Китай-Город: раскопки

Китай-город, носивший в древности наименование Великого посада, является наиболее интересным в историческом отношении после Кремля районом Москвы. Здесь было ядро московского посада, где сосредоточивалось ремесленное и торговое население Москвы. В этом торговом и ремесленном районе, по мере роста Москвы как столицы великого княжества, а потом царства Московского, устраивались монастыри, селились бояре и дворяне, ставились торговые дворы приезжих русских и иностранных купцов, наконец, строились правительственные здания — приказы, тюрьмы и пр. Из общеизвестных зданий стоит упомянуть усадьбу бояр Романовых.

Особый интерес представляет низменная часть («подол») Китай-города — Зарядье 1, прилегающее к Москве-реке. Являясь непосредственным продолжением кремлевского подола, эта часть Великого посада должна была заселяться уже с древнейших времен торговым и ремесленным людом, который старался селиться поближе к пристани. На это обстоятельство обратил внимание М. Н. Тихомиров, отметивший, что район возле церкви Николы Мокрого в Зарядье еще в конце XV века пользовался особой юрисдикцией. Церкви Николы Мокрого, патрона плавающих и путешествующих, обычно располагались в древних русских городах по соседству с пристанью 2. Первые письменные известия о церкви и прилегающем к ней районе относятся ко второй половине XV века; они попали в наши летописи в связи с теми страшными пожарами, которые не раз опустошали древнюю Москву. Под 1466 годом летопись сообщает, что загорелся «посад на Москве у Николы Мокрого много дворов бесчислено изгоре, горело вверх по рву за Богоявленскую улицу» 3. Здесь мы видим указание на значительные размеры посада («дворов бесчислено много»), который уже тогда был окружен, по всей вероятности, валом и рвом, шедшим перпендикулярно берегу Москва-реки, по направлению к нынешнему Куйбышевскому проезду (Богоявленский монастырь).

Район Зарядья и в особенности места, прилегающие к церкви Николы Мокрого и современному Мокринскому переулку, в районе которого, как предполагалось, проходила древняя Великая улица от Кремля к пристани, в силу приведенных выше соображений издавна привлекали внимание исследователей. Уже в 1941 году, когда впервые было принято решение о сносе домов и строительстве на их месте крупного здания, Академия архитек-

_____

1. Самое название «Зарядье», вероятно, позднейшего происхождения; связано оно с расположением района за торговыми рядами, что на Красной площади.

2. М. Н. Тихомиров. Древняя Москва. М., 1949, стр. 170.

3. ПСРЛ. XXV. стр. 281.

 [48]

туры СССР и Комиссия по истории Москвы организовали крупные работы по фиксации древних зданий, а также археологические наблюдения за земляными работами строительства; эти наблюдения посчастливилось вести автору настоящего сообщения 1. Уже тогда были собраны значительные коллекции и установлен тот важный факт, что во влажной почве Зарядья прекрасно сохраняются дерево и другие органические остатки. Тогда же мы установили, что фундаменты поздних каменных зданий и другие перекопы, как правило, не пробивают всей толщи культурного слоя, достигающего здесь 6 м и более. Нижние горизонты культурного слоя остались, таким образом, сравнительно мало поврежденными. Эти сведения подтвердились при проходке специального разведочного шурфа в 1946 году, когда Московская экспедиция ИИМК АН СССР возобновила здесь археологические разведки, прерванные войной. И когда в 1948 году вновь начались подготовительные работы к строительству в Зарядье высотного здания, ИИМК АН СССР и Музей истории и реконструкции Москвы организовали здесь археологические наблюдения, а в 1949 году — и раскопки большого масштаба, которые, согласно существующим законоположениям, финансировались в основном строительством 2.

Места для раскопов были выбраны, исходя из вышеизложенных соображений, в непосредственной близости от церкви Николы Мокрого (с тем, однако, чтобы избежать бывшего при церкви кладбища) по обе стороны Мокринского переулка, в небольших ложбинах, образовавшихся среди развалин поздних зданий, что позволило сэкономить много труда, так как не нужно было разбирать 1,5—2-метровый слой позднего мусора. После предварительной шурфовки были заложены три раскопа общей площадью 264 м², а с включением шурфов вскрытая площадь достигла 296 м², что при толщине культурного слоя в среднем около 4 м составило примерно 1200 м³  вынутой земли.

Результаты работ значительно превзошли наши ожидания. Во всех трех раскопах почти отсутствовали позднейшие (XIX—XX века) ямы, и благодаря хорошей сохранности дерева и органических остатков нам удалось открыть множество интересных сооружений и связанных с ними вещей, принадлежащих к последовательно залегающим слоям XVIII—XII веков и дающих возможность проследить историю исследуемого района.

Нижний горизонт культурного слоя, лежащий непосредственно на сером материковом песке, датируется по найденным в нем вещам домонгольским периодом существования Москвы — XII — XIII века. К этому горизонту относятся находки шиферного пряслица (уже второго на территории Москвы), двух фрагментов стеклянных браслетов — синего витого и гладкого зеленого, бипирамидальной сердоликовой и круглых хрустальных бус, столь характерных для племенного убора славян-вятичей, и, наконец, несколько ключей от пружинных замков и ножей курганного типа (рис. 23). Сопровождающая эти находки керамика относится в основном к так называемому курганному типу и к более позднему переходному, связывающему курганную керамику с керамикой XIV века и

_______

1. Материалы наблюдений хранятся в архиве Музея истории архитектуры, коллекции — в ГИМ.

2.  Руководство раскопками было поручено М. Г. Рабиновичу, научными и научно- техническими сотрудниками экспедиции были: А. Ф. Медведев (зам. начальника экспедиции), Э. А. Рякман, Г. П. Смирнова, О. Н. Мельниковская, А. В. Кирьянов, П. И. Засурцев, В. Т. Логинов, Н. А. Анфилофьева, В. Б. Гиршберг и А. С. Погорелова. Учеными консультантами экспедиции были член-корреспондент АН СССР М. Н. Тихомиров, М. А. Ильин и П. Д. Виноградов. Для консультации привлекались также А. П. Смирнов, А В. Филиппов и Н. И. Фальковский. Принося живейшую благодарность всем сотрудникам и консультантам экспедиции, мы пользуемся случаем поблагодарить также ответственных работников Управления строительства Дворца Советов, оказавших большую помощь в работе экспедиции.

[49]

Рис. 23. Находки из древнейшего горизонта

1 — пряслице шиферное; 2 — бусина хрустальная шарообразная; 3 — бусина сердоликовая бипирамидальная; 4, 5 — фрагменты стеклянных браслетов; 6, 7 — ключи от пружинных замков; 8 — нож железный; 9 — костяной наконечник стрелы; 10 — шип железный; 11 — железный наконечник копья.

[50]

более поздней, так называемой грубой красной керамикой 1. В этих же нижних горизонтах культурного слоя, залегающих в различных раскопах на глубине 3,10—4,20 м, встречаются и отдельные вещи, архаичные для XII—XIII веков. Это — костяные наконечник ромбовидной черешковой стрелы, игла с ушком и несколько проколок из плавниковых костей сома, весьма грубо обработанных.

Находки в подошве культурного слоя предметов XII—XIII веков и соответствующей керамики вполне определенно говорят о существовании на исследуемой территории поселения в домонгольский период. Это поселение в такой непосредственной близости от Кремля не могло быть не чем иным, как только посадом самого городка Москвы, который, следовательно, был гораздо больше, чем считали раньше, и занимал не только территорию современного Кремля, но и значительную часть территории Китай-города. Ко времени первого письменного упоминания о нем посад у Николы Мокрого существовал уже по крайней мере лет 300.

Следующие за древнейшими горизонтами наслоения XIV века представлены значительно беднее. Керамика в них в основном та же, что и в более древних, а из вещей характерными являются только наконечник копья и так называемый «древолазный» шип, столь часто встречающийся и в других древнерусских городах (рис. 23—10). Нетронутые участки культурного слоя XII—XIV веков сохранились только к югу от церкви Николы Мокрого, в раскопе I; к западу и северо-западу от нее, в раскопах II и III, древние вещи (например, проколки из рыбьей кости) встречены во вторичном залегании, а культурный слой в его подошве не старше XV века, когда древние слои были перекопаны позднейшими сооружениями, связанными с кожевенным производством (о чем см. ниже).

К югу от церкви Николы Мокрого горизонт XIV—XV веков представлен чрезвычайно интересным комплексом. Он датируется в основном по керамике (отсутствие черной лощеной керамики при наличии грубой красной и красной с вертикальным лощением) и довольно значительно нарушен перекопами, так что некоторые вещи, относящиеся к этому комплексу, попали в нижние горизонты.

Исследованный нами комплекс (рис. 24) представляет собой литейную мастерскую. В юго-восточной части раскопа I были вскрыты остатки сложенного из камней очага, служившего, судя по большому скоплению шлака и обломков керамических тиглей, для плавки металла. Южнее очага найдено несколько целых тиглей. В северной части раскопа открыт нижний венец большого пяти-стенного сруба с деревянным полом, на котором в развале глинобитной печи найдены горшки и кувшины и, что важнее, еще несколько целых тиглей. Всего найдено 7 целых одинаковых тиглей (диаметром 7,7 см, высотой 7 см) с округлым дном. Наружная поверхность их сильно оплавлена, на внутренней неоднократно удавалось обнаружить следы окиси металла. Литейный комплекс (рис. 25—1) дополняется небольшой формочкой (вернее, половиной формы), сделанной из серого мягкого песчаника. На одной ее стороне вырезаны углубления для отливки 9 булавок с круглыми головками, на другой — углубление для звездочки-подвески. Кроме дома н очага, в усадьбе литейщика была и хозяйственная постройка — какой-то сарай с полом из круглых бревен, на которых найдены большие куски рогожи. Мастерская ювелира-литейщика, изготовлявшего, очевидно, разные мелкие украшения из бронзы, а возможно, и из серебра, по всей вероятности, не была единственной в Зарядье. К северу от нее, по другую сторону Великой улицы, ближе к современному Ершову переулку, была при наших исследованиях найдена еще одна формочка, в которой отливались красивые

_________

1. См. нашу классификацию бытовой керамики: М. Г. Рабинович. Московская керамика, МИА СССР, X» 12, стр. 61.

[51]

округлые подвески. Развитие ювелирно-литейного промысла — весьма важная и характерная черта московского посада XIV—XV веков.

Другой важный комплекс, характерный для московского посада, обнаружен к западу от церкви, в раскопах II и III. По сопровождающей керамике (встречается уже черная лощеная, хотя и в небольшом количестве) и

Рис. 24. Остатки литейной мастерской

Условные обозначения:

1 — глина; 2 — уголь; 3 — кирпич (развал); 4— шлак; 5 — бревно; 6 —доска, плаха; 7 — первоначальное предполагаемое положение бревен; 8 —сооружения на нижних пластов.

Находки:

а — булавка бронзовая, глуб. 2,20 — 2,40 м; б — раздавленный горшок, глуб. 2,30 м; в — три глиняных сосуда на полу в глиняной обмазке, глуб. 2,35 м; г — глиняное грузило, глуб. 2,30 м; д — хрустальная бусина, глуб. 2,15 м; е — свинцовый шарик (пуля?); ж — шлак, крупные куски; и — деревянная бирка, глуб. 2,30—2,40 м; к — обломки тиглей; л — деревянный челнок для плетения сетей, глуб. 2,35 м; м — тесаный серый камень, очевидно, от литейной формы, глуб. 2,36 — 2,65 м; н — литейная форма, глуб. 1,65 м; о — рогожа; п — целые тигли, глуб. 2,65 м; 2,80 м; 3,10 м

по характеру орнаментов, встречающихся на изделиях, он может быть датирован концом XV или началом XVI в. Это — мастерская кожевника-сапожника. На глубине 3,50—4,60 м от современной поверхности земли найдены остатки «зольника» — чана, в котором происходила очистка шкуры от волос. Здесь осталось большое количество извести, лежащей целым слоем толщиной до 20 см, прикрытым сверху прослойкой золы толщиной до 15 см. В юго-восточной части «зольника» обнаружилась небольшая площадка (3,80 X 0,70 м), вымощенная песчаниковыми плитками, прикрытыми сверху слоем золы. Следов деревянной конструкции зольника (как было

[52]

Рис. 25. Вещи из раскопок

1 — литейные тигли и формы; 2 — красный изразец

[53]

прослежено в Новгороде) 1 обнаружить не удалось, но в западной части его открыта врытая в песок бочка, выдолбленная целиком из ствола липы. Диаметр бочки 56 см, высота 45 см. В стенке ее три отверстия, расположенных по вертикали примерно на равных расстояниях. При помощи этих отверстий предполагалось, очевидно, регулировать уровень какой-то жидкости (возможно, того самого «кваса уснияна», которым дубили кожи в древней Руси) 2. Район сооружения и значительная площадь к северу от него (на расстоянии по крайней мере 20 м) дали огромное количество находок, связанных с производством различных кожевенных изделий. Подавляющее большинство находок — фрагменты обуви разных фасонов и размеров. Здесь и сапоги, и «черевики»; обувь мужская, женская и детская, на каблуках и без них, часто с тисненым орнаментом на «головке». Найдены даже «поршни» и кожаные лапти.

Наиболее распространенными можно, пожалуй, признать сапоги без каблуков с подковками на пятках, на твердой подошве, с загнутыми кверху носками, которые украшались медными бляхами. Очевидно, лучшей обувью считалась такая, у которой головки были сделаны из тисненой кожи и имели как бы гофрированную поверхность. Иногда на коже оттискивался очень изящный орнамент в виде множества завитков, какие встречаются довольно часто и в рукописном, и в архитектурном орнаментах XV в. Среди находок несколько кусков сапожного воска, большое количество отходов производства, анализ которых помогает восстановить технику различных этапов производства обуви и в частности технику тиснения кожи. Не вдаваясь в подробности описания, которое может быть темой отдельной работы, отметим только, что сложный орнамент выкладывался из толстой нити, которая зажималась затем между двумя слоями кожи. Получившийся выпуклый орнамент обрабатывался затем по лицевой стороне дополнительно каким-то заостренным инструментом (рис. 26а). Некоторые фрагменты обуви (в особенности кожаной) имеют на себе следы, указывающие, что из этих кусков старой обуви вырезалась кожа, очевидно, для починки другой обуви. Вообще по характеру находок видно, что владелец мастерской не только обрабатывал кожу и шил из нее новую обувь, но, очевидно, зачастую чинил поношенную обувь, а возможно, и скупал старую обувь для того, чтобы, отремонтировав, снова пустить в продажу или же для того, чтобы, вырезав пригодные части кожи, употребить их как материал. Кроме обуви, он делал и другие вещи. Среди находок несколько ножен для кинжалов с богатым орнаментом (рис. 266), а также части конской сбруи.

Открытие кожевенной мастерской заполняет важный пробел в изучении древнерусского ремесла. До сих пор кожевенное дело в древней Руси изучено очень слабо, в основном по материалам раскопок в Новгороде. Нахождение мастерской к западу от церкви Николы Мокрого представляет особый интерес в связи с тем, что на одном из древнейших планов Москвы, так называемом Петровом чертеже, за торговыми рядами к юго-востоку от церкви Василия Блаженного показаны «заведения продающих сапоги» 3. Если учесть, что при наблюдениях за работами строительства в 1941 г. примерно в 150 м к западу от нашего раскопа также были найдены значительные остатки сапожного производства, то можно сделать вывод о довольно большой роли кожевенного производства в жизни Великого посада. Здесь, очевидно, помещалась в течение нескольких столетий не одна кожевенная и сапожная мастерская. Кожи и готовая обувь составляли, как это известно по письменным источникам XVI—XVII веков, существенную статью экспорта Московского государства в другие страны, например в Иран, куда

_____

1. Б. А. Рыбаков. Ремесло древней Руси. М», 1948, стр. 401.

2. Б. А. Рыбаков. Указ. соч.. стр. 402.

3. Петров чертеж, обозначение № 7.

[54]

шли изделия и из самой Москвы 1 возможно, как раз те, что выделывались в Зарядье.

К концу XV века или к первым десятилетиям XVI века относятся открытые в раскопе II частоколы.

Рис. 26 а. Фрагменты орнаментированных кожаных изделий

Два частокола шли в направлении с севера на юг на расстоянии 2 м один от другого. Западный частокол составлен из кольев диаметром до 20 см, укрепленных в земле с помощью продольных жердей; восточный —

________

1. Автореферат диссертации М. В. Фехнер «Торговля Москвы с Персией».

[55]

из более толстых кольев, до 25 см в диаметре. Колья заострены кверху и обожжены на концах. Малая высота их (50—130 см) говорит о том, что вряд ли это заборы соседних усадеб. Можно предположить, что частоколы (в особенности восточный) являются частью древнейших укреплений посада (возможно, того самого рва, о котором говорится в приведенном выше летописном известии). Во всяком случае, направление частоколов вполне совпадает с указанными в летописи — от Николы Мокрого на Богоявленский монастырь. Вопрос этот требует еще дальнейшего исследования.

Между частоколами был обнаружен примитивный колодец, укрепленный не горизонтальными срубами, а вертикальными горбылями. Он был вырыт, очевидно, позднее сооружения частоколов. Находки в нем большого количества фрагментов кожи указывают скорее всего на какую-то связь этого колодца с кожевенной мастерской.

26 б. Кожаные ножны

Колодец и частоколы перекрыты весьма сложной вымосткой, сооруженной, судя по керамике, в середине XVI в. (здесь встречается грубая красная, мореная и черная лощеная керамика, которая, однако, еще не так обильна, как в более поздних пластах). Основу вымостки составляли крупные бревна (диаметром до 30 см), опирающиеся в середине на такие же бревна — лаги и лежащие таким образом, что в середине они примыкали друг к другу вплотную, а по краям находились на расстоянии в одно бревно. Пространство между бревнами было забито щепой и тонкими ветвями. Сверху этот каркас был прикрыт настилом, состоявшим из небольших вязанок таких ветвей, драни и тонких досок. Найденные на этом настиле куски деревянных осей телег, колесные чеки, кнут и т. п. позволяют предполагать, что перед нами своеобразно замощенный проезд. Направление его перпендикулярно Великой улице. По всей вероятности, это древний переулок, который может быть узнан и на некоторых планах Москвы (Петровом чертеже, плане Олеария и др.). Этому переулку соответствует нижний горизонт мостовой, обнаруженный в раскопе III. Направление мостовой совпадает с направлением современного Мокринского переулка, уходя всего на 3 м к северу. Это, несомненно, мостовая Великой улицы, шедшей от Константино-Еленинских ворот Кремля в направлении церкви Анны, «что в углу». Мостовая эта состоит из нескольких слоев, постепенно нараставших один на другой и разделенных толстыми прослойками грязи. Кон-

[56]

струкция ее обычна для древнерусских городов. Мостовая состояла из еловых плах толщиной 12—15 см, шириной 20—25 см, направленных перпендикулярно улице. Плахи лежали на продольных круглых лагах диаметром 15—20 см и были скреплены еще одной лагой, лежавшей поверх плах.

Улицы низменного района Зарядья, очевидно, были трудно проезжими и уже в древнейшую эпоху нуждались в вымостке. О попытках осушения площади Зарядья свидетельствуют найденные при археологических наблюдениях дренажные трубы. Они шли в направлении от Великой улицы к берегу реки на расстоянии примерно 80 см друг от друга. Трубы эти, безусловно, древнее Китайской стены, так как залегают всего на 40—60 см выше подошвы культурного слоя, причем ничто не указывает на то, что они лежали в глубоких ямах. Конструкция труб до деталей совпадает с конструкцией так называемых новгородских «водопроводов» XII в. Они сделаны из расколотых вдоль еловых бревен, половинки которых были выдолблены и положены одна на другую. Характер содержимого труб не оставляет сомнения в том, что это не водопровод, а дренажное сооружение, каким является, по всей вероятности, и новгородский «водопровод».

Мостовые и дренаж говорят о высоком уровне развития городского хозяйства в этой части Москвы уже в XV—XVI веках. Остатки усадеб и жилых домов, стоявших некогда по обеим сторонам Великой улицы, неоднократно встречены при наших раскопках. Можно даже проследить постепенное изменение границ этих усадеб. Так, над мостовой, открытой в раскопе II, находились прекрасно сохранившиеся плетни, колья которых были забиты в бревна мостовой. Это говорит о постепенной застройке проулка, занятии его территории соседними усадьбами, заборы которых мало-помалу продвигались на середину проулка. Наряду с заборами-плетнями встречаются и частоколы из тонких (диаметром 15—17 см) кольев. Сама внутренняя планировка усадеб в XVI—XVII веках не была единообразной. Так, в раскопе III обнаружены срубы двух довольно больших зданий. Оба они находятся под каменным фундаментом XVII века и датируются соответственно концом XVI века. Одно из зданий имело, по всей вероятности, земляной пол, другое — пол из выложенного в елочку кирпича. Нами вскрыты лишь части обоих зданий, но, судя по отсутствию признаков окон и по характеру находок, это были здания нежилые. Назначение первого из них неясно, второе же, с кирпичным полом, было, очевидно, конюшней. Здесь найдены подковы, удила и почти полный скелет лошади, возможно, погибшей при разрушении здания. Присутствие в засыпке сруба ручки богатого резного кресла и целого «красного» изразца с изображением единорога, по всей вероятности, случайно. На расстоянии 15—20 м к северу от описанных срубов, в раскопе II, обнаружены в соответствующих слоях порог здания и большое количество «красных» печных изразцов. Перед нами, очевидно, усадьба богатого человека. Дом стоял в глубине усадьбы, а на улицу выходили глухие стены надворных построек.

Планировка описанной нами выше усадьбы ремесленника-литейщика иная. Здесь дом выходил на улицу, а мастерская и надворные постройки находились в глубине усадьбы. Это и понятно, так как ремесленник, вероятно, тут же продавал свои изделия, и его дом должен был выходить непосредственно на улицу.

Несколько иную планировку имело здание середины XVII века, открытое в раскопе I. Оно состояло из трех небольших срубов, расположенных в притык друг к другу и, очевидно, соединенных дверьми. Длинная ось этой сложной постройки перпендикулярна улице. Здание, по-видимому, выходило на улицу боковым фасадом, как современные деревенские избы. В доме было по крайней мере две печи, облицованные зелеными «муравлеными» изразцами, какие были распространены в Москве в середине XVII века. Окна были закрыты слюдой. Все это обличает во владельце дома человека

[57]

зажиточного. О его занятиях красноречиво говорит находка двух чернильниц, одна из которых приспособлена для ношения при себе. Хозяин, вероятно, был приказным. Многие дома имели глубокие погреба, в которых мы неоднократно находили остатки бочек для хранения продуктов. На одном днище бочки виден обрывок надписи: «се...».

Среди остатков жилых домов найдено большое количество бытовых предметов, прекрасно характеризующих различные стороны жизни московского посада. Здесь и деревянная посуда — ковши, миски, блюда и ложки.

Рис. 27. Счетные бирки

и прекрасные образцы керамической посуды (горшки, кувшины и миски обнаружены в развалах печей), и мутовки для сбивания масла, и каменные и глиняные пряслица, и деревянное веретено, и ручка кресла, и головной гребень, покрытый богатым резным орнаментом, подобным тому, первые образцы которого так хорошо известны нам по новгородским раскопкам, и даже шахматные фигурки. Здесь хочется отметить одну категорию находок, имеющую особое значение. Это деревянные палочки с зарубками, которые представляют собой не что иное, как счетные бирки, своеобразные бухгалтерские документы нашей древности (рис. 27). Три из них особенно ценны, так как имеют на себе два ряда зарубок, причем каждым десяти зарубкам одного ряда соответствует одна зарубка другого. Бирки, подобные нашим, были найдены при раскопках в Новгороде в 1947 г. и тогда же определены как счетные документы. Но это определение вызывало возражения. Теперь, после находок бирок с зарубками по десятичной системе, сомнения в назначении и новгородских и московских «палочек с зарубками» отпадают.

О том, какую большую роль играло в жизни прибрежной части посада рыболовство, говорят найденные в большом количестве во всех горизонтах

[58]

культурного слоя каменные и керамические грузила для сетей, блесна, деревянные поплавки. Охота же здесь занимала весьма незначительное место. Подавляющее большинство костей, найденных при раскопках, принадлежит домашнему скоту (преобладает крупный рогатый скот, на втором месте свинья и мелкий рогатый скот). Из диких животных отмечены только в трех случаях заяц и лось 1. Да и нахождение костей лося и зайца еще не говорит об охоте, как занятии местного населения. Житель московского посада в XVI—XVII веках мог купить мясо диких животных на находившемся рядом торге.

Что же касается костей (точнее рогов) лося, то об их находке следует сказать особо. Обрезки рогов лося найдены в раскопе I, в слоях, датируемых XVI—XVII веками, вместе с другими находками, говорящими о костерезном производстве. Рога эти, как правило, опилены с трех сторон металлической пилой. К тому же комплексу относятся крупные кости домашних животных с рядом небольших круглых высверлин, из которых каждая сделана с двух сторон. Очевидно, перед нами — отходы костерезного производства (во втором случае — производства костяных бус или пуговиц). Найдены и готовые поделки — мундштук от музыкального инструмента, пластина со сложным узором, игольник, сделанный из трубчатой кости, рукоятка с циркульным орнаментом, двусторонние гребни и т. п. Все описанные находки говорят о том, что в этом районе находилась костерезная мастерская, производившая различные тонкие поделки. Возможно, что владелец мастерской торговал не только своими изделиями, но и перепродавал попадавшие к нему костяные поделки. Об этом говорят находки шахматной фигурки («офицера» или пешки) в виде мужчины с длинными волосами в западноевропейской одежде XVII века (рис. 28—1) и пластины-пряжки с тонко прорезанным изображением мужчины в голландской или немецкой одежде конца XVI—начала XVII веков (рис. 28—2). Костерезное ремесло, наряду с ювелирным и кожевенным, характеризует развитие тонких ремесел в московском посаде.

Из отдельных находок допетровского времени хочется отметить целый рельефный «красный» изразец, очевидно из облицовки печи, найденный под развалинами одного из деревянных домов (рис. 25—2). На изразце чрезвычайно красочно изображена осада крепости, в которой участвуют и артиллерия, и стрельцы с характерным стрелецким знаменем, и копейщики, устремляющиеся на стену крепости. Подобные сюжеты известны, но данный встречен впервые. На другом таком же изразце изображен единорог.

Рядом с церковью Николы Мокрого, к западу от нее, в XVII веке уже стояли каменные палаты. Они перестраивались и в XVIII и в XIX веках и дошли до нашего времени в виде невзрачного домика, в котором, однако, при обмерах 1941 года архитекторы сумели вскрыть все основные части строения XVII в. Они считали, что этот дом принадлежал окольничьему Ивану Гавреневу. Однако чертежи Приказа тайных дел, относящиеся к этому району, позволяют установить, что дом Гавренева находился к востоку от церкви, а к западу от нее была усадьба другого знатного человека — стольника Сулешова. Белокаменный фундамент этого дома и был вскрыт при наших раскопках (раскоп III). Конструкция его весьма интересна. Фундамент, заложенный в сырой земле Зарядья, покоился на глубоко (до 2,5 м) вбитых в культурный слой сваях, поверх которых лежали в три-четыре ряда горизонтальные бревна — лаги. На лаги насыпался бут, и уже поверх него воздвигалась основная кладка фундамента из белого камня. Такие фундаменты часто встречаются в исследованном нами районе и в XVIII и в XIX вв. Древнейшим из известных нам каменных зданий, построенных таким образом, является Китайская стена

_________

1. Определенно костного материала сделано В. И. Цалкиным.

[59]

 (1538 г.), фундамент которой опирался по крайней мере на четыре ряда свай 1. Традиция эта просуществовала по крайней мере три столетия. Но фундамент дома Сулешова имеет другую важную особенность. В нем устроено специальное дренажное сооружение — черехугольная труба, сложенная из обтесанных плит известняка в виде короба, не имеющего дна. Труба шла от подвала дома к востоку, параллельно улице. Такого рода

Рис. 28. Вещи из раскопок 1 — шахматная фигурка XVII в.; 2 — костяная пластинка с резьбой (XVI век); 3 — печать XVIII века.

дренаж фундаментов является дальнейшим развитием дренажа из деревянных труб, открытого при наших наблюдениях в Зарядье и при раскопках в Новгороде.

Среди фундаментов зданий XVIII в. нередко встречаются характерные для этого периода расписные изразцы. В одном фундаменте (раскоп I) на

______

1. Н. Д. Виноградов. Застройка и планировка от пл. Революции до Старой площади. МИ А СССР, № 7, 1947, стр. 25, рис. 5.

[60]

ограниченной площади, всего 8—10 м², было найдено несколько десятков монет (с именами Петра I, Анны, Елизаветы, Екатерины II, Павла I и даже Людовика XVI французского). Такое скопление монет трудно объяснить иначе чем нахождением в этом месте какой-либо мелочной лавочки, сквозь пол которой проваливались в разное время эти монеты.

Из отдельных находок того же времени следует отметить небольшую, очевидно женскую (рис. 28—3), печать. На плоском овальном камне ее (вероятно, синий кварц) вырезана с одной стороны голова бородатого мужчины в венке в профиль; на другой стороне — изображение женской фигуры у урны. Бронзовая оправа камня укреплена с помощью штифтов в фигурной скобе, которая, очевидно, должна была подвешиваться на ленте или цепочке. На штифтах можно поворачивать камень вокруг оси и оттискивать по желанию любое изображение. По характеру изображений печать может быть датирована концом XVIII века.

Слой XVIII века в исследованном районе уже сильно разрушен позднейшими земляными работами, а наслоения XIX и XX веков вовсе удалены экскаватором.

Таковы вкратце те результаты, которые дает нам первичный анализ материалов раскопок. Мы проследили историю района с начального периода существования Москвы до XVIII века. Мы получили важные сведения о застройке и планировке посада у церкви Николы Мокрого, о ремеслах, составлявших экономическую основу существования посада, о культуре в быте старой Москвы. Но главный результат раскопок заключается в открытии на посаде культурных горизонтов XII—XIII веков.

Историки Москвы, опираясь на летописные известия и некоторые археологические находки, представляли себе Москву XII—XIII веков как небольшую крепостцу, занимавшую лишь уголок кремлевского холма до здания современной Оружейной палаты. Так принято и до сих пор изображать Москву 1. Но еще И. Е. Забелин доказал, что население уже в XII— XIII веках выходило за границы стен, спускаясь на «подол». М. Н. Тихомиров подкрепил это соображение Забелина рядом доказательств и пришел к выводу, что «Москва встает перед нами в значительно ином виде, чем это порой рисуется в некоторых сочинениях, старающихся представить Москву даже не городом, а какой-то захудалой княжеской усадьбой» 2. Но ни Забелин, ни Тихомиров не предполагали, что посад уже в первом веке существования Москвы занимал значительную часть современной территории Китай-города. Материалы же наших раскопок показывают, что поселение, связанное с московским посадом, доходило уже в домонгольскую эпоху почти до линии современного Псковского переулка.

Москва, таким образом, была уже в XII—XIII веках достаточно большим городом с весьма значительным ремесленным и торговым посадом. Разоренная монголами в 1237 году, она не потеряла своего экономического значения, быстро оправилась и стала вскоре первым из русских городов, столицей централизованного государства. И предпосылки для этого, в виде большого и сильного посада, существовали, как показывают результаты раскопок, не только при князьях Данииле и Иване Калите, но и гораздо раньше.       

Дальнейшее исследование Зарядья, и в первую очередь территории к западу от б. церкви Николы Мокрого, несомненно даст еще немало ценного для истории нашей столицы 3.

______

1. См., например, серию картин А. Васнецова, хранящуюся в Музее истории и реконструкции Москвы.

2. М. Н. Тихомиров. Древняя Москва, стр. 150.

3. Во время раскопок 1950 г. получены новые материалы, говорящие о существовании в Москве ремесленного и торгового посада и в X — XI вв., а также уточняющие многие выводы, изложенные в этом сообщении. Мы не вносим исправлений в текст статьи, т. к. результатам раскопок 1950 г. будет посвящено следующее сообщение.

 [61]

М.Г. Рабинович. Археологические раскопки в Москве и Китай-Городе. // Цитируется по изд.: Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры. XXXVIII. М.-Л., 1951, с. 48-61.