Европы были в разной мере представлены оба типа и все варианты товарных связей деревни с рынком, равно как обе формы ренты (примерно пополам). Так или иначе, это вело к товаризации сельского хозяйства, складыванию иных внутрипоместных отношений, новой структуры или новой ориентации вотчины, к разного рода изменениям в положении основного по массе слоя населения того времени - крестьянства. На некоторых территориях, напри[1]мер, в Южной и Центральной Италии, где города вывозили сельскохозяйственную продукцию по всему Северному Средиземноморью (в Северную Италию, Далмацию, Прованс, Византию, Испанию и др.), сам город непосредственно участвовал в решении крестьянских судеб. Он освобождает, в частности, крестьян от некоторых тяжких форм личной зависимости или выкупает сервов у сеньоров (“Райская книга” Болоньи, 1257; Флоренция, 80-е годы XIII века), культивирует в деревне испольную аренду и наемный труд.

Важным побудительным мотивом здесь было расширение землевладения самого города и горожан. Историки давно отмечают, что процесс включения состоятельных горожан, прежде всего тех же купцов, судовладельцев, банкиров в землевладельческие структуры был характерен практически для всех крупных и средних городов Западной Европы. Состоятельные люди вкладывали в землю прибыль от торговли и других городских занятий, усматривая в приобретении недвижимости гарантию сохранения своих средств в ненадежных условиях того времени. Вообще землю в городе и городской округе имели многие горожане, чаще всего используя ее для производства продуктов, необходимых им для личных нужд, но также и для сбыта на местном рынке (огородные культуры, красители и др.) 3. Но при этом развивалось так[1]же городское землевладение сеньориального типа, с зависимыми крестьянами и товарным использованием рент. Этот процесс шел параллельно с аноблированием городской верхушки и ее сращиванием с собственно феодальной элитой. Однако он далеко не всегда способствовал перестройке феодального поместья. Став сеньорами, горожане зачастую оказывались сторонниками самых консервативых внутрипоместных отношений.

Характерной чертой товарной перестройки сельского хозяйства было усиление динамики самой земельной собственности, ее мобилизация и постепенное включение в товарное обращение. Продажа и залог (с последующим переходом к кредитору) крестьянских держаний, освобождение крестьян без земли приводили к разорению крестьянства, вынужденному уходу многих селян из деревни, что отразилось в чрезвычайно жестоких законах против бродяг, которые начали приниматься уже в XIV-XV веках по всей Западной Европе. Другая часть крестьян переходила на положение арендаторов или наемных рабочих.

Все большую подвижность постепенно приобретала и крупная земельная собственность. В период аграрного кризиса часть господ разорялась, за их счет укрупнялись и концентрировались владения тех, кто сумел выйти из кризисной ситуации. Место тех, кто уже не мог нести рыцарскую службу, занимали новые господа, в том числе из горожан. Одновременно произошли изменения в характере межсеньориальных обязательств. Рыцарская служба под воздействием все тех же товарно-денежных отношений заменяется фьеф-рентами и просто оплатой, что, с одной стороны, способствовало переходу феодальной земельной собственности из условной в полную форму, с другой - стимулировало развитие наемных армий.

Торговля играла все большую роль и в развитии средневековойпромышленности, различных ремесел. Один из важных моментов здесь - возможность доставки сырья издалека, следовательно, отрыв производства от сырьевой базы. Эти факторы - обмен (спрос), ассортимент, производство - теснейшим образом связаны между собой. Так, расширение с конца XII—XIII веков рынка сукна привело к расцвету сукноделия; это подняло спрос на красители, что побудило увеличить в ряде районов производство вайды, марены, крапа; например, во второй половине XIV и в XV веке лишь в окрестностях города Эрфурта 80 деревень специализировались на производстве вайды. Спрос на рафинад, ввозимый Венецией с Востока, побудил ее создать обширные плантации сахарного тростника на Кипре. Благодаря подвозу на побережье Сконе ганзейскими караванами бискайской и другой южной соли там стал возможным взлет сельдяного промысла. За счет английской и испанской шерсти-сырца и северо-французской вайды расцвели итальянское и нидерландское сукноделие. Чешское и саксонское серебро участвовало в монетном и ювелирном производстве по всему европейскому Западу, и не случайно эти промыслы были на подъеме. Бочары и мисочники Любека работали с древесиной, доставляемой морем с севера, и стимулировали тем самым скандинавский лесной промысел, и т. д.

Работа с привозным сырьем была возможна благодаря расширившемуся мореплаванию, увеличению состава флота, тоннажа, размеров и оснащения кораблей, их специализации, повышению техники судовождения. Торговля в огромной мере стимулировала развитие средств и путей сообщения, прежде всего водных. А последние потребовали но[1]вых верфей, портовых сооружений, мостов, постоялых дворов, заготовки парусины, корабельных гвоздей, веревок, лесоматериалов, конской упряжи и многого другого.

Увеличение рыночного спроса на ряд товаров совершенствовало их производство, в частности, энергетическую базу. Уже в ХII-ХIII веках произошла своеобразная революция в механике - резкий рост числа и объема водяных и ветряных мельниц. Затем появились специализированные мельницы - лесопильные, мукомольные, сахарные, сукновальные, руднообогатительные, позднее бумажные.

Уже говорилось о невероятной активности торговцев, которые заправляли городскими делами, выступали от имени бюргерства в со[1]словных учреждениях, финансировали королей, выступали их советниками, выполняли деликатные агентурные и дипломатические поручения. Всегда в движении, они разведывали новые территории, шли вместе с армиями, а нередко впереди них в завоевательных походах. Они были инициаторами торговых войн - и в южной зоне (см. выше), и в северной, где шла ожесточенная борьба за господство на Балтийском море. Одной из весьма результативных форм социальной активности купцов было их проникновение в ремесленное производство.

В городском производстве уже с XIV века возникли централизованные мануфактуры во главе с предпринимателями: ткацкие, металлургические, стекольные, судостроительные, монетные, пушечные и другие. Но еще шире развивались рассеянные мануфактуры - на базе системы скупок готовой продукции и раздачи сырья, возникшей еще до собственно мануфактур, в том числе в деревне и в городских цехах. Так, в Париже шелкопрядилыцицы получали для обработки шелк от галантерейщика, в Лукке шелкоторговцы с 1400 г. организуют всю вы[1]работку шелковых тканей. В результате такой практики происходит подчинение купцам независимых цехов и превращение их в рассеянные части мануфактуры; одновременно ранее независимые мастера становятся наемными работниками этой мануфактуры. Этот процесс, как известно, раньше всего начался в Италии, в шерстяной промышленности, а в XV веке Италия, Англия и Нидерланды образовали мощный “шерстяной треугольник”, в котором производство сукна, шерсти и тканей вообще строилось уже по мануфактурному принципу. Как известно, этот принцип первоначально возобладал именно в ткацкой промышленности - благодаря как широкому спросу на ее изделия, так и из-за своеобразия ее технологий, так как процесс изготовления ткани распадается на множество последовательно осуществляемых, обособленных процессов, притом требует соблюдения стандарта изделия.

Соответственно здесь была особенно распространена рассеянная мануфактура (надомничество). Но в большинстве случаев рассеянная мануфактура сочеталась с централизованной формой, которая обычно размещалась на завершающей стадии производства. Во главе всего дела чаще всего стояли купцы, сочетавшие торговлю с промышленным предпринимательством и банковско-ростовщической деятельностью.

Именно города в Италии и Англии, Фландрии и Голландии, в Испании (Барселона) и на Балканах (Константинополь) стали базой и “рассадником” раннего капитализма. В Париже, Тулузе, городах французской Фландрии еще в XIII веке ткачи, сукновалы, ворсильщики, красильщики подчинялись раздатчикам сырья - так называемым суконщикам. То же можно было наблюдать в северо-итальянских, английских (Лондон и др.), немецких (особенно рейнских) городах с XIV в.

Примечательной чертой раннекапиталистических отношений в производстве и в соответствующей деятельности торговцев было включение в эту сферу деревни, крестьянства - за счет сельских домашних промыслов и ремесел.

Вообще крестьяне и крестьянки ремесленничали всегда - и для нужд своего мелкого хозяйства, и для приработка. Торговцы уже давно освоили сельскую периферию как источник полуфабрикатов. Они скупали на сельских торжищах и по деревням пряжу, грубые сукна, кожи и прочее, что служило сырьем для городских ремесел. Затем система усложнилась: от скупки местных полуфабрикатов торговый агент переходит к раздаче привозного сырья деревенским жителям для производства все той же пряжи, ниток, грубой шерсти и т. д. Этими делами постепенно стали заниматься целые поселения, жители которых теперь выступают в качестве кустарей-надомников, работников рассеянной мануфактуры; обычно ее венчали городские мастера, дорабатывающие деревенские изделия в готовый продукт, и вся организация дела принадлежала купцам. Так, торговцы Констанца, Равенсбурга, Санкт-Галлена и других городов получали пряжу льна и бумазеи из внутренних областей Германии и раздавали ее городским ткачам. В Тюрингии, Гессене, областях по Нижнему Рейну под руководством купца-скупщика дорабатывались полученные в деревне красители. Во Флоренции, центре итальянского сукноделия, компании, владевшие суконными мануфактурами и занимавшиеся крупной торговлей шерстью, в XIV веке подчинили крестьян окрестных деревень, главным образом женщин, составлявших основную массу прядильщиков. В Брабанте, который с XIV века стал главным центром сукноделия Нидерландов, многие дерев[1]ни превратились в ремесленные слободы.

Формирование массы ремесленных слобод, как и торговых местечек, стало основой новой волны урбанизационного процесса, образования - уже с конца классического средневековья и в XVI веке - массы новых, главным образом мелких городов.

Если же расширить тему общего значения торговли в развитии средневекового общества, то здесь необходимо отметить и ряд моментов политического и культурного значения. Первый - объединительный характер торговли. Торговая деятельность и объединения купцов создавали мощные связи между странами и регионами, обеспечивая многогранное взаимодействие между ними. Второй - торговля доставляла огромные пополнения в казенные финансы, без которых была не[1]возможна политическая централизация государств.

Цитируется по изд.: Город в средневековой цивилизации Западной Европы.  Том 2. Жизнь города и деятельность горожан. М., 1999, с. 8-26.

Примечания

1. Кроме того, в самом городе масса людей так или иначе участвовала в обслуживании торговли: моряки, грузчики и т.д. Нередко эти люди и сами подрабатывали торговлей, вкладывая средства в торговые операции, торгуя по мелочам. Торговлей же нередко подрабатывали замужние горожанки (например, продавая сваренное ими пиво). Обо всем этом известно из городских постановлений, запрещающих торговые операции горожан, не зарегистрированных в качестве торговцев или ремесленников.

2. Известно, в частности, что купцы предпочитали в своих расчетах слитки драгоценных металлов из-за постоянной порчи монеты.

3. Очевидно, что речь здесь идет не об аграрных городах, жители которых вообще были заняты почти исключительно сельским хозяйством - товарным и, как правило, экстенсивным.

Литература

Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм: XV-XVIII вв. / Отв. ред. Ю.А. Афанасьев. М., 1986, 1988. Т. I, II.

Бюхер К. Возникновение народного хозяйства. 5-е изд. Пг., 1923. Т. I—II.

Дживилегов А.К. Торговля на Западе в средние века. СПб., 1904.

Карпов С.П. Путями средневековых мореходов. М., 1994.

Келленбенц Г Константинопольская торговля между Восточной и Запад[1]ной Европой с XV в. до начала железных дорог / V. МКЭИ. М.,1970 (отд. оттиск).

Кулишер И Л . История экономического быта Западной Европы. 8-е изд. М., 1931. Т. I.

Маловист М. Основные черты развития материковых путей международной торговли между Балтийским морем и Карпатами в XV и первой половине XVI в. / V. МКЭИ (отд. оттиск).

Маркс К. Капитал. Т. III, гл. 29, 36, 47 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25, ч. II; Т. IV, гл. 3, 11, 15, 18 // Там же. Т. 26, ч. I; Т. 27, ч. III.

Петрушевский Д.М. Очерки из экономической истории средневековой Европы. М.; Л., 1982.

Самаркин В.В. Историческая география Западной Европы в средние века. М., 1976.

Сванидзе А.А. Средневековый город и рынок в Швеции: XIII-XV вв. М., 1980.

Смит А. Исследование о природе и причине богатства народов. М.; Л., 1935. Ч. I.

Теоретические и историографические проблемы генезиса капитализма / Отв. ред. А.Н. Чистозвонов. М., 1969.

Феодалы в городе / Отв. ред. А.А. Сванидзе. М., 1986.

Форстен Г.В. Борьба из-за господства на Балтийском море в XV-XVI столетиях. СПб., 1984.

Энгельс Ф. Закон стоимости и норма прибыли // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 25, ч. II.

Attman A. Russland och Europa: En handels-historisk oversikt. Goteborg, 1973.

Bairoch P. Cities and Economic Development from the Dawn of History to the Present. L., 1988.

Bernard J. Handel und Geldwesen im Mittelalter: 900-1500 // Europaische Wirtschaftsgeschichte. Stuttgart; N.Y., 1983. Bd. 1. Mittelalter.

Beveridge W. Prices and Wages in England from the twelfth to the nineteenth cen[1]tury. L.; N.Y.; Toronto, 1939.

The Cambridge Economic History of European. Cambridge, 1974. V. 5.

Doren A. Storia economica dell’Italia nel Medio Evo. Roma, 1936.

Dyer Chr. Standards of living in the later Middle Ages: Social change in England c. 1200-1500. Cambridge, 1990. Vol. I.

The Fontana Economic History of Europe: The Middle Ages / Ed. C.M. Cippola. L., 1972.

Fryde F. Italian Merchants in Medieval England, c. 1270 - c. 1500 // Aspetti della vita economica medievale: Contributi del convegno di studi Firenze-Piza-Prato, 10-14 marzo 1984. Firenze, 1985.

Fuhrmann H. Germany in the High Middle Ages c. 1050-1200. Cambridge, 1992.

Gilchrist J. The Church and Economic Activity in the Middle Ages. L., 1969.

Heyd W. Histoire du commerce du Levant au Moyen Age. P., 1936.

Johansen P. Die Kaufmans Kirche im Ostgebiet // Vortage und Forschungen. Lindau; Konstanz, 1958. Bd. IV.

Koppmann R. Die Vitalienbriider// Hanserecesse. Leipzig, 1977. Bd. 4.

Lewis A.R. The Northeme Seas: Shipping and Commerce in Northern Europe. AD 300-1100. Princeton; New Jersey, 1958.

Metis F. Aspetti della vita economica medievale. Siena, 1962.

Moneta e scambi nel alto medioevo. Spoleto, 1961.

Niitemaa V Das Strandrecht in Nordeuropa im Mittelalter. Helsinki, 1955.

Nunez Dias M. О Capitalismo mon^rquico portugues (1415-1549). Sao Paulo, 1957.

Postan M.M. Medieval trade and finance. Cambridge, 1973.

Romano R. A propos du commerce du Ыё dans la Mёditerranёe des XIV-е et XV-e siecles // Hommage к Lucien Febvre. P., 1954. Vol. II.

Romano R. Per una valutazione della flotta mercantile europea alia fine del secolo XVIII // Studi in onore di Amintore Fanfani. Roma, 1962.

Roover R., de. II Banco Medici dalla erigini al declino (1397-1494). N.Y., 1970.

Sapori A. Studi di storia economica. 3-e ed. Firenze, 1955.

Schildhauer J., Frutze K.t Stark W. Die Hanse. B., 1974.

Studi in memoria di Federigo Melis. Napoli, 1978. Vol. I-V.

Vasala M. Kontakten mellan Ostersjostadema och Medelhavsvarlden under sen[1]medeltiden: en studie av handelskulturer// Nordiska historrikermotct. Uppsala, 1974.