После почти пятилетнего опустошения (с осени 1236 по весну 1241 г.) земель Волжской Булгарии, Руси и половецких кочевий полчища монгольских завоевателей удалились в Западную Европу, где прошли территории Польши, Чехии, Венгрии, и весной 1242 г. вышли к Адриатическому побережью. Именно отсюда началось отступление их армий на восток, в причерноморско-каспийские степи. Причины ухода монгольских войск из Западной Европы до настоящего момента служат предметом споров в исторической науке. Все исследователи довольно единодушно считают, что определенную роль в этом сыграл» смерть каана («великого хана») Угедея, последовавшая в декабре 1241 г. в Монголии 1.

Многие западноевропейские и русские историки предполагали, что смерть Угедея была не поводом, а непосредственной причиной монгольского отступления, так как находившиеся в армии царевичи-чингизиды обязательно должны были принимать участие в курилтае по выборам нового каана, для участия в котором они и поспешили вернуться в Монголию 2. Рассматривая этот вопрос, советские исследователи справедливо обращают внимание на то, что монгольские войска понесли значительные потери при завоевании Руси 3. Это, конечно, не могло не сказаться на общем ослаблении армии завоевателей. Однако нельзя не учитывать и того факта, что на протяжении всего времени пребывания монголов в Западной Европе они не потерпели ни одного поражения 4. Такие значительные по силам армии, как объединенная польско-немецко-моравская в сражении у Легницы или 60-тысячиая венгерская в битве на реке Шайо 5, были разбиты монгольскими войсками, выступавшими в этих битвах даже не в полном составе. Все это наводит на размышления о том, что продвигавшиеся вглубь Европы завоеватели пополняли свои таявшие в бесчисленных сражениях тьмы насильно привлекаемым покоренным населением. Именно такая тактика применялась монголами во время походов на Китай и государство хорезмшаха.

Усложнило положение войска Бату в Европе и то, что Угедей приказал вернуться из действующей армии в Монголию своему сыну Гуюку и племяннику Мунке (тюркский вариант его имени — Менгу). Рашид ад-дин сообщает, что они покинули армию Бату и в 1241 г. пришли в Монголию, где «расположились в своих ордах» 6. Несомненно, что они ушли в сопровождении своих отрядов, воины которых составляли их личный улус и были лишь на время приданы в помощь Бату. Такой приказ каана может свидетельствовать о том, что на курилтае 1235 г. не планировался поход в Западную Европу и Бату предпринял его по собственной инициативе. Эту мысль подтверждает и сообщение Рашид ад-Дина о том, что объединенная армия под командованием Бату была послана для завоевания территорий Сибири, Волжской Булгарии, Дешт-и-Кипчака, Башкирии, Руси и Черкесии до Дербента 7.

Известие о смерти Угедея Бату получил лишь в марте 1242 г., когда передовые отряды монголов безуспешно штурмовали укрепленные города на побережье Адриатики. Новость эта, безусловно, усугубила трения между царевичами-чингизидами, всегда болезненно воспринимавшими любые вопросы, связанные с престолонаследием. О существовании в этот период крупных разногласий в сфере высшего командования монгольской армии, связанных с ее общим и значительным ослаблением, сообщает Карпини 8. В связи с этим Бату, воспользовавшись смертью каана в качестве подходящего предлога для прекращения похода, начал отступление на восток. Уход монгольских армий не был поспешным — по территории Западной Европы завоеватели шли к причерноморским степям более полугода. Лишь зимой 1242 г. монгольские отряды сосредоточились в низовьях Дуная 9 и отсюда ушли в причерноморские степи. Медленный отход армий Бату лишний раз подтверждает, что у него и в мыслях не было торопиться на выборы нового каана в Монголию. Изрядно потрепанные и ослабевшие в многолетних войнах, войска были просто не в состоянии продолжать затянувшийся поход.

В конце 1242 и в самом начале 1243 г. вернувшиеся из Западной Европы монголы во главе с Бату расположились в причерноморских и прикаспийских степях, известных у восточных авторов под названием Дешт-и-Кыпчак. Это событие отмечено в Ипатьевской летописи, где под 1243 г. сообщается, что Бату «воротилъся есть изо Оугоръ» 10. И именно в 1243 г. великий князь Ярослав впервые и первым из русских князей поехал в ставку монгольского хана за ярлыком на княжение 11. Все эти факты позволяют считать, что возникновение нового государства, получившего впоследствии название Золотая Орда, можно отнести к началу 1243 г.

Территория и границы государства в XIII веке

На протяжении всего XIII века территория Золотой Орды не претерпевала особых изменений в сторону расширения или сокращения, и границы государства в этот период были достаточно стабильными. Это отнюдь не свидетельствует о том, что монголы отказались от традиционной экспансионистской политики; войска их постоянно совершали набеги на соседей. Но походы эти ограничивались исключительно грабительскими целями и не ставили своей задачей завоевание каких-то новых областей. Происшедшие в это время отдельные, незначительные по сравнению со всей территорией государства, земельные приращения не оказывают особого влияния на общую картину золото- ордынских владений в Европе и Азии.

Большая часть источников, приводящих общегеографические сведения о Золотой Орде, относится к XIV веку. В основной массе это известия арабских и персидских историков и путешественников. Сообщаемые ими данные общего характера о размерах государства и основных его составляющих частях могут быть без всякой натяжки отнесены и к XIII веку, ибо значительные изменения золотоордынской территории зафиксированы лишь со второй половины XIV века.

Наиболее ранние сведения, суммарно очерчивающие территорию Золотой Орды, принадлежат Плано Карпинн и Гильому Рубруку 12.

Данные Карпини о территории Золотой Орды довольно отрывочны и не позволяют создать целостной картины земель государства. Он приводит суммарный список народов, в самых различных походах покоренных монголами и в разное время обитавших на обширных пространствах Европы и Азии 13. Из конкретных исторических областей, подвластных золотоордынским ханам, Карпини упоминает лишь «страну команов» с четырьмя реками: Днепром, Доном, Волгой и Яиком 14. Сведения же, относящиеся к азиатской части пути, не позволяют точно определить, где кончаются земли подвластные Бату, хотя путешественник называет районы кочевок двух других сыновей Джучи — Орды и Шейбана. В целом данные Карпини могут служить хорошей иллюстрацией того административно-политического единства империи монголов, которое она представляла в самом начальном периоде своего существования. Различные части империи в это время еще находились в стадии формирования собственных внутригосударственных структур в во многих вопросах политического и экономического характера подчинялись центральному правительству в Каракоруме.

В описании Рубрука можно найти более подробные сведения относительно территории Золотой Орды начального период да ее истории. Довольно конкретно им обрисованы западные окраины государства, о которых говорится: «От устья. Танаида к западу, до Дуная, все принадлежит им; так же и за Дунаем, в направлении к Константинополю, Валахия, земля, принадлежащая Ассану, и малая Булгария до Склавонии, все платят им дань» 15. Судя по этому сообщению, государственная территория Золотой Орды упиралась в Дунай, не переходя на его правобережье. Такая локализация западных пределов государства полностью подтверждается археологическими материалами, что будет рассмотрено ниже. Крым, через который Рубрук въехал в государство, также был одной из его провинций. Однако в XIII веке монголы занимали лишь его степные пространства, не претендуя на горную часть и южное побережье. О последнем можно судить по замечанию Рубрука, что правители Солдайи (Судака) платили дань монголам, для чего сам правитель города отправился в ставку Бату 16.

Из описания дальнейшего пути можно понять, что подвластные Бату территории простирались вплоть до современного Южного Казахстана и Рубрук покинул их, лишь находясь в шести днях пути восточнее г. Таласа 17 (ныне Джамбул), где начались владения каана Мунке.

Приведенные сообщения Карпини и Рубрука не обрисовывают всей территории Золотой Орды, однако дают ценные сведения о западных пределах государства, хотя и в общих чертах. Тем ие менее важность этих данных очевидна, так как они относятся к самому начальному периоду золотоордынской истории и позволяют суммарно определить западные географические рубежи, на которых монголы остановились после отступления 1242 г. В ландшафтном отношении эти территории ограничивались, как правило, степными пространствами, представлявшими особый интерес для кочевого способа ведения хозяйства.

Арабские и персидские историки черпали свои сведения о Золотой Орде чаще всего из различных современных им письменных источников или из рассказов торговавших там купцов. В связи с этим в их сочинениях довольно часто встречаются во многом сходные географические описания территории государства. Наиболее краткая и безликая формула оценки общей территории владений золотоордынских ханов с небольшими вариациями кочует по страницам сочинений целого ряда мусульманских авторов. Одни из них писали, что длина государства простирается на 8, а ширина на 6 месяцев пути 18; другие сокращали его размеры до 6 месяцев пути в длину и 4 месяцев в ширину 19; третьи констатировали, что оно занимает пространство «от моря Константинопольского до р. Иртыша, в длину на 800 фарсахов, а в ширину от Бабелебваба (Дербента) до г. Булгара, т. е. приблизительно на 600 фарсахов» 20. Подобные сведения, безусловно, подчеркивают масштабы созданного Бату государства, что поражало воображение современников, но мало что дает для историко-географического исследования.

Одно из наиболее подробных описаний пределов Золотой Орды принадлежит автору первой половины XIV века ал-Омари, которое он составил на основании расспросов побывавших в ней купцов н дипломатов. Описывая в целом территорию государства, ал-Омари приводит названия наиболее известных его городов и провинций. Среди них он называет Хорезм, Сыгнак, Сайрам, Яркеид, Дженд, Сарай, Маджар, Азак, Акчакерман, Кафу, Судак, Саксин, Укек, Булгар, Дербент, а также области Сибирь и Ибирь, Башкырд. и Чулыман 21. В качестве дополнительной характеристики общей площади государства приводятся названия текущих здесь рек: Сейхун (Сырдарья), Джейхун (Амударья), Дунай, Итиль (Волга), Янк (Урал), Дон, Торлу (Днестр). Перечисленные ал-Омарн города разбросаны по всей территории Золотой Орды — от пределов современного Казах-стана и Средней Азии до западного Причерноморья. Самой восточной окраиной государства в этом перечне названа область Чулыман, находившаяся в Сибири, которая соприкасалась с границами владений каана. Крайняя западная область золотоордынских владений в описании не названа, однако вместо нее фигурирует р. Дунай, что полностью совпадает с вышеприведенным сообщением Рубрука. В качестве северного предела государства названы г. Булгар и область Башкырд (Башкирия); южный рубеж отмечен Железными Воротами, т. е. г. Дербентом. В другом месте своего труда ал-Омари сообщает со слов побывавшего в Золотой Орде путешественника, что на западе это государство граничит со страной Немедж, которая находится между землями русских и франков 22. Под этим названием автор имел в виду скорее всего Венгрию, соприкасавшуюся с владениями монголов.

Более детального перечисления территорий, входивших в состав Золотой Орды, в восточных источниках не приводится; в сочинениях других авторов встречаются либо изложения данных ал-Омари, либо совсем краткий перечень отдельных, наиболее известных, областей государства.

Земли, составившие в XIII веке территорию улуса Джучи, или Золотой Орды, в ландшафтном отношении были довольно однородны. Ядро их образовывали причерноморские, прикаспийские и североказахстанские степи вплоть до сибирской реки Чулымаи. Все разоренные монголами северо-восточные и юго-западные русские княжества не были включены в собственно Золотую Орду, оставшись на положении полузависимых, облагаемых данью территорий.

Покрытые густыми лесами районы расселения мордовских племен от реки Мокши к востоку, до берегов Волги, также не вызвали особого интереса кочевников. Однако мордовские племена находились в полной политической зависимости от ордынских ханов и постоянно выступали в тесном союзе с ними. Государство Волжская Булгария, основные владения которого располагались южнее р. Камы, прекратило свое самостоятельное существование, превратившись в один из золотоордынских улусов. Такая же участь постигла живших восточнее башкир. Юго-Восточные территории улуса Джучи включали пространства между озером Балхаш и рекой Сырдарьей и часть древней территории Хорезма с г. Ургенчем (или Хорезмом) вплоть до восточного берега Каспийского моря. Степные пространства Северного Кавказа и Крымский полуостров также были захвачены монголами. Однако здесь, в горных районах, некоторые племена остались независимыми, и во второй половине ХIII века золотоордынские ханы продолжали вести с ними вооруженную борьбу.

По общей площади территории Золотая Орда, безусловно, была крупнейшим государством средневековья. Ее военная мощь позволяла сохранять стабильность всех границ на протяжении XIII века и первой половины следующего столетия вплоть до внутреннего взрыва феодальных усобиц в 60—70-х годах XIV века. Кроме того, фактически единственной силой, противостоявшей монголам в Европе в этот период, была крайне ослабленная после разгрома Русь. Длительное время она в одиночку сдерживала постоянный натиск монголов и даже в значительной мере сковывала их дальнейшую экспансию, неся при этом немалые потери. До середины XIV в. на земли Северо-Восточной и Юго-Западной Руси было совершено более 20 военных нападений различных по численности золотоордынских отрядов.

Рассмотрение и конкретное установление границ Золотой Орды сопряжено с целым рядом трудностей, по большей части вызванных явной недостаточностью сведений о них в письменных источниках. Привлечение археологических данных для решения этого вопроса позволяет в отдельных случаях очертить с большей или меньшей точностью окраинные районы государства без четкого проведения пограничных линий. Специфичным является и то, что окружавшие Золотую Орду народы довольно длительное время старались селиться как можно дальше от районов обитания монголов. Это вызвало появление «пустых мест», или нейтральных пространств, располагавшихся по периметру золотоордынских кочевий и, как правило, связанных с переходными лесостепными ландшафтами. Такие нейтральные полосы время от времени использовались то одной, то другой стороной для определенных хозяйственных нужд (чаще всего охоты или выпаса скота). Именно поэтому в ряде случаев можно говорить лишь о порубежных владениях или окраинных районах государства. Само понятие «граница» в глазах кочевников-монголов связывалось в первую очередь с землями, неудобными или не приспособленными для ведения кочевого хозяйства. Естественной помехой в таких случаях служили леса, и горы. Наличие нейтральных, незаселенных оседлым населением пространств вдоль границы Золотой Орды особенно характерно для XIII века — периода наибольшей военной активности монголов в направлении северных и северо-западных рубежей.

Сохранившиеся западноевропейские карты XIV—XV веков служат первоклассным источником для решения вопросов внутри-государственной географии Золотой Орды. Но при уточнении границ их данные являются слишком общими и позволяют на основании наличия населенных пунктов очерчивать лишь порубежные районы без конкретизации пограничной линии.

Определенные сведения о расширении или сокращении золотоордынских владений дает изучение богатого нумизматического материала. Ареал интенсивного обращения монет в ряде случаев позволяет конкретизировать время утраты государством ряда окраинных районов.

Неоднократно отмеченная исследователями бедность письменных источников, освещающих историко-географические аспекты существования Золотой Орды, предопределила появление различных спорных вопросов, связанных не только с конкретными участками границ, но н с распространением власти монголов на некоторые обширные районы. Для решения подобных проблем приходится привлекать самые различные источники, что позволяет не только дополнить, но и проверить почерпнутые из них факты.

Конкретное рассмотрение границ Золотой Орды в XIII веке можно начать с самых западных ее владений. Цитированные выше источники наиболее отдаленным районом распространения власти монголов называют области, прилегавшие к нижнему течению Дуная. Через эти земли монгольские войска отходили осенью и зимой 1242 г. на восток. Нижнедунайская низменность в этот год стала местом концентрации и довольно длительного пребывания всех монгольских отрядов действовавших на территории Европы. В результате левобережье Дуная подверглось затяжному разграблению, что долгое время ощутимо сказывалось на его дальнейшем экономическом н политическом развитии. Покинув Нижнедунайскую низменность, арьергардные отряды монголов остановились в Пруто-Днестровском междуречье и обосновались здесь. Источники ничего не сообщают о самой начальной фазе развития нового государства, а именно об организационном периоде, связанном с распределением ханом земельных владений крупнейшим представителям кочевой феодальной аристократии. У монголов существовал специальный юридический акт, связанный с раздачей инвеститур, описанный в «Тайной истории монголов», где Чингисхан наделяет своих родственников н прочих феодалов правами на владение определенными ленами и связанным с ними населением 23. О том, что в истории Золотой Орды этот важный вопрос также решался на специальном курилтае, можно судить лишь по более позднему сообщению Карпини, в котором зафиксированы уже реальные границы кочевий, установленные в результате такого раздела 24. Определенная неполнота сведений Карпини привела к возникновению различных точек зрения на местонахождение западной границы Золотой Орды в начальный период ее существования.

Одни из взглядов на этот вопрос высказал П. Ф. Параска, со ссылкой на Карпини доказывающий, что владения Корейцы, кочевавшего по правому берегу Днепра, составляли в это время самую западную область распространения власти Золотой Орды 25. При этом он выдвигает предположение, что «наиболее эффективная власть татаро-монголов начиналась со владений Сартака» 26. Если учесть, что местонахождение улуса Сартака хорошо известно (правобережье нижнего течения Волги 27), то реальная власть монголов и территория самого государства очень значительно и необоснованно сокращаются. Попытка представить улус Корейцы самой западной областью золотоордынских владений связана с тем, что Карпини ничего не упоминает о принадлежности кому-либо земель за Южным Бугом и Днестром. Однако это объясняется тем, что путешественник описывал лишь районы, лежавшие на его пути, почему он так хорошо и был осведомлен об именах владельцев всех улусов между Днепром и Ян ком. Через земли, лежащие западнее Днепра, Карпини не проезжал, потому и не упоминает о них. Умолчание Карпини о Пруто-Днестровском междуречье и низовьях Дуная не может свидетельствовать в пользу того, что этот район не находился под властью Золотой Орды. В этом вопросе нет никаких оснований подвергать сомнению сообщение Рубрука, прямо писавшего, что владения Бату простираются до Дуная 28. Исходя из этих сведений, можно с большой долей уверенности утверждать, что Пруто-Днестровское междуречье с самого начала существования Золотой Орды входило в ее территорию. В источниках не содержится сведений относительно того, кому конкретно принадлежал этот улус в 40— 50-х годах XIII века. Позднее, с середины 60-х годов, здесь обосновался крупный монгольский феодал — темник Ногай. Его появление на западной окраине государства можно связать с порученной ему ханом Берке организацией похода на Константинополь в 1264 г. для освобождения сельджукского султана Изаэддина. Проведя удачный поход и захватив в Византии и Болгарин богатую добычу, а также множество пленных 29, Ногай обосновался на постоянное жительство в этом районе. Арабские авторы сообщают, что становища Ногая находились на Дунае в районе г. Исакчи 30. Это же подтверждают византийские историки, сообщая, что Ногай «имел местопребывание по ту сторону Истра» 31, т. е. по отношению к Византии — севернее Дуная. Ядром его владений было Пруто-Днестровское междуречье, которое стало плацдармом для осуществления далеко идущих экспансионистских планов дальновидного темника. К 90-м годам XIII века Ногай не только расширил собственные кочевья, но и обложил данью соседние государства и княжества, умело воспользовавшись отсутствием у них внутренней консолидации.

Располагавшиеся юго-восточнее Карпат земли до монгольского нашествия были населены половцами, бродниками и русинами, обитавшими вдоль левого берега Дуная и на юге Пруто-Днестровского междуречья. Значительная часть этой территории в то время принадлежала Венгрии 32. После монгольского нашествия Венгерское королевство потеряло власть над этим обширным районом, который полностью попал под контроль монголов 33. Источники сообщают о значительных опустошениях, произведенных здесь армиями Бату, что привело к резкому сокращению населения 34. Такая ситуация во многом способствовала распространению власти Ногая. Без особого труда ему удалось в 60—70-е годы XIII века значительно расширить границы своих владений к западу вдоль левого берега Дуная. В результате монгольские кочевья распространились на Бэрэганскую степь, располагавшуюся за рекой Сирет, и далее к западу, на бассейн левого притока Дуная — Олта 35. Для сдерживания дальнейшего проникновения монголов венгры восстановили на левом берегу Дуная крепость Турну-Северин, занимавшую выгодное положение между рекой и южными отрогами Карпат, запирая выход на запад из Нижнедунайской низменности 36. В результате столь значительного продвижения на запад Ногай получил возможность оказывать непосредственное давление и влияние на соседние государства. Этого удалось избежать лишь защищенной Карпатами Венгрии, хотя монголы во второй половине XIII века совершили на нее несколько походов. Зато государствам, располагавшимися южнее Дуная, пришлось признать зависимость от Ногая. В первую очередь это относится к Болгарии, неоднократно подвергавшейся нападениям объединенных сил Византии и Золотой Орды 37. Если в 1264 г. византийский историк отмечал, что болгары имеют самостоятельное управление, «так как не совсем пока подчинил их себе Ногай» 38, то в начале 80-х годов положение резко меняется. Зависимость от Ногая со всеми вытекающими отсюда политическими и экономическими последствиями признают Тыриовское царство, а затем Видинское и Браинчевское княжества 39. Значительное расширение границ Золотой Орды вдоль левобережья Дуная на запад позволило оказывать давление и на Сербию. В результате король Сербии около 1292 г. вынужден был признать себя вассалом Ногая и отослать к нему в качестве заложников своего сына и видных бояр 40.

В 70-е годы XIII века владения Ногая, представлявшие собой самый западный улус Золотой Орды, простирались вдоль левого берега Дуная от венгерской крепости Туриу-Северин до Днестра. Южная граница собственно ордынских земель проходила по Дунаю, северная была ограничена предгорьями Карпат. Местное валашско-молдавское население в это время под давлением монголов расселилось в трудно доступные для кочевников горные районы Карпат, где укрепилось в редких населенных пунктах 41. О малочисленности местного населения в XIII в. можно судить по результатам поездки папского легата в 1279 г. в бывшую Мнлковскую епнекопню, располагавшуюся в восточном Прикарпатье. Посол, прибывший «в пределы татар» нашел городок Милков (западнее р. Сирет) разрушенным, за прошедшие после монгольского нашествия 37 лет здесь не было проведено никаких восстановительных работ. Католическое же население в нем полностью отсутствовало 42.

В настоящее время нет каких-либо веских данных, позволяющих отнести к золотоордынской территории и находившуюся за Дунаем Добруджу 43, как это предполагают Г. Б. Федоров и Л. Л. Полевой. Болгария действительно была вынуждена платить монголам дань и довольно часто подвергалась их нападениям, чему в немалой степени способствовала политика Византин. Однако конкретных и бесспорных сведений о том, что владения Золотой Орды распространялись и на правый берег Дуная, принадлежавший болгарам, в письменных источниках не содержится. Известные к настоящему времени нумизматические материалы также не подтверждают этого 44. Отдельные редкие находки золотоордынских монет, встречающиеся вдоль правого берега Дуная, например при раскопках Исакчи (древнего Новиодунума) 45 являются обычными для приграничной полосы двух государств.

Политическая ситуация, существовавшая во второй половине XIII века на юго-западных рубежах Золотой Орды, способствовала стабильной безопасности этих границ. Внутреннее состояние Болгарии характеризуется незатихавшей борьбой за власть различных феодальных группировок и мощными народными восстаниями 46. Венгерское королевство также испытывало крупные внутренние потрясения, связанные с сепаратизмом феодалов, расколовших государство на несколько независимых владении 47. Отсутствие в регионе достаточно сильного противника, способного дать отпор грабительским устремлениям монголов, делало их полными хозяевами в этой части Европы. Такое положение способствовало усилению экспансионистской и сепаратистской политики крупного золотоордынского феодала Ногая, обосновавшегося здесь. Явная тяга Ногая к политическому отделению от Золотой Орды позволила выдвинуть предположение о расколе государства на две части: восточную — под властью хана и западную — его всесильного темника 48. Фактически это действительно так и было; больше того — Ногай оказывал очень сильное влияние на самих ханов и их политику. Однако юридического отделения его улуса от остальной территории государства не произошло, каких-либо границ в связи с этим установлено не было и между обеими частями существовали постоянные, хотя и довольно напряженные связи. Формально улус Ногая на всем протяжении его существования оставался частью государственной территории Золотой Орды, где проводилась самостоятельная внутренняя и внешняя политика, часто шедшая вразрез с действиями сарайских ханов.

Определение северных рубежей владений Ногая в районе Сирето-Днестровского междуречья связано с трудностями, вызванными отсутствием сведений в источниках. Летописи, рассказывающие о возникновении Молдавского княжества в XIV в. в восточном Прикарпатье, туманно сообщают о пустынных местах «во край татарьских кочевнищь» 49. Судя по дальнейшему тексту 50, эти окраины находились западнее верхнего и среднего течения реки Сирет, которая в этом районе служила рубежом золотоордынских владений. Гористые местности к западу от этой реки были неудобными для кочевников и не представляли для них интереса в отличие от ее низовий, занимавших окраину Бэрэганской степи. Северная часть Пруто-Днестровского междуречья, включающая верхнее течение Реута, также оставалась за пределами владений монголов. Выявленные к настоящему времени золотоордынские поселения сосредоточены в основном в южной н центральной частях современной Молдавии н не заходят далеко к северу 51.

Выше уже говорилось о том, что степные пространства между Днестром н Днепром в XIII веке с самого образования Золотой Орды входили в ее состав. В бассейне Южного Буга монгольские кочевья распространялись к северу, захватывая нижнее течение его левого притока — Синюхи. Они, видимо, доходили до южных границ современных Винницкой и Черкасской областей, т. е. до среднего течения Южного Буга 52. Выше золотоордынская территория не распространялась.

Особое положение сложилось в 50-е годы XIII века в некоторых районах и городах верховьев Южного Буга и среднего течения Днестра. Непосредственно в золотоордынскую территорию эти области не входили, но, судя по сообщениям летописей, их административно-политическое положение было своеобразным, отличаясь от сопредельных владений галицких князей. В первую очередь это относится к г. Бакоте *, несколько ранее игравшему роль центра галицкого Поннзья 53 - 54. По сообщению Ипатьевской летописи, в середине 50-х годов сюда «приехаша татаре», которые местного правителя Милея с полного его согласия сделали баскаком 55, в результате чего Бакота, по-видимому с определенным сельским округом, перестала непосредственно подчиняться галицким князьям, чего и добивался ее правитель Милей. Попытка князя Даниила и его сына Льва воздействовать на Милея имела временный н непродолжительный успех, после чего последний вновь предпочел служить монголам 56. В результате Бакота на какое-то время сделалась административным центром баскачества с русским населением, представляя собой своеобразную буферную зону между галицкими и золотоордынскнми владениями, в политическом отношении подчинявшуюся монголам. О длительности существования такой ситуации судить трудно, так как дальнейшая судьба Бакоты на страницах летописи не отражена. Можно лишь предположить, что энергичный Даниил при первом же удобном случае постарался восстановить здесь свою власть.

Находившаяся в верховьях Южного Буга Болоховская земля также не входила непосредственно в состав территории Золотой Орды. Однако летопись сообщает о живших здесь «людях татарских» н городах «сидящих за татары» 57. В данном случае это свидетельствует не о распространении золотоордынской территории так далеко на север, а о существовании на русской территории особого анклава, в административном н политическом отношении полностью подчинявшегося монголам. Это было вызвано скорее всего попыткой болоховских князей сохранить свои небольшие владения от посягательств со стороны Галицко-Волынского княжества. Летописи н археологические исследования показывают, что ориентация на поддержку монголов не дала желаемых результатов и Болоховская земля как автономная политическая единица прекратила свое существование в 60-х годах XIII века 58.

Изложенный материал с очевидностью свидетельствует, что в 50—60 годах XIII в. в описываемом регионе находились по крайней мере две особые буферные зоны с русским населением и на русской территории, но возглавлявшиеся администрацией, полностью зависимой от Золотой Орды.

Проведение пограничной линии Золотой Орды с Русью в бассейне Днепра может быть сделано на основании сообщений Плано Карпини, проехавшего вниз по реке в феврале 1246 г. Выехав из Киева, он прибыл «к некоему селению по имени Канов, которое было под непосредственной властью татар» 59. По единодушному мнению всех исследователей, это селение отождествляется с современным городом Каневом, находящимся на Днепре в 120 км южнее Киева. Далее путешественники отправились к другому селению, «начальником коего был алан по имени Мнхей» 60. 19 февраля Мнхей с Карпннн выехали вниз по льду замерзшего Днепра, и к вечеру 23 февраля они достигли первой монгольской заставы в открытой степи 61. В этом рассказе в первую очередь обращает на себя внимание то, что между Киевом и монгольскими кочевьями, с которых и начиналась территория Золотой Орды, существовала особая полоса, находившаяся «под непосредственной властью татар», но все же не включавшаяся в границы их государства. Протяженность ее с севера на юг была довольно значительной, так как путешественники ехали по ней минимум 6 дней, что может составить около 200 км. К тому же само селение Канов вряд ли было северной границей этой полосы, скорее всего, она проходила несколько выше по Днепру. Об этнической принадлежности обитавшего здесь населения Карпини не упоминает, но, учитывая, что сами монголы впервые встретились на его пути значительно южнее селения Михея, можно не сомневаться в его русском происхождении. Очевидно, это была особая, буферная зона, тянувшаяся вдоль пограничной полосы между русскими и золотоордынскими владениями. Характерную черту ее составляло отсутствие русской княжеской администрации, замененной ордынскими баскаками или откупщиками сбора дани. Замечание Карпннн о непосредственной власти монголов, распространявшейся на эту территорию, в значительной степени напоминает и соответствует русскому летописному сообщению о городах, «сидящих за татары» 62.

Наличие подобных буферных зон в сопредельных районах, видимо, было характерным явлением для русско-ордынского пограничья второй половины XIII века, в особенности же для его лесостепных пространств. Основные причины, вызвавшие их появление, можно свести к резкому сокращению здесь населения после монгольских походов 1237—1240 годов, частично уничтоженного или угнанного в плен, а частично переселившегося в северные, более спокойные области. Владевшие такими уделами русские князья в результате оказались, с одной стороны, в опасном соседстве с монголами, что было чревато не только полной политической зависимостью, но и постоянной угрозой полного хозяйственного разорения. С другой стороны, экономическая основа жизни этих районов была не просто подорвана, а требовала огромных усилий для ее возрождения, что явно не соответствовало численности оставшегося здесь населения. В результате некоторые князья оставляют свои уделы, предпочитая служить у более крупных феодалов. Примером в этом отношении может стать князь Юрий Поросьский, находившийся на службе у Владимира, а затем Мстислава 63. Владения же его в бассейне правого притока Днепра — реки Рось перешли в ведение золотоордынской администрации. Территориально они размещались ниже Канева, т. е. в полном соответствии с данными Карпини, позволяющими очертить границы буферной зоны между Русью и Золотой Ордой в этом регионе. Данные Лаврентьевской летописи дают возможность конкретизировать и несколько расширить к северу пределы рассматриваемой буферной зоны, включив в нее находившийся на левобережье Днепра Переяславль. Основанием для такого вывода служит сообщение о поездке в 1250 г. князя Даниила к Бату. Выехав «в лодьи» из Киева, он достиг Переяславля, где его «стретоша татарове» 64. Предположение о том, что монголы находились здесь лишь временно, совершая свои обычные кочевые передвижения в поисках хороших пастбищ, вряд ли будет правомерным. Согласно сообщению Карпини. они в летние месяцы поднимались вверх по течению Днепра, Дона и других рек, а к осени уходили на юг, к морю 65. Поездка же Даниила началась в день св. Дмитрия (26 октября), т. е. в Переяславле он мог быть глубокой осенью, в начале ноября, когда все монгольские стада уже откочевали в южные широты. Отсюда можно предположить, что Даниил встретился в Переяславле с каким-то стационарным контингентом монгольской администрации, постоянно пребывавшей в городе. Включение Переяславля именно в буферную русско-золотоордынскую зону подтверждается и тем, что улус Куремсы, куда затем направился Даниил, располагался на каком-то расстоянии от этого города («от тоуда же еха к Коуремесе» 66).

Вышеприведенный рассказ Карпини позволяет установить и северную границу золотоордынских владений. Поездка от селения Михея до первой монгольской заставы в степи заняла пять дней (19—23 февраля) 67, за это время путешественники могли проделать около 150 км. К сожалению, со слов Карпини нельзя локализовать местонахождение поселка, из которого он выехал, так как в рассказе не сообщается, сколько дней до него ехали от Какова. В результате район расположения первой монгольской заставы может быть определен лишь с относительной точностью. Допуская, что селение Михея находилось в 2—3 днях пути к югу от Канова, можно вычислить, что первая встреча Карпини с монголами произошла в междуречье Псёла и Ворсклы. Такой вывод подтверждается и тем, что северная граница степной зоны совпадает с нижним течением реки Псёл. Степь занимает междуречье Псёла и Ворсклы лишь в их нижнем течении, далее же к северо-востоку земли вдоль этих рек не представляли интереса для кочевников. Природные особенности среднего течения Ворсклы способствовали тому, что она была прекрасным естественным рубежом, издавна отделявшим русские земли от владений кочевников 68. Опираясь на сведения Карпини и ландшафтно-растительную ситуацию региона, северную границу собственно золотоордынской территории на левобережье Днепра можно провести по нижнему течению реки Псёл с последующим отступлением ее к югу в среднем течении реки Ворсклы и далее на восток вдоль ее левого берега. Район современных городов Полтавы и Харькова еще в XVII в. был покрыт непроходимыми лесами, являвшимися «верною защитою от татар» 69. Наличие здесь значительных площадей, занятых густыми лесами, может служить определенным указанием (при отсутствии других источников) на то, что границу Золотой Орды можно провести несколько южнее Харькова.

Широко известный летописный рассказ о конфликте между курскими князьями и баскаком Ахматом в 1283—1284 годы позволяет судить не только о южных окраинах русских земель в этом регионе, но и о попытках монголов распространить на них свою власть. В данном случае откупщик Ахмат попытался создать на территории Курского княжества такую же буферную зону, как и в районе южнее Киева,не подчинявшуюся русской администрации. Для этого Ахмат основал две слободы «в отчине Олга, князя Рыльскаго и Ворголскаго» 70, куда довольно быстро стеклось окрестное русское население, привлеченное, видимо, определенными экономическими выгодами. Обе слободы, располагавшиеся непосредственно под Курском, локализованы Ю. А. Александровым-Липкингом на основе находок золотоордынской поливной керамики.

Одна из них находилась в 18 км восточнее Курска на правом берегу р. Рати (Бесединское городище). Остатки другой обнаружены у села Лебяжьего на правом берегу Сейма под Курском 71. Русские князья Олег и Святослав не могли примириться с отливом населения из их владений и приняли меры к его возвращению и уничтожению слобод. В рассказе о дальнейшем течении обострившегося и затянувшегося конфликта особый интерес представляет упоминание о «Вороножьскых лесех» 72, относимых летописцем к русским владениям. Мнение о том, что эти леса находились в бассейне реки Воронеж 73, представляется маловероятным: во-первых, из-за значительной отдаленности от Курска (более 200 км); во-вторых, отнесение района р. Воронеж к русской территории не только в XIII веке, но даже и в XIV веке, не подтверждается никакими источниками. Скорее всего, Воронежские леса находились севернее Курска, где начинался обширный лесной массив, тянувшийся в направлении Брянска.

Летописный рассказ об Ахматовых слободах показывает, что буферная зона с монгольской администрацией вдоль русско-ордынских границ не представляла собой непрерывной полосы, а существовала лишь в отдельных порубежных районах. Заинтересованность в создании и сохранении таких зон проявляла не золотоордынская кочевая аристократия, владевшая обширными степными улусами, отвечавшими всем требованиям скотоводческого хозяйства, а определенная чиновничья прослойка, действовавшая в сфере откупов и сбора дани. В связи с этим нельзя не обратить внимание на то, что упомянутые в источниках откупщики и высшие административные чиновники, находившиеся на собственно русской или буферной территории, были немонгольского происхождения. Карпини сообщает о начальнике селения алане Михее 74; русская летопись характеризует откупщика Ахмата как «бесерменина» 75. Имя его указывает иа то, что он был мусульманином, скорее всего хорезмийского происхождения (в Золотой Орде мусульманство стало государственной религией лишь в XIV веке, во время правления Узбека).

Неудачная попытка создать буферную русско-ордынскую зону на территории Курского княжения показывает, что в этом районе северная граница Золотой Орды проходила значительно южнее Курска, в пределах современной Белгородской обл. В таких случаях земли русских княжеств не отделялись от территории Золотой Орды четко обозначенной пограничной линией. Между русскими и монгольскими владениями обычно находилась своеобразная нейтральная полоса, использовавшаяся поочередно в хозяйственном отношении. Такое состояние пограничной полосы нашло отражение в более поздних документах XVI—XVII веков, когда русское население, осваивавшее пристепное пространство, получало в пользование обширные земельные участки, называвшиеся «юртами» 76. Этот термин, явно унаследованный от монголов, стал обозначать особый тип угодий, предназначенных не для земледелия, а исключительно для охоты, рыболовства, бортничества и запаса кормов.

Вопрос о проведении русско-ордынской границы XIII века в бассейне верхнего течения Дона приобретает особую сложность из-за недостаточности сведений в письменных источниках этого времени. Однако пограничную ситуацию рассматриваемого региона в значительной степени можно реконструировать путем экстраполяции данных XIV века. Правомерность такого приема основывается на отмечаемой всеми исследователями стабильности русско-ордынского пограничья в XIII—XIV веках. Определенные изменения и расширение территории в пользу русских княжеств источники фиксируют лишь в конце XIV— XV веке, что позволяет более поздние сведения использовать при реконструкции границы XIII в. Наиболее важные и интересные факты по рассматриваемому вопросу нашли отражение в ряде духовных и договорных грамот великих н удельных князей XIV—XV вв.

В духовной грамоте Ивана Даниловича Калиты в специально выделенном пункте подчеркивается, что монголы имеют определенные права на какие-то русские волости, которые они могут отторгнуть от владений великого князя («ци имуть искати татарове которых волостии, а отоимуться...» 77). Конкретное перечисление этих волостей приводится в более поздней (около 1358 года). духовной грамоте великого князя Ивана Ивановича. Как о вполне реальной возможности здесь говорится, что могут «искати из Орды Коломны, Лопастеньских месть или отменьных месть рязанских», причем допускается даже изъятие этих территорий из-под власти московского князя («а по грехом, ци отимется которое место)...» 78). Приведенные тексты показывают, что в XIV веке на русской территории имелись районы, принадлежность которых московским князьям с правовой точки зрения того времени оспаривалась Золотой Ордой. Такая ситуация могла сложиться лишь в том случае, если в недалеком прошлом они находились под непосредственной властью монголов. Это предположение подтверждается и упоминанием в грамоте 1390 г. особого коломенского посла, «коли еси был в своей очине» 79. Прямое название Коломны «очикой» посла указывает на то, что город находился под монгольской юрисдикцией еще в XIII веке и, видимо, до времени правления Ивана Калиты передавался в качестве наследственного владения крупной феодальной золотоордынской семьи, наделенной баскаческими функциями.

Непосредственное отношение к разбираемому вопросу имеет и упоминающаяся в ряде документов Тула. Этот город фигурирует исключительно в договорах, заключавшихся московскими князьями с рязанскими, причем каждый раз оговариваются, его особое положение и отказ обоих княжеств от притязаний на Тулу 80. Впервые особое положение Тулы оговорено в договоре Дмитрия Ивановича с князем рязанским Олегом Ивановичем, заключенном в 1382 г. В нем подтверждается оставление за городом того же статута, который был при жене Джанибека Тайдуле, когда Тулой ведали баскаки 81. Судя по тексту договора, московские и рязанские владения не находились в непосредственной близости с самой Тулой, оставляя вокруг нее значительный район, соединявшийся на юге со степными монгольскими кочевьями. Ссылка в тексте договора на Тайдулу содержит определенный намек на то, что после ее убийства в 1360 г. 82 на территории тульского баскачества произошли изменения, приведшие к заметному ослаблению здесь власти золотоордынских чиновников. А это в свою очередь вызвало столкновение интересов Москвы и Рязани, претендовавших на тульские земли. В связи с этим нужно отметить, что в ряде договоров московских князей с серпуховским Владимиром Андреевичем обязательно фигурирует статья, в которой упоминаются «наши ординци и делюи» 83. Постоянное включение такой статьи в договоры именно с серпуховским князем не случайно и указывает на то, что эта категория населения проживала по соседству с его владениями. Причем ордынцы и делюи не принадлежали исключительно серпуховским князьям (ибо постоянно характеризуются как «наши», т. е. обеих договаривающихся сторон), а в равной степени и московским. Это может свидетельствовать в пользу того, что они размещались на землях, не подлежавших серпуховской юрисдикции. Если же учесть, что термин «делюи» обозначал специальный контингент тяглых людей, выделявшихся для обслуживания золотоордынских послов 84, то можно допустить, что они жили в пределах тульского баскачества, имевшего общую границу с серпуховскими землями в районе Оки.

Сведения духовных грамот и княжеских договоров XIV века прямо указывают на существование на русской территории особой буферной зоны в районе верхнего бассейна Дона и среднего течения Оки, подобной той, которая была зафиксирована на Днепре при разборе путешествия Карпини. Отнесение ее появления к более раннему времени (второй половине XIII в.) не противоречит имеющимся источникам, а полностью подтверждается ими. Это вытекает из опасений Ивана Даниловича Калиты и его сына за сохранность явно недавно приобретенных земель вдоль левого берега Оки, из упоминаний Коломны в качестве баскакской «очины» и из присутствия баскаков в Туле. Проживавшее здесь русское население находилось под управлением золотоордынской администрации. Судя по приведенным источникам, наиболее северным пунктом этого анклава была Коломна, где пребывал особый баскак, или «посол», власть которого не распространялась на тульские пределы. К коломенскому баскачеству, видимо, относились и упомянутые в духовной грамоте великого князя Ивана Ивановича «Лопастеньские места» 85, располагавшиеся неподалеку, у левого притока Оки— Лопасни 86. Конец монгольского управления этими землями связан с деятельностью Ивана Даниловича Калиты или — самое позднее — его преемника Ивана Ивановича 87. С юга к коломенскому баскачеству примыкало тульское, занимавшее район, ограниченный с запада и севера верхним и средним течением Оки, а с востока — рязанскими пределами, выделение его в особую территориальную единицу, имевшую собственную администрацию, подтверждается документальным сообщением о тульских баскаках 88. Юридически этот район на протяжении всего XIV века считался подвластным Золотой Орде, о чем косвенно можно судить по договору московского и рязанского князей 1402 г. 89 Однако практическая власть монголов здесь после событий «великой замятии» в Орде и Куликовской битвы была сведена к минимуму.

Выяснение границы Золотой Орды в районе соприкосновения ее с Рязанским княжеством для XIII в. представляется крайне затруднительным из-за полного отсутствия источников. Можно лишь с большой долей уверенности утверждать, что на юго-западе рязанские земли в это время достигали верховьев Дона, не распространяясь на его правобережье, т. е. территорию тульского баскачества. Южная часть рязанских владений после разгрома 1237 г. не достигала верховий Воронежа, ограничиваясь междуречьем Прони и Раиовы 90. Судя по источникам XIV века, земли междуречья Дона и Воронежа еще длительное время не заселялись, представляя собой пустынную нейтральную полосу между русскими и монгольскими владениями. Попытки более точного выяснения золотоордынских пределов в XIII веке путем анализа митрополичьих грамот середины XIV века о разграничении сфер влияния Сарайской и Рязанской епархий не могут быть признаны обоснованными, так как в данном регионе историко-географическая ситуация все же несколько изменилась. Об этом свидетельствуют, в частности, тексты духовных и договорных княжеских грамот, что будет рассмотрено ниже.

Территорию Рязанского княжества с востока ограничивали река Мокша и ее приток Цна, за которыми находились пространства, заселенные мордовскими племенами. Они размещались в обширном лесном массиве, тянувшемся к востоку от Мокши на 700 км, вплоть до Волги, ширина которого с севера на юг составляла около 300 км 91. До настоящего времени на территории Мордовии сохранилось значительное число населенных пунктов с названием Потьма, что значит «далекое место в лесу», «глушь» 92. Освоение подобных территорий монголов не интересовало, но проживавшее здесь мордовское население на протяжении всей истории Золотой Орды, несомненно, находилось под полным политическим влиянием и контролем монголов. Особенно ярко об этом свидетельствуют события XIV века. Мордовские феодалы постоянно выступали в союзе с монголами, принимая участие в крупных военных акциях против Руси. Согласно сообщению Плано Карпини, мордовские племена были покорены монголами окончательно только после их возвращения из похода в Западную Европу 93. С этого момента все земли, заселенные мордвой, вошли в состав золотоордынского государства. Известные в настоящее время археологические памятники мордвы XIII—XIV веков (городища, селища, могильники) позволяют довольно полно обрисовать территорию ее обитания в это время. Западный район расселения мордовских племен включал бассейны рек Цны, Мокши, Вада 94; восточный ограничивался левобережьем Суры — бассейны Алатыря и Пьяны 95. Северные земли включали южную часть современной Горьковской области 96. Административным центром этого обширного района стал основанный монголами город Мохши, остатки которого сохранились у современного Наровчата (Пензенская области) 97.

Северная граница Золотой Орды в этом регионе в XIII веке, скорее всего, не имела четких очертаний. Этому способствовали протяженные лесные массивы, об этом же говорит постепенное, но неуклонное продвижение русских вглубь земель правобережной Оки. Оно началось еще до монгольского завоевания, но несколько сдерживалось противодействием волжских булгар 98. Труднодоступная лесистая область правобережья Оки, в XIII веке представлявшая собой нейтральную пограничную полосу между Русью и Золотой Ордой, превращается во второй половине XIV В. В хорошо освоенные в хозяйственном отношении русские владения. На северо-востоке эта нейтральная полоса упиралась в Волгу в междуречье Оки и Суры. С конца XIII века и на протяжении всего XIV века она постепенно отодвигается на восток, приближаясь к левому берегу Суры. Эти изменения пограничной полосы связаны с интенсивным освоением ее и ростом владений Нижегородского княжества.

Обширный район восточнее Суры (современная Чувашия) в XIII веке находился полностью под властью монголов 99. Исследованные здесь археологические памятники свидетельствуют о присутствии среди местного населения золотоордынской администрации с ХIII века 100.

Государство волжских булгар дважды подвергалось разгрому монгольских войск: первый раз в 1236 г. и затем после возвращения армий Бату из Западной Европы, когда была жестоко подавлена попытка булгар освободиться от гнета захватчиков 101. В результате все бывшие владения булгар превратились в составную часть Золотой Орды без каких-либо намеков на автономию. Более того, в первые годы существования основанного Бату государства ханы использовали г. Великий Булгар в качестве временной своей резиденции 102 вплоть до появления новой столицы в Нижнем Поволжье. Все восточные источники единодушно включают территорию Волжской Булгарии в границы монгольских владений 103. Северные рубежи их в этом регионе для XIII века проходили в районах правобережья Камы 104.

Проживавшие восточнее булгар башкиры также были покорены монголами, причем произошло это, по сообщению Карпини, уже после возвращения завоевателей из похода на Западную Европу 105. В результате все Предуралье к югу от реки Белой и Южный Урал также были включены в территорию Золотой Орды. Северную линию границы этой части ее владений более точно определить невозможно из-за полного отсутствия каких-либо указаний в источниках.

Нет в источниках конкретных сведений и о северной границе Золотой Орды на территории Сибири. С большой долей достоверности можно предположить, что здесь ее не было ни в XIII, ни в XIV веке. Скорее всего, районы кочевок монголов в этом регионе ограничивались чисто природными условиями, т. е. возможностью пасти скот. Согласно традиционным сообщениям арабских и персидских авторов, крайние северо-восточные пределы Золотой Орды включали области Сибирь и Ибирь 106. Восточной границей их называются обычно реки Иртыш и Чулыман 107, за которыми уже начинались владения метрополии, зависимые от правительства Каракорума. Основываясь на этом, можно утверждать, что крайнее восточное владение Золотой Орды составляли современные Барабинские и Кулундинские степи. Отсюда граница поворачивала к югу, проходя через предгорья Алтая в направлении к озеру Балхаш. Согласно сообщению Карпини, в районе этого озера находилась ставка брата Бату Орда-Ичена, владения которого также составляли часть улуса Джучи. Восточнее Балхаша начиналась территория, принадлежавшая великому хану 108.

Южная граница государства на территории Средней Азии определяется суммарно по перечислению приводимых источниками крупных городов, располагавшихся в порубежных владениях Золотой Орды. К ним относились Отрар, Сыгнак, Дженд, Сайрам, Хорезм 109. Согласно этому перечислению, пограничную линию можно провести от Балхаша на запад к южной оконечности хребта Каратау. Далее граница тянулась через район среднего течения Сырдарьи южнее Аральского моря в направлении Хорезма. В пределах Хорезма граница проходила в районе между его главным городом Ургенчем (ныне Куня-Ургенч) и Хивой. Последняя уже не принадлежала Золотой Орде. С севера к Хорезму примыкали обширные пространства плато Устюрт и полуострова Мангышлак.

На западном берегу Каспийского моря южным пограничным городом Золотой Орды был Дербент, или, как называют его восточные источники, Железные Ворота (Демиркапу) 110. От Дербента граница тянулась вдоль отрогов Кавказского хребта к побережью Черного моря. В XIII веке северокавказские степи полностью находились во власти Золотой Орды, чего нельзя сказать о предгорьях Кавказа. Отдельные горские племена в XIII в. продолжали оказывать завоевателям упорное сопротивление. Рубрук особо упоминает о том, что черкесы и аланы в 50-е годы XIII в. еще не были подчинены монголами 111. Более того, кавказские народы, в том числе аланы и легзины, в это время совершали нападения на близлежащие золотоордынские улусы, что вынудило монголов установить особые караулы у выходов из ущелий 112. О длительности этой борьбы, не позволявшей Золотой Орде распространить свою власть в глубь предгорий, свидетельствует поход Менгу-Тимура 1277 г. на ясов (аланов) 113. Таманский полуостров в XIII в. был частью Золотой Орды, однако пределы государства в это время не могли распространяться далеко на юг по берегу Черного моря из-за борьбы с непокоренными черкесами. Владения обитавших по побережью независимых белых черкесов простирались до окрестностей современного города Туапсе 114.

Крымский полуостров с первых лет существования золотоордынского государства вошел в его состав. Наиболее надежным свидетельством этого служит сообщение Рубрука 115 пересекшего его в апреле 1253 г. с юга на север. Судя по наблюдениям путешественника, сами монголы расположились в степных районах полуострова, обложив обитателей горной части данью. Южное побережье Крыма и его горный район в XIII веке представляли собой целый ряд обособленных, полузависимых от монголов владений. В первую очередь нужно назвать г. Кафу, где с 60-х годов XIII века утвердилась генуэзская торговая колония 116. Расцвет ее относится к следующему столетию. Западнее Кафы находилась Солдайя (Сурож, Судак), где в 1253 г. побывал Рубрук 117. Судя по его сообщению, город в то время пользовался определенной автономией, за что приходилось платить дань хану Бату. В юго-западной горной части Крыма существовало небольшое княжество Феодоро, имевшее выход к морю 118. Несколько севернее располагался также не подчиненный монголам город Кырк-Ер (современный Чуфут-Кале) 119 но, у которого, по-видимому, имелась небольшая сельская округа. Все эти карликовые владения итальянцев и местных феодалов находились в полузависимом состоянии от власти золотоордынских ханов и неоднократно подвергались нападениям монгольских армий. Тем не менее они существовали довольно длительное время, и в XIV веке некоторые из них пережили короткую, но бурную пору расцвета. Связано это было с оживлением внешней и транзитной торговли с Западной Европой и Востоком, в которой Золотая Орда была крайне заинтересована. Границы этих небольших владений окончательно сформировались в XIV веке, для более раннего времени упоминания о них в источниках носят в основном общий характер.

На протяжении всего XIII века Золотая Орда представляла собой одно из мощнейших государств Европы и Азии. Политическая обстановка, сложившаяся после завоеваний чингизидов первой половины XIII века, в первую очередь характеризуется отсутствием на обоих континентах сильных противников, способных вести длительную борьбу с монголами. Сами же золотоордынские феодалы во главе с ханами продолжали экспансионистскую политику, постоянно организуя кратковременные военные походы в пределы Руси, Литвы, Польши, Венгрии, Болгарии и даже Византии. Эти экспедиции носили характер

кратковременных набегов с чисто грабительскими или карательными целями. Они не приводили к приращению территории государства и изменению его границ. Исключением из этого правила были военные действия в районе Кавказа. Вражда между наследниками Бату и хулагуидским Ираном, разгоревшаяся при хане Берке, превратилась в затяжную войну, в результате которой золотоордынские войска на короткое время захватывали Азербайджан и опустошали отдельные районы Грузии. Однако в конечном итоге они так и не сумели в XIII веке удержать за собой эти области. Небольшое увеличение золотоордынской территории произошло лишь на Северном Кавказе после похода Менгу-Тимура 1277 г., когда были разгромлены аланы и, по-видимому, некоторые другие горские народы. В целом же территория и границы государства в XIII веке оставались неизменными. При этом внутри самого Улуса Джучи все с большей силой начали проявляться сепаратистские тенденции феодальных группировок, способствовавшие первым крупным земельным потерям. К концу XIII века Золотой Орде внешне удалось сохранить государственное территориальное единство, избежав активного закрепления политического и экономического раскола, вызванного действиями беклярибека Ногая 120. Вся его политика в последней четверти XIII века вела к полному обособлению от власти сарайских ханов и созданию собственного независимого государства. Разгром армии Ногая ханом Токтой и гибель самого беклярибека не только ликвидировали опасность раскола, но и способствовали сокращению владений Золотой Орды.

Цитируется по изд.: Егоров В.Л. Историческая география Золотой орды в XIII – XIV веках. М., 2010, с. 26-47.

Примечания

*  Городище его находится на левом берегу Днестра, у современного села Бакота Каменец-Подольского района Хмельницкой области.

1. Рашид ад-Дин. Сборник летописей. М.; Л., 1960, т. 2, с. 43.

2. Сводку мнений по этому вопросу см.: Пашуто В. Т. Монгольский поход в глубь Европы.— В кн.: Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1977, с. 210—223.

3. Там же.

4. Бартольд В. В. Сочинения. М., 1968, т. 6, с. 497.

5. Пашуто В. Т. Очерки по истории Галнцко-Волыиской Руси. М., I960, с. 222.

6. Рашид ад-Дин. Указ. соч., т. 2, с. 40.

7. Там же, с. 71—72.

8. Путешествия в восточные страны Плаио Карпини и Рубрука. М., 1957, с. 47.

9. Wolff О. Geschichte der Mongolen oder Tataren. Breslau, 1872, a. 371.

10. ПСРЛ. M.. 1962, T. 2, стб. 794.

11. ПСРЛ. M., 1962, т. I, стб. 470.

12. Плано Карпини проехал через территорию государства с запада на восток и обратно в 1246—1247 гг. Гнльом Рубрук побывал здесь в 1263—1255 гг.

13. Путешествия в восточные страны..., с. 5/.

14. Там же, с. 70.

15. Там же, с. 89.

16. Там же, с. 89.

17. Там же, с. 126.

18. Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. СПб., 1884, т. 1, с. 175.

19. Там же, с. 197.

20. Там же, с. 206.

21. Там же, с. 236.

22. Там же, с. 240.

23. Козин С. А. Сокровенное сказание. М.; Л., 1941, с. 158—171.

24. Путешествия в восточные страны..., с. 70.

25. Параска П. Ф. Золотая Орда и образование Молдавского феодального госу-дарства.—В кн.: Юго-Восточная Европа в средние века. Кишинев, 1972, т. 1, с. 182.

26. Там же, с. 181.

27. Путешествия в восточные страны..., с. 111, 185.

28. Там же, с. 89.

29. Георгия Пахимера история о Михаиле и Андронике Палеологах. Византийские историки, переведенные с греческого при Санкт-Петербургской духовкой академии. СПб., 1862, т. 7, с. 211.

30. Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, т. 1, с. 117.

31. Римская история Никифора Григоры. Византийские историки, переведенные с греческого... СПб., 1862, т. 6, с. 143.

32. Параска Л. Ф. Политика Венгерского королевства в Восточном Прикарпатье и образование Молдавского феодального государства.— В кн.: Карпа- то-Дунайские земли в средние века. Кишинев, 1975, с. 37.

33. Там же, с. 42.

34. Полевой Л. Л. Очерки исторической географии Молдавии XIII—XV вв. Кишинев, 1979, с. 31.

35. Panaitescu P. P. Introducere la istoria culturii romanesti. Bucurosti, 1969, p. 304—306.

36. Ibid., p. 306.

37. Ников П. Татаро-български отношения презъ срединте векове съ огледъ къмъ царуваието на Смилеца.— In: Годишник на Софийская университет Историо-филологически факултет. София, 1921, т. 15/16, с. 14.

38. Георгия Пахимера история..., с. 211.

39. Ников П. Указ. соч., с. 15.

40. Там же, с. 23.

41. Федоров Г. В., Полевой Л. Л. Археология Румынии. М., 1973, с. 345—346.

42. Параска П. Ф. Политика Венгерского королевства..., с. 43, 51, Примеч. 59.

43. Фвдоррв Г, В., Полевой Л. Л. Указ. соч., с. 345.

44. Hlescu О. Monede tataresti din secolele XIII—XV, gasite ре teritoriul Republicii Populare Romine. Studi si sercetari de numismatica. Bucuresti, 1960, vol. III. p 265.

45. Barnea I., Mitrea В., Anghetescu N. Sapaturile de salvare de la Noviodunum: Materiale si sercetari arheologice. Bucuresti, 1957, vol. 14, p. 169.

46. История Болгарии. M., 1954, т. 1, с. 144—146.

47. Параска П. Ф. Политика Венгерского королевства..., с. 44.

48. Веселовский Н. И. Хаи из темников Золотой Орды Ногай и его время. Пг., 1922.

49. Славяно-молдавские летописи XV—XVI вв. М., 1976, с. 57.

50. Там же, с. 58.

51. Полевой Л. Л., Бырня П. П. Средневековые памятники XIV—XVII вв.: Археологическая карта Молдавской ССР. Кишинев, 1974, вып. 7.

52. Молчановский Н. Очерк известий о Подольской земле до 1434 года. Киев, 1885, с. 153.

53-54. ПСРЛ, 1-е изд. СПб., 1908, т. 2, стб. 789, 791, 793.

55. Там же, стб. 828, 829.

56. Там же, стб. 829.

57. Там же, стб. 838.

58. Там же; Раппопорт П. А. Города Болоховской земли.— В кн.: Краткие сообщения Института истории материальной культуры. М., 1955, вып. 57, с. 59; Терещук К. И. До питання про локалiзацiю Болохiвськоi землi— В кн.: До слiдження з словяно-руськоi археологи.—Киiв, 1976, с. 164—175.

59. Путешествия в восточные страны..., с. 67—68.

60. Там же, с. 68.

61. Там же.

62. ПСРЛ. СПб., 1908, т. 2, стб. 838.

63. ПСРЛ. СПб.. 1908, т. 2, стб. 930; Грушевский Т. История Украiни — Руси. Льв1в. 1900, т. 3. с. 224.

64. ПСРЛ. 1908, т. 2, стб. 806.

65. Путешествия в восточные страны..., с. 70.

66. ПСРЛ. 1908, т. 2, стб. 806.

67. Путешествия в восточные страны..., с. 68.

68. Ляскоронский В. Русские походы в степи в удельно-вечевое время и поход князя Витовта на татар в 1399 г.— ЖМНП, 1907, май, с. 24.

69. Цветков М. А. Изменение лесистости европейской России с конца XVII столетия по 1914 год. М., 1957, с. 19.

70. ПСРЛ. СПб., 1913, т. 18. с. 79.

71. Александров-Липкинг Ю. А. Далекое прошлое соловьиного края. Воронеж, 1971. с. 112—117.

72. ПСРЛ. Л., 1926, т. I. стб. 482.

73. Цветков М. А. Указ. соч., с. 16.

74. Путешествия в восточные страны..., с. 68.

75. ПСРЛ. Л., 1926, т. 1, стб. 481.

76. Миклашевский И. Н. К истории хозяйственного быта Московского государства. М., 1894, с. 106.

77 ДДГ. М.:; Л.. 1950, с. 8.

78. Там же. с. 15.

79. Там же, с. 38.

80. Там же. с. 29. 53, 84. 143.

81. Там же с. 29.

82. ПСРЛ. Пг., 1922 т. 15 вып. 1 стб. 69.

83. ДДГ с. 20. 31. 37.

84. Словарь русского языка XI—XVII вв. М., 1977, вып. 4, с. 211.

85. ДДГ, с. 15.

86. Библиографию вопроса о локализации населенного пункта Лопасня см.: Юшко А. А. О некоторых волостях и волостных центрах Московской земли XIV в.— В кн.: Древняя Русь и славяне. М., 1978, с. 282—284. Автор статьи, отождествляя населенный пункт Лопасня и «Лопастеньские места», считает, что эти земли были отобраны у Москвы рязанцами, а взамен московский князь получил территории, ранее принадлежавшие Рязани. Однако в духовной Ивана Ивановича говорится о полученных им рязанских территориях «на сей стороне Оки» (московском левобережье), из числа которых он выделяет Владимиру «в Лопастны места». Несколько ниже московский князь выражает беспокойство о судьбе «Лопастеньских мест», которые могут быть отобраны монголами. То есть он в данном случае выступает полным хозяином «Лопастеньских мест», что не позволяет их считать принадлежавшими Рязани. От «Лопастеньских мест», находившихся на левобережье Оки, по ее притоку Лопасие, нужно отличать населенный пункт Лопасня, «что на рязанской стороне за Окою» (ДДГ, с. 29).

87. ДДГ, с. 8, 16.

88. Там же, с. 29.

89. Там же, с. 53.

90. Монгайт А. Л. Рязанская земля. М., 1961, с. 144—145.

91. Цветков М. А. Указ. соч., с. 12.

92. Инжеватов И. К. Топонимический словарь Мордовской АССР. Саранск, 1979, с. 153—154.

93. Путешествия в Восточные страны..., с. 47.

94. Алихова А. Е., Жиганов М. Ф., Степанов П. Д. Из древней и средневековой истории мордовского народа. Саранск, 1959, с. 36, 81—86, 169, 195.

95. Степанов П. Д. Древние памятники в бассейне реки Пьяны.— Труды НИИЯЛИЭ при Совете министров Мордов. АССР, Саранск, 1974, вып. 45, с. 9.

96. Мартьянов В. И. Археологическая разведка в Мордовской АССР и южных районах Горьковской области.—Труды НИИЯЛИЭ при Совете министров Мордов *АССР, Саранск, 1976, вып. 52, с. 157.

97. Кротков А. А. К вопросу о северных улусах золотоордынского ханства.— Изв. О-ва обследования и изучения Азербайджана, Баку, 1928, № 5, с. 74.

98. Степанов П. Д. Пургасово городище.— Записки Научно-исследовательского института при Совете министров Мордов. АССР, Саранск, 1946, т. 6, с. 41— 42; Смирнов А. П. Очерки древней к средневековой истории народов среднего Поволжья и Прикамья. М., 1952, с. 155—156.

99. История Чувашской АССР. Чебоксары, 1966, т. 1, с. 47—49.

100. Федоров-Давыдов Г. А. Раскопка городища у села Большая Тояба Чуваш. АССР в 1957 году.—Учен. зап. НИИЯЛИЭ при Совете министров Чуваш. АССР, Чебоксары, 1960, вып. 19, с. 95.

101. Путешествия в восточные страны..., с. 47.

102. Книга Марко Поло. М., 1956, с. 45.

103. Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 1, с. 197, 206, 236, 378, 447, 459.

104. Фахрутдинов Р. Г. Археологические памятники Волжско-Камской Булгарии и ее территория. Казань, 1975, с. 63.

105. Путешествия в восточные страны..., с. 48.

106. Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 1, с. 236.

107. Там же, с. 197, 206, 236, 240.

108. Путешествия в восточные страны..., с. 73.

109. Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 1, с. 236, 278, 459.

110. Там же, с. 197, 206, 240.

111. Путешествия в восточные страны..., с. 89, 111.

112. Там же, с. 186.

113. ПСРЛ. Л., 1926, т. 1, стб. 525.

114. Брук Ф. Восточный берег Черного моря по древним периллам и по компасовым картам.— Зап. Одес. о-ва истории и древностей, 1875, т. 9, с. 420.

115. Путешествия в восточные страны..., с. 89—90.

116. Колли Л. П. Кафа в период владения ею банком св. Георгия (1454— 1475).— Изв. Таврич. учен. арх. комиссии, Симферополь, 1912, т. 47, с. 75.

117. Путешествия в восточные страны..., с. 89.

118. Якобсон A. Л. Средневековый Крым. М.; Л., 1964, с. 80—81.

119. Там же.

120. Веселовский Н. И. Указ. соч.