Империя Мин: политика в отношении стран Южных морей

Империя Мин была провозглашена в Китае в 1368 году, когда повстанческие армии под руководством Чжу Юань-чжана овладели столицей юаньского Китая Даду (Пекином). Императором сделался Чжу Юань-чжан, столицей стал Нанкин. Однако под властью нового правительства находились тогда далеко не все провинции, составлявшие «собственно Китай». В 1371 году минские войска заняли территорию Ганьсу и Сычуани, в 1382 году вошли в Юньнань и лишь в 1387 году - в Ляодун. Естественно, что в условиях формирования в Китае нового централизованного государства главной задачей внешней политики минского правительства было «восстановление международного престижа Китая как суверенного государства и прекращение вторжений извне» 1. Достижение этих целей требовало применения различных методов и средств в отношениях Китая с теми или иными сопредельными странами, в зависимости от реального соотношения сил.

В конце XIV века основные военные усилия минского правительства были сосредоточены на северо-западных рубежах. Здесь продолжались войны с изгнанными из Китая монгольскими князьями. Дальше на запад в это время образовалась мощная в военном отношении держава Тимура, внушавшая китайцам опасения. Что касается стран Южных морей, то они не представлялись правящей верхушке Китая серьезным военным противником. Этот факт красноречиво подтверждается словами Чжу Юань-чжана из его обращения к придворным сановникам: «Я считаю, что, поскольку страны южных и восточных иноземцев малы и лежат в отдалении, за горами и морями, они не представляют опасности для Китая» 2. Поэтому с самого основания Минской империи Китай придерживался различной политики в отношении сопредельных стран на северо-западе и заморских стран (за исключением Японии). Последние с конца XIV века становятся объектом дипломатической деятельности ки-

____________

1. «История дипломатии», т. 1, стр. 223.

2. Чжэн Хао-шэн, Шиу шицэу чуе Чжунго юй Я-Фэй гоцэя-цэянь цэай чжэнчжи, цзинцзи хэ вэньхуа-шан гуаньси, стр. 93.

[19]

тайского правительства. В частности, во время установления связей со странами Южных морей был взят курс на «привлечение их добрым отношением».

Эта политика должна была служить вполне определенным целям. Вытесняя из Китая монгольских феодалов и их китайских сторонников, минское правительство стремилось всеми мерами поднять свой авторитет как «законного» носителя власти. При этом немаловажное значение придавалось завязыванию дипломатических связей с иноземными странами в традиционной форме обмена посольскими миссиями. Это в какой-то мере было равносильно фактическому признанию правительства. Поддержание «официальных» отношений с иноземными странами способствовало также повышению международного престижа империи. Поэтому курс на «привлечение» стран Южных морей отвечал как нуждам укрепления власти минского правительства внутри Китая, так и поднятию его авторитета на международной арене.

Нужно отметить, что в результате завоевательных походов монголо-китайских войск на Индокитайский полуостров и Яву посольские связи юаньского правительства со странами Южных морей не были оживленными. К середине XIV века они практически вообще не поддерживались. Как сказано в одном из указов Чжу Юань-чжана, во время борьбы за свержение монгольской власти в Китае в течение многих лет продолжались войны, «далекие и близкие иноземцы из всех четырех стран света не приезжали, чтобы выразить свои дружественные намерения и проявить искренность» 3. Поэтому минский двор выступил инициатором установления и расширения посольских отношений со странами Южных морей.

На следующий же год после провозглашения новой династии Мин из Китая стали рассылаться посольства в заморские страны. В 1369 т. посланец (син жэнь) У Юн вместе с Янь Цзун-лу, Ян Цзаем и другими был направлен в Тямпу, на Яву и в Японию 4, посланец Чжао Шу — в Палембанг 5. В 1370 г. сановник Го Чжэн был послан во главе посольской миссии в Камбоджу 6, посол (ши чэнь) Люй Цзун-цзюнь — в Сиам 7, а цензор провинции Фуцзянь Чжан Цзин-чжи и чиновник из местного цензората Шэнь Чжи — в страну Вони 8.

Об этих посольствах в «Мин ши» сказано следующее: «Как только минский (тай) цзу утвердился в Поднебесной, в разные стороны были направлены послы с императорскими манифеста-

_____________

3. Чжэн Хао-шэн, Шиу шицэи чуе Чжунго юй Я-Фэй гоцэя-цзянь-ды юи гуаньси, стр. 24.

4. Чжэн Сяо, Хуан Мин сы и као, стр. 32.

5. «Гуандун тун чжи», цз. 98, стр. 42а; по «Мин ши», это было в 1370 г. [цз. 324, стр. 31772(3)].

6. «Мин ши», цз. 324, стр. 31766(2).

7. Там же, стр. 31767(2).

8. «Мин ши», цз. 325, стр. 31774(2).

[20]

ми и посланиями, чтобы огласить их в различных странах, были также отпущены ритуальные деньги для принесения жертв духам гор и рек этих стран, в целях их умиротворения» 9.

Согласно древней традиции, средневековые китайские дипломаты скрывали свои истинные намерения за разговорами о «высшем моральном долге». Поэтому активная деятельность минского двора по налаживанию посольских связей с заморскими странами официально трактовалась как долг китайского императора «распространять на дальние расстояния престиж и добродетель». Большое место в этой связи уделялось доктрине «нравственного перевоспитания» иноземцев, т. е. насаждению среди них китайских обрядов и обычаев. Например, одна из каменных стел близ Нанкина, относящаяся к началу XV века, заканчивается словами императора: «[Я] постоянно направляю посольства во все иноземные заморские страны, чтобы нравственно их [иноземцев] перевоспитать, научить этикету, привить чувство долга и тем изменить их варварские привычки»  10. Однако это, конечно, не имело ничего общего с истинными целями внешней политики минского правительства.

Китайские послы, направленные в заморские страны, должны были огласить там императорские манифесты и передать их местным властителям. В манифестах в различных формулировках сообщалось о падении власти монгольских феодалов в Китае и провозглашении новой династии, а также декларировалась верховная власть императора над иноземцами. Эти документы интересны как отражение первых внешнеполитических шагов нового правительства в отношении заморских стран. Манифест, направленный в 1370 г. на Яву (и, очевидно, в ряд других стран), гласил: «С древности те, кто царил в Поднебесной, простирали свой надзор над всем, что лежит между Небом и Землей, над всем, что освещается солнцем и луной. Всем людям, живущим далеко или близко, без исключения желаем спокойствия на [их] землях и радостной жизни. Однако необходимо, чтобы сначала спокойствие воцарилось в Китае, а затем уже чтобы подчинились ему десять тысяч стран всех четырех сторон света. Бывший недавно юаньским государем Тогон-Тимур— отпрыск рода, погрязшего в пьянстве и разврате,— не задумывался о жизни народа... Из сочувствия к бедственному положению людей я начал справедливую войну и искоренил беспорядки и грабежи. И войска, и народ подчинились Мне, и Я занял императорский престол, назвав династию Великая Мин и взяв эру правления Хунъу. В позапрошлом году была взята юаньская столица и окончательно покорен весь Китай. Тямпа, Дайвьет и Гаоли (Северная Корея.—А. Б.) —все эти страны прислали ко двору дань... Я управляю Поднебесной, подражая императорам и пра-

___________

9. «Мин ши». цз. 56, стр. 28777(4).

10. Чжэн Хао-шэн, Шиу шицзи чуе Чжунго юй Я-Фэй гоцэя-цзянь-ды гу-анси, стр. 19.

[21]

вителям прежних династий, и желаю лишь того, чтобы и китайский, и иноземные народы спокойно обретались каждый на своем месте. За сим беспокоюсь, что различные иноземцы, живущие уединенно в далеких странах, еще не все знакомы с Моими устремлениями. Поэтому направляю к ним послов с императорскими манифестами, чтобы всем об этом стало известно» 11.

Таким образом, основное содержание документа сводится к оправданию внутренних перемен в Китае. Что же касается позитивной программы в отношении иноземных стран, то она выражена еще очень расплывчато, и каковы «устремления» императора, о которых здесь упоминается, остается неясным. Очевидно только желание минского правительства на первых порах сохранить status quo во взаимоотношениях с заморскими странами, чтобы «все народы обретались каждый на своем месте». Это было продиктовано вполне естественным желанием предотвратить вмешательство с тыла во время упорных войн на северо-западе.

Обращает на себя внимание преамбула манифеста. Слова о намерении феодальных владык Китая с высоты своего положения взирать на все, «что освещается солнцем и луной», и фраза о «подчинении» Китаю «десяти тысяч стран» были отнюдь не случайны. Почти во всех манифестах, разосланных минским двором в различные зарубежные страны, в той или иной форме говорится о верховной власти китайского императора над всем миром. Иногда эта мысль лишь подразумевается, иногда декларируется совершенно недвусмысленно, как, например, в манифесте 1380 г. для Явы: «Я (император.— А. Б.) правлю китайцами и иноземцами, умиротворяю и направляю на путь истинный как далекие, так и близкие народы, не делая {между ними] различия»  12. Это исключительное право императора подкреплялось апелляцией к божественной воле: «Император получил ясный приказ Неба править китайцами и иноземцами»  13.

Следует подчеркнуть, что во многих манифестах о верховной власти китайского императора говорится не как о праве, которое можно осуществить при тех или иных условиях, а как о предопределенном состоянии, аксиоме, воплощенной в жизнь. Например: «Я (император. — А. Б.), почтительно получив на то соизволение Неба, правлю как государь китайцами и иноземцами»  14. Это объясняется тем, что данная идеология не была нововведением для минского времени. Она уходит корнями в глубокую древность. Одним из исходных моментов ее формирования было представление древних китайцев о своей стране как о центре вселенной. Подобные взгляды, отразившиеся в древнекитайской космогонической схеме, характерны не только для ки-

____________

11. «Мин ши», цз. 324, стр. 31770(2—3).

12. «Гуандун тун чжи», цз. 97, стр. 386.

13. Ван Ши, Пин мань лу, стр. 13.

14.  «Гуандун тун чжи», цз. 101, стр. 546.

[22]

тайцев, но и для многих других народов на ранних этапах их общественного развития. Однако в Китае эти воззрения сохранились в течение длительного времени и даже усилились благодаря тому, что обладавший сравнительно высоким уровнем земледельческой цивилизации древний Китай на протяжении многих веков не соседствовал с другими крупными и развитыми странами. В силу неравномерности общественного развития процесс формирования классового общества и становления государственности здесь шел быстрее, чем у большинства сопредельных стран и народов. Поэтому в VII—IV веках до н. э. в философско-этических концепциях китайских мыслителей можно найти сложившееся представление о Китае как о высшем государстве и об иноземных народах как о «варварах»  15.

В условиях сравнительно раннего развития государственности в Китае постепенно складывалось представление о власти китайских правителей как о наивысшей и вездесущей; это нашло отражение в древнекитайских философско-этических концепциях. Однако решающую роль в этом отношении сыграло образование единого централизованного государства и оформление деспотической власти китайских императоров в конце III — начале II века до н. э. В этот период идея неограниченной и повсеместной власти императора, служившая объединению страны, получила характер непререкаемой, официально принятой догмы.

В дальнейшем представления китайцев о своей стране как о высшем государстве и о повсеместной верховной власти императора слились воедино, соответствующим образом влияя на всю систему взаимоотношений Китая с зарубежными странами и народами. При этом необходимо подчеркнуть, что эти воззрения китайоких политиков прошлого не были неизменными, раз и навсегда приобретенными в классической китайской древности. В процессе становления и развития отношений с другими странами они находили свое конкретное проявление в китайской внешнеполитической практике. Иначе говоря, в течение многих веков они уточнялись и конкретизировались, постепенно пре-

_____________

15. Характерно, что собирательное понятие «иноземец», «чужестранец» выражается в китайском языке иероглифом «фань» [N? 1768. Здесь и далее номера иероглифов даются по «Китайско-русскому словарю» под ред. И. М. Ошанина (изд. I, М., 1952)], который имеет пренебрежительный оттенок — «варвар», «дикарь». См. также Иннокентий, Полный китайско-русский словарь, т. И, Пекин, 1909, стр. 110. Как отмечают Дж. Фэйербэнк и С. И. Тэн, точное значение иероглифа «фань» установить нелегко, ибо он означает нечто среднее между понятиями «иностранец» и «варвар» (J. К- Fairbank, S. Y. Teng, On the Ching Tributary System, p. 137). Характерно также, что упомянутый иероглиф входит в качестве фонетика в другой иероглиф «фань» (№ 1782), имеющий значение «вассальный», «дальние владения». Тем самым с древности понятие «иноземный» связывалось с понятием «подчиненный» по отношению к Китаю. Современный китайский историк Сян Да характеризует это явление как «великодержавную идеологию» (Гун Чжэнь, Си ян фань го чжи. Предисловие, стр. 9).

 [23]

вращаясь в стройную систему идеологических принципов, на которых строились внешние связи 16.

В конце XIV—XVI веках н. э. произошли дальнейшие сдвиги как в оформлении указанной идеологической системы, так и в области ее практического применения. Представления об исключительном месте Китая среди всех прочих стран и народов были восприняты минским правительством. Это нашло отражение в самых ранних документах той эпохи, касающихся внешних связей. Весьма характерна в этом отношении следующая запись из «Мин ши лу», датируемая концом XIV века: «При утверждении [династии Мин] в Китае страны всех четырех стран света были поставлены на подобающее им место без каких-либо намерений, подчинить их [со стороны Китая]»  17. Обращает на себя внимание та предопределенность, с которой здесь говорится о привилегированном положении Китая среди прочих стран. Таким образом китайская дипломатия минского времени пыталась обосновать систему взаимоотношений империи с внешним миром. Например, в одном из указов Чжу Юань-чжана для иноземных стран сказано: «С тех пор как существует Небо и Земля, существует и деление на государей и подданных, на высших и низших. Поэтому и установился определенный порядок в отношениях Китая с иноземцами всех четырех стран света. Так было издревле» 18. Как видим, китайская дипломатия рисовала себе эти отношения отнюдь не на взаимно равных условиях. В некоторых китайских трудах даже содержится специальное предостережение против равноправия при установлении связей с иноземцами: «Обращение с ними (иноземцами.— А. Б.) как с равными равносильно легкомысленному перенятию чуждых обычаев»  19. Ссылка на возможность перенятия чуждых обычаев в данном случае выглядит весьма убого и, естественно, не может объяснить истинной причины того неравенства, которое китайская дипломатия была намерена соблюдать в отношениях с иноземцами.

Взяв на вооружение идею предопределенного превосходства Китая над иноземными народами, минское правительство рас-

___________

16. Важно подчеркнуть, что оформление указанных идеологических принципов китайской политики — категория историческая. Китайская историографическая традиция склонна всякое явление определенного исторического периода выводить в неизменном виде с глубокой древности. Так, например, в некоторых источниках записано, что начало посольским связям Китая с иноземцами было положено еще при основателе династии Инь (XVI век до н. э.) и что к иньскому двору приходили послы из 76 иноземных стран (J. К. Fairbank, S. Y. Teng, On the Ching Tributary System, p. 142). Как известно, в это время в Китае только еще шел процесс становления классового общества, а соседние племена находились на более низкой стадии развития, поэтому о каких-либо межгосударственных отношениях говорить не приходится.

17. Цит. по: Чжэн Хао-шэн, Шиу шицэи чуе Чжунго юй Я-Фэй гоцзя- цэянь-ды юи гуаньси, стр. 24.

18. Янь Цун-дянь, Ши юй чжоу цэы лу, стр. 446.

19.  Лун Вэнь-бинь, тин хуй яо, т. I, стр. 255.

[24]

считывало таким образом добиться возможно большего поднятия авторитета своей власти в -стране и укрепления своего положения на международной арене. Наибольшего успеха оно, естественно, могло ожидать не в отношениях с северо-западными соседями, а в Корее, Дайвьете, Верхней Бирме и странах Южных морей.

Применяя указанную доктрину в странах Южных морей, китайская дипломатия в конце XIV века попыталась облечь ее в форму признания последними вассальной зависимости от Китая. Предполагалось добиться этого не только декларативным провозглашением верховной власти китайского императора в посланиях-манифестах, направленных в данные страны. Этому должна была служить целая система мер, предпринятых минской дипломатией. Какими методами действовала она в данном случае, можно хорошо представить себе на примере посольства Шэнь Чжи и Чжан Цзин-чжи в Бонн в 1370—1371 гг.

Посольство, выехав в конце 1370 г. из Цюаньчжоу, сначала направилось на Яву и только в 1371 г. прибыло в Бони. (Страна Бонн в то время находилась в зависимости от яванских властителей). Как записано в источниках, властитель Бони Махамоша (в китайской транскрипции) оказался «заносчивым» и, «возгордись», не захотел выполнить предложенных ему китайскими послами церемоний и признать себя вассалом китайского императора. Тогда Шэнь Чжи обратился к нему через переводника со словами: «Под властью императора находятся все четыре моря. Он все озаряет своим блеском, как солнце и луна, [власть его простирается повсюду], где выпадает иней и роса. Нет таких стран, которые бы не прислали императору посланий, называя себя вассалами. Бони же — крохотная страна — вознамерилась противиться авторитету Небесного трона?». Это заставило властителя Бони задуматься. Он ответил: «Император управляет Поднебесной, значит он является моим государем и отцом. Разве я осмелюсь в чем-либо противоречить ему». Шэнь Чжи, ухватившись за эти слова, убедил Махамошу выполнить положенный церемониал в знак почтения императору. Трон властителя был убран, а на его месте водружен стол, на который среди курильниц с ароматными курениями был положен императорский манифест для страны Бонн. Властитель приказал своим приближенным поочередно бить поклоны перед этим столом. Затем Шэнь Чжи торжественно огласил манифест и передал властителю, который принял его с поклоном. На этом прием был закончен.

Однако на следующий день Махамоша вновь попытался отказаться направить посольство с данью в Китай, как того требовали китайские послы. Свой отказ он аргументировал тем, что жители островов Сулу в недалеком прошлом напали на Бони и вывезли из страны все ценные и дорогие вещи, которые можно было бы послать императору в виде дани. Властитель просил

[25]

дать отсрочку в три года. Но Шэнь Чжи продолжал настаивать: «Уж прошли годы с тех пор, как император вступил на Великий трон. Иноземные послы со всех четырех стран света — на востоке до Японии и Кореи, на юге до Цзяочжи (Северный Вьетнам.— А. Б.), Тямпы и Дупо (Явы.— А. В.), на западе до Турфана, на севере до монгольских племен — один за другим беспрерывно приходят ко двору. Если даже ван немедленно пошлет послов, то и тогда он опоздает. Как же можно говорить о трех годах?» Однако властитель Бони повторил отказ, ссылаясь на свою бедность. Тогда Шэнь Чжи сказал: «Император богат тем, что обладает всеми четырьмя морями. Разве он что-либо вымогает? Но он желает, чтобы ван назвался вассалом (фань) и подчинился, вот и все».

После этого местный властитель созвал на совет своих подчиненных. Было решено отправить в Китай послом некоего Исымаи (Измаила) в сопровождении четырех человек с посланием императору, грамотами и подарками. Китайские послы, к великой радости Махамоши, отказались от предложенных лично им подарков. Однако перед отправкой посольства Исымаи в Бони прибыли посланцы с Явы, которые обвинили местного властителя в измене за то, что он подчинился Китаю, а следовательно, вышел из подчинения Явы. Властитель, испугавшись мести яванцев, стал колебаться, стоит ли отправлять посольство в Китай. Тогда Шэнь Чжи, уже направившийся в обратный путь, вновь прибыл в резиденцию Махамоши. На этот раз речь властителя показалась китайскому послу неприязненной, и он, перебив Маха- мошу, сказал: «Вы говорите, что являетесь вассалом Дупо, а не Китая; но ведь Дупо — наш вассал!» Шэнь Чжи заявил также, что Бони следует бояться не Явы, а Китая. Эти доводы возымели действие. Махамоша заявил, что теперь у него «спокойно на душе», и, прощаясь с китайскими послами, произнес тост: «Пусть китайские послы побыстрее возвратятся в Китай, и пусть Исымаи побыстрее вернется обратно на родину!».

В конце 1371 г. посольство из страны Бони прибыло в Китай. Оно было торжественно принято и с богатыми подарками отправлено на родину  20.

Таким образом, основное подтверждение вассальной зависимости Бони Шэнь Чжи усматривал в том, чтобы непременно добиться от местного властителя ответного посольства с «данью» к китайскому двору. Китайские послы, направленные в конце 60-х — начале 70-х годов XIV века в другие страны Южных морей, также видели свою первейшую задачу в обеспечении прибытия в Китай ответных посольских миссий. При этом большинству добиться этого было легче, чем Шэнь Чжи. Отмеченный выше курс на «привлечение добрым отношением» предполагал по возмож-

__________

20. «Минь шу», цз. 104, стр. 106; «Мин ши», цз. 325, стр. 31774(2—3); Янь Цун-дянь, Шу юй чжоу цзы лу, цз. 8, стр. 50а.

[26]

ности избегать острых конфликтов. Прибытие ответных посольств из заморских стран должны были обеспечить богатые подарки иноземным властителям и их приближенным, которые передавались им китайскими посланцами при вручении императорских манифестов. Послы обещали также не менее богатые подарки в случае визита местных посланцев в Китай. Эта мера была весьма действенной. К тому же китайские послы предлагали иноземным властителям установить отношения с Китаем в традиционной форме периодических визитов посольских миссий. В результате китайской дипломатии удалось добиться прибытия ответных посольств из большинства сравнительно крупных стран Южных морей.

В 1369 г. было прислано ответное посольство из Тямпы 21, в 1370 г.— посольства с Явы 22, а в 1371 г.— из Камбоджи, Сиама, Палембанга и Бони 23. В дальнейшем круг заморских стран, поддерживавших с Китаем посольские связи, продолжал расширяться. В 1372 г. прибыло посольство с острова Лусон 24, в 1376 г.— из страны Ланьбан 25 в 1377 г.— из страны Таньба 26 в 1378 г.— из Паханга и Байхуа 27 и, наконец, в 1383 г.— из Самудры 28.

Каким же образом успех в завязывании официальных отношений со странами Южных морей использовался миноким правительством для достижения отмеченных выше политических целей? Дело в том, что китайские политики пытались представить ответные посольства в глазах населения и своих противников как проявление и подтверждение вассальной зависимости иноземцев. Достигалось это соответствующей обработкой письменных документов, доставлявшихся иноземными послами, представлением прибывших как послов-данников, установлением для приема иноземных послов церемониала, символизировавшего подчиненное положение последних. Рассмотрим это подробнее.

Ответные посольства из заморских стран доставляли послания. Иногда эти послания были выгравированы на золотых пластинах или написаны золотыми буквами но чаще это были обычные для той или иной страны официальные письменные документы. Как отмечается в китайских источниках, в посланиях иноземные властители признавали себя вассалами китайского императора. Однако надо иметь в виду, что тексты пос-

____________

21. Чжэн Сяо, Хуан мин сы и као, стр. 32.

22. «Мин ши», цз. 324, стр. 31770(3).

23. Там же, стр. 31766(2), 31767(2), 31772(3); «Минь шу», цз. 104, стр. 106.

24. «Мин ши», цз. 323, стр. 31755(1).

25. «Мин ши», цз. 325, стр. 31780(4)—31781(1). Находилась на суматринском берегу Зондского пролива.

26. Там же, стр. 31781 (1). Предположительно на Суматре.

27. Там же, стр. 3I78I (1—2). Находились соответственно на п-ве Малакка и на Северной Суматре.

28. Там же, стр. 31779(4).

29. Размер золотых пластин был невелик. Так, в «Мин ши» говорится, что послание из Тямпы от 1371 г. было выгравировано на пластине длиной в 32 см. и шириной в 3,2 см [цз. 324, стр. 31761 (I)].

[27]

ланий переводились в Китае специальными переводчиками на китайский язык 30. При этом, естественно, им придавалась форма, принятая в Китаеза образец для такого рода документов. Вот, например, как звучало в переводе на китайский язык начало послания, доставленного из Тямпы в 1371 г. от властителя Адаа (в китайской транскрипции): «Вступившему на престол Императору Великой династии Мин подвластны все четыре моря. Власть его [простирается] повсюду, как небо и земля, покрывающие и поддерживающие друг друга. Он освещает все, как солнце и луна. Адаа же подобен одинокой былинке или деревцу, только и всего. [Он] удостоился чести: Император прислал посла с золотой печатью и провозгласил [его] ваном страны Тямпа. [Адаа] приносит глубокую благодарность. [Его] радость во сто крат сильнее обычной радости» 31.

Первые фразы послания «во многом повторяют начало императорских манифестов, разосланных в заморские страны (вплоть до китайской географической схемы — «четыре моря»). В этом документе копируются формы славословий императору, принятые в китайском делопроизводстве. Здесь сказалась работа китайских переводчиков. В «Мин ши» перед текстом послания сказано, что переводчики лишь передали его смысл, а не дали точный перевод. Нет сомнения, что послание должно было начинаться с вежливого обращения к тому лицу, которому оно направлялось. И в данном случае китайские переводчики придали этому обращению положенную в Китае форму. Это подтверждается и характерным для китайских официальных бумаг и докладов самоуничижительным тоном, который также был придан этому посланию при переводе. В указе от 1430 г. находим прямое подтверждение того, что специальные чиновники из управлений торговых кораблей должны были сразу же по прибытии иноземных кораблей с послами к берегам Китая «разъяснять и комментировать» доставленные ими официальные бумаги 32. Это «комментирование» давало в руки переводчиков неограниченные возможности 33.

Поэтому есть основания полагать, что иноземные властители в своих посланиях к китайскому императору отнюдь не признавали себя его слугами и вассалами. Но чтобы представить иноземные посольства в нужном свете, при переводе привозимых ими посланий на китайский язык выдерживалась форма, узаконенная в Китае для обращения к императору,— форма обращения нижестоящего к вышестоящему. Таким образом, китайские переводчики, исполняя простую и понятную для них формаль-

____________

30 «Мин ши», цз. 324, стр. 31761(1); Ю. Туи, Вай го чжуань, цз. 3, стр. 1а.

31. «Мин ши», цз. 324, стр. 31761(1).

32. Чжэн Хао-шэн, Чжэн Хэ иши хуйбянь, стр. 22.

33. Насколько китайские переводчики изменяли самое существо доставлявшихся из иноземных стран посланий, наглядно показано в работе Яо Наня и Сюй Юя, правда, на примере более позднего материала — послания из Сиама XVIII в. (см. Яо Нань, Сюй Юй, Гудай Нань ян иш-ди цун као, стр. 73).

[28]

ность, помимо самих иноземных властителей именовали последних в официальных бумагах слугами и вассалами императора.

Само по себе прибытие иноземных послов в Китай выдавалось китайской дипломатией минского периода за согласие иноземцев соблюдать определенные нормы зависимости. Эти нормы подразумевали периодическое появление вассалов при дворе своего сюзерена или в его ставке во время военных походов.

Порядок прибытия вассалов ко двору властителя имел в Китае глубокие традиции. В одном из императорских указов от 1374 г. говорится: «В древности чжухоу (владетельные князья.— А. Б.) каждый год наносили Сыну Неба один малый визит с подношениями и раз в три года — большой визит с подношениями. Те же, кто находился за пределами девяти областей (т. е. Китая.— А. Б.), раз в 30 лет прибывали ко двору с данью из местных товаров, чтобы выразить свое искреннее почтение» 34. Минское правительство сохранило правило, согласно которому чиновники из различных государственных учреждений Китая должны были раз в три года прибывать в столицу на аудиенцию к императору в знак покорности и лояльности в отношении центральной власти. Крупные феодалы, получавшие огромные уделы и пользовавшиеся определенной автономией, также должны были время от времени появляться при дворе в подтверждение своей вассальной зависимости от императора. Им давались при этом щедрые подарки 35.

Появление при дворе иноземных посольств изображалось китайской дипломатией как соблюдение аналогичного правила зарубежными «вассалами». С этой целью в официальных установлениях начала периода Мин было записано, что послы из за-рубежных стран должны прибывать на аудиенцию к императору один раз в три года, а раз в 30 лет Китай должны посещать и сами властители этих стран 36. Попытки минского правительства добиться видимости соблюдения такого порядка отразились во многих документах конца XIV—XVI веков, касающихся внешних связей.

Согласно средневековым дипломатическим нормам вообще и на Дальнем Востоке в частности существовал неписаный порядок подношения послами подарков властителям тех стран, в которые они направлялись. Посольства из стран Южных морей также доставляли китайскому двору подарки, состоявшие, как отмечают источники, из «местных товаров» (фан у). Эти подарки именуются в китайских официальных документах конца XIV— XVI веков «данью двору» (чао гун). Порядок подношения дани императору подвластными ему территориями также восходит к глубокой древности. Когда-то дань, приносимая китайскими земля-

___________

34. «Мин ши», цз. 324, стр. 31767(3—4).

35. Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. I, стр. 191, 193.

36. «Гуандун тун чжи», цз. 89, стр. 486.

[29]

ми, представляла собой особый вид налога, символизировавшего признание верховной собственности императора на землю. Характерно, что минское правительство сохранило древний порядок выплаты дани китайскими областями и округами непосредственно императорскому двору. В 1397 г. было предписано каждой области (фу) платить дань (гун) один раз в год, каждому уезду — раз в два года и округу — три раза в четыре года. Это установление подтверждал указ 1421 года 37.

Китайская дипломатия пыталась рассматривать как «дань» и подношения иноземных послов. В данном случае «дань» должна была являться подтверждением верховной власти императора над зарубежными территориями 38.

Представление «дани» издавна связывалось в Китае с обязанностью вассала периодически являться пред очи сюзерена. Выше упоминалось, что древние чжухоу и иноземцы должны были по китайским установлениям делать подношения во время своих визитов. Поэтому минская дипломатия не отделяла сроков присылки «дани» от времени прибытия посольств. Вместе с тем одностороннее установление Китаем определенного срока для доставки «дани»—один раз в три года —преследовало цель создать видимость периодичности «дани» от иноземцев.

Послы из заморских стран во время своего пребывания в Китае должны были строго соблюдать ритуал, призванный служить выражением вассальной зависимости приславшего их властителя от китайского двора. Как отмечал китайский исследователь Чжэн Хао-шэн, хотя посольские миссии из заморских стран стали довольно часто прибывать в Китай еще с X—XII веков, правила их приема были разработаны лишь в начале периода Мин 39.

Церемониал во всех подробностях был закреплен в «Этикете приема вассальных ванов и посланцев вассалов с данью двору», принятом в 1369 г., и дополнительно принятых в 1394 г. «Правилах приема двором дани из вассальных стран» 40. Принятию послов согласно требованиям этикета должно было предшествовать разрешение центральных властей на препровождение посольства в столицу. Императорский указ от 1430 т. описывает существовавший до этого года порядок приема иноземных кораблей у бе-

___________

37.  Тан Си-сы, Мин да чжэн цзуань яо, цз. 16, стр. 156.

38. Это типично не только для дипломатии минского периода. Хотя это явление возникло гораздо позже, чем взимание дани с китайских областей, но в своей основе имело именно этот, уже укоренившийся в Китае порядок. Впервые термин «дань» (гун) при упоминании о подарках иноземцев, прибывавших ко двору, встречается в китайских источниках первых веков нашей эры, применительно к I в. н. э. Ранее такие подарки обозначались термином «подношения» (сянь). Сочетания терминов «дань» и «подношения» в разных вариантах характерны для китайских источников всего первого тысячелетия нашей эры. К XIV в., хотя термин «подношения» еще иногда встречается в источниках, преобладающим и установившимся для обозначения указанных подарков становится термин «дань двору».

39. Чжэн Хао-шэн, Чжэн Хэ иши хуйбянь, стр. 134.

40. Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. I, стр. 244.

[30]

регов Китая: «Как только морской корабль с данью из иноземной; страны Юга или Запада приходит [в Китай], ведающие тем власти (ю сы) опечатывают его, знакомятся с [доставленным товаром], посылают человека с докладом об этом [в столицу] и дожидаются, пока придет приказ снять печати и направить [послов в столицу]. Послы же остаются там (на месте прибытия.— А. Б.) в течение нескольких месяцев, а все их снабжение и обеспечение идет за счет поборов с (местного} населения» 41.

По получении доклада о прибытии корабля с посольством на-встречу ему высылались из столицы два чиновника из отдела по приему гостей (чжу кэ бу сы) при Ведомстве обрядов (Ли бу). Они проверяли по списку всех членов посольства и привезенные ими товары, после чего доставляли посольства в столицу и размещали в гостиницах — Хуй тун гуань — Южной и Северной. Доставка послов в столицу производилась на перекладных по почтовым правительственным трактам. Ночевали и отдыхали они в содержавшихся на этих трактах почтовых станциях. Приставленные к послам двое вышеупомянутых чиновников должны были справляться о нуждах своих подопечных и охранять их при выездах и въездах в гостиницы, «чтобы те познали милостивое покровительство императорского двора» 42. Охранять же послов нужно было от назойливого любопытства публики: «Одежда у них необычная... стар и млад — все наперебой бросаются смотреть на них» 43.

На следующий день после прибытия послов в столицу о них докладывали императору, вслед за чем отдавался приказ одного из двух помощников начальника Ведомства обрядов оказать им предусмотренный церемониалом прием в гостинице. Основной частью этой церемонии был банкет. После этого послов в течение трех дней обучали этикету, положенному на высочайших приемах, а затем направляли на аудиенцию к императору. Их вели во дворец по дороге, обставленной с обеих сторон применявшимися в торжественных случаях регалиями. Специальный чиновник-распорядитель (чэн чжи гуань) заранее сообщал послам, когда следует преклонять колени и как вручать привезенное ими послание. После вручения глашатай (сюань чжи) обращался к ним со словами: «Император спрашивает послов, в благополучии ли здравствует доселе ван вашей страны?» Ответив, послы должны были пасть ниц, затем подняться и еще раз поклониться. Глашатай еще раз обращался к ним: «Император спрашивает вас, послов, усердно ли вы потрудились, прибыв издалека?» Послы опять-таки должны были пасть ниц, подняться и снова поклониться. Затем распорядитель давал послам знак закончить церемонию, и они отдавали четыре прощальных покло-

______________

41.  Чжэн Хао-шэн, Чжэн Хэ uuiu хуйбянь, стр. 22.

42. Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. I, стр. 248—249. 252.

43. «Гуандун тун чжи». цэ. 89, стр. 49а.

[31]

на. Император вставал с трона, замолкала звучавшая во время приема музыка, церемония заканчивалась 44.

Правила 1369—1394 гг. предусматривали также посещение послами наследника престола. Кроме этого, они наносили визиты канцлеру (чэн сян), старшим столичным цензорам (да ду цзянь), цензорам провинций (юй ши) и прочим крупным сановникам и вручали этим особам специальные письменные послания (сянь шу) в соответствии с положенным церемониалом 45. Перед отъездом на родину иноземным послам передавались послания (бяо) и письма (цзянь). Вручение их происходило во Дворце ванов (Ван гун) и обставлялось строго определенным ритуалом, закрепленным в особых правилах 1369 года.

Правила приема «вассальных ванов» (причем распространялись они и на китайских, и на иноземных «вассальных ванов») предусматривали еще более пышную церемонию 46. Однако вплоть до начала XV века прецедентов прибытия иноземных властителей к минским императорам не было.

Одной из важных составных частей церемониала приема в Китае иноземных послов служили торжественные банкеты. Они должны были служить проявлением «милостивого отношения» китайского двора к послам. Вместе с тем ритуал банкетов для иноземцев, подробно разработанный в специальных правилах 1370 г., должен был всячески подчеркивать их «подчиненный» Китаю статус 47. При отъезде на родину, а иногда и во время аудиенций и банкетов иноземные послы помимо подарков для своего властителя получали также личные богатые дары.

Таким образом, подробно разработанный в Китае в конце XIV века дипломатический ритуал приема иноземных послов был построен на сочетании их всяческого ублажения и одновременного принуждения выполнять некоторые формальности, служившие целям представления посольства в нужном свете.

Однако усилия китайской дипломатии минского времени облечь идею превосходства Китая и предопределенности верховной власти императора в форму признания вассалитета странами Южных морей не ограничивались лишь подачей иноземных посольств в соответствующем свете. Вслед за прибытием к минскому двору первых посольских миссий из этих стран туда были направлены новые китайские послы, чтобы титуловать местных властителей китайским титулом «ван» 48. Смысл этого заключался в

___________

44. «Мин ши», цз. 56, стр. 28777(1).

45. Там же, стр. 28777(2).

46. Там же. стр. 28776(2)—28777(1).

47. Чжэн Хао-шэн, Шиу ишцзи чуе Чжунго юй Я-Фэй гоцзя-цзянь-ды юи гуаньси, стр. 25.

48. Этот титул давался в средневековом Китае родственникам императора (цинь ван) и крупным князьям, получившим от императора значительные удельные владения. Эти держатели уделов именовались «вассальными ванами» (фань ван). Иноземные властители, с которыми Китай поддерживал связи, относились по китайской официальной субординации к этой категории.

[32]

том, что императорский двор тем самым как бы санкционировал законность власти иноземных правителей в их странах, давал им инвеституру. Это, по мысли китайских дипломатов, должно было являться прямым подтверждением сюзеренных прав императора и вассального положения иноземных властителей.

Нужно отметить, что прецеденты титулования иноземных правителей разными почетными званиями и в том числе титулом сван» можно найти в истории более ранних связей Китая с заморскими странами. Но до конца XIV века это не было системой, поднятой до уровня государственной политики и столь универсально примененной в отношениях со странами Южных морей.

Церемониал титулования состоял в следующем. Китайские послы торжественно зачитывали императорский указ, даровавший властителю титул вана той страны, в которой он правил. Эти указы выдерживались в форме обращения сюзерена к своим вассалам. Возьмем для примера указ о титуловании ваном властителя Тямпы Адаа. Указ датирован последним месяцем 2-го года Хунъу (т. е. концом 1369 — началом 1370 г.) и был доставлен посольством Гань Хуана и Лу Цзин-сяня: «Бумага тебе, вану страны Тямпа Адаа. Страна [твоя] издавна лежит среди морей и является подвластной [нам] на юге территорией. Твои предки с давних времен всегда были искренними, верными и честными, питали чувство преклонения перед Китаем, строго соблюдали обязанности вассалов. Ныне Я, объединив [под своей властью] все четыре моря, умиротворяю и держу в подчинении десять тысяч стран. Я хочу, чтобы на всей земле было полное спокойствие, и многократно направлял послания, чтобы сообщить об этом. Ты убоялся приказания Небес, почитаешь Китай и поэтому прислал послов, назвавшись вассалом, и доставил в дань местные товары. [Ты] намерен следовать поучениям прежних ванов, чтобы успокоить народ во всей стране. [Мне] люба твоя верность и преданность, она достойна высшей похвалы! Поэтому посылаю чиновников с указом о титуловании тебя ваном страны Тямпа. О! На-ходясь в Китае, Я управляю -иноземными [странами] и на всех взираю с одинаковой гуманностью. Ты должен оберегать [свою] территорию, успокаивать народ и быть последовательным в дальнейшем, так же как и сейчас! Вечно будь [Моим] вассалом и помощником, еще больше старайся заслужить хорошее имя. Дарую [тебе] календарь 3-го года Хунъу в одном экземпляре, тканого золотом узорного шелка, газа и тюля — 40 штук. По получении должно считать это приказом» 49.

Китайская дипломатия специально не делала титул «ван» наследственным. Она пыталась добиться, чтобы после смерти вана его наследник присылал в Китай посольство с просьбой о титуловании. Соответственно иную форму имели указы, предназна-

__________

49. Цит. по: Чжэв Хао-шэн, Шиу шицэи чуе Чжунго юй Я-Фэй гоцэя- цзянь цзай чжэнчжи, цзинцэи хэ вэньхуа-шан гуаньси, стр. 98—99.

[33]

ченные для титулования новых, взошедших на престол властителей. Так, указ 1376 г. для нового властителя Палембанга гласил: «Ван страны Палембанг — Даньмашанаа (китайская транскрипция.— А. Б.) — уже назвал себя слугой [императора] и в течение многих лет присылал дань... Ты, Маначжэцзоли (китайская транскрипция.— А. Б.), поскольку ты сын его законной жены, должен наследовать престол вана. Ты не осмелился самовольно взойти на престол и ниспросил позволения у Нашего двора. Этот [поступок] можно считать достойным. Мы рады твоей искренности, поэтому направляем тебе послов даровать печать вана Палембанга. Ты должен хорошо управлять народом своей страны и добиться большого счастья» 50.

Указы для наследников назывались «указы о назначении» (чао). Кроме них ванам передавалась печать — символ их полномочий. На печати была выгравирована надпись: «Ван страны такой-то (ее название)». Помимо того им давалась одежда китайского сановника с соответствующими знаками отличия. В глазах китайского двора это являлось символом служения иноземных ванов императору. Китайские послы, направлявшиеся в страны Южных морей для титулования местных властителей ванами, везли с собой, как и обычные посольства, богатые подарки.

Наконец, еще одним показателем вассалитета иноземных стран, по мысли китайских политиков, должно было служить принятие китайского летосчисления. Для этого в первые же годы правления Чжу Юань-чжана во многие заморские страны были разосланы образцы китайского летосчисления. Считалось, что вассалы императора должны помечать официальные бумаги девизом царствования правившего китайского императора: «Такой- то год эры правления такой-то». О том, что этой формальности придавалось также весьма важное значение, свидетельствует случай с корейскими послами, который произошел в 1369 г. Послы доставили в Китай послание, датированное по их собственной системе летосчисления. Тогда делопроизводитель из Ведомства обрядов Цзэн Лу сказал им: «Те, кто приносит дань, именуются вассалами, но как совместить это с непринятием вами истинного летосчисления?» 51.

Однако вассальная зависимость иноземных стран, по мысли китайских политиков, должна была складываться не только из проявлений вассалитета со стороны местных властителей, но и из определенных сюзеренных прав Китая. Так, если обязанность местных властителей ниспрашивать у китайского императора титул «ван» рассматривалась как признак вассалитета, то право титулования их считалось проявлением сюзеренитета Китая. То же самое можно сказать о китайских посольствах, направлявшихся в заморские страны: если в Китае считалось, что зарубеж-

______

50. «Гуандун тун чжи», цз. 98, стр. 426.

51. Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. I, стр. 530.

[34]

ные посольства символизируют покорность иноземцев императору, то отправка китайского посольства означала проявление милости сюзерена. Поэтому отбытие китайских послов в заморские страны также было обставлено торжественным ритуалом, призванным символизировать сюзеренные права императора.

В 1379 г. были (разработаны подробные правила церемониала, сопровождавшего отъезд китайских послов в зарубежные страны 52. Они предусматривали торжественное облечение послов их полномочиями самим императором. Характерно, что здесь же подробно описывалась церемония приема китайских послов иноземными властителями. При этом последние должны были выполнять перед китайскими послами целый ряд унизительных церемоний: поклоны, преклонения колен и даже падения ниц 53.

Чтение императорских указов и манифестов перед властителями заморских стран, по мысли китайской дипломатии, также должно было сопровождаться определенным ритуалом, символизирующим подчинение власти императора. Предполагалось, что ваны должны были выслушивать указ, становясь лицом к северу, а посол, зачитывавший указ, становиться лицом к западу 54. Это объяснялось следующим. Император восседал на официальных церемониях, повернувшись лицом к югу. Следовательно, обращение вана лицом к северу символизировало его присутствие на аудиенции у императора. Обращение же посла лицом к западу символизировало его положение на аудиенции, когда он должен был стоять в ряду сановников по одну из сторон императорского трона.

Сюзеренитет Китая над заморскими странами, поддерживавшими с ним посольские связи, согласно замыслу китайской дипломатии начала периода Мин должен был выражаться еще в одном церемониале — жертвоприношениях «духам гор и рек» этих стран. В «Мин хуй яо» отмечено, что первым же минским послам было приказано принести в некоторых заморских странах жертвы «горам и рекам» 55. В 1370 г. в Тямпу был отправлен специальный посланник для совершения ука-занной церемонии 56. Заключалась она в сжигании специальных ритуальных бумажных денег. Однако основной церемониал жертвоприношений «горам и рекам» в первые годы правления Чжу Юань-чжана (до 1375 г.) совершался в столице самим императором. Сначала приносились жертвы «горам и рекам» Китая, а затем — иноземных стран. Это в символической форме отражало идею распространения власти императора на зарубежные края.

В 1375 г. был введен новый порядок жертвоприношений. Иноземные страны были «распределены» между

________

52. Там же, стр. 245.

53. «Мин ши», цз. 56, стр. 28778(1—2).

54. Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. I, стр. 247.

55. Там же, стр. 245.

56. «Мин ши», цэ. 324, стр. 31760(4).

[35]

отдельными провинциями. Так, в провинции Гуанси было приказано возносить жертвы не только местным «горам и рекам», но и Дайвьета, Тямпы, Камбоджи, Сиама и княжества Чола (в Южной Индии); в Гуандуне — Палембанга и Явы; в Фуцзяни — Японии, островов Рюкю и Бонн 57. Одновременно было приказано установить изображения духов «гор и рек» иноземных стран справа и слева от алтаря храмов в честь божеств различных сил природы соответствующих провинций. Размещение китайских божеств в центре алтаря символизировало их главенство над иноземными. Однако жертвоприношения приносились на одном и том же алтаре 58.

Сведение этого церемониала после 1375 г. до уровня «провинциального» свидетельствует о некотором ослаблении его значения в глазах китайцев по сравнению с предшествующими восемью годами со времени провозглашения Минской империи.

Подведем некоторые итоги. Итак, вассалитет заморских стран по отношению к Китаю, по мысли китайских политиков конца XIV в., должен был выражаться:

1) в признании местными властителями своего вассалитета путем соблюдения определенных форм обращения к китайскому императору в официальных бумагах и посланиях, а также в «послушании» императору;

2) в принятии местными властителями китайского титула «ван»;

3) в присылке один раз в три года посольств с данью императору и личном прибытии один раз в 30 лет самих иноземных властителей в Китай;

4) в соблюдении иноземными послами в Китае строго определенного церемониала и оказании положенного приема китайским послам за рубежом;

5) в принятии китайского летосчисления.

В свою очередь сюзеренитет Китая должен был выражаться:

1) в провозглашении верховной власти китайского императора;

2) в праве утверждать ванами местных властителей;

3) в направлении в иноземные страны китайских послов с императорскими посланиями и указами;

4) в праве вознесения жертв «духам гор и рек» иноземных стран.

В источниках не встречается указаний на то, что Китай использовал свои «сюзеренные права» для предъявления заморским странам каких-либо иных требований. Какие же из упомянутых признаков такого рода вассальной зависимости и сюзеренных прав имели практическое значение для обеих сторон?

Провозглашение верховной власти китайского императора в разосланных в страны Южных морей манифестах было акцией

__________

57. «Гуандун тун чжи», цз. 97, стр. 386.

58. Там же, стр. 386.

[36]

чисто декларативного характера. Интересно отметить, что китайская правящая верхушка вполне определенно представляла себе разницу между действительным подчинением тех «или иных стран власти империи и декларированием верховного главенства императора через посольства. Например, в «Наставлениях минского Тайцзу» (написанных около 1369 г.) говорится: «Для того чтобы захватить их (иноземные страны. — А. Б.) территорию, недостаточно лишь обеспечить снабжение их [продовольствием]; для того чтобы захватить их народ, недостаточно лишь посланцев с приказами» 59. Минское правительство понимало, что для сколько-нибудь реального распространения власти Китая на страны Южных морей нужны были другие методы.

Признание иноземными властителями своего вассалитета, как мы показали, в значительной мере относится к «заслугам» китайских переводчиков официальных бумаг. Даже в том случае, когда китайским послам удавалось добиться такого признания устно или в символической форме, как это было в Бони (если не считать, что записи о деятельности Шэнь Чжи по обыкновению китайских средневековых летописцев несколько приукрашены), это не закреплялось никакими обязательствами, сколько-нибудь ограничивавшими власть местных правителей в их странах. Но пример Бони можно считать наивысшим успехом китайской дипломатии в странах Южных морей в конце XIV века. В источниках нет данных о том, чтобы китайским послам удалось добиться подобного в других более или менее крупных странах этого района. Минское правительство также ясно представляло себе, что признание вассалитета в такой форме не ограничивало власти местных правителей. Характерно, например, следующее высказывание Чжу Юань-чжана перед чиновниками Ведомства обрядов: «Иноземцы всех четырех стран света имеют отличные от нас привычки, нравы и обычаи. У всех них есть свои главы племен (цзю чжан), которые сами управляют своими народами... В этом и есть разница между теми, кто (находится] в пределах [Китая], и теми, кто за его пределами, разница между далекими и близкими» 60. В этом же свете характерно появление в источниках такой формулировки, как «править, не управляя» (бу чжи чжи чжи), в применении к отношениям императорского двора со странами Южных морей 61.

Несколько иначе обстояло дело с титулованием иноземных властителей ванами. Некоторые правители мелких и зачастую соперничавших между собой государств, княжеств и городов Южных морей охотно принимали титул, используя его для укрепления и повышения авторитета собственной власти. Как справед-

__________

59. Чжэн Хао-шэн, Шиу шицзи чуе Чжунго юй Я-Фзй гоцзя-цзянь цзай чжэнчжи, цзинцэи хэ вэньхуа-шан гуаньси, стр. 92.

60. Чжэн Хао-шэн, Чжэн Хэ, стр. 57.

61. Фэй Синь, Син ча шэн лань, Авторское предисловие из «Цзи лу хуй бянь», стр. 11.

[37]

ливо отмечают Дж. Фэйербэнк и С. И. Тэн, сопровождавшее титулование дарение местным властителям государственной печати было аналогично признанию правительства, практикуемому в дипломатии европейских стран 62. Этим и объясняются просьбы многих иноземных властителей о получении титула из рук китайских послов, что выдавалось китайской дипломатией за «радостное стремление подчиниться» власти императора.

Сам факт прибытия пышного китайского посольства к тому или иному мелкому властителю, многие из которых, судя по описанию китайских путешественников того времени, были вождями племен, рассматривался последними как подтверждение своих полномочий, а отнюдь не отказ от них в пользу китайского властелина. Принятие титула практически не накладывало на местных властителей стран Южных морей никаких обязательств. Хотя по китайским установлениям полагалось, чтобы зарубежные вассалы императора раз в 30 лет лично прибывали пред очи Сына Неба, в конце XIV века ни один иноземный властитель из стран Южных морей не побывал в Китае. И китайская дипломатия даже не решалась настаивать на этом. Как увидим, их визиты в Китай в первой половине XV века были продиктованы их собственными интересами, а отнюдь не стремлением придерживаться норм китайского церемониала.

Принятие титула «ван» местными властителями не могло иметь в их глазах того символического значения, которое стремились «придать этому в Китае, хотя бы потому, что они не были знакомы со сложной иерархией китайской чиновной бюрократии. Их прельщало получение государственной печати из драгоценных металлов и богатых одежд высших китайских сановников, даруемых при титуловании. Получение указанного титула сулило также установление выгодных для большинства властителей стран Южных морей связей с Китаем. Некоторые китайские сановники, связанные с внешней политикой, сами указывали на нереальность какого-либо подчинения иноземных властителей посредством титулования их китайским двором. Сановник Жэнь Лан-би писал в докладе императору: «В действительности же, утвердится или не утвердится ван [той или иной] страны, не зависит от того, титулован он императорским двором или не титулован 63.

Единственной реальной обязанностью, проистекавшей из принятия титула, на которой настаивали китайские послы, была присылка в Китай посольств с «данью». Но это не была дань в настоящем значении этого слова, т. е. выплата определенных сумм или определенного контингента товаров по принуждению. Количество даров, привозимых послами ко двору, не было фиксированным, так же как и их качественный состав. К тому же

_________

32. J. К. Fairbank, S. Y. Teng, On the Ching Tributary System, p. 148.

33. «Мин ши», цз. 324, стр. 31764(4).

[38]

эти дары оценивались в Китае, и в обмен на них послам давались ответные подарки для передачи их властителям. Более того, минское правительство пыталось придерживаться в отношении иноземных посольств с дарами правила: «Щедро давать и мало получать». Это выражалось в том, что послы в Китае должны были получить ответные подарки, превышающие по стоимости доставленные ими императору дары. По мысли китайских политиков, это должно было демонстрировать богатство, щедрость и мощь китайского двора, а также способствовать регулярному поддержанию иноземными странами посольских связей с Китаем. Поэтому обмен подарками, сопровождавший прибытие посольства, был выгоден местным властителям стран Южных морей, получавшим благодаря этому ценные и высококачественные по тому времени китайские товары.

Китайские послы, прибывая в заморские страны, также доставляли с собой подарки для местных властителей. Но эти подарки в китайских источниках именуются «дарами» (цы). При этом в обмен на них получалась «дань» иноземцев. Таким образом, по существу это была узаконенная дипломатическими нормами того времени определенная форма товарообмена 64. Такого рода дарения из местных товаров, доставлявшиеся в Китай посольствами из заморских стран, выдавались за дань только лишь потому, что китайская дипломатия исходила из априорного вассалитета иноземных властителей и сюзеренитета китайского императора. Поэтому такую «дань» нельзя рассматривать как проявление какой бы то ни было зависимости стран Южных морей.

Что касается иноземных посольств, то их появление при дворе Минов не было вызвано стремлением этих стран соблюдать нормы вассалитета по отношению к Китаю. В этой связи показательно, что официально установленные китайцами сроки присылки посольств с «данью» не соблюдались ни одной страной Южных морей. Как свидетельствуют источники, иногда посольства присылались какой-либо страной по нескольку раз в год, а иногда не присылались по многу лет. Направляя посольства в Китай, властители стран Южных морей преследовали свои, совсем иные, нежели их изображала китайская дипломатия, цели: заручиться поддержкой Китая в борьбе с соседними странами, в междоусобных войнах, повысить авторитет своей власти в стране, получить в подарок те или иные китайские товары, обеспечить право морской торговли с Китаем и т. д.

Иноземные посольства в Китай в первые годы существования Минской империи не были односторонним актом. И хотя, исходя из вышеуказанных дипломатических целей, китайские политики того времени обычно выдавали иноземные посольства за проявление вассалитета, а китайские — за проявление сюзеренитета, на деле это был взаимный обмен посольствами, который сам по

__________

64. Подробнее об этом см. ниже.

[39]

себе не был показателем какой-либо зависимости или господства. Он был для того времени принятой дипломатической нормой. Этот факт сознавался некоторыми китайскими политиками. Так, в комментариях в «Тун дянь» довольно метко вскрывается сущность взаимных посольских связей: «В начале династии Мин было определено, что иноземные послы должны приходить ко двору, и установился порядок посылать с визитами «правительственных уполномоченных к государям иноземных стран. Этот взаимный [обмен] посольствами очень напоминает нормы отношений между равными государствами» 65. Вместе с тем иноземные послы в Китае соблюдали диктуемый им здесь церемониал, который во многих случаях был для них довольно унизителен (битье земных поклонов, коленопреклонения и т. д.). Исполнению этого церемониала китайский двор придавал большое значение. Однако в данном случае у прибывавших в Китай иноземных послов не было выбора. Международного права, обеспечивающего неприкосновенность представителям иностранных держав, тогда еще не было. Поэтому, попадая в чужую страну, послы оказывались во власти ее правителя. Они могли быть схвачены, задержаны, брошены в тюрьму и даже казнены. Неисполнение церемониала влекло за собой и потерю возможности получить богатые дары. Кроме того, отказ посольства исполнять те или иные требования церемониала чужой страны мог привести попросту к высылке его обратно, т. е. к неудаче. Поэтому можно сказать, что соблюдение иноземными послами л Китае положенного для них церемониала было в значительной мере вынужденным, а не диктовалось стремлением иноземных властителей подчеркнуть свое «зависимое положение». Формальное соблюдение «вассального этикета» послами практически ничем не связывало и ни к чему не обязывало -направлявших их в Китай властителей.

Вместе с тем нужно учитывать, что ни в одной стране Южных морей в XIV—XVI веках не существовало столь детально разработанного, как в Китае, придворного церемониала. Поэтому во многих случаях иноземные послы, исполняя те или иные обряды, не понимали их символического <в глазах китайцев значения. Весьма красноречиво свидетельствует об этом следующий факт, зафиксированный в «Мин ши». На о-ве Калимантан в Брунее присланная китайским императором местному властителю государственная печать использовалась весьма своеобразно: отпечатки ставились людям на спины во время свадебных торжеств и других празднеств  66.

Хотя китайский церемониал и устанавливал определенные нормы приема китайских послов в зарубежных странах, местные правители даже не знали об этом. Немногие сохранившиеся опи-

_______

65. Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. I, стр. 254.

66.  «Мин ши», цз. 323, стр. 31759(1).

[40]

сания встреч китайских послов за границей свидетельствуют, что местные властители принимали их согласно существовавшим в своих странах нормам. Так, во время посещения миссией Хоу Сяня Бенгали в 1415 году китайские послы в сопровождении местного церемониймейстера проследовали вдоль внушительного почетного караула пеших и конных воинов, причем они приветствовали местного властителя через каждые пять шагов и властитель отнюдь не падал на колени и не бил челом перед императорским манифестом 67.

Китайские послы за рубежом далеко не всегда могли требовать соблюдения китайского церемониала, так, например, было с Шэнь Чжи в Бони. Необеспеченность посольских прав сознавалась и китайцами, тем более что известны случаи, когда китайские посланцы становились жертвами местных властей (убийство китайских послов яванцами в 1377 г.). Чтобы хоть как-то обеспечить безопасность своих послов, китайское правительство обычно посылало с посольской миссией отряд солдат. И когда этот отряд оказывается сильнее дружины местного властителя, как это было, допустим, в Бони в 1370—1371 гг., китайские послы могли чувствовать себя хозяевами положения. Однако для конца XIV в. такие примеры были редки. Но в целом китайский дипломатический церемониал практиковался лишь в самом Китае.

Китайское летосчисление дуя датировки официальных бумаг в странах Южных морей не применялось вообще, а доставляемые оттуда в Китай послания датировались здесь при переводе. Что же касается мистического обряда вознесения жертв «духам гор и рек» иноземных стран, то он производился без участия иноземцев и мог иметь значение лишь в глазах самих китайцев.

Теперь уместно поставить вопрос, что понимается под термином «вассалитет» в межгосударственных отношениях вообще? Приведем определение из «Дипломатического словаря»: «Вассальное государство — характерное для эпохи феодализма зависимое государство. Вассальная зависимость связана с таким подчинением одного государства другому, при котором государство-вассал вынуждено допускать широкое вмешательство «сюзерена» в свою законодательную, административную и судебную деятельность, и лишается не только ряда существенных прав внутренней жизни... но и права вести внешние сношения. При этом соблюдаются разного рода формальности, свидетельствующие о таком подчинении — утверждение главы вассального государства его «сюзереном», уплата дани вассалом, принесение им присяги на верность и т. п., что придает личный характер зависимости вассала от сюзерена, отличает вассалитет от протектората» 68.

___________

67. Фэй Синь, Сил на шэн лань, цз. 1, стр. 39—40.

68. «Дипломатический словарь», т. I, стр. 244.

[41]

Отношения Китая со странами Южных морей, сложившиеся в конце XIV века, на практике не выражались ни в широком вмешательстве в законодательную, административную и судебную деятельность последних, ни во вмешательстве в их права вести самостоятельные внешние сношения. Поэтому эти страны не были в прямой политической зависимости от Китая. В то же время китайская сторона прилагала усилия к соблюдению различных формальностей, которые якобы могли свидетельствовать о существовании вассальной зависимости стран Южных морей. И в этом она достигла некоторого успеха. Поэтому нам представляется правомерным определить сложившиеся в конце XIV века отношения Китая с этими странами как систему номинального вассалитета последних.

Следует добавить, что этот номинальный вассалитет не был подкреплен никакими договорными обязательствами ни одной из сторон, а потому не может считаться формой реальной политической зависимости 69.

Мы уже отмечали цели, которые преследовала китайская дипломатия, придерживаясь системы номинального вассалитета

___________

69. Тот факт, что обмен посольствами, сопровождавшийся подношением «дани», выступал как средство поддержания внешних официальных связей Китая с зарубежными странами, явился причиной появления в исследовательской литературе терминов «даннические отношения» (tributary relations) и «данническая система» (tributary system). Наиболее полно раскрывают значение, которое вкладывалось в этот термин, Дж. Фэйербэнк и С. И. Тэн. Они пишут: «Поскольку все иностранные отношения с китайской точки зрения были фактически данническими отношениями, то, следовательно, все типы международных связей, если они вообще имели место в случае с Китаем, должны были приноравливаться к даннической системе... В рамках даннической системы различного рода интересы — личные и имперские, экономические и социальные — находили свое выражение... Данническая система как общая сумма формальностей была тем механизмом, с помощью которого варварские, т. е. некитайские, районы ставились на свое место во всеобъемлющей китайской политической и тем более этической схеме...» (J. К. Fairbank, S. Y. Teng, On the Ching Tributary System, pp. 139, 141). Далее авторы, характеризуя происхождение «даннической системы» и выполняемые ею функции, выделяют следующие ее черты: I) данническая система была естественным продуктом культурного преобладания древнего Китая; 2) она использовалась правительством Китая в политических целях самозащиты страны; 3) на практике она имела фундаментальные и очень важные коммерческие основания; 4) она служила средством осуществления китайских международных связей (Ibid., р. 137.) Как видим, термин «данническая система» обозначает совокупность теории и практики внешних связей Китая с зарубежными странами в традиционных формах. Однако нам представляется, что данный термин не подходит для этого понятия. Как мы показали выше, посольский обмен вообще и тем более предоставление «дани двору» были лишь одним из звеньев внешнеполитической теории и практики средневекового Китая, в основу которых был положен принцип номинального вассалитета зарубежных стран по отношению к Китаю. Помимо «присылки дани», которая термином «данническая система» ставится во главу угла, номинальный вассалитет имел целый ряд других формальных проявлений. Поэтому нам кажется, что для характеристики данного типа внешних связей Китая более подойдет предлагаемый нами термин — «система номинального вассалитета иноземных стран».

[42]

в отношениях с иноземными странами вообще и странами Южных морей в частности. Однако здесь уместно поставить вопрос: почему китайское правительство в конце XIV века удовлетворялось претензиями лишь на номинальный вассалитет стран Южных морей? Ответ на него нужно «искать в конкретной обстановке, сложившейся в Китае к этому времени. Установление сколько-нибудь реального господства потребовало бы немалых и постоянных усилий со стороны Китая. В конце XIV века внимание минского правительства было отвлечено от южных рубежей и сосредоточилось на расширении своей власти в пределах самого Китая (как отмечалось, основные провинции Китайской империи оказались под властью минского правительства лишь к 1387 году) и борьбе с северо-западными соседями. К тому же минская правящая верхушка еще не чувствовала себя достаточно сильной в самом Китае, чтобы приступить к широкой внешней экспансии. Поэтому она ограничивалась дипломатической деятельностью в отношении стран Южных морей, понимая, что для достижения целей, выходящих за рамки «номинального сюзеренитета, потребуются иные средства и методы, прибегнуть к которым у нее пока не было возможностей.

Это не означает, что перед китайской дипломатией в конце XIV века не ставилось задачи максимально приблизить столь ревностно изображаемый в Китае, но чисто номинальный на практике вассалитет стран Южных морей к действительному. Примером тому может служить опять-таки деятельность Шэнь Чжи в Бони. Однако одних дипломатических методов для этого было явно недостаточно.

Итак, мы установили, что за формальными признаками, из которых складывалась система номинального вассалитета, насаждаемая китайской дипломатией в странах Южных морей, скрывался обоюдный обмен посольскими миссиями. Политические цели, побудившие минокое правительство выступить инициатором завязывания такого рода отношений, уже отмечались выше. В конце 60-х — начале 70-х годов XIV в. эта инициатива увенчалась успехом: был налажен сравнительно регулярный обмен посольствами со всеми наиболее крупными странами Южных морей. Вслед за посольствами с первыми манифестами нового китайского правительства в 1368—1370 тг. и прибытием в Китай первых ответных миссий в стране Южных морей были разосланы указы о титуловании местных властителей ванами. Это вызвало новую волну ответных посольств. Только в 1373 г. в Китай прибыло два посольства из Тямпы, два—из Сиама, посольство из Камбоджи и посольства из Палембанга.

Этот успех китайской дипломатии ни в коей мере нельзя рассматривать как вынужденное признание вассалитета странами Южных морей. Он объясняется тем, что установление внешних связей в форме посольского обмена отвечало не только интересам Китая, но и этих стран.

[43]

Вступление в посольские отношения с новым правительством Китая явилось своего рода признанием законности и правомочности этого правительства. И некоторые государства, как, например, Маджапахит, шли на такое признание вполне сознательно. Как сообщается в «Мин ши», яванский посол был при юаньском дворе и уже направился в обратный путь, когда в Фуцзяни его настигло сообщение о падении Юаньской династии. Тогда посол вернулся и некоторое время оставался при новом дворе в Нанкине. И хотя он вручил доставленные посольством подарки свергнутому императору, Чжу Юань-чжан одарил посла и направил чиновника сопровождать посольство в обратный путь. Это произошло в 1369 г., а в 1372 г. послы с Явы возвратили Китаю три императорских указа, полученные яванскими властителями от юаньского двора 70.

Такая демонстрация, направленная против юаньских правителей, объяснялась тем, что яванцы помнили попытки вторжения монголо-китайских войск в конце XIII века. Очевидно, помнили эти завоевательные походы к многие другие страны Юго-Восточной Азии. Они не могли не опасаться повторения вторжений. Поэтому, когда из Китая вместо новых армий прибыли послы нового правительства, предлагая установить регулярные связи в традиционной форме посольских миссий, страны Южных морей пошли на это.

Будучи мелкими, раздробленными и, как правило, слабыми в военном отношении государственными образованиями, страны Южных морей намеренно не стремились обострять отношения с огромным и многолюдным Китаем, лежавшим от них в непосредственной близости. Вместе с тем властители стран Южных морей пытались насколько возможно заручиться военной и моральной поддержкой Китая в борьбе с соседями. Примером тому служит история взаимоотношений Тямпы с Китаем в конце XIV и в XV веке. Как уже отмечалось, местные властители использовали титулование их ванами китайским двором в интересах укрепления своей власти, особенно во время междоусобиц и борьбы за престол.

Таким образом, установление посольских связей с Китаем отвечало политическим интересам стран Южных морей. Система номинального вассалитета, которую при этом поддерживала ки-тайская дипломатия, практически ничем не связывала эти страны и поэтому не вызывала противодействия с их стороны.

Поддержание двусторонних посольских связей с Китаем служило не только прямому обогащению властителей стран Южных морей за счет дарений китайского двора, но и отвечало интересам местной знати и купечества, которым предоставлялось право помимо положенной «дани двору» доставлять и продавать в Китае свои товары. Поддержание регулярных посольских

__________

70. «Мин ши», цз. 324, стр. 31770(2—3).

[44]

связей, а следовательно нормальных официальных взаимоотношений с Китаем открывало возможности для расширения взаимной морской торговли. Эта торговля в XIV—XVI веках играла очень важную роль в экономическом развитии многих стран Южных морей. Поэтому укрепление внешних связей с Китаем отвечало экономическим интересам этих стран.              

Таково было положение в целом. Но это отнюдь не исключало того обстоятельства, что история взаимоотношений Китая с теми или иными странами развивалась различными путями, а китайская политика подчас испытывала резкие повороты.

Первый такой поворот отмечается в 1374 г., когда китайское правительство предприняло меры по сокращению внешних связей с заморскими странами. В первые годы после провозглашения империи Мин китайские власти были намерены привлечь как можно больше иноземных посольств, невзирая на сроки их прибытия. Однако уже в 1372 г. императорские манифесты, посланные в Тямпу (а также на о-ва Рюкю), предписывали выдерживать сроки присылки посольств — один раз в три года  71. Это ни к чему не привело, так как страны Южных морей отнюдь не намеревались придерживаться китайского церемониала в своих взаимоотношениях с Китаем. Напомним, что в 1373 г. из Тямпы прибыло сразу два посольства. В 1374 г. китайское правительство вознамерилось не только добиться соблюдения указанных сроков, но радикально сократить посольские связи со странами Южных морей. Императорский указ, переданный в этом году в Ведомство обрядов, гласил: «Лишь Корея хорошо знакома с церемониалом и музыкой, поэтому ей приказывается доставлять дань раз в три года. Прочим же далеким странам, таким, как Тямпа, Дайвьет, Ява, Бони, Палембанг, Сиам и Камбоджа, поскольку каждая из них представляла дань много раз, что влечет для них тяжелые расходы, отныне не следует так поступать. Депеши доставить во все страны, чтобы они узнали об этом» 72.

Вслед за этим в 1374 г. были закрыты управления торговых кораблей (ши бо сы), в обязанность которых входило принимать все посольские корабли и докладывать об их прибытии в столицу, а также принимать купеческие корабли и брать с них налоги 73.

Чем объясняется этот поворот китайского правительства в отношениях с заморскими странами? В одном из дошедших до нас варианте указа 1374 г. о сокращении внешних связей само

__________

71. Ся Се, Мин тун цзянь, т. I. стр. 300.

72. «Мин ши», цз. 324, стр. 317о7(4). Интересно добавить, что в том же 1374 г. китайская дипломатия потерпела в Корее крупную неудачу. Прибывшие туда китайские послы вели себя настолько высокомерно, что корейские придворные убили их. Китайский двор арестовал корейских послов, находившихся в это время в Китае, и потребовал крупный выкуп. Отношения с Кореей были после этого на некоторое время прерваны.

73. «Мин ши», цз. 75, стр. 28973(1).

[45]

его появление объясняется тем, что перечисленные страны присылают «дань» с чрезмерной «назойливостью», т. е. слишком часто 74. Однако мы видели, что в период 1368—1373 годов посольства из стран Южных морей прибывали довольно часто и это не вызывало столь крутых мер, а, наоборот, поощрялось китайским правительством. Появление указа 1374 г. связано с тем, что поставленная перед китайской дипломатией после 1368 г. задача была за истекшие семь лет выполнена: получено фактическое признание нового правительства странами Южных морей и создана видимость их вассального подчинения Китаю. Отсюда ослабление интереса минского правительства к такого рода связям. Оно понимало, что для более реальных достижений в Южных морях понадобятся «иные меры, пойти на которые пока не представлялось возможным. Поддержание же интенсивного посольского обмена и те богатые дары иноземным послам и ванам, на которые не скупился минский императорский двор в первые годы, требовали определенных расходов. Это и породило разговоры о «назойливости» послов из заморских стран.

Другой существенной причиной поворота 1374 г. послужила общее осложнение обстановки на морских рубежах Китая. Оно выражалось в усилении борьбы с так называемыми японскими пиратами. Это были коммерсанты и вооруженные дружины, состоявшие на службе у крупной феодальной знати Южной Японии. Кстати, это были люди японского, корейского и китайского происхождения. «Пираты» промышляли торговлей и грабежом близ всего восточного побережья Китая. В начале 70-х годов XIV века участились их набеги на прибрежные районы страны. Особенно часто пираты совершали нападения на побережье Шаньдуна, Цзяннани и Чжэцзяна. С 1369 по 1374 год на побережье Шаньдуна было совершено пять налетов пиратов, а на Чжэцзян — семь налетов 75. В 1369 г. из Китая в Японию было направлено посольство Ян Цзая с требованием прекратить набеги на побережье Китая. Японцы арестовали посла. Тогда минское правительство приступило к созданию системы морской обороны: стало «возводить крепости для специальных гарнизонов и строить военный флот. По некоторым подсчетам, в начале периода Мин флот, предназначенный для обороны побережья, насчитывал около 3500 кораблей 76. Серьезные столкновения с «пиратами» произошли в 1370 г. у берегов Фуцзяии, в 1371 г.— у берегов Гуандуна и в 1372 т. у берегов Чжэцзяна 77. В 1373 г. весь флот прибрежной обороны был выведен в море 78. В 1374 г. «пиратские» флотилии потерпели поражения у берегов Шаньдуна и Цзяннани, а основные их силы были разбиты у островов Рю-

____________

74. Чжэн Хао-шэн, Чжэн Хэ шии хуйбянь, Предисловие, стр. 1.

75. Чэнь Мао-хэн, Мин дай во коу као мое, стр. 49—51, 81—83.

76. Lo Jung-pang, The Decline of Early Ming Navy, p. 150.

77. Чэнь Мао-хэн, Мин дай во коу као мое, стр. 83, 103, 121.

78. Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. II, стр. 1227.

 [46]

кю 79. После этого нападения «японских пиратов» почти прекратились.

Таким образом, именно на 1373—1374 годы приходится наибольшее обострение обстановки у берегов Китая. Поэтому мероприятия 1374 г. по сокращению связей с заморскими странами были в известной степени своеобразным профилактическим средством в целях более эффективной борьбы с «пиратами». Нужно учитывать, что меры 1374 г. коснулись не только одних посольских связей, но и частных внешнеторговых отношений Китая с заморскими странами. Это мотивировалось необходимостью затруднить «пиратам» их связи с прибрежными районами.

Интересно отметить, что в нападениях «пиратов» минское правительство видело помимо всего прочего угрозу своему господству в стране. Дело в том, что некоторые соперники Чжу Юань-чжана в борьбе за власть, например сторонники Фан Го-чжэня и Чжан Ши-чэна. потерпев неудачу, ушли на прибрежные острова  80. Существование этой заморской «оппозиции» беспокоило минский двор, который опасался, что ее поддержат «пираты».

Однако намерения китайского правительства радикально сократить посольские связи со странами Южных морей просуществовали недолго. После ликвидации серьезной угрозы со стороны «пиратов» в результате победы у о-вов Рюкю Китай попытался вернуться к прежним, хотя и не столь интенсивным, как раньше, нормам взаимоотношений с этими странами. Уже в 1375 г. -императорский указ предписывал Корее, Дайвьету и Тямпе присылать посольства раз в три года, а при смене правителя наследнику престола прибывать в Китай 81. Более того, минский двор, -несмотря на указ 1374 г., продолжал принимать прибывавшие из стран Южных морей посольства. Как отмечено в «Мин ши», поток этих посольств после издания указа не прекратился 82. Последнее является ярким доказательством того, что указанные страны были заинтересованы в поддержании посольских связей с Китаем, а не вступили в отношения с ним в силу принуждения.

Однако после 1374 г. минское правительство уже не проявляло былой инициативы в поддержании и расширении посольских связей со странами Южных морей. Здесь сыграли роль уже отмеченные выше причины внутреннего характера, которые повлияли и на сами мероприятия 1374 г. Китайские посольства в эти страны отправляются не так часто, как в прежние годы. В результате ограничений 1374 г. приток заморских посольств в Китай в последующие годы несколько уменьшился. Но все же

___________

79. Чэнь Мао-хэн, Мин дай во коу као мое, стр. 51.

80. «Очерки истории Китая», под ред. Шан Юэ, стр. 422.

81. J. К. Fairbank, S. Y. Teng, On the Ching Tributary System, p. 150.

82. «Мин ши», цз. 324, стр. 31767(4).

[47]

до конца 70-х годов XIV века официальные связи Китая со странами Южных морей оставались довольно оживленными.

Новые мероприятия, имевшие целью установить строгий контроль над всеми связями с заморскими странами, были предприняты китайским правительством в 1379—1383 гг. Они были вызваны осложнениями в отношениях Китая с Явой и Палембангом. Посольство из Палембанга, прибывшее в Китай в 1376 г. с известием о смерти местного властителя и просьбой о титуловании наследника престола ваном, было принято при императорском дворе согласно установленному церемониалу. В 1377 г. в Палембанг было направлено китайское посольство с указом императора и печатью для титулования местного властителя. Однако послы не достигли места назначения. В 1377 г. яванские войска разгромили Палембанг и захватили его, объявив своим владением. Узнав, что китайские послы направляются сюда для титулования местного властителя ваном, т. е. уравнения ею в правах с яванским властителем, они послали своих людей задержать китайское посольство. Китайские послы были схвачены и убиты 83. Есть данные, что яванцы перехватили и послов Палембанга, возвращавшихся в 1376 г. из Китая 84. Мотивом к этому послужило известие, что эти послы были приняты при императорском дворе наравне с яванскими.

Как отмечено в «Мин ши», император не мог «покарать» яванцев за преступление 85.  Его гнев обрушился на прибывшее с Явы в 1380 г. посольство во главе с Алеилеши (в китайской транскрипции). Яванских послов арестовали и намеревались наказать. Однако, продержав их в Китае более месяца, император «смилостивился» и отпустил послов на родину с пространным указом, в котором содержались следующие предостережения: «Ван страны Палембанг направил посла вручить послание и передать просьбу прислать ему печать со шнуром. Я был рад его стремлениям выполнить [свой] долг и отправил посла даровать ему печать, следуя принципу привлечения людей из далеких стран добрым отношением. Как же ты [мог], замыслив коварные планы, заманить посла « убить ею! Неужели ты вообразил, что если находишься далеко и до тебя трудно добраться, то можешь своевольничать и бесчинствовать подобным образом? Когда прибыл нынешний посол с Явы, я сначала хотел арестовать его. Но, учитывая, что он любим своими родителями, женами и сыновьями — что одинаково присуще как китайцам, так и иноземцам,— я отдал специальный «приказ отпустить его на родину. Ты, ван той страны, должен опомниться, стать порядочным, скромным, искренним и почтительным, не творить больше таких преступлений, как раньше, и не вызывать гнева Китая. Только тогда ты сможешь сохранить свои богатства и знатность. В противном

_____________

83. Там же, стр. 31772(4), 31770(3); «Гуандун тун чжи», цз. 98, стр. 426.

84. Ю Тун, Вай го чжуань, цз. 3, стр. 96.

85. «Мин шн». цз. 324, стр. 31772(4).

[48]

случае ты накличешь беду, я потом будет поздно раскаиваться» 86.

После этого с Явы было прислано два посольства с богатыми подношениями (в 1381 и 1382 гг.) 87. Однако посольские связи с Палембангом были «прерваны 88. Этому предшествовала еще одна попытка Китая послать в 1380 г. новое посольство в Палембанг. Но оно также оказалось неудачным, что связывается в источниках с заговором канцлера Ху Вэй-юна. Он и его сторонники попытались в 1379—1380 гг. произвести государственный переворот. С этой целью Ху Вэй-юн хотел заручиться поддержкой монголов, «японских пиратов» и некоторых заморских государств. Как отмечено в «Шу юй чжоу цзы лу», Ху Вэй-юн послал в Палембанг своих лазутчиков, которые обманули и задержали там китайских послов 89. Но на этот раз яванский властитель, не желая снова быть замешанным в конфликте с Китаем, направил в Палембанг своих людей с распоряжением отпустить китайских послов обратно 90.

В связи с этими событиями Чжу Юань-чжан обратился с некоторыми соображениями к чиновникам из Ведомства обрядов. Он сказал, что в начале его правления послы с данью прибывали в Китай непрерывно, но, когда Ху Вэй-юн задумал поднять мятеж, во всех странах Южных и Западных морей появились его агенты, обманывающие китайских послов. «Помыслы различных стран стали нам неизвестны,— сказал император.— Я без презрения взираю на всевозможные страны, но не знаю, каковы их намерения» 91. Он сказал также, что Китай не изменит своего отношения к иноземным послам и они будут встречать положенный прием 92.

После этого в Сиам, Маджапахит и Палембанг (а также, очевидно, в некоторые другие страны) был направлен следующий императорский указ: «Китай — защита для всех отдаленных окраинных земель во всех четырех странах света. Сначала, когда Наша династия объединила Китай, среди заморских иноземцев не было таких, которые бы не прибыли с подношениями. Разве думали Мы, что Ху Вэй-юн замыслит поднять мятеж в Палембанге, вслед за чем возникнут (у дальних стран] другие намерения — обманывать наших послов и безудержно мошенничать! Наш мудрейший Сын Неба относится ко всем иноземцам гуманно и справедливо. Как же различные иноземцы осмелива-

_____________

86. «Гуандун тун чжи», цз. 97, стр. 386.

87. «Мни ши», цз. 324, стр. 31770(4).

88. Там же, стр. 31772(4).

89. Янь Цун-дянь, Шу юй чжоу цзы лу, цз. 8, стр. 44а.

90. Там же, стр. 44а; «Мин ши», цз. 324, стр. 31772(4).

91. «Мин шн». цз. 324, стр. 31772(4).

92. Там же. В «Мин ши», а также в «Шу юй чжоу цзы лу» (цз. 8. стр. 446 н 45а) данные события относятся к 1397 г. Это вызвано ошибкой переписчиков: иероглифы, обозначавшие год, перепутаны местами, в результате вместо 13-го года Хуиъу (1380 г.) получился 30-й (1397 г.).

[49]

ются отворачиваться от Великой Милости [Императора] и не соблюдать моральные нормы отношений между подданными и повелителем? Если Сын Неба сильно разгневается, то ему так же легко, как повернуть кисть руки, послать военачальников пограничных гарнизонов (т. е. даже не самых лучших.— А. Б.) во главе стотысячного войска, чтобы они с почтением осуществили Небесную кару. Как же вы, различные иноземцы, серьезно не подумаете об этом? Наш мудрейший Сын Неба часто говорит, что Дайвьет, Тямпа, Камбоджа, Сиам и Рюкю — все исполняют обязанности вассалов. Только Палембанг противится нашему авторитету и указаниям. Он сам добивается своей гибели, ибо, будучи крохотной страной, осмеливается упорствовать и не подчиняться Нам. Вы, в стране Сиам, строго соблюдаете обязанности вассалов, и Небесный двор в равной мере заботится об [ответном] церемониале. Вам разрешается передать на Яву, чтобы оттуда отдали приказ Палембангу, что в соответствии с Великими Принципами, изложенными в манифесте, если Палембанг сможет искренне осознать вину и последует добру, то к нему будут относиться как положено, как было прежде» 93.

Однако минское правительство лишь ограничилось угрозами применения военной силы. Одновременно оно приняло меры по усилению обороны собственного побережья и установило более действенный контроль над прибывавшими иноземными посольскими миссиями. Командующему береговой обороной Тан Хэ в 1380 году было приказано организовать в прибрежных водах постоянную патрульную службу военных кораблей. Однако на этот раз вопрос о полном или же почти полном прекращении посольских связей не ставился. Китайское правительство попыталось лишь обеспечить проверку полномочий прибывавших послов. С этой целью в 1383 г. в Тямпу, Камбоджу, Сиам и другие страны Южных морей были разосланы так называемые половинные или разрезные печати (кань хэ)  94.

Введение разрезной печати в 1383 г. в практику сношений с зарубежными странами было новшеством минской политики. Назначение его ясно объясняется в «Мин ши»: «Каждый раз, когда по прибытии посла в любую страну разрезная печать не совпадает, то он не считается полномочным и разрешается его хватать, связывать и сообщать об этом [Императору]» 95. Одновременно некоторым заморским странам, как, например, Сиаму, было вновь предписано придерживаться установленных сроков

___________

93. «Мин ши», цз. 324, сто. 31773(1—2).

94. Там же, стр. 31761(3), 31766(2), 31768(1). Разрезная печать применялась в Китае с древних времен в качестве удостоверения полномочий направляемого куда-либо военачальника или сановника. Определенного вида изображение разрезалось пополам. Одна часть оставалась у лица, к которому направлялся командированный, другая — передавалась ему самому. По прибытии на место назначения обе половины сравнивались и выяснялось, совпадают они или нет.

95. «Мин шн», цз. 324, стр. 31766(2).

[50]

присылки дани (т. е. один раз в три года) 96. Указанные мероприятия сопровождались новыми запретами на частную морскую торговлю для китайского населения.

Следует отметить, что заговор Ху Вэй-юна оильно обеспокоил правящую группировку. Чжу Юань-чжан и его окружение воспользовались раскрытием этого заговора для проведения массовых репрессий против неугодных им людей (всего по «делу Ху Вэй-юна» было репрессировано до 30 тысяч человек 97). После этого Чжу Юань-чжан, опасаясь ответной реакции, принял всевозможные меры предосторожности и, в частности, усилил контроль над морской границей страны на случай образования зарубежного центра сопротивления и неожиданного вторжения извне.

Однако, судя по всему, данные ограничения вскоре были ослаблены. Это объясняется тем, что китайское правительство скоро убедилось в отсутствии реальной угрозы со стороны заморских стран. Инциденты с убийством или задержкой китайских послов больше не повторялись. К началу 80-х годов XIV столетия власть Минской империи распространилась на большую часть Китая и значительно упрочилась. Об обратном повороте во внешней политике минского правительства можно судить по высказыванию самого Чжу Юань-чжана перед сановниками Ведомства обрядов, датированному серединой 1383 г.: «Главы (цзю чжан) различных иноземцев Юга и Востока прибывают ко двору, «преодолевая горы и моря, проходя десятки тысяч ли; поскольку они прибывают для того, чтобы выразить почтение, и возвращаются обратно, то следует их щедро одаривать, чтобы продемонстрировать намерение двора привлекать их Добрым отношением» 98. Следовательно, надо полагать, что уже со второй половины 1383 г. была вновь предпринята попытка восстановить в практике внешних связей Китая положение, близкое к сложившемуся в первые годы после провозглашения династии Мин. Поэтому в 80-х годах XIV века начинают вновь функционировать закрытые в 1374 году управления торговых кораблей и оживляется посольский обмен со странами Южных морей. Так, например, за указанное десятилетие из Тямпы прибыло пять посольств, из Камбоджи — восемь посольств, а из Сиама посольства прибывали ежегодно, а иногда даже по два раза в год 99. Но, как отмечалось, связи с Палембангом были прерваны вплоть до начала XV века. По-видимому, весьма ограниченным был после 1377 г. и посольский обмен с Явой. В «Мин ши» и других источниках следующее после 1382 г. посольство с Явы датировано только 1393 годом 100. О китайских же посольствах туда вообще не упоминается. Это подтверждается и направлением вышеприводи-

__________

96. Чжэн Сяо, Хуан Мин сы и као, сто. 46.

97.  «Чжунго тунши цзяньбянь», стр. 133.

98. Чжэн Хао-шэн, Чжэн Хэ, стр. 57.

99.  «Мин ши», цэ. 324. стр. 31767(4).

100.  Там же, стр. 31770(4).

[51]

мого манифеста 1380 г. на Яву и в Палембанг через посредство Сиама.

Наконец, еще одно ограничение китайским правительством внешних морских связей Китая относится «к 1394—1397 гг. Как сообщается в «Сюй вэнь сянь тун као», в 1394 г. император повелел прекратить посольский обмен с заморскими странами. Привозить дань разрешалось лишь островам Рюкю, Камбодже и Сиаму  101. Очевидно, это было устное распоряжение, которое не было закреплено в официальном документе, так как в других источниках указ не приводится. Однако есть данные, что в 1394 г. были изменены правила приема иноземных послов, установленные еще в 1369 г. 102. Мотивировалось распоряжение 1394 г. тем, что люди, прибывающие в Китай из заморских стран, сильно мошенничают. Известно, что в 1394 г. были приняты меры к строгому соблюдению запрета жителям прибрежных провинций выходить в море и вести морскую торговлю. Очевидно, чтобы добиться эффективного исполнения этих строгих запретных мер, и было отдано вышеуказанное распоряжение о сокращении посольских связей с заморскими странами.

Есть основания полагать, что причины сокращения внешнеторговых, а как следствие этого внешнеполитических связей Китая в 1394 г. были схожи с некоторыми побудительными мотивами аналогичного ограничения 1379—1383 гг. В 1393 г. возникло дело об «измене» военачальника Лань Юя. «Дело Лань Юя» было опять-таки использовано Чжу Юань-чжаном и его ближайшим окружением для новой волны массовых репрессий. На этот раз их жертвами стали около 20 тысяч человек, в том числе многие военные 103. Параллельно правительство Чжу Юань-чжана предприняло профилактические меры по укреплению границ, хотя на этот раз не было даже намека на угрозу со стороны Южных морей.

Нет сомнения, что ограничения 1394 г. были связаны также с новым обострением угрозы нападения «японских пиратов». Именно в 1394 г. флот морской обороны был вновь выведен в море для охраны китайских вод. Кроме того, была усилена береговая оборона в районе провинции Чжэцзян 104.

В 1397 г. были прекращены издавна практиковавшиеся перевозки продовольствия вдоль морского побережья Китая с юга на север  105. Тогда же были вновь приняты меры к недопущению частной заморской торговли. Все это повлекло за собой усиление контроля над «истинностью» посольских миссий. Свидетельством этого является поимка купцов из Палембанга, выдавших себя за послов. По этому поводу Ведомство обрядов направило

________________

101. Ли Гуан-би, Мин дай юй ва чжаньчжэн, стр. 16.

102. Лун Бэнь-бинь, Мин хуй яо, т. I, стр. 224.

103. «Чжунго тунши цзяньбянь», стр. 733.

104. Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. II, стр. 1228.

105. Хань Чжэнь-хуа, Лунь Чжэн Хэ ся Си ян-ды синчжи, стр. 181.

 [52]

предостережение Палембангу через посредство Сиама и Явы 106. В результате всех этих ограничений к последним годам XIV в. дипломатические связи Китая со странами Южных морей были сведены к минимуму. Тем не менее посольские связи Китая со странами Южных морей полностью не прекращались, невзирая на ограничения 1394—1397 годов. Так, в «Мин ши», например, говорится о двух посольствах из Тямпы в 1397 и 1398 годы 107, хотя Тямпе по распоряжению 1394 г. доставлять «дань» не позволялось.

Итак, добившись успеха в установлении посольских связей со странами Южных морей в 1368—1374 гг. и использовав этот успех в своих целях, минское правительство не пошло дальше поддержания системы номинального вассалитета этих стран. Более того, в 1374, 1379—1383 и 1394—1397 гг. оно предприняло ряд мер по ограничению посольских связей, что было вызвано указанными внутренними и внешними обстоятельствами. Однако эти ограничения носили временный характер и не ставили целью полного и абсолютного прекращения таких связей. За ограничительными мероприятиями следовало возвращение к прежним, хотя и не столь интенсивным, как в самом начале, отношениям. Не имея возможности перешагнуть за рамки номинального вассалитета стран Южных морей, т. е. только видимости вассалитета, но не намереваясь отступиться от этого принципа, минское правительство встало на путь сохранения здесь status quo. Это сказывалось в том, что оно стремилось избегать непосредственного вмешательства при возникновении конфликтов, действуя лишь угрозами, и насколько возможно сохраняло существующую расстановку сил в странах Южных морей и их прежние взаимоотношения с Китаем.

Основным методом для достижения этого китайская дипломатия избрала политику «милости и угроз», иными словами, «кнута и пряника» 108. В этом отношении характерно, что «а инциденты со своими послами, направленными в Палембанг в 1377 и 1380 годы., Китай реагировал угрозами, однако в конце концов сам предлагал поддерживать прежние взаимоотношения. Текст приводимой выше своеобразной ноты, разосланной заморским странам в связи с задержанием китайских послов в Палембанге в 1380 г., может служить ярким образцом дипломатии минского правительства того времени. Так выглядела политика «милости и угроз» в действии.

Интересно также, что китайская дипломатия, несмотря на доктрину номинального вассалитета, не намеревалась настаивать на независимости Палембанга от яванской власти и направила упомянутую ноту не в Палембанг, а на Яву. Более того, ввиду обострения отношений с яванцами минский двор уже ни-

______________

106. Янь Цун-дянь, Шу юй чжоу цзы лу, цз. 8, стр. 356.

107. «Мин ши». цз. 324, стр. 31761(4).

108. Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. I, стр. 255.

[53]

как не надеялся на свой номинальный сюзеренитет и предпочел передать ноту на Яву через посредство Сиама.

Гневный протест с угрозами был послан китайцами и в Тямпу в 1388 г. по «поводу перехвата посольства, направлявшегося из Камбоджи в Китай. Тямы отобрали у послов часть «дани», предоставив им продолжать свой путь. В ответ на этот протест из Тямпы прибыло посольство с извинениями. Это вполне удовлетворило китайский двор  109.

Особенно ярко стремление китайского правительства в конце XIV в. поддерживать status quo в странах Южных морей и его нежелание прибегать к активным мерам в этом районе проявилось в отношении китайской дипломатии к возникавшим здесь войнам и совершавшимся династическим переворотам.

В конце 60-х и в 70-х годах XIV в. шли постоянные военные столкновения между Тямпой и Дайвьетом 110. Еще в 1369 г. в Китай прибыл посол из Тямпы с жалобой на Дайвьет 111. Император приказал разослать враждующим странам указы прекратить военные действия 112. В 1371 г. Тямпа снова прислала жалобу на Дайвьет и пыталась заручиться поддержкой Китая. Послание содержало просьбу «прислать оружие и музыкантов, «чтобы Дайвьет узнал, что наша Тямпа — земля, на которую распространяются наставления [Императора] и которая платит ему дань. Тогда Дайвьет не осмелится обижать нас» 113.

Это свидетельствует о том, что под давлением обстоятельств Тямпа сама подтверждала свой вассалитет по отношению к Китаю. Казалось бы, китайскому правительству представлялся удобный случай закрепить свои сюзеренные права и тем добиться их приближения к реальности. Однако оно предпочитало не вмешиваться в конфликт. В ответ через Ведомство обрядов в Тямпу была направлена следующая бумага: «Тямпа и Дайвьет — оба служат двору [Императора]. Обоим им дарованы [таблицы] истинного летосчисления. Тем не менее они чинят произвол, воюя [меж собой]. Люди терпят горести и беды. [Эти страны] не только отбросили обычаи служения [своему] государю, но и отошли от пути, [предписывающего] добрососедские отношения. Вану страны Дайвьет уже послан приказ прекратить военные действия. Ваша страна также должна уладить спор и восстановить искреннюю дружбу. Обеим [сторонам] следует сохранять прежние границы. Что касается просьбы об оружии, то разве можно что-либо пожалеть для вана Тямпы? Однако даровать

___________

109. Там же, стр. 244.

110. Вьетнамское государство Дайвьет образовалось после изгнания из страны китайских властей в 939 г. в северной и частично центральной части современного Вьетнама.

111. Чжэн Сяо, Хуан мин сы и као, стр. 32.

112. Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. I, стр. 245.

113. «Мин ши», цз. 324, стр. 31761(1).

[54]

оружие Тямпе, когда два «государства воюют между собой,— это значит способствовать их нападению друг на друга, что совершенно не соответствует духу умиротворения» 114. Прекрасные слова о мире в данном случае должны были служить оправданием нежелания китайского правительства принимать участие в военных действиях на юге или даже становиться на чью-либо сторону.

Уговоры, естественно, не подействовали на враждующие стороны. В 1373 г. из Тямпы прибыл специальный посол сообщить о победе над Дайвьетом. Тогда Чжу Юань-чжан, получавший до этого жалобы Тямпы на Дайвьет и Дайвьета на Тямпу, приказал дослать китайского сановника в обе воюющие страны, чтобы добиться их примирения. При этом он заметил, что «на основании жалоб нельзя разобраться, кто из воюющих прав, а кто виноват 115. Однако и эта миссия не дала результатов. В 1377 г. в Китае стало известно о крупной битве, в которой Дайвьет потерпел поражение. Поэтому в 1379 г. в Тямпу вновь был направлен китайский посол, чтобы добиться прекращения войны и восстановить хорошие отношения с Дайвьетом 116. Прибывшему же из Тямпы в 1380 г. послу был передан императорский манифест со следующей аргументацией: «Прежде войска Дайвьета выступили против Тямпы, но были разбиты. Тямы, развивая успех, вторглись в Дайвьет. Дайвьет уже достаточно опозорен. Вану Тямпы следует охранять свои границы, успокоить народ, тогда счастье будет долгим. Если же неизменно стремиться к войне, то невозможно предугадать, победишь или потерпишь поражение в упорных сражениях. Так цапля и устрица сцепятся друг с другом, а пользу извлекает рыболов. В другое время вы раскаетесь, но будет уже поздно» 117.

Стремление минокого правительства примирить враждующие стороны объяснялось тем, что в сложившейся обстановке у него не было возможности в качестве упомянутого в тексте «рыболова» извлечь «пользу из этого конфликта. Однако, сознавая такую возможность, оно опасалось, что в положении «рыболова» может оказаться какое-нибудь другое государство Южных морей. Это могло изменить в нежелательную для Китая сторону расстановку сил в данном районе. Опасалось оно «и усиления одной из враждующих сторон в случае решительной победы, так как тогда могло образоваться довольно сильное государство в непосредственной близости от южных рубежей Китая. Но, естественно, уговоры не могли быть действенным средством к прекращению конфликта.

В свете стремления китайского правительства в конце XIV века поддерживать status quo в странах Южных морей

___________

114. Там же, стр. 31761(1—2).

115. Там же, стр. 31761(2).

116. Там же.

117. Там же, стр. 31761(3).

[55]

интересна также тактика «непризнания» властителей, пришедших к власти в результате переворотов. Так, когда сановник Гэшань (в китайской транскрипции) совершил в 1390 г. переворот в Тямпе, то «присланное им в 1391 г. посольство не было принято «разгневанным» императором, равно как и доставленная им «дань» 118. Другой пример: в конце XIV в. на Яве оказалось два властителя (восточный и западный, как их называет «Мин ши»), которые одновременно прислали своих послов в Китай. Исходя из недопустимости такого положения, ибо один из них должен был, по мнению китайцев, обладать законной властью, а другой — быть самозванцем, император распорядился  задержать оба посольства. Однако вскоре послы были освобождены и отправлены обратно 119.

Нужно отметить, что, стремясь сохранить status quo в странах Южных морей и в своих взаимоотношениях с ними, китайское правительство в конце XIV века проводило этот курс не-последовательно. Как отмечалось, на различные осложнения в: данном районе оно помимо угроз реагировало усилением контроля в своей прибрежной полосе, что включало и сокращение посольских связей. Вследствие этого к последним годам XIV в.. ослабела даже та видимость номинального вассалитета стран Южных морей, которая первоначально неукоснительно поддерживалась минским правительством. В одном из докладов из Ведомства обрядов на имя императора во второй половине 1397 г. отмечалось, что послы и гости из иноземных стран перестали приходить в Китай 120. Затем, после смерти Чжу Юань-чжана в 1398 году. в Китае началась борьба за власть, вылившаяся в междоусобную войну 1400—1402 годов. Посольства из Китая в это время не направлялись. А если прибывали послы из заморских стран, то их не препровождали в столицу для официального приема. Поэтому в источниках нет сообщений о посольских связях с заморскими странами в эти годы.

Такова в общих чертах картина развития дипломатических отношений Китая со странами Южных морей в конце XIV века. Но прежде чем перейти к оценке данного этапа в истории связей Китая с этими странами, необходимо остановиться еще на одном общем моменте. В конце XIV века в основном сложился административный аппарат, ведавший внешними отношениями Китая вообще и с заморскими странами в частности. Естественно, многие звенья этого аппарата были заимствованы из опыта предшествующих времен. Однако именно в указанный период этот аппарат приобрел те законченные формы, которые с небольшими изменениями просуществовали в Китае вплоть до XIX века.

Расширение посольских связей с зарубежными странами а конце XIV века создало необходимость выделения специальных лю-

__________

118. Там же, стр. 31761(4).

119. Там же, стр. 31761(3).

120. Чжан Вэй-хуа, Мин дай хайвай маои цэяньлунь, стр. 22.

[56]

дей для дипломатических поручений. В связи с этим в 1380 г. был учрежден департамент посланцев (оин жэнь сы). Во главе его стоял посланец (син жэнь) и два его заместителя — все чиновники самого низшего, 9-го ранга. В их распоряжении находился штат простолюдинов. Вскоре главный посланец получил звание начальника департамента, его заместители — помощников начальника, а все остальные служащие—345 человек — стали именоваться «посланцами. В 1386 г. служащим департамента посланцев было даровано звание чиновников. В 1394 г. в департаменте была проведена реформа. Были окончательно установлены служебные обязанности посланцев и субординация чинов. Высшие 40 чиновных должностей в нем теперь имели право замещать лишь люди, носящие звание цзиныни, т. е. те, кто выдержал столичные экзамены на чиновное звание  121.

Первоначально, после учреждения в 1380 г. департамента посланцев, обязанности его служащих были весьма широки 122. Они не только высылались с посольствами в иноземные страны, «но направлялись на места для обнародования императорских указов об амнистиях, выдачи награды от имени императора, вручения даров, вознесения жертв, приглашения ко двору, оказания «помощи пострадавшим и сопровождения войск 123. Однако постепенно обязанности, связанные с зарубежными посольскими миссиями, выдвигались на первый план. Один из китайских сановников в своем докладе, поданном на имя императора в середине XV в., писал: «Посланцы учреждены в государстве для того, чтобы отбывать и прибывать с посольскими миссиями. До 27-го года Хунъу (1394 г.— А. Б.) обязанности послов выполнялись теми, кто получил на то поручение. Затем, стремясь к тому, чтобы шире распространить престиж государства и не опозорить своего государя, на должность посыльных стали назначать исключительно цзиньши. Со времени установления данного порядка все дела, касающиеся откомандирования, были целиком переданы в ведение посланцев. Иногда бывало, что посылались и различные другие чиновники, но лишь в единичных, случаях и только по специальному повелению императора или же ввиду нехватки посланцев 124.

Приемом иноземных посольств ведал целый ряд центральных и местных учреждений и чиновников. Местными учреждениями, в распоряжение которых поступали сразу же по прибытии в Китай посольства из заморских стран, были уже упомянутые нами управления торговых кораблей. Первое из них было открыто

___________

121. Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. I, стр. 686.

122. Должности старшего и младшего посланцев (да син жэнь, сяо син жэнь) были еще в древнем Китае. В период Хань (206 г. до н. э. 220 г. н. э.) посланцы служили в Церемониальном управлении (да хун лу). В их ведении были аудиенции у императора, посещения двора и приглашения. В последующие периоды упоминаний о них не встречается.

123. Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. I, .стр. 385.

124. Там же, стр. 686.

[57]

новым правительством в 1367 г.— еще до официального провозглашения династии Мин — в Хуанду близ Тайцана (совр. прав. Цзянсу). Вскоре оно было закрыто, и вновь открыты сразу три управления — в Цюаньчжоу (пров. Фуцзянь), в Нинбо (пров. Чжэцзян) и в Гуанчжоу (пров. Гуандун). Цюаньчжоу предписывалось поддерживать связь с Японией, Нинбо — с островами Рюкю, а Гуанчжоу — со всеми странами Южных и Западных морей. В 1374 г. управления торговых кораблей были закрыты. Однако есть данные, что они функционировали снова с 80-х годов XIV века 125.

О функциях управлений торговых кораблей в «Мин ши» сказано следующее: «Ведали подношением дани двору различными заморскими иноземцами и морской торговлей. Занимались определением «истинности» послов, их посланий и разрезных печатей. Запрещали населению сноситься с иноземцами... оберегали послов при приезде и отъезде, заботились о размещении их в гостиницах и содержании» 126. Кроме того, управления ведали торговлей иноземцев, доставлявших в Китай вместе с «данью» товары на продажу. Поэтому в «Гуандун тун чжи» отмечено, что управления торговых кораблей ведали всеми делами, касающимися иноземцев, доставлявших «дань»  127.

Штат чиновников в управлении торговых кораблей был невелик. Во главе стоял тицзюй — начальник управления. У него было два помощника и один письмоводитель  128. Остальных служащих набирали из простолюдинов. Проверив «истинность» послов и описав доставленные товары, чиновники из управления торговых кораблей посылали доклад в столицу. Пока не приходил ответ, послы оставались на месте, а товары на их кораблях были опечатаны. Позже (с 30-х годов XV века) послов стали пропускать в столицу, не дожидаясь получения ответа на доклад, сообщавший об их прибытии 129.

Общее управление сношениями с иноземцами — их приемом, ответными миссиями, рассмотрением их жалоб и просьб, подготовкой императорских указов для иноземцев — осуществлялось через Ведомство обрядов. Непосредственный надзор за иноземными «послами после их выезда из прибрежных районов в столицу переходил в руки отдела по приему гостей, входившего в Ведомство обрядов. Два чиновника из этого отдела, высылавшиеся к месту прибытия послов, приветствовали их и отвечали за них по дороге в столицу. В столице отдел организовывал церемонию принятия «дани» и ведал выдачей послам ответных подарков. Сами же предметы «дани» принимали письмоводители из Центральной канцелярии (Чжун шу шэн). В канцелярию поступали и

__________

125. С. Сакума, Мэйсё но кай кин сэй саку, стр. 44.

126. «Мин ши», из. 75, стр. 28972(4) —28973(1).

127.  «Гуандун тун чжи», цз. 89, стр. 486.

128. «Мин ши», цз. 75, стр. 28972(4).

129. «Мин ши», цз. 81. стр. 29035(2).

[58]

послания, привозимые иноземными послами 130. Кроме того, отдел по приему гостей обучал послов, как вести себя во время церемонии, и ведал их развлечениями 131. Перед отъездом из Китая к послам направлялся особый чиновник для их «утешения» и сопровождения на обратном пути 132. Это, очевидно, также входило в обязанности отдела по приему гостей. Кроме того, забота об иноземных посольских миссиях, прибывших в столицу, лежала на существовавших параллельно с отделами Ведомства обрядов церемониальном и банкетном приказах (хун лу сы, гуав лу сы). Церемониальный приказ имел в штате переводчиков для иноземцев  133. Первое упоминание о подборе переводчиков с иностранных языков относится к 1382 г. К концу XIV века штат переводчиков состоял из 60 человек  134.

В целом конец XIV века (точнее 1368—1402 гг.) представляется определенным этапом в истории взаимоотношений Китая со странами Южных морей. Значение его определяется тем, что после некоторого ослабления внешних связей в конце XIII — первой половине XIV века они были вновь налажены. При этом китайское правительство выработало и попыталось претворить в жизнь определенные принципы и методы, которые и легли в основу внешнеполитической теории и практики Минской империи, а также учредило административный аппарат, ведавший внешними связями. И хотя избранный курс не всегда достигал успеха и проводился не совсем последовательно, без указанного этапа Китаю вряд ли удалось бы перейти к той последующей активизации своей политики по отношению к странам Южных морей, которая наблюдается в начале XV века.

_________

130.  J. К. Fairbank, S. Y. Teng, On the Ching Tributary System, p. 145

131. Ibid., p. 149.

132. Ibid., p. 145.

133. Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. I, стр. 679.

134. Янь Цун-дянь, Шу юй чжоу цзы, лу, цз. 8, стр. 20а—206.

[59]

Цитируется по изд.: Бокщанин А.А. Китай и страны южных морей в XIV – XVI вв. М., 1968, с. 19-59.