Маньчжурия. Сведения о палеоклиматических изменениях в голоцене

Представления о хроностратиграфии плейстоцена и голоцена Маньчжурской равнины и соседствующих территорий только формируются. Следует признать, что изменения природно-климатических факторов и их влияние на жизнедеятельность человеческих коллективов в Северо-Восточном Китае в настоящее время изучены недостаточно. С конца 1980-х годов взаимосвязь между условиями географической среды и культурой всё более отчетливо осознаётся китайскими исследователями. Однако на этом этапе их исследования были посвящены ранней исторической эпохе, когда основным источником являются письменные записи в китайских летописях о жизни «варварских» народов [Фэн Цзичан, 1988]. В 1990-е годы ситуация начала постепенно меняться. Большее внимание исследователи стали уделять изучению остатков флоры и фауны в материалах археологических памятников. Информация о палеоэкологии Маньчжурии, при всей её ограниченности, чрезвычайно важна. Трудно переоценить значение детального исследования динамики климатических изменений для проведения реконструкции моделей взаимодействия древних обществ и окружающей среды,  корреляции. Сведения эти основаны на знаниях о флоре и фауне, которые получены в ходе изучения древних памятников. Это повышает аутентичность палеоэкологических данных в их использовании при археологических реконструкциях.

Данные о современном состоянии климата Южной Маньчжурии лишь в ограниченной степени могут быть использованы при реконструкции культуры неолитического населения этого региона. Известно, что характерной особенностью четвертичного периода являются многократные и значительные колебания климата. Как известно, с эпохой голоцена, охватывающей последние 10 тыс. лет геологической истории Земли, связаны миграции границ природных зон и изменения ареалов размещения представителей флоры и фауны [Архипов, Волкова и др., 1988].

В настоящее время мы обладаем только информацией по территории горной системы Жэхэ (Яньшань) и прилегающих районов Южно-Маньчжурской равнины (38–43º с. ш.; 115–122º в. д.). Это ключевой для нашего исследования район, к которому приурочена локализация ряда неолитических культур юга Маньчжурии – синлунва, чжаобаогоу, хуншань, фухэ. Зона гор Яньшань является переходной от района теплых умеренно влажных широколиственных лесов на юге к полузасушливым лесостепям севера. Соответственно современные уровни температуры и увлажнённости обнаруживают тенденцию к пропорциональному уменьшению в направлении с юга на север. Сезонные колебания климата тут довольно существенные. Среднегодовая температура от плюс 8 до 14 ºС, среднегодовой уровень осадков 350–640 мм [Лю Цзиньсян, Дун Синьлинь, 1997, с. 48]. В частности, в районе г. Чифэн среднегодовой уровень температуры составляет плюс 5–8 ºС, в т. ч. средняя температура января от минус 11  до минус 15 ºС, а июля – плюс 20–23 ºС; годовой уровень осадков 350–450 мм [Кун Чжаочэнь, Ду Найцю и др., 1996, с. 324]. Здесь кроме широколиственной древесной растительности широко распространены папоротниковые (Filicales). Сопоставление современных данных с информацией, полученной на основе анализа древней пыльцы и иных остатков флоры, позволяет судить об изменениях климата и, что наиболее существенно для нас, о характере окружающей среды в эпоху неолита.

По данным палинологии 7 тыс. л. н. среднегодовой уровень температур в южной части Дунбэя был на 3–5 градусов выше современного. Климат был влажнее, чем сейчас [Лю Мулин, 1988, с. 847]. Поэтому, учитывая имеющиеся данные о развитии лесного покрова, можно предположить, что ранее земледелие в этом районе имело подсечно-огневой характер.

Кун Чжаочэнь и Ду Найцю [1985, с. 873] провели изучение остатков флоры с неолитического поселения Синлунва (около 8 тыс. л. н.), жители которого помимо собирательства активно занимались земледелием. Прежде всего, это была собранная в жилищах и зольниках скорлупа маньчжурского ореха. Большая часть материала сильно обуглена, однако несколько образцов из заполнения жилищ 129, 123 и ямы 171  сохранились достаточно хорошо, чтобы можно было установить их принадлежность к Juglans mandshurica  Maxim [Кун Чжаочэнь, Ду Найцю и др., 1996, с. 328].

Они аналогичны орехам видов, произрастающих в настоящее время в горах Дациншань соседнего аймака Чжоуда и в других районах Китая от Северо-Востока до провинции Юннань на юге. Но синлунваские образцы довольно мелкие и имеют сходство с находками короткоплодной разновидности маньчжурского ореха (Juglans mandshurica Maxim. var. naorai Endo) в позднеплейстоценовых (раннеголоценовых) отложениях местонахождения Гусянтунь в Харбине. Остатки маньчжурского ореха встречены также на поселении Шанчжай под Пекином (7–6 тыс. л. н.), что позволило сделать некоторые предварительные выводы о характере окружающей среды в этой части региона. 

Находки маньчжурского ореха, который любит плодородные жирные почвы, влагу и тепло в лощинах и на склонах гор, свидетельствуют о формировании северного пояса широколиственных лесов. Это могли быть смешанные леса на гористых участках лесостепи, подобные тем, что до сих пор сохранились в горах Дациншань в аймаке Чжирим и горах Дахэйшань в хошуне Аохань. Однако современный климат в Аохань суше, чем это было примерно 8 тыс. л. н., поэтому маньчжурский орех находится здесь в смешанном лесу в ассоциации с ясенем и сосной. В древности климат был теплее и влажнее. Подлесок формировался вересковыми и рододендроновыми кустарниками.

В лесистых районах и на скалах лесостепного пояса были распространены стелющиеся типы сухостойкого китайского плаунка завертывающегося (Selaginella  sinensis). Присутствие полынных и маревых растений свидетельствует о том, что определенную часть территории занимали остепнённые участки. Район Чифэна,  таким образом, занимал промежуточное положение между степями и широколиственными лесами. Средняя годовая температура тогда была плюс 6,5–7,5 ºС; самый холодный месяц – январь – характеризовался температурой минус 11–12 ºС; самый жаркий летний месяц должен был иметь средний уровень температур плюс 23–24 ºС. Годовой уровень осадков составлял 400–500 мм.

Из всего этого следует, что неолитическое поселение Синлунва соседствовало с лесами, степями, озерами и болотами. Часть ландшафта использовалась как земледельческие угодья. Население в своей хозяйственной деятельности было ориентировано на собирательство, охоту, осваивало водные ресурсы,  имело условия для одомашнивания отдельных видов растений и животных.

Исследователи отмечают: из-за того, что современный климат более сухой, ареал распространения маньчжурского ореха сузился. Бассейн р. Шара-Мурэн (в районе расположения поселения Синлунва) сейчас не имеет той степени облеснённости, которой характеризовалось природное окружение в неолитическую эпоху. Растительность умеренно-степного типа сменилась на мезотермальные виды. Таким образом, присутствие остатков маньчжурского ореха в отложениях поселения Синлунва свидетельствует о том, что оно функционировало в районе с плодородной почвой, влажным климатом и широколиственными лесами. Возможно, это была зона смешанного широколиственного и хвойного леса. Так как присутствие маньчжурского ореха может маркировать и континентальный климат с тощими почвами, то жизнедеятельность синлунвасцев могла проходить на границе большого леса.

Были также отобраны 13 колонок образцов почвы из заполнения жилищ для проведения спорово-пыльцевого анализа. Определены: пыльца сосны и ясеня Бунге (Fraxinus bungeana D.C.), полыни (Artemisia), злаковых (Gramineae), горца перечного (Polygonum), бобовых (Leguminosa), и маревых (Chenopodium);  споры многоножки Фори (Polipodium) и китайского плаунка завёртывающегося (Selaginella sinensis) [Кун Чжаочэнь, Ду Найцю и др., 1996, с. 325].

В нескольких сотнях метров от поселения Синлунва было изучено поселение Сяошань несколько более поздней неолитической культуры чжаобаогоу.

На полу жилища 1 был обнаружен керамический сосуд с остатками двух плодов маньчжурского ореха и семена кустарника, относящегося к сливовым (Prunus  sp.). Они подверглись анализу в одной группе с синлунваскими образцами [Ян Ху, Чжу Яньпин, 1987, с. 503, примеч. 4]. В жилище сохранилась обугленная солома и отпечатки соломы на поверхности. Скорее всего, трава использовалась наряду с деревом при строительстве. Находки орехов показывают, что климат был по-прежнему тёплым. На поселении Сяошаньдэгоу (деревня Гуандэгун хошуна Вэннютэ) на левом берегу р. Шаоланхэ – южностороннего притока р. Шара-Мурэн – пол полуземляночного жилища 1 был накрыт слоем коры берёзы (Betula). Известно, что берёза является переходным типом, распространённым обычно между широколиственными лесами тёплого пояса и холодолюбивыми хвойными лесами. Либо она составляет вторичный лес, произрастающий на пространстве освобождённом (например, вырубкой или пожаром) от хвойного леса. Берёза любит прохладу и влажность. На горных участках лесостепи она смешана с ясенем и дубом. В настоящее время на р. Дэнлун (хошун Вэннютэ) ещё сохранились два вида берёзы – даурская (Betula dahurica) и плосколистная (Betula platyphylla).

Фаунистические материалы из Сяошань и Сяо-шаньдэгоу свидетельствуют, что во время существования культуры чжаобаогоу сохранялись широколиственные леса из орешника и берёзы. Подлесок и свободные участки были покрыты сливовыми и другими кустарниками. Берёза маркирует, по сравнению с маньчжурским орехом, более аридные условия климата. Она могла в данных условиях, будучи широко распространённой, использоваться не только как материал для изготовления орудий труда и предметов обихода, но и в качестве топлива и сырья для строительства жилищ. На памятниках культуры чжаобаогоу найдено множество орудий сельскохозяйственного производства, свидетельствующих о возможно более высоком, чем в синлунва, уровне земледелия.

Некоторые данные по состоянию окружающей среды представляют материалы культур фухэ и хуншань (6,5–5,0 тыс л. н.). Для первой из них верхняя временная граница близка датам поселения Сяошань.

Внутри жилища в Фухэ собраны кости млекопитающих. Основная часть принадлежит парнокопытным (кабарга Moschus moschiferus, лось Alces alces, дзерен Procarpa gutturosa и дикий кабан). Кроме того,  есть барсук, лиса, белка и небольшое количество канисовых. Исходя из знаний об экологии данных представителей фауны, можно сделать вывод, что район р. Шара-Мурэн в эпоху ранее 5 тыс. л. н. представлял собой лесостепь с некоторым количеством озёр и болот. Существовали условия для ведения примитивного земледелия, но охота и рыболовство всё ещё могли быть главными источниками для пропитания. Что касается эпохи ранней бронзы, которая представлена в этом районе культурой нижнего слоя сяцзядянь, то пыльца широколиственных деревьев отмечена в отложениях поселения Дядяньцзы (около 3,4 тыс. л. н.) [Кун Чжаочэнь, Ду Найцю и др., 1986,  с. 326–327].

Таким образом, мы можем сделать следующий вывод: в период с 7 до 3,4 тыс. л. н. южная часть Маньчжурской равнины входила в зону теплолюбивых широколиственных лесов. Только в последние тысячелетия, вслед за общим изменением климата на планете и под антропогенным воздействием, в этом районе ускорился процесс остепнения, а в некоторых районах на границе с Монгольским плато и опустынивания.  Границы зоны лесов отступили в восточном и южном направлении. Однако отдельные анклавы древесных видов остались и на песчаных почвах мезотермальных степей либо на теплых и обводнённых участках.

Для контраста заметим, что ситуация по увлажнённости в северной части Дунбэя была иной. Исследования на территории Средне-Амурской впадины показали, что климат в промежутке от 10 до 4,5 тыс. л. н. был, вероятно, суше, чем в период 4,5–1 тыс. л. н., при общей относительно малой изменчивости с конца плейстоцена и в голоцене [Ивлев, Левинтов и др., 1974, с. 100]. Этот фактор, очевидно, должен был оказывать некоторое воздействие на южную часть бассейна р. Амур, которой является Северная Маньчжурия.

Развитие неолитических культур Южной Маньчжурии приходится на длительный период климатического оптимума. Конкретные временные рамки его дискутируются в литературе, но в целом исследователи сходятся в том, что наиболее тёплый период оптимума падает на время 6,5–5,5 тыс. л. н. [Кукла, 1980, с. 178; Вайсберг, 1980, с. 183]. В азиатском секторе северного полушария в IV тыс. до н. э. температура января была выше современной на 2–4 ºС, а июля – на 1–2 ºС, продолжая расти [Гричук, 1969,  с. 49; Вайсберг, 1980, с. 183]. Как раз на это время падает эпоха расцвета неолитической культуры на юге Маньчжурии. Во многом аналогично развивалась ситуация на Центральной китайской равнине, где на базе местных неолитических культур в самом конце благоприятного периода оптимума зародилась китайская цивилизация [Кульпин, 1990, с. 40] Глобальное похолодание «малого ледникового периода» началось уже за пределами рассматриваемого в данной работе периода – на рубеже II и I тыс. до н. э.

Цитируется по изд.: Алкин С.В. Древние культуры Северо-Восточного Китая: неолит Южной Маньчжурии. Новосибирск, 2007, с. 20-22.