Финляндия во второй мировой: «бревно в стремительном потоке» (Барышников, 2003)

Процесс постепенного раскрытия источниковой базы, позволяющей основательно приступить к изучению проблемы вступления Финляндии во Вторую мировую войну, безусловно, сказывался и на особенностях изучения этого вопроса историками. К тому же в Финляндии не очень стремились форсировать глубокое его исследование. Подобная ситуация была вызвана в большей степени тем, что в здесь уже изначально утверждалось, что страна попала в войну помимо своей воли и вела ее «обособленно» от Германии.1 Такое представление формировалось с самого начала войны высшим государственно-политическим руководством Финляндии с помощью пропаганды.

При этом по поводу причины, почему страна вынуждена была включиться в войну, в финских документальных материалах военного времени обычно говорилось так, что это произошло «для того, чтобы Советский Союз не уничтожил» Финляндию, поскольку СССР стремился это сделать «еще во время насильственного мира» (то есть после войны 1939-1940 гг. – В.Б.). И далее пояснялось: «Когда Германия объявила войну Советскому Союзу, русские вскоре бесцеремонно нарушили наш нейтралитет, подвергнув в намеченный день бомбардировке ряд наших населенных пунктов, в результате чего и последовало затем наше вступление в новую войну».2

После завершения войны раскрытие вопроса о том, как все же реально произошло подключение Финляндии к агрессии Германии против СССР, являлось нежелательным и весьма болезненным для финских исследователей. Более того стало характерным, что о проблеме вступления Финляндии во Вторую мировую войну начали писать прежде всего именно те историки, которые в период войны сами принимали участие в разработке пропагандистских штампов объясняющих этот процесс. После же окончания боевых действий главным оказалось решить задачу по «научному» обоснованию прежних официальных утверждений.

Ведущим из таких историков стал профессор Арви Корхонен. Его взгляды формировались еще в условиях, когда Финляндия входила в состав Российской империи. Он тогда был в числе тех, кто принимал участие в активном противостоянии российской политике ограничения автономных прав Финляндии. А после провозглашения ее независимости А.Корхонен вскоре стал профессиональным историком, окончив Хельсинкский университет. В годы Второй мировой войны А.Корхонен находился в армии, в разведотделе ставки Маннергейма, где его интересы как историка, проявлялись непосредственно в плане обоснования «справедливого характера» действий Финляндии на стороне Германии в агрессии против СССР. Как по этому поводу отмечал исследователь Р.Хейсканен, «Арви Корхонен решил следовать таким же путем, как правительство, позиция которого ему была хорошо известна».3

Уже сразу после окончания войны он задумал опубликовать книгу об участии Финляндии во Второй мировой войне. В 1945 г. им была подготовлена рукопись о политике Финляндии в годы войны. Текст ее просмотрел бывший президент Р.Рюти и член правительства периода войны В.Таннер.4 Затем рукопись была переправлена в США и там опубликована в 1948 г. анонимно с указанием только американского редактора Джона Вуоринена.5 Редактор этой книги, характеризовал ее во введении, как «пространное финское суждение об истории того, каким образом Финляндия стала вовлеченной в войну».6

Едва ли могли быть сомнения, в каком духе излагалось содержание этой книги. Автор в ней категорично заявлял, что Финляндия включилось в новую войну против СССР на стороне Германии только потому, что «стране угрожал» Советский Союз и «финляндская “военная вина” не вызвана ее преднамеренными действиями». Ведь «Финляндия, - по его словам, - ощущала себя очень маленьким фактором в гигантском военном конфликте и не пыталась влиять на результат противоборства великих держав».7 Так в русле официальной финской пропаганды периода войны определялась уже в научно-историческом плане ситуация «вынужденного» соучастия Финляндии в гитлеровской агрессии.

Такого рода утверждения А.Корхонена получили дальнейшее развитие в его последующих работах и, в частности, в вышедшем в 1949 г. в «Финским историческом справочнике», где им написан раздел о периоде Второй мировой войны.8 По утверждению А.Корхонена, Финляндия оказалась в войне помимо своей воли, будучи «захваченной мощным течением, направление которого не было возможности предусмотреть, и оно своим потоком определило судьбу страны».9 В этой фразе уже четко вырисовывалась концепция Корхонена, о которой пойдет речь чуть ниже.

Здесь же важно указать на источники, на которые он опирался в своем утверждении. При отсутствии доступа к необходимым документам, сочинения мемуаристов стали, чуть ли не важнейшей основой для написания работ о войне. А.Корхонен в данном случае явно заимствовал высказанное в мемуарах В.Блюхера положение о том, что «Финляндия попала в круговорот большой политики подобно сплавному бревну, оказавшемуся во власти бурной финской реки».10

Развивая эту аллегорию и превращаясь в одного из ярких представителей «национальной школы историков» А.Корхонен в конце 50-х гг. издает еще одну свою работу. Она называлась «Пять лет войны».11 По объему книга выглядела солидно, но тем не менее, по содержанию она носила весьма популярный характер и была рассчитана, судя по всему, на широкий круг читателей. Существенным в ней представляется то, что подводя итоги участию Финляндии во Второй мировой войне, автор воспроизводил знакомую уже мысль Блюхера: Финляндия «все же оказалось во власти мощного течения… и судьба страны стала связанной этим общим движением».12 Делал это Корхонен явно с целью полностью оправдать финляндское руководство, вовлекшее страну в войну.

Так концепция Корхонена, являясь по существу единственной объясняющей причины участия Финляндии во Второй мировой войне, откровенно стала господствовать в финской историографии. Более того, она начала восприниматься и зарубежными авторами. Еще в 1952 г. Берт Р.В.Хейдман в Мичиганском университете США подготовил диссертацию, в которой рассматривалось участие Финляндии во Второй мировой войне. Эта работа сразу же привлекла внимание в Финляндии. Машинописная ее рукопись затем была даже микрофильмирована для Национального архива Финляндии. А.Корхонен, оценивая эту работу, заметил, что автор «стремился понять положение Финляндии между двумя великими державами и вытекающие из него трудности финляндского политического руководства».13

Но в 1957 г. появилась работа другого американского историка профессора Чарлза Леонарда Лундина.14 В ней, однако, взгляды А.Корхонена оказались подвергнутыми суровой критике. Лундин прежде всего в принципиальном плане отмечал, что у Корхонена «нет иных взглядов, кроме только тех, из которых следует его искренняя слепая вера в те суждения, которые были характерны для официальных лиц в Финляндии в период войны».15 Так, не имея даже представления о том, кто был Арви Корхонен и чем он в годы войны занимался, Лундин невероятно метко определил направленность его исторических исследований. Более того, американский профессор раскрыл и всю сущность тех схем, которые Корхонен предлагал своим читателям. «В целом эти взгляды, - писал Лундин, - могут быть охарактеризованы, как определенная попытка создать образ исключительно умелой оборонительной внешней и внутренней политики финского правительства до и в период вооруженной борьбы с Россией».16

В своей же работе американский исследователь на имевшемся в его распоряжении историческом материале постарался показать, что позиция А.Корхонена совершенно не выдерживает критики. Он прямо пишет: «Политические лидеры маленьких государств, таких как Финляндия, находящихся в ошеломляющей близости от жизненных центров больших стран, таких как Россия, должны быть особенно дальновидными. С одной стороны, очевидно, они должны быть готовы к защите своей страны от вторжения более мощного государства. С другой стороны, им следует учитывать тот факт, что их страна будет всегда жить рядом с этим превосходящим по силе соседом и что такой сосед, как Россия, имеет право чувствовать себя в безопасности».17

При всем том Лундин отнюдь не стремился выразить свои симпатии к руководству СССР. Показательно, что он в своей книге определял советскую политику в отношении Финляндии в 1940-1941 гг., как крайне «упрямую, подозрительную и близорукую».18 Говоря о допущенных просчетах Москвы в тот период Лундин считал, что советское руководство «изолировало Финляндию от сотрудничества с демократическими и миролюбивыми странами» и тем самым направило Финляндию «по течению в опасные воды».19

Указывая на эти ошибки Лундин обращал внимание на «возможно более важное», что наблюдалось в Финляндии: «быстрый дрейф общественного мнения и официальной политики к дружбе и сотрудничеству с Германией». При этом им ставился вопрос: «в какой мере финская политика несет ответственность за вовлечение страны в большой крестовый поход Гитлера на Восток?». Отвечая на него Лундин прибегнул прежде всего к чисто логическому методу опровержения одного из главных тезисов финской пропаганды - об «агрессии» СССР против Финляндии в июне 1941 г. Обращаясь к читателю, он рассуждал так: «Зачем русским, если они не потеряли окончательно разум, без причины открывать для себя дополнительный и такой сложный фронт в условиях начавшегося военного вторжения в их страну непобедимой военной машины Гитлера?». Затем им называются те причины, которые предопределили развертывание военных действий. Это было, пишет он, «присутствие в Финляндии сильных немецких формирований, способных нанести удар по советской территории и реальная возможность совместного с финскими войсками наступления, а также преобладавшие настроения в обществе и господствующая официальная позиция Финляндии осуществлять сотрудничество с Германией». В действительности, продолжает Лундин, СССР не создавал новой военной ситуации на границах с Финляндией. В Хельсинки же сами сознательно шли на подготовку к новой войне против Советского Союза, решив принять участие в немецкой агрессии. Он, в частности, подчеркнул, что в 1940-1941 гг. «для политических и военных лидеров Финляндии было самым сложным делом прикрыть свое приготовление к войне-реваншу и, как мы убедимся, к завоевательной войне».20

Естественно, что появление книги Лундина если не опрокидывало ряд идеализированных представлений о финской внешней политике 1940-1941 гг., то, по крайней мере, заставляло задуматься о необходимости более критического подхода к оценке событий этого периода. К тому же, спустя год после ее издания в США, она уже вышла в Швеции, а в 1960 г. ее опубликовали и на финском языке. Было очевидно, что к восприятию ее содержания в Финляндии еще не были готовы. Показателем того было появление в печати опасений, что такая книга может «вызвать замешательство» в учебных заведениях и «породить подозрительность» среди отдельных слоев населения.21 Корхонен же открыто выразил негативное отношение к работе Лундина, сказав, что она «не может дать ничего иного, кроме как выполнить пропагандистские цели».22

Но вслед за Ч.Л.Лундиным об участии Финляндии во Второй мировой войне стали писать за рубежом и другие. В 1960 г. в США вышло исследование доктора Андрю Швартца, которое было повещено американо-финляндским отношениям в период Второй мировой войны.23 В специальной главе, касающейся событий 1940-1941 гг., Швартц, рассматривая отношения между США и Финляндией, затронул одновременно финско-германские и финско-советские связи. Здесь, в отличие от книги Лундина, в меньшей степени проявлялась аналитическая сторона вопроса. Автор сосредоточил внимание на изложении фактического материала. Тем не менее, вывод, к которому пришел Лундин, также прозвучал и у Швартца. Исследователь вновь отметил, что нападение на СССР произошло именно с финской стороны.24

Вместе с тем, затрагивая вопрос относительно решения Финляндии примкнуть к фашистскому блоку, Швартц посчитал, что еще «точное развитие немецко-финских отношений остается невыясненным». По его словам лишь существование финско-германского соглашения о транзите могло рассматриваться «как свидетельство этого сотрудничества».25 В данном случае необходимо заметить, что работы как Ч.Лундина, так и А.Швартца были все же написаны на весьма ограниченном числе источников, представлявших собой лишь небольшой ряд опубликованных документов и мемуарной литературы. Это делало появившиеся тогда работы в последующем, по мере получения исследователями доступа к новым архивным материалам, достаточно уязвимыми для критики. Тем не менее главные выводы, содержащиеся прежде всего у Ч.Л.Лундина, до сих пор сохранили свое значение.

Уже в 90-е гг. известный финский историк М.Туртола отмечал, что «реально в Финляндии история стала национальным самосознанием, превратившись в национальную ценность, она оказалась самоотчетом нации».26 С учетом сказанного следует иметь в виду тот процесс в Финляндии, когда приступили к более аргументированному формированию представления о событиях 1940-1941 гг. Он был характерен тем, что А.Корхонена решительно приступил к подготовке новой своей работы, в которой в завершенном виде должна была быть представлена его основная концепция и дан соответствующий бой «новаторам», прежде всего, конечно, Лундину. Готовившаяся к изданию книга становилась главной работой для Корхонена и имела весьма притягательное название «План ?Барбаросса? и Финляндия. Рождение войны-продолжения»27. Из самого ее заглавия можно было уже заключить, что в центре внимания автора находились финско-германские отношения в 1940-1941 гг., а так же коренной вопрос об участии Финляндии в планировавшемся «восточном походе» рейха.

Само же рассмотрение содержания нового произведения Корхонена показывало, что он несколько критически подошел даже к своим прежним представлениям, которые были представленв прежде всего в книге «Финляндия и Вторая мировая война». Он уже самокритично указал, что излагавшийся в ней материал «следует считать устаревшим представлением, поскольку в процессе исследования, после ее опубликования были введены в оборот новые обширные группы источников».28 Однако такие же недостатки автор усматривал и в работе Ч.Лундина, который тоже «не использовал все появившиеся источники».29

Сам же Корхонен, как он отмечал, постарался учесть все опубликованные ко времени выхода своей новой книги (1961 г.) материалы, касавшиеся проблемы вступления Финляндии во Вторую мировую войну. Упор же при этом был сделан на немецкие документальные источники, поскольку без них, как отмечено в работе, «вопрос о возникновении сотрудничества Финляндии с Германией все же нельзя было выяснить».30

Действительно, это дало результат в том смысле, что при рассмотрении процесса вступления Финляндию во Вторую мировую войну в книге появился дополнительный фактический материал. Однако своей прежней концепции Корхонен не изменил. При этом уже на первых ее страницах, где он раскрывает цели работы, поясняется, что «источники никогда не могут отвечать всем ожиданиям..., когда надо реконструировать ход событий, поскольку авторы все же отличаются, имея различные представления».31 Из этого видно, что фактический материал не существенно сказался на его концептуальных взглядах.

Корхонен правильно говорит, что «на судьбу Финляндии во время Второй мировой войны влияли, с одной стороны, отношения между Германией и Советским Союзом, а, с другой, опять таки отношения, но уже Финляндии с каждой из этих великих держав в отдельности».32 Но, признавая это, он как бы пытается не замечать очевидный перекос политической и военной линии Финляндии в сторону сотрудничества с Германией, представляя это как вполне естественное явление, вытекающее из самого хода развития событий. Вследствие такого подхода у него сохраняется прежняя конструкция, что достигнутые между Хельсинки и Берлином соглашения «были бумажными, а не железобетонными» и Финляндия «не была как-то связана существовавшими положениями плана ?Барбаросса?, которого никто из финнов даже не видел».33 В результате автором создавалось представление будто бы страна «непосредственно не включалась в операцию ?Барбаросса?», а вела сепаратную, отдельную от Германии войну,34 ставшую продолжением «зимней войны» 1939-1940 гг.

Иными словами, по мнению Корхонена, у финляндского руководства не возникало особой альтернативы при проведении политики в 1940-1941 гг. и она следовала по достаточно «узкому коридору», где само развитие событий вело ее в объятья Третьего рейха.35 В результате Арви Корхонен, несмотря на достаточно подробное описание финско-германского военного сотрудничества, не отошел от прежних представлений о Финляндии, которая как бы уподобясь «сплавному бревну», уносилась стремительным течением событий в пучину Второй мировой войны.

Такое представление не чуждо было и не менее известному в Финляндии историку профессору Лаури Пунтила, который в годы войны являлся помощником начальника Государственного информационного бюро и служил некоторое время в армии в качестве офицера просвещения.36 Он был хорошо информирован, поскольку определенное время в ходе войны являлся секретарем премьер-министра. Из печати известно, что в ее конце он был даже причастен к уничтожению протоколов заседаний правительства, хранившихся у него дома.37

Как историк, профессор Л.Пунтила придерживался весьма консервативных взглядов. Его ученики отмечали, что он «не был теоретиком…, а скорее проявлял себя как прагматик», не очень утруждавшийся тщательностью проверки оказывавшихся в его распоряжении фактов. 38

Позиция Пунтила относительно вступления страны во Вторую мировую войну отражена наиболее четко в его книге «Политическая история Финляндии». В ней он писал подобно А.Корхонену, что Финляндия оказалась «втянутой в водоворот мировой войны» против своей воли.39 Но, излагая суть проводившейся внешней политики страны, он утверждал, что тогда «официально не предусматривалось никаких идей возмещения или возврата обратно утраченного» и в Финляндии «верили, что со временем без новых военных усилий будет признано ее правое дело и утраченные территории будут возвращены обратно».40 А отсюда вытекало: Финляндия против своей воли была опять вынуждена вступить в войну в силу «советской угрозы», прибегнув при этом к помощи Германии.

В таком же духе в это время высказался также Джон Вуоринен - известный американский исследователь, занимающейся в США финляндской проблематикой. Он еще в молодости покинул Финляндию и переехал в США. Посвятив себя изучению истории Вуоринен стал профессором Колумбийского университета и еще 1930-е гг. написал ряд работ по Финляндии. В 1942-1945 гг. ему пришлось служить в «Стратегическом ведомстве» начальником Скандинавско-Балтийского исследовательского отдела. Именно он, как уже отмечалось, в 1948 г. помог А.Корхонену издать в США книгу об участии Финляндии во Второй мировой войне. Вместе с тем им самим также была издана в 1965 г. большая работа по истории Финляндии, над которой Вуоринен работал в течение тридцати лет.41 События 1940-1941 гг. оказались в ней изложены исключительно в духе финской пропаганды периода Второй мировой войны. «Трудно понять, - пишется в данной работе, - как Финляндия могла избежать вовлечения в войну в 1941-1944 гг.»42 Поясняя эту мысль, далее отмечается, что страна «вступила в войну не в результате своего собственного выбора или союза с немцами… Это произошло в силу общих обстоятельств…».43 Таким образом, у Джона Вуоринена получалось так, что все таки не от Финляндии исходило желание участвовать в войне.

Ответственность за произошедшую трагедию автор всецело возложил на СССР. «Нацию привела к войне неспровоцированная советская агрессия», - указывает он. Поэтому «финны могли избежать войны,.. если бы только подняли белый флаг в ответ на военные действия Советов в июне 1941 г.».44 Читая это даже в Финляндии тогда вынуждены были признать, что «история» Д.Вуоринена «носит националистический характер».45

В целом в первой половине 60-х гг. откровенно консервативные взгляды продолжали оставляться непоколебимыми в научно-исследовательских работах финских историков. Устойчиво продолжали сохраняться старые представления, что «страна оказалась в войне под ногами великих держав против ее желания».46

Показательным в этом отношении стала книга финского историка Хейкки Яланти, посвященная событиям 1940-1941 гг. Издав ее первоначально в 1966 г. на французском языке в Швейцарии он затем эту работу также опубликовал и в Финляндии.47 Объективно как сам предмет исследования, так и концептуальные построения Яланти оказались в целом недалеки от взглядов А.Корхонена. В книге обращается наибольшее внимание на отношения Финляндии с Германией и СССР. Общая же картина вырисовывается следующим образом: «между мартом и июнем 1941 г. Финляндия стала жертвой не зависящих от нее событий» и даже «оказалась пешкой на германской шахматной доске».48 Иными словами, это весьма было похоже на взгляды Корхонена. Вопрос же о том, «могла ли Финляндия избежать войны, не представляется возможным выяснить путем исторического исследования», - считает автор.49

Как затем было отмечено в финской исторической литературе, работа Яланти позволила лишь сделать отдельные уточнения, но не внесла ничего существенно в изучение событий 1940-1941 гг.50

Но именно тогда, когда позиции Корхонена, казалось, являлись незыблемыми, у ряда финских историков все же стало проявляться к ним определенное критическое отношение. Первым, кто в Финляндии выступил с позиции объективной оценки событий, связанных с участием ее в войне на стороне Германии, был исследователь уже нового поколения - Туомо Полвинен, ставший затем профессором Хельсинского университета. В опубликованной им в 1964 г. работе «Финляндия в политике великих держав 1941-1944 гг.»51 не проявлялось уже приверженности к господствующим взглядам Корхонена. Хотя Полвинен в предисловии к своей работе и выражал А.Корхонену благодарность за то, что он «полностью прочитал подготовленную рукопись и сделал многие ценные замечания»,52 само содержание этой работы объективно уже не подтверждало прежние концептуальные взгляды.

Основываясь на новых документальных материалах и широком круге источников Т.Полвинен показал, как Финляндия сама определила свой путь в бурных событиях 1941-1944 гг., а не двигалась по воле стихийного течения. Излагавшимися в его работе сведениями он начал уже по существу «топить» «сплавное бревно». Однако книга этого исследователя в целом была посвящена более позднему периоду - участию Финляндии в войне. Поэтому пока было трудно утверждать, что концепция А.Корхонена полностью поставлена под сомнение именно этим научным исследованием.

Но тогда уже начала подниматься «новая волна» изучения вопроса о вступлении Финляндии во Вторую мировую войну. Сильным толчком для более серьезного изучения финскими историками данной проблемы стало появление за рубежом новых работ, посвященных периоду 1940-1941 гг. и политике Финляндии.53 На основе ранее неизвестных документов в середине 60-х гг. вышли весьма серьезные книги историков Ханса Кросби (США) и Антони Аптона (Великобритания).54

В этих произведениях весьма аргументировано опровергалась теория так называемого «сплавного бревна». Авторы показали несостоятельность утверждения о стихийном вовлечении Финляндии в войну, подтвердив на фактах, что финское руководство целеустремленно шло к военному сотрудничеству с Германией, а все детали агрессии против СССР заранее были с нею согласованы.

В частности, Х.Кросби на основе проведенного им анализа фактического материала пришел к следующему заключению: тогда «нейтралитет Финляндии уже был заменен тайным договором, согласно которому боевые части Германии сосредоточились у восточной границы Финляндии с единственной целью осуществить нападение на соседа Финляндии, нападение, о котором Финляндия, вне всякого сомнения, знала и со своей стороны стремилась в нем участвовать».55 При этом его выводы были основаны на широком использовании дипломатических и военных источников Германии.

Однако использованные источники не являлись такими, которые все абсолютно четко доказывали. И, естественно, на это сразу обращалось внимание оппонентов Кросби. В частности, например, отмечалось, что «автору из-за недостатка источников приходится заполнять пробелы своими собственными рассуждениями».56

С другой стороны, А.Аптон в своих исследованиях в большей степени заострял внимание на то обстоятельство, что определяющим судьбу Финляндии в 1940-1941 гг. оказался «небольшой круг лиц». Это, по его мнению, решающим образом повлияло на выбор Финляндией пути участия во Второй мировой войне на стороне Германии. Критически подходя к позиции, занятой финскими историками в оценке рассматриваемых событий, он, в частности, квалифицировал взгляды профессора Л.Пунтила, как несостоятельные, имея в виду его утверждения, что правительство Финляндии якобы «не могло в 1940-1941 гг. помешать своему военному руководству приступить к военному планированию вместе с Германией».57

В Финляндии в ответ на острые своими оценками публикации Аптона последовала в его адрес весьма неодобрительная реакция. Так в хельсинкском историческом журнале генерал-лейтенант финской армии Т.В.Вильянен подверг суровому разбору ряд положений Аптона, содержащихся в его книге «Финляндия в кризисе 1940-1941 гг.».58

В целом, однако, переведенные на финский язык книги Кросби и Аптона, произвели существенное воздействие на научные и интересующиеся историей круги страны. Стремление понять, как случилось, что Финляндия оказалась вовлеченной в войну начало вновь волновать многих в стране, в том числе и руководящих политических деятелей. Президент Урхо Кекконен, неоднократно касавшийся этого вопроса, сформулировал тогда в одном из публичных выступлений свое отношение так: «Финляндия фактически присоединилась к этому фронту (гитлеровской коалиции - В.Б.) в 1940 году. Не полностью выяснено, когда и как это произошло».59

Естественно, сказанное не могли игнорировать финские историки. Позиции А.Корхонена и его последователей в этой обстановке заметно поколебались. Более того, о необходимости пересмотра прежних исторических концепций начали активно высказываться наиболее авторитетные финские исследователи. В частности, академик Кустаа Вилкуна решительно стал критиковать концепцию А.Корхонена, обращая внимание на сам факт атаки с территории Финляндии СССР уже 22 июня 1941 г. Он отметил, что такое действие происходило абсолютно согласованно между германскими и финскими военными лицами и, ссылаясь на имевшиеся в его распоряжении документы, заявил, что финский маршал был информирован о плане «Барбаросса» еще 20 декабря 1940 г.60

Такие выступления побуждали продолжить исследование событий минувшей войны. Это прежде всего касалось историков послевоенного поколения.61 Теперь, объективно, наступила очередь сказать свое слово этому, новому поколению финских исследователей, которые не очень были отягощены грузом консерватизма прошлых лет. К тому же на рубеже 60-70-х гг. появилась возможность иметь значительно более широкий доступ к ранее закрытым документам финляндских и зарубежных архивов, а также к другим важным источникам.

Одним из первых, кто постарался по-новому взглянуть на проблему вступления Финляндии во Вторую мировую войну явился военный историк Х.Сеппяля.62 Он начал свою активную творческую научную деятельность в конце 60-х гг., возглавляя тогда военно-исторический отдел в исследовательском центре финской армии. Такое его служебное положение помогало ему иметь бульший доступ к финским архивным документам и другим источникам периода Второй мировой войны. С другой стороны, прошедший сложный путь от солдата - участника войны 1941-1944 гг. до старшего офицера, научного работника, Х.Сеппяля, естественно, мог широко использовать имевшиеся знания, чтобы более глубоко анализировать участие Финляндии в войне. В результате он не стал последователем взглядов приверженцев схемы Корхонена, в частности, его руководителя, начальника исследовательского центра генштаба полковника К.Микола, считавшегося тогда одним из ведущих в исследовании военной истории Финляндии.63

В своей первой крупной работе «Битва за Ленинград и Финляндия» Х.Сеппяля констатировал, что «после окончания зимней войны в Финляндии сравнительно скоро начали искать пути сближения с Германией», поскольку финское руководство считало, что «Германия может помочь Финляндии или, во всяком случае, окажет политическую поддержку» в противостоянии Советскому Союзу.64 К тому же, отмечал он, «обе стороны стремились к улучшению отношений, причем финны не меньше, чем немцы».65 Естественно, что такое утверждение совсем не укладывалось в схему Арви Корхонена о «плывущем по течению бревне».

Владея русским языком Х.Сеппяля имел возможность достигнуть на разносторонней источниковой основе значительно больших результатов, чем другие историки, и критически оценить при этом существующую мемуарную литературу. В частности, он весьма аргументировано раскрыл складывавшиеся тесные связи финляндского военного командования с вермахтом и показал намерения в этом отношении политического и военного руководства своей страны.

Еще более обстоятельно изложил Х.Сеппяля развитие событий в указанном направлении в следующей своей работе «Финляндия как агрессор в 1941 году», которая затем частично была переведена на и русский язык.66 В ней он отмечал, что «финские исследователи и авторы мемуаров не едины относительно показа того, как Финляндия вступила в войну». По его мнению, это являлось следствием того, что «в распоряжении исследователей были противоречивые исходные материалы, и к тому же молодые авторы относятся к данному вопросу весьма чувствительно».67 Вместе с тем, считал Сеппяля, нередко исследователи, которые ранее уже занимались вопросом вступления Финляндии во Вторую мировую войну стремились по политическим соображениям «отбрасывать действительные факты или, не зная правды, защищали решения финского военного руководства».68

Со своей стороны, Х.Сеппяля постарался вникнуть в данное явление исключительно как военный исследователь и историк, поставив перед собой ряд вопросов в целях выяснения: почему Финляндия включилась именно в агрессивную войну и служило ли участие в ней Финляндии стратегическим целям Германии.69

Рассматривая эти вопросы автор подчеркнул, что финляндское руководство совершило здесь ряд стратегических ошибок. «Грубейшая ошибка при определении целей войны Финляндии, - считал он, - заключалась в несоизмеримости замыслов со своими собственными силами». Причем основывался избранный курс на большой уверенности в победе Германии и недооценкой военных возможностей Советского Союза.70 Далее финский историк в одной из своих работ, анализируя конкретно оперативные планы Финляндии в связи с участием ее в войне на стороне фашистской Германии, отмечал их явно наступательный характер поскольку выражалось стремление отторгнуть от Советского Союза часть его территории, проявляя особую «заинтересованность в Восточной Карелии». Реализация же стратегических целей, считает Сеппяля, находилась по существу «в зависимости от действий вооруженных сил Германии, от ее успехов или поражений».71

Бесспорно, Хельге Сеппяля занял достаточно видное место в финляндской исторической науке, решительно выразив отличные от других взгляды. По существу его творчество отражало новое направление в историографии Второй мировой войны в Финляндии.

В то время и за рубежом продолжали появляться работы, касавшиеся отдельных проблем, связанных со вступлением Финляндии в войну. В 1973 г. вышла книга шведского исследователя Вилхельма Карлгрена «Шведская внешняя политика 1939-1945».72 Эта работа до наших дней является, можно считать, чуть ли не основным произведением, в котором довольно подробно рассматриваются вопросы, касающиеся международного положения Швеции в годы Второй мировой войны. Причем отличительной чертой книги было то, что она базировалась на значительном количестве документов внешней политики Швеции, которые были прежде закрыты для историков и к которым получил доступ В.Карлгрен.

В этом отношении особое внимание привлекает глава, посвященная событиям 1940-1941 гг. В ней автор затронул политику, характеризовавшую шведскую солидарность в отношении Финляндии и позицию СССР по данному вопросу. В.Карлгрен на весьма обширном материале показал, как в Швеции летом 1940 г. с большим опасением рассматривали возможность нового обострения финляндско-советских отношений и даже допускали возможность возникновения в такой ситуации войны.73 Им, однако, одновременно признавалось, что такие опасения не являлись в данном случае оправданными.

В целом эта работа свидетельствовала о наличии дальнейших перспектив в изучении проблемы вступления Финляндии во Вторую мировую войну, поскольку далеко не все в этом вопросе оставалось исследованным. Тем не менее профессор Т.Полвинен отметил все же, что, несмотря ни на что, в Швеции продолжали еще ограничивать возможности использования историками дипломатических документов, касающихся Советского Союза и Финляндии.74

Показателем привившегося у шведских историков интереса к рассматриваемой теме явилась и вышедшая тогда же работа «Швеция перед операцией ”Барбаросса”. Шведский нейтралитет в 1940-1941», которая была написана шведским историком Лайфом Бьеркманом.75 Заметим, что через четыре года она была издана и на финском языке под названием «Путь Финляндии в войну 1940-41».76 В представлении этой книги отмечалось, что в работе прежде всего отображено, какие «шведские дипломаты и военные получали от финнов сведения, которые они скрывали от других», поясняя при этом, что «шведы имели даже от военного руководства Финляндии данные о планах сосредоточения войск, о перемещении и размещении немецкой армии и другую чисто конфиденциальную информацию». Таким образом в этом исследовании была предпринята попытка выяснить проблему вступления Финляндии во Вторую мировую войну под углом зрения анализа информации, которая тогда поступала в Стокгольм.

В этом смысле в основу работы Бьеркмана были положены секретные архивные сведения шведского министерства иностранных дел, а также оборонительного штаба. Автор подчеркнул, что ему удалось «просмотреть все те материалы, которые хотелось бы видеть».77 Что же касается картины, которая вырисовывалась из содержания книги, то она ярко демонстрировала, как Финляндия последовательно сползала в лоно фашистского блока, и у нее тем самым «возможность оставаться нейтральной в конфликте между Германией и Советским Союзом уже утратилась».78 В этом отношении, как показано в работе, был характерным и процесс сокращения в 1940-1941 гг. финско-шведских контактов на правительственном уровне, что привело к тому, что «весной 1941 г. Швеция оказалась уже неспособной влиять на Финляндию в принятии ею каких-либо решений». Причем шведские дипломаты вообще пришли в это время к выводу, что Финляндия тогда «зашла так далеко, что основополагающие решения в отношении внешней политики страны не могут уже приниматься в Хельсинки».79 Имелось в виду, что они стали исходить из Германии.

Однако полное отсутствие ссылок на используемые источники и литературу, которые бы подтверждали приводимые автором сведения, безусловно, несколько ослабляли научную значимость данной работы. Кроме того существенным недостатком являлось то, что в книге очень ограниченно привлекались новые оригинальные сведения, почерпнутые из архивных источников относительно финско-советских отношений.

Тем не менее то, что вопрос вступления Финляндии во Вторую мировую войну продолжал приковывать внимание за рубежом свидетельствовал отчасти о том, что финские исследователи сами еще не смогли до конца ответить на ряд кардинальных вопросов этой проблемы. В данном случае известный финский историк О.Вехвиляйнен вынужден был откровенно признать, что «в первой половине 1970-х годов стало очевидным, что раскрытие картины участия Финляндии во Второй мировой войне довольно недостаточное, особенно, если это сравнить с положением в других странах». По его словам, в соседней Швеции, в частности, был «дан ход обширному и хорошо финансируемому проекту ”Швеция и Вторая мировая война”».80

В целом настойчивость финских историков в требовании продолжать активное изучение проблемы участия Финляндии во Второй мировой войне давала свои результаты. Начал осуществляться научно-исследовательский проект по дальнейшей разработке истории Финляндии в годы Второй мировой войны, условно названный «Суома».81 Сама идея этого проекта возникла в «Историческом обществе Финляндии» в 1971 г., отразив желание создать фундаментальный труд, в котором бы охватывались все аспекты участия страны во Второй мировой войне. Реализация его осуществлялась группой ведущих финских историков во главе с профессором Олли Вехвиляйненом. Предусматривалось обратить особое внимание исследователей не столько на сам ход боевых действий, которые были уже подробно освещены, сколько на недостаточно разработанные вопросы: внешнеполитическое положение Финляндии, экономические проблемы, влияние войны на общественную жизнь, деятельность различных партий, а так же развитие культуры и положение в области религии.

К середине 1980-х годов в рамках принятого проекта было выполнено 8 диссертационных работ и в целом на новой более высокий уровень поднялось исследование периода 1939-1945 гг. в ряде университетов страны и в военно-научном центре финской армии.82 Кроме того успешная реализация проекта «Суома» позволила, несмотря на имеющиеся различия во взглядах ряда финских историков, достигнуть определенного единства на платформе реалистического отражения событий Второй мировой войны, осуществив издание трехтомного труда «Нация в войне».83

Отличительной особенностью этой фундаментальной работы явилось то, что она воплотила в себе большинство новых положений и выводов, сделанных в 70-80 годы финскими историками, стремившимся сделать ее содержание ярким и интересным широкому кругу читателей. Сам факт того, что в большой коллективной работе объединялись усилия историков с далеко не одинаковыми взглядами и оценками событий войны, говорил о происшедшем сближении их позиций. Во всяком случае чувствовалось, что приверженцы концепции А.Корхонена уже не были столь консервативны в своих суждениях и заключениях, как это проявлялось прежде, а представители либерального направления к ним не проявляли нетерпимости. Оценивая позицию финского руководства, вовлекшего страну в войну, автор проекта О.Вехвиляйнен сделал важное признание, подчеркнув, что Финляндия не шла к началу войны «с закрытыми глазами».84

Тем не менее в завершенной большой работе лишь частично затрагивалась проблема вступления Финляндии во Вторую мировую войну. Дальнейшее же изучение данной проблемы прежде всего коснулось творчества ряда исследователей, которые в 70-80-е гг. активно приступили к более глубокому рассмотрению событий «межвоенного периода» 1940-1941 гг. В числе рассматривавшихся тогда проблем особое внимание стало заостряться не на том, насколько сознательно Финляндия шла к новой войне, а когда конкретно она примкнула к Германии, оказавшись соучастником готовившейся агрессии против СССР и было ли это действительно следствием «советской военной угрозы», о чем все еще утверждалось в финской исторической литературе.85 Как раз именно это оказалось в центре внимания таких уже хорошо известных историков как Мауно Ёкипии и Охто Маннинен, а также Маркку Реймаа.

Несомненный интерес, в частности, вызвала тогда книга Маркку Реймаа «Между деревом и корой. Второе правительство Рюти (27.3 – 20.12.1940) перед внешнеполитической альтернативой».86 Автор этой работы, будучи еще, студентом, обучался почти десять лет на семинарах профессора Л.А.Пунтила. Вместе с тем на формирование его взглядов большое влияние оказали такие видные финские историки, как К.Корхонен, Х.Сойкканен, Ю.Суоми.87 Серьезное воздействие на творчество М.Реймаа также оказало и то, что он затем работал в министерстве иностранных дел Финляндии, где встретил поддержку в ходе уже своей собственной исследовательской работы.

Деятельность М.Реймаа в качестве сотрудника МИД позволила ему не только вникнуть в особенности дипломатической работы, но и достаточно подробно познакомится с архивными фондами Финляндии, Швеции, Германии и Англии, что создало весьма широкую базу для его творческой работы. Сам же хронологический отрезок времени весна-зима 1940 г., который М.Реймаа принялся серьезно изучать, являлся весьма важным периодом, поскольку оказался во многом определяющим для выработки внешнеполитического курса Финляндии. В данном случае автор указывает на вполне осознанные действия финляндского руководства и подчеркивает, что «отношения с Германией развивались на протяжении всего этого времени и дали положительные результаты».88

Появление книги М.Реймаа совпало с весьма оживленной дискуссией, которая развернулась на страницах ведущего финского исторического журнала «Хисториаллинен Айкакаускирья» между профессором М.Ёкипии и тогда еще доцентом О.Манниненом по поводу политики финского руководства, приведшей Финляндию к войне.89 Причем с обеих сторон тогда выражалось, как можно было понять, неприятие известной теории А.Корхонена.90

Именно тогда Мауно Ёкипии уже активно вел исследование периода вступления Финляндии в 1941 г. в войну. Созданный им в результате капитальный труд «Рождение войны-продолжение» был издан в 1987 г.91 Эта работа получила заслуженное широкое признание и уже в самом конце 90-х гг. была переведена с отдельными сокращениями на русский язык.92 Автор в объяснении, почему он обратился к данной теме, писал в предисловии к русскому изданию: «Своими корнями это исследование уходит к большой дискуссии о «теории сплавного бревна» … Моя первая статья из этой области увидела свет в ежегоднике, издаваемом учителями истории (1975)… Впоследствии практически ежегодно публиковалось что-либо новое».93

Действительно, как справедливо писал об этой книге эстонский историк Херберт Вайну, автора отличала исключительная «научная добросовестность» в изложении той части событий, где он до мельчайших деталей описал подготовку к вступлению Финляндии в войну, введя в научный оборот «весомые аргументы против теории “плывущего бревна”».94 Четко, на основе документов было показано, как конкретно осуществлялось сотрудничество генеральных штабов, а также взаимодействие вооруженных сил Германии и Финляндии при подготовке к агрессии против СССР. М.Ёкипии старался ничего не лакировать, вскрыв суть договоренности, закрепленной оперативным планом нападения на Советский Союз. В данном случае он прямо отметил: «Тот, кто и после этого пожелает остаться на старых позициях, должен был сначала задаться вопросом, почему архивы переполнены документами, на основании которых создается новая, более динамичная и более критическая, нежели чем ранее, картина».95

Единственное, что в этом случае оказалось удивительным было то, что в работе осталось недосказанным главное: М.Ёкипии оставил нетронутым фальшивый официальный тезис о совершенном «нападении» Советского Союза на Финляндию в июне 1941 г., «приведшем к войне». В силу такого объяснения развития событий правдивый и обстоятельный анализ происходившего перед войной оказался в противоречии со сделанным, в конечном счете, выводом. Возможно, это являлось следствием того, что автор в данном случае не использовал российские источники.

Можно говорить также об обнаруживаемой непоследовательности и у Охто Маннинена при соответствующем сопоставлении его работ. В 1980 г. была опубликована его весьма интересная книга «Контуры Великой Финляндии. Вопрос о будущем и безопасности Финляндии в политике Германии 1941 г.».96 Важным в ней было признание, что у финского руководства существовали замыслы расширить территорию Финляндии за счет Советского Союза.97 Иными словами это означало, что финское руководство готовилось не к оборонительной, а к захватнической войне. Но это положение также не получило своего развития.

Между тем по поводу целей войны О.Маннинен продолжает писать и дальше.98 С появлением же в 1987 г. в многотомной истории страны его раздела «Финляндия во второй мировой войне»99 он выдвигается в ведущие историки этого периода и становится вскоре главным редактором исторического журнала. Ежегодно им публикуется целая серия статей в научной периодической печати об этом периоде финской истории. В военном журнале «Сотиласайкакауслехти» он регулярно выступает с краткими публикациями о новых своих изысканиях о войне. С другой стороны, благодаря знанию русского языка, ему не трудно становится использовать российские источники и прежде всего документы ряда российских архивов.

Направленность же оценок событий определяется Охто Манниненом в соответствии с установившимися официальными трактовками периода Второй мировой войны. В частности, присутствует и тезис о «советской угрозе», которая якобы подтолкнула Финляндию к «братству по оружию» с фашистской Германией. В результате этого выборочно используются те источники и публикации некоторых российских авторов, которые соответствуют указанному подходу,100 что негативно сказывается на изложении, существенно вредит объективному подходу.

Вообще ошибочно было бы считать, что консервативные взгляды отдельных финских авторов в новых условиях уже полностью уступили дорогу реалистическим оценкам. Модифицируя концепцию так называемого «сплавного бревна» сторонники Корхонена в финской историографии стали теперь представлять внешнюю политику Финляндии рассматриваемого периода уже в виде «управляемой лодки», двигавшейся в русле германской политики. Управляемость же ею понималась в смысле решения сугубо своих задач, когда требовалось «миновать пороги и уметь заблаговременно при приближении их правильно определить соответствующий курс».101 По словам военного историка Анси Вуоренмаа, когда «Финляндия с помощью Германии стремилась проплыть мимо «советских рифов», то «лодка, оказавшись во власти волн в русле огромного течения, становилась больше не управляемой».102 Так из теории «сплавного бревна» получалась ее обновление - в виде «полууправляемой лодки».

Таким образом, для периода 80-90-х гг. в исследовании проблемы вступления Финляндии в войну на стороне фашистской Германии характерен определенный отход значительной части финских исследователей от тех взглядов, которые формировались под влиянием сложившихся в период войны, но этот процесс явно еще не завершился. Не поставлена и точка в исследовании той проблемы, которая связанна с полным выяснением скрытой договоренности между Германией и Финляндией в 1940-1941 гг., а также характера ее оформления. Требовалось и строго научно подойти к выяснению утверждения по поводу существования Финляндии «военной угрозы» со стороны Советского Союза, поскольку оно вошло в финскую историографию на прежней пропагандистской основе. Не маловажным оставался и вопрос о том, в каком объеме знали в Москве о развитии германо-финляндских контактов в 1940-1941 гг., как конкретно реагировало руководство СССР на это и какие делались из такого рода данных выводы.

Был прав, конечно, М.Ёкипии, когда в завершении своего фундаментального труда о вступлении Финляндии в войну подчеркнул: «К настоящему времени сложилось лишь два исследовательских этапа: первый в 1945-1970 гг. был связан с использованием немецких источников, второй – наметившийся в 1970-е гг. и продолжающийся до сих пор – основан на документах западных стран и отечественных архивных материалах. Третий масштабный этап, базирующийся на открывающихся архивах России, еще впереди».103

Но обратимся теперь к тому, как обстояло дело с раскрытием рассматриваемого вопроса в Советском Союзе. По существу в течение первых двадцати лет после окончания Второй мировой войны он в СССР отдельно не исследовался. В советской историографии господствовало весьма твердое представление о том, что Финляндия являлась безусловным союзником Третьего рейха и особо останавливаться на вопросе о том, почему конкретно так произошло не считалось, очевидно, важным для обстоятельного раскрытия.

По горячим следам событий, связанных со вступлением Финляндии во Вторую мировую войну писал находившийся в Советском Союзе известный финский политический деятель О.В.Куусинен. Он еще в 1943 г. с пропагандистской направленностью подготовил весьма развернутую работу об участии Финляндии во Второй мировой войне.104 В отдельном подразделе относительно «включения Финляндии в войну Гитлера» Куусинен определил шесть конкретных фактов, которые, по его мнению, откровенно демонстрировали, что Финляндия заблаговременно готовилась к нападению на СССР вместе с Германией. В доказательстве этого указывалось, в частности, на фактическую мобилизацию финского общества для подготовки к войне и на концентрацию финских и германских войск на советско-финляндской границе.105 В оценке же характера германо-финского сотрудничества автор отмечает, что финляндское руководство «во второй половине 1940 г. и первой половине 1941 г. целиком пошло на службу к германскому фашизму в качестве подчиненного, но усердного пособника его империалистической военной авантюры».106

Спустя год после выхода в свет данной работы была издана еще и публичная лекция Куусинена, в которой он характеризовал «вассальную зависимость» Финляндии от Германии.107 Наконец после войны, в 1946 г., в журнале «Новое время» появилась довольно большая статья Куусинена об участии Финляндии в войне.108 В ней он, опираясь на материалы процесса над главными виновниками вовлечения Финляндии в войну, указал на три этапа развития германо-финляндского военного сотрудничества в 1940-1941 гг., начиная с визита Ё.Велтьенса и кончая летом 1941 г., когда наступила завершающаяся стадия подготовки к нападению на СССР. Им опровергалось утверждение о том, что «Финляндия оказалась на стороне гитлеровской Германии якобы против своей воли, по вине Советского Союза».109 Публикации О.В.Куусенена, также как и материалы ряда других авторов, появлявшихся в 1940-1950 гг. относительно участия Финляндии в войне,110 носили чисто публицистический характер.

Начало научной разработки проблемы вступления Финляндии во Вторую мировую войну наступило лишь на рубеже 60-70-х гг. Одним из первых, кто коснулся этого был А.С.Кан. В 1967 г. вышло его большое произведение, касающееся внешней политики Скандинавских стран в годы Второй мировой войны.111 В нем автор сквозь призму международных отношений, складывающихся в Скандинавии, также затронул и положение в Финляндии в 1940-1941 гг. Большую роль в данном случае А.С.Кан отвел рассмотрению идеи создания на Севере Европы скандинавского обонятельного союза. Несомненной заслугой автора являлось то, что он впервые в СССР использовал при написании своей работы большое количество источников и литературы Скандинавии. Объективно до сих пор на русском языке нет аналогов столь обстоятельной работы, которую проделал А.С.Кан, излагая историю внешней политики Скандинавских стран в годы Второй мировой войны. Однако в этой книге не предусматривался анализ политики Финляндии в начале 1940-х гг. и поэтому, естественно, в ней специально не рассматривается процесс вступления Финляндии во Вторую мировую войну.

Между тем в это время в СССР стали появляться уже отдельные научные статьи, касающиеся сугубо финляндской проблематики того периода. В частности, в 1970 г. одна из таких была опубликована петрозаводским историком Л.В.Суни. Она посвящалась началу германо-финского сближения накануне Великой Отечественной войны.112 В ней фактически впервые была предпринята попытка разобраться в сложном процессе подключения Финляндии к войне против СССР в 1941 г. Но ее автор не стал, к сожалению, далее заниматься исследованием этой проблемы.

Однако одновременно вопрос о вступления Финляндии во Вторую мировую войну вызвал интерес у ряда ученых и в историографической плоскости. Проявилось внимание к возникшей тогда в Финляндии дискуссии относительно теории «сплавного бревна», а также к другим положениям выдвигавшимся А.Корхоненом.113 В данном случае наибольшую активность проявлял таллиннский исследователь Херберт Вайну. Он открыто критиковал теорию А.Корхонена, как в своих выступлениях на конференциях, так и на страницах научных изданий.114 Вообще Х. Вайну оказался в то время единственным из историков в СССР, кто глубоко стал изучать вопрос вступления Финляндии во Вторую мировую войну. Еще в начале 70-х гг. он защитил диссертацию по теме «Финляндия в плане ”Барбаросса”», в которой на строго аргументированной основе подошел к рассмотрению процесса развития финско-германского сотрудничества в 1940-1941 гг.115 Затем в течение ряда лет им дальше внимательно исследовалась эта тема, что выразилось в опубликовании немалого числа научных статей,116 написанных Х.Вайну в этой связи. Венцом его исследований стала монография, которая была издана на эстонском и финском языках.117

Показателем увеличивавшегося внимания в Советском Союзе к проблеме участия Финляндии во Второй мировой войне явилось появление ряда книг, изданных в Ленинграде.118 Характерной их особенностью было широкое использование зарубежных источников и особенно научно-исследовательской литературы Финляндии. Однако архивные документы в должной мере тогда еще для советских исследователей не были доступны в силу закрытости ряда весьма важных фондов. Тем не менее новый шаг вперед был сделан. В этих работах содержалась острая критика теории А.Корхонена и доказывалась на имеющейся документальной основе существовавшая перед войной зависимость Финляндии от Германии.

Вскоре, в 1988 г., стала известна обстоятельная работа «Германия и Финляндия во Второй мировой войне», изданная в Берлине профессором Манфредом Менгером.119 По своим концептуальным построениям она была сходной с указанными выше монографиями. Но М.Менгер, опираясь на немецкие, финские и доступные ему советские источники, со своей стороны убедительно доказал, что уже в конце 1940 г. «финский внешнеполитический курс как на востоке, так и на западе и севере шел по определенной гитлеровской Германией дороге».120

Тем не менее уже в конце 80-90-е гг. доступ к российским архивным источникам существенно расширился. Это делало возможным продолжить изучение рассматриваемой проблемы уже на более широкой документальной основе. Между тем характерной особенностью наступившего нового этапа ее исследования было то, что в Финляндии в 90-е годы проявилось определенное снижение интереса исследователей к этому вопросу и чувствовалось очевидное непринятие каких-либо попыток выдвигать иные концепции об участии страны во Второй мировой войне. Показательной в данном случае явилась реакция с финской стороны при обсуждении данной проблемы на Конгрессе историков скандинавских стран, который проходил в Тампере в августе 1997 г. Попытка профессора А.С.Кана поставить вопрос о необходимости более объективно подойти к изучению финляндско-германских контактов в 1940-1944 гг. встретило решительные возражения со стороны финских историков.121

В целом, очевидно, что давно уже настало время, чтобы на основе новых документов, ранее закрытых фондов архивов, а также вводимых в научный оборот важных, но неиспользованных еще в должной мере источников и литературы включиться в дальнейшее активное исследование рассматриваемой проблемы. При этом главным остается стремиться выразить свое отношение ко всем тем вопросам, которые до сих пор являются дискуссионными, уделив наибольшее внимание в данном случае не только германо-финским и финско-шведским отношениям, но о позиции СССР в ходе выработки Финляндией своей линии в 1940-1941 гг.

Цитируется по изд.: Барышников В.Н. Вступление Финляндии во Вторую Мировую войну (1940-1941 гг.). СПб., 2003.

Примечания

1 Korhonen A. Barbarossa-suunnitelma ja Suomi. S. 24.

2 Sota-arkisto (Далее: SA). Puolustusvoimat 5172. Valistustoimisto KD N 802/XV/1c/sal., 14.9.1944, 258/TAM/AN, Valistusahje N 8/44; Ibid., Paamaja. Komentoosasto, N 3186/kom. 2/37/Sal., 13.9.1944. P.M.

3 Heiskanen R. Arvi Korhonen tiedustelu-upseerina // Historiallinen Aikakauskirja, 1990, N 1. S. 30.

4 Manninen O. Arvi Korhonen ja Barbarossa-suunitelma // Historiallinen Aikakauskirja, 1990, N 1. S. 34.

5 Finland and World War II. 1939-1944. Edited by John H.Wuorinen. New York, 1948.

6 Ibid. P. 3.

7 Ibid. P. 184-186.

8 Korhonen A. Toisen maailmansodan aika // Suomen historian kasikirja. Porvoo-Hels., 1949.

9 Ibid. S. 662-663.

10 Blucher W. Op. cit. S. 237.

11 Korhonen A. Viisi sodan vuotta. Hels., 1958.

12 Ibid. S. 85.

13 Korhonen A. Barbarossa-suunnitelma ja Suomi. S. 85.

14 Lundin C.L. Finland in the Second World War.

15 Ibid. P. 6.

16 Ibid.

17 Ibid. P. 12.

18 Ibid. P. 83.

19 Ibid. P. 83, 84.

20 Ibid. P. 80-82, 86, 112.

21 См.: Kansan Uutiset, 1961, 6.5.

22 Цит. по: Nevakivi J. Historioitsijan kysymyksia ”Suomelle 1941” //Suomi 1941. Hels., 1985.

23 Schwartz A.J. America and the Russo-Finnish War. Washington, 1960.

24 Ibid. P. 56.

25 Ibid. P. 52.

26 Цит.по.: Kinnunen M. Tutkijan on osattava uloskin arkistosta // Helsingin Sanomat, 1997. 16.11.

27 Korhonen A. Barbarossa-suunnitelma ja Suomi.

28 Ibid. S. 9.

29 Ibid. S. 19.

30 Ibid. S. 24.

31 Ibid. S. 28.

32 Ibid. S. 31.

33 Ibid. S. 298, 340.

34 Ibid. S. 339.

35 Ibid. S. 340.

36 Puntila L.A. Kenttapostia. Hels., 1972.

37 Tiedonantaja, 1979, 9.2.

38 Kinnunen M. Tutkijan on osattava uloskin arkistosta.

39 Puntila L.A. Suomen poliittinen historia 1809-1955. Hels., 1963. S.180.

40 Ibid. S. 178.

41 Wuorinen J. A History of Finland. New York, London, 1965. P. IX.

42 Ibid. P. 385.

43 Ibid. P. 386.

44 Ibid. P. 369.

45 Niitemaa V. Suomen historiaa amerikkalaisen silmin // Historiallinen Aikakauskirja, 1966, N 2. S. 136.

46 Junnila T. Suomen taistelu turvallisuudestaan ja puolueettomuudestaan: katsaus Suomen ulkopolitiikkaan maan itsenaisyyden aikana. Porvoo-Hels., 1964. S. 141.

47 Jalanti H. La Finlande dans l’eteau germano-soviйtique 1940-1941. Neuchвtel (Suisse), 1966; Jalanti H. Suomi puristuksessa 1940-1941. Hels., 1966.

48 Jalanti H. Suomi puristuksessa 1940-1941. S. 368, 369.

49 Ibid. S. 374.

50 См.: Rusi A. Lehdistosensuuri jatkosodassa. Sanan valvonta sodankaynnin valineena 1941-1944. Hels., 1982. S. 37.

51 Polvinen T. Suomi suurvaltojen politiikassa 1941-1944. Porvoo-Hels., 1964.

52 Ibid. S. VI.

53 См.: Reimaa M. Puun ja kuoren valissa. Rytin toinen hallitus (27.3-20.12.1940). Ulkopoliittisten vaihtoehtejen edessa. S.11; Seppala H. Suomi hyokkaajana 1941. S. 6.

54 Krosby H.P. 1) Nikkelidiplomatiaa Petsamossa 1940-1941. Hels., 1966; 2) Suomen valinta 1941. Hels., 1967 3) Finland, Germany and the USSR, 1940-1941. Madison; Upton A.F. Finland in Crisis 1940-1941. London, 1964. 2) Valirauha. Hels., 1965.

55 Krosby H.P. Suomen valinta 1941. S.11.

56 The English Historical Review. Vol. 85, N 336. P. 634.

57 Ibid., Vol. 92, N 365. P. 939.

58 Viljanen T.V. Suomen kriisi 1940-1941 // Historiallinen Aikakauskirja, 1965, N 1. S.44-46.

59 Кекконен У.К. Финляндия и Советский Союз. М., 1975. C. 222.

60 См.: Бартеньев Т., Комиссаров Ю. Тридцать лет добрососедства. К истории советско-финляндских отношений. М., 1976. C. 44.

61 См.: Nevakivi J. Historioitsijan kysymyksia ”Suomelle 1941”. S. 148-149.

62 Seppala H. 1)Taistelu Leningradista ja Suomi. Porvoo-Hels., 1969; 2) Itsenaisen Suomen puolustuspolitiikka ja strategia. Porvoo-Hels., 1974; 3) Suomi hyokkaajana 1941.

63 К.Микола являлся автором концептуальной по тем временам статьи «Оценка форм и причин германо-финского сотрудничества в 1940-41 гг.» (Mikola K.F. Vuosien 1940-1941 suomalais-saksalaisen yhteistoiminnan tarkoitusperien ja muotojen tarkastelua // Taide ja Ase, 1967, N 25), где весьма активно поддерживал взгляды А.Корхонена.

64 Seppala H. Taistelu Leningradista ja Suomi. S.98.

65 Ibid.

66 Seppala H. Suomi hyokkaajana 1941 (русск. пер.: Сеппяля Х. В кильватере Германии // Север, 1988, № 7).

67 Seppala H. Suomi hyokkaajana 1941. S.5.

68 Ibid.

69 Ibid. S.6.

70 Ibid. S.108.

71 Seppala H. Itsenaisen Suomen puolustuspolitiikka ja strategia. S.212-213.

72 Carlgren M.W. Svensk utrikespolitik 1939-1945. Stockholm, 1973.

73 Ibid. S.206-210.

74 Polvinen T. Ruotsin ulkopolitiikka 1939-1945 // Historiallinen Aikakauskirja, 1975, N 1. S.79.

75 Bjorkman L. Sverige infor Operation Barbarossa. Svensk neutralitetspolitik 1940-1941. Stockholm, 1971.

76 Bjorkman L. Suomen tie sotaan 1940-41. Hels., 1975.

77 Ibid. S. 13.

78 Ibid. S. 8.

79 Ibid. S. 8-9.

80 Vehvilainen O. Toisen maailmansodan ajopuukeskustelun jalkeen – kysymyksia, tuloksia, tavoitteita // Historiallinen Arkisto, 1986, N 88. S.156.

81 SUOMA. Suomi toisessa maailmansodassa – projektin julkaisuja. Hels., 1975; Historiallinen Aikakauskirja, 1975, N 4. S. 328-330; Sotilasaikakauslehti, 1981, N 9. S. 619-621.

82 Historiallinen Arkisto, 1986, N 88. S. 157; Kansakunta sodassa. Os.1. Hels., 1989. S.8.

83 Kansakunta sodassa. Os.I-III, Hels., 1989-1992.

84 Ibid. Os. I, Hels., 1989. S.333.

85 Vehvilainen O. Toisen maailmansodan ajopuukeskustelun jalkeen – kysymyksia, tuloksia, tavoitteita. S.158.

86 Reimaa M. Puun ja kuoren valissa. Rytin toinen hallitus (27.3-20.12.1940). Ulkopoliittisten vaihtoehtejen edessa.

87 Ibid. S.9.

88 Ibid. S.244.

89 Historiallinen Aikakauskirja, 1977, N 1-4.

90 Ibid., N 4. S.350.

91 Jokipii M. Jatkosodan synty.

92 Йокипии М. Финляндия на пути к войне. Исследование о военном сотрудничестве Германии и Финляндии в 1940-1941 гг. Петрозаводск, 1999.

93 Там же. C. 6.

94 Вопросы истории, 1990, № 4. C. 175.

95 Йокипии М. Там же. C. 6.

96 Manninen O. Suur-Suomen aariviivat.

97 Ibid. S. 153, 259.

98 Manninen O. Jatkosodan paamaarat // Jatkosodan kujnjuoksu. Juva, 1982. S.72-85.

99 Manninen O. Suomi katsoi eteensa. Hels., 1985. S.266.

100 См.: Stepakov V. Sodalla on hintansa. Hels.-Keuruu, 1996. S.7-12; По отдельным, чаще всего периодическим изданиям, появившимся в Финляндии в 1990 годы, можно заметить тенденцию уделять внимание преимущественно только тем материалам, подготовленным в России, где их авторы всячески стараются выразить свою поддержку традиционным концепциям финской историографии. Иногда это приводит к появлению на финском языке удивительных по нелепости «сенсаций», ничего общего не имеющих с действительным ходом развития событий, а связанных прежде всего со слабой компетентностью авторов таких материалов и преднамеренным искажением самой сути ряда источников. Особенно показательны в данном случае публикации преподавателя Петрозаводского университета Ю.М.Килина (См.: J.Kilin 1) Karjalais-suomalainen Sosialistinen Neuvostotasavalta // Kahden Karjalan valilla. Kahden Riikin riintamaalla. Joensuu-Tampere, 1994. S. 195; 2) Rajaseudun vaki kahdesti panttina 1939-1940 // Historiallinen Aikakauskirja, 1993, N 3. S. 205).

101 Kallenautio J. Suomi katsoi eteensa. Hels., 1985. S. 266.

102 Vuorenmaa A. Valirauhan ainoa - mietteita vuosilta 1940 ja 1941 // Sotilasaikakauslehti, 1981, N 6-7. S.436.

103 Jokipii M. Jatkosodan synty. S. 652-653.

104 Куусинен О.В. Финляндия без маски. М., 1943 (Переиздана затем: Куусинен О.В. Избранные произведения. М., 1966. C. 213-302).

105 Куусинен О.В. Избранные произведения. C. 238-239.

106 Там же. C. 239.

107 Куусинен О.В. Финляндия – вассал гитлеровской Германии: Стенограмма публичной лекции. М., 1944.

108 Куусинен О.В. Что раскрыл процесс финских сообщников Гитлера // Новое время, 1946, № 3 (Переиздана затем: Куусинен О.В. Избранные произведения. C. 361-375).

109 Куусинен О.В. Избранные произведения. C. 361-362.

110 Ильинский Я.С. 1)Финляндия. Изд. Карело-Финской ССР, 1943; 2) Финляндия. М., 1947; 3) Финляндия. Стенограмма публичной лекции из цикла «Политическая карта мира», прочитанной в Центральном лектории Общества «Знание» в Москве. М., 1949; Рысаков П. Советско-финляндские отношения. Стенограмма публичной лекции из цикла «Политическая карта мира», прочитанной в Центральном лектории Общества «Знание» в Москве. М., 1948; Архипов Д.И. Финляндия. М., 1952 и др.

111 Кан А.С. Внешняя политика скандинавских стран в годы второй мировой войны. М., 1967.

112 Суни Л.В. Начало германо-финского сближения // Вопросы истории. Петрозаводск, 1970.

113 Смиронов А.И., Сюкияйнен И.И. О фальсификации некоторых вопросов истории Великой Отечественной войны в финляндской историографии // Из истории партийных организаций северо-запада РСФСР (1941-1945 гг.). Петрозаводск, 1976; Бартеньев Т., Комиссаров Ю. Тридцать лет добрососедства. К истории советско-финляндских отношений. C. 44.

114 Войну Х.М. 1) Буржуазная и социал-демократическая историография об участии Финляндии во второй мировой войне // VIII Всесоюзная конференция по изучению истории, эклномики, языка и литературы скандинавских стран и Финляндии. Тезисы докладов. Часть I, Петрозаводск, 1979. C. 4-6; 2) Буржуазная и социал-демократическая историография о внешней политике Финляндии во время второй мировой войны // Скандинавский сборник, XXVIII, Таллинн, 1983.

115 Вайну Х.М. Финляндия в плане «Барбаросса». Автореферат диссертации кан. истор. наук. М., 1973.

116 Вайну Х.М. 1)Блокада Ленинграда и Финляндия // Скандинавский сборник, XVII, Таллинн, 1972; 2) Значение района Петсамо в германо-финляндском военном сговоре // Скандинавский сборник, XXIX, Таллинн, 1985; 3) Из истории «большой стратегии» правителей Финляндии в первой половине 1941 г. // Скандинавский сборник, XVII, Таллинн, 1970; 4) О попытках политического сближения Финляндии со скандинавскими странами в 1940 году // Скандинавский сборник, XXV, Таллинн, 1980; 5) Прибалтика в германо-финляндских отношениях во второй мировой войне // Известия Академии наук Эстонской ССР. Том 32, 1983, № 2.

117 Vainu H. 1)Jaaraku pхhja. Soome valispoliitika Teise maailmasхja aastatel. Tallinn, 1983; 2) Kuin syva rotko. Suomen ulkopolitiikka toisen maailmansodan aikana. Rauma, 1983.

118 Барышников Н.И. На защите Ленинграда. Обеспечение безопасности и оборона города с севера в годы второй мировой войны. Л., 1978; Барышников Н.И., Барышников В.Н. Финляндия во второй мировой войне. Л., 1985; Барышников Н.И., Барышников В.Н., Федоров В.Г. Финляндия во второй мировой войне. Л., 1989.

119 Menger M. Deutschland und Finnland im Zweiten Weltkrieg.

120 Ibid. S. 88.

121 Helsingin Sanomat, 1997, 10.08.