Германия

Внешнюю политику Германии за все время существования Германской империи можно разделить на четыре периода: первый — от основания империи до отставки Бисмарка (1871 — 1890 гг.), второй — от отставки Бисмарка до зарождения Антанты (1890—1904 гг.), третий — от зарождения Антанты до начала войны (1904—1914 гг.), четвертый — политика во время войны, вплоть до разгрома и конца империи (1914—1918 гг.).

Первый период, как ужо было сказано, может быть назван консервативным по преимуществу. Старый канцлер в течение последних двадцати лет своей деятельности стремился прежде всего сохранить то, что ему удалось приобрести в первые восемь лет..

Лишь сравнительно небольшая часть будущей Германии - области к западу от Рейна и к югу от Дуная - была затронута римской урбанизацией. Вдоль этих пограничных рек вытянулась цепь римских военных лагерей, опорных пунктов и укрепленных городов, на месте которых выросли современные Кёльн, Бонн, Кобленц, Майнц, Вормс, Страсбург, Аугсбург, Регенсбург, Вена и другие. Некоторые из римских муниципиев достигали весьма солидных размеров.

Так, античный Трир (Аугуста Треворорум) по числу жителей не был превзойден ни одним средневековым германским городом. И он был в числе тех многих римских городов, которые смогли пережить эпоху Великого переселения народов: не случайно в Трире VII веке известна по меньшей мере одна римская сенаторская фамилия...

Начало XVI века принесло с собой крупные изменения в обстановке политической борьбы в Германии. В основе этих изменений лежали новые явления в экономическом положении страны — продолжавшийся рост немецких городов, остававшихся еще в центре мировых торговых путей того времени, и развитие элементов капиталистических отношений, так же как и дальнейшее распространение процессов феодальной реакции. Несмотря на жестокие казни и репрессии, которыми сопровождались раскрытие и разгром тайного общества в Эльзасе 1493 г., «Башмак» не был уничтожен и продолжал тайно существовать, проявляя в течение более двадцати лет особую стойкость и упорство. Ф. Энгельс подчеркивает, что после разгрома союза «Башмака» 1493 г. «многочисленные, рассеянные по Швейцарии и Южной Германии беглецы превратились в его столь же многочисленных эмиссаров, которые, встречая везде одинаковый гнет и одинаковую готовность к восстанию, распространили «Башмак» по всей территории современного Бадена»...

Католическая церковь, которая сама являлась крупнейшим феодальным землевладельцем, служила в средние века идеологической опорой всего феодального строя. Для того чтобы привить простым людям сознание полного ничтожества своей личности и примирить их со своим положением, церковь пускала в ход учение об исконной «греховности» земного существования человека. Рассказ Библии о «грехопадении» Адама и изгнании его из рая толкуется авторитетами католической церкви как доказательство греховной природы всего человеческого рода.

После всего сказанного выше ограничимся лишь самой краткой формулировкой положения вещей, которое Вильгельм II застал, вступив на императорский престол: быстро богатеющая промышленная страна, обладающая в то же время цветущим сельским хозяйством; могущественнейшая в мире сухопутная армия, прочно налаженный и исправно действующий бюрократический аппарат; довольно сильные монархические традиции в буржуазии и крестьянстве; большой рабочий класс, не отказавшийся еще от революционной доктрины, но ужо десять лет подчиняющийся исключительному закону 1878 г.; во внешней политике — союз Германии с А

В других местах этой книги читатель находит особые главы, посвященные тем странам «немецкого языка», которые были в зависимости от Наполеона, зависимости не только фактической, но и формальной, или даже составляли часть Империи. Теперь речь должна идти о «Германии».

Неопределенность обозначения «Германия» обратила на себя внимание французского министерства внутренних дел лишь в июле 1810 г., и тогда предложено было в официальных отчетах о торговле и т. п. вместо слова Германия говорить точно: Бавария, Саксония, Вестфалия или Вюртемберг (Рейнский союз, Пруссия, ганзейские города и Австрия до 1810 г. под это обозначение не подводились)...

Когда мы говорим, например, о Франции или Италии или даже о Соединенных Штатах в 1890—1914 годы, то, конечно, мы должны считаться с тогдашними настроениями рабочего класса в этих странах. Но мы очень хорошо понимаем, что возможно было бы без труда представить себе весьма важные шаги правительства этих стран, резко расходящиеся с желаниями и интересами рабочего класса. Что же касается Англии и Германии, то, при всем различии их политического строя в указанный период, решительно невозможно вообразить себе, что в вопросах колоссальной важности, могущих поставить страну перед опасностью войны, английское или германское правительство могло бы годы и годы вести политику, решительно осуждаемую большинством рабочего класса...

Уже в 920 году Генрих I впервые вторгся в Лотарингию, которая при Конраде I отделилась от Восточно-франкской державы и присоединилась к Западной Франкии. Однако там все еще жива была традиция старого каролингского «долевого государства», питающая и стимулирующая стремление к самостоятельности. С тех пор как в 915 году Гизельберт как глава Регинаров получил в управление всю Лотарингию и осознанно попытался поддержать эти тенденции, в его отношениях с западнофранкским Каролингом Карлом Простоватым постоянно нарастала напряженность. В 920 году это привело к открытому столкновению, которое дало Генриху I повод вмешаться в лотарингские дела...

Видукинд Корвейский вложил в уста умирающего короля Конрада показательные слова, которыми тот мотивировал свой отказ от власти и выдвижение саксонского герцога Генриха. Франки, по его словам, имеют могущественное войско, крепости и оружие, и в дополнение к ним королевские инсигнии и все, требуемое королевским достоинством — за исключением лишь того, от чего все в конечном счете и зависит: королевского блага. «Fortuna cum nobilissimus moribus» («счастье с [сопутствующими ему] благороднейшими нравами») перешло к Генриху, высшая власть теперь — у саксов. Даже если эта речь приписана Конраду позднее и не может считаться дословной, она, по крайней мере, отображает саксонское восприятие королевской власти и соответствует истинному положению вещей...

Это особое значение, которое получило движение народных масс в Германии, выявилось уже в 30-х годах XV века, в последние годы гуситских войн. Гуситские войны, охарактеризованные К. Марксом как «национально-чешская крестьянская война религиозного характера против немецкого дворянства и верховной власти немецкого императора» 1 были потрясением для всей феодальной Европы. Международное значение чешских событий констатировали многие наблюдавшие их современники, в том числе заседавший тогда в Базеле церковный собор.