Германия в начале XVI века: роль католической церкви

Католическая церковь, которая сама являлась крупнейшим феодальным землевладельцем, служила в средние века идеологической опорой всего феодального строя. Для того чтобы привить простым людям сознание полного ничтожества своей личности и примирить их со своим положением, церковь пускала в ход учение об исконной «греховности» земного существования человека. Рассказ Библии о «грехопадении» Адама и изгнании его из рая толкуется авторитетами католической церкви как доказательство греховной природы всего человеческого рода. «Обреченность» греховной природы людей католические богословы усматривают в том, что сами люди неспособны освободиться от «греховности». «Спасение» может быть дано только богом, который в доброте своей «спасает» души избранных им людей. Вместе с тем согласно католической догматике, бог поместил на грешной земле свое учреждение — свою церковь, которая «ведает» всем делом «спасения душ».

Пути и действия церкви в спасении душ недоступны человеческому пониманию, они представляют собой «таинства», которые бог доверил католической церкви вместе с «правом» распоряжаться его «благодатью». От человека требуется только принадлежать церкви и выполнять те обряды, которые церковь ему предписывает и смысл которых остается для него непонятным. Католическая церковь не требует от человека внутреннего «раскаяния» в совершенных им грехах. «Спасение души», или «оправдание», следует механически в результате выполненного предписанного церковью обряда (Ех opera operate). Согласно католической догме церковь имеет возможность давать «оправдание» и тем христиа-

[56]

нам, которые не являются «избранными» богом к «спасению», так как она «уполномочена» не только распределять божью благодать, но и перераспределять ее, передавая одним то, что предназначено для других. Католические богословы «обосновывают» это догмой о единстве мистического «христианского тела» (Corpus christianum), к которой они присоединяют и другую догму о «сверхдолжных делах». Некоторые «святые» и «праведники» имели столько «заслуг», что их количество превышало их собственные «потребности» в спасении души. Этими «лишними», оставшимися в свое время неиспользованными «заслугами» и распоряжается католическая церковь при своем перераспределении «благодати» среди «сынов церкви». Этими догмами католические богословы «аргументируют» практику продажи индульгенций, т. е. грамот об отпущении грехов. Если «неиспользованные заслуги» находятся в обладании церкви, то те, кто стоит во главе церкви, прежде всего сам папа, обладают правом передавать ее за деньги в пользу подведомственного им учреждения, что и подтверждается особой грамотой — индульгенцией.

Уже эта краткая характеристика католической догматики показывает двойственное положение католической церкви в мире и ее двойственное отношение к нему. С одной стороны, исходным пунктом отношения церкви к миру является признание его полного ничтожества, его сплошной греховности и отсутствие в нем самом каких-либо путей к спасению. Но в то же время церковь приписывает себе роль божественного учреждения на земле. Она спасает мир и наводит в нем «порядок». Она, следовательно, сама овладевает им и приспосабливает к нему свои учреждения, которые образовали своеобразное универсальное государство. В конце XV и в XVI веке деятельность органов церковного управления переплеталась с деятельностью аппарата папского государства в собственном смысле этого слова, государства, занимавшего большую часть Средней Италии. В этом государстве, называвшемся «Вотчиной святого Петра», папа был настоящим светским государем. Как светский государь папа имел свое войско, свои государственные доходы, свой государственный аппарат, свои дипломатические связи. И при этом не было ясной и резко очерченной грани между пап-

[57]

ским государством Средней Италии и универсальной церковью. Финансовые, судебные и административные учреждения папского государства не отделяли резко своих функций от чисто церковных дел и церковной политики. Один и тот же суд обслуживал территорию папского государства и католическую церковь. Папская казна объединяла заведование светскими и церковными доходами папского двора. Эта двойственность в положении папского двора и папских учреждений отражалась в двойственном положении самого папы. Его личность считалась не только священной, но и божественной. Даже самые приближенные к нему лица должны были, приближаясь к нему, еще на почтительном расстоянии три раза преклонять колени, а затем, совсем приблизившись, целовать его ногу. Однако как светский государь папа не чуждался светского образа жизни. Так, папа Лев X, занимавший папский престол во времена Лютера, любил ездить на охоту» и притом в соответствующем костюме и высоких сапогах. В связи с его частыми выездами на охоту близкие к нему лица жаловались на неудобство целования грязных охотничьих сапог.

Это смешение светских и церковных функций характерно было и для всей церковной иерархии. Ближе всего к папе стояла коллегия кардиналов. Кардиналам воздавались высокие почести. Они имели громкие титулы князей церкви, они входили в состав важных судебных и административных коллегий и участвовали таким образом в решении чисто государственных и военных дел. То же можно сказать и об окружавших папу прелатах, деятелях центрального церковного управления, о многочисленных средних и низших служащих папской курии. То же относится и к многочисленным церковным учреждениям и к папской агентуре, на местах в разных странах. Результатом смешения церковных функций с функциями светского государства было то, что в своей военной и дипломатической деятельности папское государство Средней Италии могло опираться не только на религиозный авторитет и влияние католической церкви, но и на огромные богатства церкви, на огромные доходы, которые стекались в Рим со всех стран католического мира, а также на свою многочисленную агентуру во всех христианских государствах.

[58]

С другой стороны, тесная связь с государственным и военным аппаратом придавала самой церкви характер своеобразного космополитического централизованного государства с многообразным аппаратом принуждения, со сложной многоголовой административной системой, с финансовой отчетностью и счетоводством, которое шло впереди счетоводства светских государств. Проникая во все страны христианского мира, обладая во всех странах политическими позициями, крупными богатствами и агентурой для сбора доходов, этот своеобразный государственный принудительный аппарат претендовал на то, чтобы стоять всюду выше светского государства. Проповедуя всюду презрение к миру и к человеческому земному существованию, освящая этой проповедью феодальный строй и крепостнические отношения, папская церковь старалась всеми религиозными, материальными и политическими средствами подчинить себе мир и овладевать его благами в интересах своих универсалистских политических претензий и в угоду своему огромному, разветвленному по всем странам аппарату.

Папская церковь сделалась в феодальном мире сверх-государственной силой, универсалистские политические претензии которой подкреплялись не только тем, что она была идеологической опорой феодального строя, но и своим многообразным аппаратом нажима. Этот аппарат сверху донизу — от самого папы до мелкого католического клира — лежал тяжелым бременем на народах христианских стран, из которых выкачивались огромные финансовые средства. Огромные суммы денег доставляли папской казне назначения на высшие духовные должности — на должности епископов и аббатов. Всюду, где это представлялось возможным, папы отстаивали свое право производить такие назначения и получать при этом конфирмационные деньги. Так, например, с каждого из архиепископов Майнца, Кельна, Трира и Зальцбурга папы получали в XVI веке по десять тысяч золотых гульденов конфирмационных денег. Это была цена за папское утверждение в должности. Кроме того, вступивший в должность архиепископ должен был купить себе в Риме паллию, — узкую шерстяную ленту, которая служила доказательством его первосвященнической власти. Вручение паллии обставлялось мистическими обрядами и особой клятвой по отношению к папе.

[59]

Каждый новый архиепископ платил за это украшение и за церемонию его вручения большие деньги. Были случаи отказа архиепископов от принятия этого украшения. За это они смещались и при новом назначении уплачивали во много раз больше. Само собой разумеется, что папы старались, чтобы архиепископские должности часто были вакантными. Трирская архиепископская кафедра оказывалась в начале XVI века в течение десяти лет три раза вакантной.

С церковных приходов папы брали при каждом назначении так называемые «аннаты», т. е. доходы первого года и, кроме того, единовременную плату за приход. Охотники на такие церковные должности уплачивали за нее вперед, когда она еще была свободна. Можно себе представить, как велики были доходы с этих должностей, за которые платили большие деньги. Все это в конце концов шло за счет населения приходов. В центральном папском аппарате также продавались многочисленные должности, дававшие право на получение платы из папской казны. По существу покупная сумма таких должностей была займом, который предоставлялся папе, а регулярная ежегодная плата по такой должности была процентом по этим займам. Продажа должностей практиковалась особенно в начале XVI века в связи с войнами, которые вели папы Юлий II (1503—1513) и Лев X (1513—1521). В 1507 г. папа Юлий II создал в своей канцелярии 101 новую должность архивного писца, выручив с этой продажи 74 000 дукатов. Десять лет спустя, в 1517 г., папа Лев X собирался на войну из-за округа Урбино, который он хотел присоединить к своим владениям, и для этой цели создал много новых должностей, в том числе 31 новую должность кардинала, так как за кардинальскую шапку платили больше всего. Престарелый папский врач, купивший тогда звание кардинала, заплатил за нее 30 000 дукатов. Со Всей же этой кардинальской «операции» папа Лев X, по некоторым сведениям, выручил 800000 дукатов. Этот папа продавал не только должности в центральном аппарате, но и в местных управлениях папского государства. К 141 старой должности местных управляющих прибавлено было 612 новых. Эта «операция» дала ему 286 000 дукатов. В общем к моменту смерти Льва X по проданным должностям приходилось платить ежегодно

[60]

328 000 дукатов. Это были по существу проценты на долги в три миллиона дукатов. Страдая от хронического безденежья, папы изыскивали пути к новым пополнениям своей казны. Бесконечная же армия папских чиновников в центре и на местах занималась самым бесстыдным вымогательством. Без подкупа папских властей и чиновников нельзя было оформить в папской канцелярии ни одного документа. Известно было в то время, что без обильных подарков нельзя было являться в папскую столицу даже архиепископу. Взятки брали не только кардиналы, но и сами папы. Взимание доходов и продажу духовных должностей они за деньги передавали купцам, в том числе и Фуггерам.

Все эти и многие другие подобные им явления обратили на себя внимание не только в народных низах, не только в бюргерских кругах, но и в образованных кругах высших светских слоев общества и в среде светских князей. Всюду говорили об «обмирщвлении» церкви, о том, что церковь погрязла в неблаговидных материальных делах, «испортилась» и совершенно «забыла» о своем духовном назначении. Повседневные наблюдения за образом жизни монахов, высшего и низшего клира убеждали в этом. Один автор XV века писал о немецких епископах: «Вот дело епископов: скакать на лошадях, добывать себе большие почести, набивать карманы, есть хороших кур и бегать за публичными женщинами». На имперских сеймах большинство духовных князей присутствовало в таких костюмах, что их, по словам некоторых наблюдателей, можно было принять за музыкантов. И в обыденной жизни князья-епископы не считали зазорным менять митру на шлем и епископский посох на копье.

О моральном уровне католического духовенства в начале XVI века можно себе составить представление, ознакомившись, хотя бы в общих чертах, с образом жизни самих глав католической иерархии в то время. «Яркой» фигурой был папа Александр VI Борджиа (1492—1503). Будучи племянником папы Калликста III, он уже в 23 года получил звание кардинала. В бытность в этом высоком церковном звании он вступил в продолжительную связь со знатной замужней женщиной, которая родила ему пять детей. При помощи папы ему удалось объявить своих детей «законными» и полноправными.

[61]

Его старший сын, Цезарь Борджиа, был уже в семилетием возрасте назначен на высокую должность протонотария папского двора. Десять лет спустя Александр Борджиа, будучи уже папой, дал своему сыну Цезарю архиепископство Валенсию, приносившее 16 000 дукатов в год дохода, а еще через год он сделал его кардиналом. Историки, изучавшие деятельность Александра VI и его сына Цезаря, характеризуют их политику как династическую. Й отец и сын стремились превратить государство папской области в свою наследственную монархию. В своей деятельности они не останавливались ни перед какими преступлениями. Нежелательных им лиц они отравляли или устраняли иным путем. Цезаря Борджиа подозревали в убийстве младшего брата. В 1503 г. загадочным образом умер один богатый кардинал. По свидетельству венецианского посла, при папском дворе все тогда были убеждены в том, что он был отравлен папой, который хотел скорее получить его наследство. После этого назначили девять новых кардиналов, которые, по словам того же посла, заплатили за это 120—130 тысяч дукатов, учредили новые доходные должности и продали их за 64 000 дукатов.

Примером вероломства может служить расправа Цезаря Борджиа с взбунтовавшимися против него начальниками военных отрядов (кондотьерами). Цезарь пошел на большие уступки, обещал удовлетворить все их требования и пригласил главных из них к себе в гости. По его приказу все они были убиты.

Когда Цезарь Борджиа счел для себя выгодным, он добился от коллегии кардиналов освобождения от духовного сана, женился на французской принцессе. Став, таким образом, светским герцогом, Цезарь захватил в Италии ряд крепостей и замков, жестоко расправившись с их владельцами.

Преемником Александра VI Борджиа на папском престоле был Юлий II (1503—1513). Этот папа вообще мало занимался религиозными делами, так как был всецело поглощен военными. В истории он получил славу «кондотьера на папском престоле». Его военная политика была направлена на расширение папской области и на возвышение роли Церковного государства в Италии. Присоединив к церковному государству Болонью, Юлий II возмечтал объединить под своей вла-

[62]

стью всю Италию. Действуя Интригами, подкупом и прямой военной силой, Юлий II участвовал в разных военных группировках и сам создавал их, меняя своих союзников в зависимости от выгодности в данный момент. Так, в конце 1508 г. Юлий II организовал «Камбрэйскую лигу», в которую, кроме него, вошли Франция, Германия и Испания для войны с Венецией. Но меньше чем через три года (в 1511 г.) Юлий II действовал уже в союзе с Венецией, Англией и Германией, организовав «Священную лигу» против Франции с целью изгнания ее из Италии. Средства на ведение войн Юлий II добывал из церковных доходов и из продаж должностей.

С 1513 г. папский престол занимал Лев X, при котором началось бурное реформационное движение. Биография этого папы, как до его вступления на престол, так и во время его папского правления, также является ярким показателем характера «обмирщвления» католической церкви, примером того, как эта церковь, ставшая международной силой в феодальном мире, использовалась в чисто светских интересах, а ее религиозные институты и религиозная догматика сделались орудием политики, моральный уровень которой вызывал всеобщее возмущение.

Светское имя Льва X было Джованни Медичи. Он происходил из знатного флорентийского рода Медичи. Его родственники определили для него с самого начала путь духовной карьеры. В восьмилетием возрасте ему было предоставлено доходное итальянское аббатство, а в 14 лет его семья добилась от породнившегося с ней папы назначения Джованни кардиналом — пока еще ввиду малолетнего возраста втайне, неофициально. Будучи кардиналом, он принимал активное участие в папской политике и в папских войнах. В одном сражении в папско-французской войне молодой кардинал Джованни попал в плен к французам и с трудом освободился оттуда. На церемонии его вступления на папский престол устроен был настоящий парад папских войск, которые дефилировали в своих ярких доспехах. Улицы Рима были тогда украшены языческими статуями греческих богов и богинь. Историки указывают, что Лев X на папском престоле вел, подобно Александру Борджиа, династическую политику, старался использовать свое положение для возвеличения дома Медичи,

[63]

а в своей дипломатической и военной деятельности он, подобно своему предшественнику Юлию II, менял своих союзников, считая вероломство, интриги и провокации нормальными средствами политики. Он по нескольку раз вступал одновременно в переговоры и в союз с каждой из воевавших тогда за Италию сторон — с французским королем и с германским императором, стараясь при этом сначала извлечь выгоды из обоих соперников, а затем обмануть того и другого 1.

То обстоятельство, что католическая церковь, опиравшаяся на свою роль в феодальном мире и на свою многообразную разветвленную по всем странам христианского мира агентуру, сделалась универсальной сверх-государственной организацией со сложной системой дипломатических, правовых и принудительных учреждений, не могло не вызывать возмущения во всех слоях общества и в правительственных кругах разных стран. Вспомним, что XV—XVI века — это время консолидации в Европе ряда национальных государств, которым притязания церковной космополитической сверхгосударственной организации были ненавистны. Даже в церковных кругах этих государств нарастала в течение XV веке оппозиция против папистского монархизма, которому противопоставлялась идея о том, что авторитет церковных соборов должен считаться выше папского авторитета. Деятели этого так называемого «соборного движения» отказывались признавать богоустановленность и особое величие римского папы. Они утверждали, что папа является по существу римским епископом, который не должен столь сильно возвышаться над всеми остальными епископами.

В этом движении местного духовенства разных стран нашло свое отражение общее стремление, утвердившееся в политических кругах этих стран и со стороны светских государей, — стремление отстоять свою самостоятельность как в области политической, так и в области религиозной. В Англии борьба за повышение авторитета светского государства и за национальную самостоятельность своей церкви, борьба, связанная с именем Виклефа, имела место еще в XIV веке. Особенно острый характер имело антипапское движение, свя-

___________

1. См. А. Н. Савин, Религиозная история Европы эпохи Реформации, М., 1914.

[64]

занное с именем Гуса в Чехии, где оно, слившись с Национально-освободительным и социальным движением в стране, сделалось борьбой не только против политических притязаний папства, но и против многих других основ католической догматики. В XV веке церковно-государственная оппозиция распространялась в разных странах и особенно во Франции, где движение против папского централизма получило название галликанизма, борьбы за вольности галликанской, т. е. французской, церкви. В ряде богословских памфлетов оспаривается положение о богоустановленности папского верховенства, заявляется, что папа и римская церковь могут ошибиться в вопросах веры. С начала XV века эти заявления становятся все более и более смелыми, нападают на папские богатства, на его щедрые раздачи, на папские денежные сборы. Открыто разоблачают неблаговидный образ жизни и корыстные цели высшего римского клира, его стремления прибрать к рукам судебные и административные функции и сосредоточить в Риме все доходы. Во французских памфлетах первой половины XV века уже высказывается идея государственной церкви и указывается на необходимость реформы церкви «во главе и в членах» (reformatio in capite et in membris), но особенно достается в них римскому центру, в пороках которого усматривается причина всех зол церковного строя.

Останавливаясь на этой антиримской французской памфлетной литературе и на связи ее с решениями церковных соборов XV века — Констанцского и Базельского, — проф. А. Н. Савин обращает внимание на то, что протесты, содержащиеся в ней, носят в основном отвлеченный, чисто догматический характер, что в памфлетах городов больше говорится о распределении церковной власти и влияния между различными органами церкви. Они очень мало касаются основного вопроса, насколько вообще допустимо для религиозной организации, проповедующей бренность мирской жизни и необходимость аскетизма, увлечение земными интересами и богатствами. Проф. Савин указывает, что и соборы XV века, в которых «соборное движение» нашло свое наиболее полное выражение, стояли на старой католической почве. Они протестовали и отвергали новые для того времени догматы о папском верховенстве, о его

[65]

«непогрешимости» в Делах веры, о праве пап издавать всеобщие и обязательные для всех верующих приказы. Базельский собор, поставив себя выше папы, принял решения, ограничивающие в значительной степени финансовые и судебные права пап. Действенность решений этого собора, сильно встревоживших папский двор, заключалась в том, что они отражали настроения местного духовенства и правительственных кругов усилившихся стран, в которых процесс государственной централизации делал большие успехи, особенно самой большой католической страны того времени — Франции.

Решения Базельского собора об ограничении папских прав были приняты к руководству французским правительством, они вошли в состав доктрины галликанизма, которой придерживалось не только французское духовенство, но и судебные круги во Франции, вопреки стараниям пап их дискредитировать. Папа Лев X вынужден был пойти на большие уступки французскому королю Франциску I, незадолго перед этим вступившему на престол, и заключить с ним конкордат 1516 г. Папа согласился предоставить французскому королю право назначать на высшие церковные должности во Франции, на места архиепископов, епископов и прелатов важных монастырей. Финансовые сношения римской курии с французским духовенством подлежали, согласно этому конкордату, контролю французского короля. Папа отказался от многих своих финансовых прав во Франции, от ряда доходов, оставив в этой стране только аннаты. За это французский король согласился отменить постановления Базельского собора и обязался перестать считать вселенские церковные соборы верховным учреждением католической церкви. Характерно, что папа Лев X выражал бурную радость по поводу конкордата 1516 г. Своими большими уступками римский двор обезопасил себя от действий церковной оппозиции, выявившейся на соборах, и надеялся, что его соглашение с французским королем ослабит влияние соборного движения в других католических странах.

Папско-французский конкордат 1516 г. может служить хорошим показателем состояния католической церкви перед Реформацией. Условия этого конкордата и отношение к нему французских властей и папства подтверждают, что в конфликтах между папским Римом

[66]

и правительственными кругами централизованных католических стран речь шла не об основах католической догматики, которые облегчили церкви выход далеко за пределы религиозной сферы, а только о распределении выгод от церковного влияния и церковных доходов.

Правительства крупных феодальных государств в эпоху подъема крестьянских антифеодальных движений и развития оппозиционного движения в городах, как это было в XVI веке, сами были заинтересованы в незыблемости религиозного авторитета католической церкви. Уступки, которые папа вынужден был сделать французскому королю, ограничение деятельности папских агентов во Франции вели в этой стране к ослаблению остроты реформационного движения. Большего руководящие круги французской феодальной монархии не хотели. Таково было положение и в других католических

странах, достигших уже к тому времени прочной государственной централизации. В такой католической стране, как Испания, светская власть королей пользовалась значительной частью финансовых средств церкви. В такую страну, как Англия, папским легатам вовсе был запрещен въезд, не говоря уже о развитии там их деятельности и сборе церковных доходов. Когда папа Лев X, мечтавший организовать крестовый поход против турок, вздумал послать своего легата в Англию для проповеди этого крестового похода и сбора денег, то английское правительство, ссылаясь на старые постановления, заявило, что папским легатам нельзя находиться в Англии. Папский легат вынужден был остаться на континенте.

Иным было положение в политически раздробленной Германии. Здесь представители высшего католического клира чувствовали себя полными хозяевами. Многие епископы и другие высшие церковные чины были территориальными князьями и считали для себя нормальным образ жизни светских государей.

Папские легаты, посланные для сбора денег и для проповедей, разъезжали по Германии, действовали там бесцеремонно вплоть до открытых широких продаж индульгенций. Среди светских немецких князей также было сильно желание действовать в духе решений Базельского церковного собора. Имперский рейхстаг 1439 г. в Майнце объявил базельские постановления

[67]

имперским законом. Если бы этот закон соблюдался, то потоки денег из Германии в Рим стали бы значительно меньшими, так как выборы на духовные должности производились бы без римского нажима. Судебные права папского Рима в Германии и применение папского интердикта сократились бы. Однако в условиях, царивших в Германии, папа по венскому конкордату 1448 г. вернул себе право широкого участия в замещении приходов. Ему было предоставлено замещать низшие приходы в «нечетные месяцы года» и аннулировать выборы священника во всякое время «на разумных и понятных основаниях». О том, каковы были эти «разумные и понятные основания», можно себе составить представление из жалоб на то, что духовные места в Германии заполнялись поварами, конюхами, охотниками и шутами высших римских прелатов. Торговля доходными духовными местами приняла в Германии поистине беззастенчивые формы. Корыстолюбие папского Рима и жадность католического духовенства доводили до того, что в ряде случаев одни священники владели многими приходами, которые они не были в состоянии более или менее регулярно посещать. Рассказывают об одном канонике в Страсбурге, который добыл себе сто приходов и вел ими прибыльную торговлю. В должности попов оказывались молодые люди, которым, по выражению поэта-гуманиста Себастьяна Бранта, нельзя было доверить и скот. Многие приходы в Германии замещались иноземцами, не знавшими немецкого языка и вызывавшими всеобщее возмущение своей ненасытной жадностью.

Как уже сказано выше, в раздробленной Германии папский Рим действовал бесцеремонно, не считался и с императорами и, считая немецкую церковь самой богатой во всем христианском мире, не желал идти ни на какие уступки. Император Максимилиан I, по примеру английского короля, также не хотел пускать папских легатов в свои владения. Однако в данном случае папа не пожелал уступить и обратился прямо к рейхстагу с «жалобой». Папа рассчитывал на поддержку духовных князей, на немецкий епископат, являвшийся папской агентурой, на раздоры и соперничество между князьями империи, между князьями и императором, на слабость политических позиций городов, на общую боязнь всех имущих классов перед назревшим восстанием народных

[68]

низов. Невозможность для германских императоров сопротивляться папскому произволу объяснялась и тем, что великодержавная программа Габсбургов — создание универсальной всехристианской монархии — представлялась германским императорам осуществимой только в тесном контакте с универсальной католической церковью. Несмотря на многовековую вражду между императорами и папами, обе эти реакционные силы должны были действовать солидарно в эпоху, когда завершалось образование национальных государств в Европе, а в самой Германии назревали бурные революционные события.

[69]

Цитируется по изд.: Смирин М.М. Германия эпохи реформации и великой крестьянской войны. М., 1962, с. 56-69.