Реформы царя Урукагины

(около 2700 года до н. э.)

Фрагмент архаической шумерской вазы из Адаба.

Картину дальнейшего развития общества этого периода можно установить на основании данных, найденных в архиве храма богини Бау в Аагаше эпохи царя Урукагины, а также исторических надписей этого царя. Мы имеем право предположить, что данные названного архива можно распространить и на весь Лагаш.

Развитие торговли. Развитие ирригационной системы, развитие системы дамб, рвов, каналов и т. д. требовало применения металла, дерева, камня, т. е. такого технического сырья, которого не имелось в пределах самой долины, и, следовательно, рост производительных сил приводил с необходимостью и к росту обмена. В текстах имеются указания, что купцы вели крупные операции от имени деспотии, являясь подчиненными главе этой деспотии, «патеси». Эти торговые обороты давали возможность обогащаться и самим купцам. Имеются указания на торговлю с Эламом: туда везут шумерское зерно и получают оттуда ткани и дерево, покупают там рабов и привозят их в Шумер. Эти товары купцы передают за известную плату городам.

Захват власти знатью. В этот период экономически сильная знать стремится, опираясь на свое благосостояние, усилить власть над общинами, усилить гнет над рядовыми свободными общинниками.

Характеризуя формы общинной собственности на древнем Востоке, Маркс пишет: «Часть прибавочного труда общины принадлежит высшему коллективу, существующему, в конечном счете, в виде одного лица, а этот прибавочный труд проявляется и в виде дани, и т. п., и в коллективных видах труда, служащих для возвеличения единства, — отчасти действительного деспота, отчасти воображаемого племенного существа, — бога» *.

В период Урукагины под видом борьбы против такой правовой нормы, при которой земля считалась исключительной собственностью патеси и он имел исключительные права на дань, под видом борьбы за передачу собственности на землю «богу» велась борьба против непосильных тягот, лежавших на плечах общинников.

В период, предшествующий этой борьбе, знать и деспот постарались захватить храмовые земли, лишив общинников права на продукты, которые давало храмовое хозяйство. В то время, когда отсутствовало еще профессиональное наследственное жречество, коллективные формы труда па землях, отведенных для «бога», давали рядовым свободным, обрабатывающим эти земли, права на некоторые плоды своего труда. Появление чиновников патеси и на наделах общинников и на храмовых землях свидетельствовало об усилении эксплуатации, усилении выжимания дани с рядовых свободных.

Богачи стремились, с другой стороны, несколько ограничить число тех свободных, которые работали в храмовом хозяйстве. В эпоху предшественников Урукагины свободных, которые работали в храме богини Бау, было только сто пятьдесят, большинство же свободных было заменено рабами. Уничтожение всяких отличий между этой храмовой землей и землей, принадлежащей знати и патеси, означало усиление эксплуатации общинников со стороны знати и патеси.

С другой стороны, богатая верхушка общины, «высший коллектив», как говорит Маркс, стремится наложить свою тяжелую руку и на те велели, которые находились во владении отдельных свободных, т. е. пытается требовать и с этих земель себе дани. Правящая верхушка ставит, вопреки обычаю, существовавшему искони, повсюду своих чиновников (машхим) и надзирателей.

Против этих попыток знати поставить массу общинников в зависимое положение растет недовольство рядовых свободных. Они были сильны своей численностью, и у них в руках было оружие примитивное, которое мог иметь каждый. Воспользовался недовольством масс Урукагина, один из рода патеси. Опираясь на рядовых общинников, он сделался царем (2700). В своей исторической надписи Урукагина так сообщает о своих реформах по вступлении на престол: «Прежний порядок он восстановил. Когда Нингирсу, мощный воин Энляля, передал Урукагине царскую власть в Лагаше и укрепил его власть среди 36 тысяч людей, то он восстановил старые законы (богов) и дал слово, которое ему сказал его царь Нингирсу. Он удалил с земель, обрабатываемых общинниками, надзирателей и «машхим» — чиновников». Что касается угодий, находящихся в непосредственном владении государства, то о своих мероприятиях по отношению к ним Урукагина сообщает следующее: «Во дворце патеси, на поле патеси он (т. е. Урукагина) поставил Нингирсу как их царя. В доме храма женщин, в поле храма женщин он поставил Бау как владычицу. В доме детей, на поле детей поставил он Дуншаллана как их царя». Это мероприятие Урукагины нашло свое отражение в многочисленных табличках хозяйственного архива храма Бау царствования Урукагины. Из тех же табличек хозяйственного архива храма Бау мы узнаем о других важных мероприятиях Урукагины. В первый год его царствования была увеличена натуральная оплата, которую получал свободный, работавший на храмовом поле: вместо 72 мер зерна крестьянин получал теперь 144 меры.

Во второй год Урукагина продолжил свои реформы. Правда, осталась прежняя норма продовольствия, но зато было увеличено число свободных, получавших зерно за работу на полях храма богини Бау: число их при предшественниках Урукагины было 150, теперь оно доходит до 261. Вероятно, то же самое происходит и во всех других храмовых хозяйствах Лагаша.

Во втором году царствования Урукагины увеличивается также число рабов: при предшественниках Урукагины их было 260, теперь число их доходит до 433. Надо думать, что эти рабы, которые неожиданно появляются в храмовом хозяйстве, были конфискованы у знати. Очевидно, в предшествующие годы правящая верхушка, пользуясь своей властью, присвоила часть рабов, и эти рабы теперь были снова возвращены в храмовое хозяйство.

Таким образом, в сильнейшей степени были ограничены аппетиты знати, и снова храмовое имущество, будь это скот, земля или рабы, превращается в имущество не патеси, не главы государства, а бога, в данном случае богини Бау.

Урукагина восстановил тем самым некоторые элементы общинной собственности в отношении храмов, но при этом не была уничтожена частная собственность. Эта реформа, конечно, не уничтожила эксплоатации крестьян, но до некоторой степени смягчала ее.

Из надписи Урукагины мы узнаем, что попрежнему разрешалось покупать у крестьян скот и землю.

Следовательно, можно было увеличивать свое имущество за счет имущества бедных, но надо за него платить, не производить грубого насилия, которое, очевидно, имело место в эпоху предшественников Урукагины. В другом месте своей надписи Урукагина заявляет, что он защитил горожан Лагаша от убийств, краж и взломов и создал гарантии того, чтобы «сильный не обижал сироту и вдову».

Война с Уммой. Эти события в Лагаше не могли не вызвать беспокойства и среди окружающих городов. Можно с некоторой вероятностью предположить, что такие попытки не ограничились одним Лагашем. Вероятно, знать других городов начинает пристально присматриваться к тому, что происходит в Лагаше. Возможно, что этим объясняется война, которая возникает между Лагашем, где была произведена реформа Урукагины, и Уммой, которая находилась в 60 км к северу от Лагаша. Начал войну город Умма. Война эта нашла свое отражение в табличках хозяйственной отчетности. Начинает понемногу уменьшаться число свободных: с 261 чел. это число к шестому году царя Урукагины падает до 234. Очевидно, несколько десятков свободных сложили свои головы в тех стычках, которые происходили между двумя городами.

Начинает изменяться также продовольственный паек, который получают люди, работающие в хозяйстве: натуральная оплата свободного уменьшается только на 10%, но одновременно катастрофически уменьшается паек рабов — по отношению к некоторым разрядам он падает втрое. Голод, возникающий благодаря войне, приводит к тому, что рабы-мужчины разбегаются, и число их в последние годы царствования Урукагины начинает быстро падать — уменьшается почти наполовину.

Война окончилась поражением Лагаша.

Побеждает Лугальзаггиси, патеси города Уммы.

Причины поражения Лагаша. Знать Лагаша не была уничтожена, а лишь сильно урезана в своих нравах Урукагипой: она затаила ненависть к царю-реформатору и оказалась тон силой, на которую мог опереться город Умма. Вероятно, в конце концов государство Урукагины не могло выдержать противодействия изнутри и борьбы с внешним врагом — и оно пало. Возможно, что Урукагина некоторое время еще держался в укрепленной части Лагаша — Гирсу. До нас дошла «элегия» одного писца Лагаша, который описывает гибель родного города.

Он пишет: «Люди Уммы подожгли храм Аптасурра, унесли деньгами серебро и драгоценные камни, потопили в крови дворец Тираш... (следует длинный список разгромленных храмов)... унесли зерно с Гкиарбаниру, поля бога Нингирсу, которое было обработано». Затем следуют угрозы по адресу победителей: «Люди Уммы, опустошив Лагаш, согрешили против Нингирсу. Могущество, пришедшее к ним, будет у них отнято. Царь Гирсу Урукагина не грешен в этом. Что же касается Лугальзаггиси, патеси Уммы, то пусть его богиня Нисаба несет на своей главе бремя греха его».

Струве В.В. История Древнего Востока. ОГИЗ-ГОСПОЛИТИЗДАТ, 1941, с. 73-76.

Примечания

*  К. Маркс, «Формы, предшествующие капиталистическому производству», журнал «Пролетарская революция», № 3, 1939, стр. 152.