Германия в начале XVI века: оппозиционное движение

Начало XVI века принесло с собой крупные изменения в обстановке политической борьбы в Германии. В основе этих изменений лежали новые явления в экономическом положении страны — продолжавшийся рост немецких городов, остававшихся еще в центре мировых торговых путей того времени, и развитие элементов капиталистических отношений, так же как и дальнейшее распространение процессов феодальной реакции. Несмотря на жестокие казни и репрессии, которыми сопровождались раскрытие и разгром тайного общества в Эльзасе 1493 г., «Башмак» не был уничтожен и продолжал тайно существовать, проявляя в течение более двадцати лет особую стойкость и упорство. Ф. Энгельс подчеркивает, что после разгрома союза «Башмака» 1493 г. «многочисленные, рассеянные по Швейцарии и Южной Германии беглецы превратились в его столь же многочисленных эмиссаров, которые, встречая везде одинаковый гнет и одинаковую готовность к восстанию, распространили «Башмак» по всей территории современного Бадена» 1.

В 1502 г. был раскрыт в результате предательства со стороны одного из членов новый заговор тайного союза «Башмака». Центр организации находился в шпейерском епископстве — в деревне Унтергромбахе между городами Брухзалем и Вейнгартеном, но областью его распространения была большая территория от Маркграфства Баденского вниз по Рейну до реки Майна. Судебно-следственные материалы «Башмака» 1502 г. не сохрани-

________

1. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 7, изд. 2, стр. 381.

[099]

лись. О ходе движения и характере этого заговора можно судить главным образом на основании рассказов о нем секретаря шпейерского епископа Бренца и хроники аббата Тритемия. Оба эти источника, так же как и другие документы, исходят от врагов крестьян.

Оба эти автора характеризуют заговор 1502 г. как революционное выступление крестьянской массы, а не как дело руководителей. Аббат Тритемий вовсе не называет имен руководителей. Бренц на основании слов выдавшего заговор предателя Раппа считает организатором заговора молодого крестьянина из деревни Унтергромбаха — Фрица, но выражает при этом удивление, что один молодой крестьянин мог сделаться руководителем большого заговора и при этом никто не счел долгом предупредить епископа о готовившемся выступлении против него. Бренц считал поэтому, что заговор был: делом всей массы народа, что заговорщики имели все основания рассчитывать на присоединение к ним всех крестьян и бюргеров. «По мнению мудрых людей, — писал он, — если бы заговор оставался не раскрытым еще один месяц, то существовала угроза присоединения к нему такой массы народа, подавление которой потребовало бы большого кровопролития; некоторые же считают, что подавить его было совсем невозможно, потому что все желают свободы и обременены тяготами со стороны духовенства и знати». Как видим, секретарь шпейерского епископа рассуждал довольно здраво, когда видел опасность объединения под знаменем «Башмака» всех, кто страдал от феодальных тягот. План заговорщиков заключался в том, чтобы, захватив город Брухзал, идти вперед по всему шпейерскому епископству, по маркграфству Баденскому и дальше, не задерживаясь на месте после победы над сопротивляющимися больше 24 часов. Они были уверены в том, что результатом этого похода будет всеобщее присоединение к ним всех «подчиненных людей», стремящихся к свободе. Один из современников этого события писал, что, если бы заговор 1502 г. не был раскрыт, то его распространение не ограничивалось бы шпейерским епископством и соседними местами, а охватило бы «всю немецкую нацию».

В господских и враждебных крестьянам кругах вызывало особую тревогу то обстоятельство, что инициати-

[100]

ва в этом движении находится в руках самих народных масс, разоренных и обездоленных. Современники обратили внимание на то, что в программных требованиях участников этого заговора содержатся новые идеи, исходящие от самих народных низов, новые представления о принципах справедливости, которой они стремились придать религиозную санкцию. От каждого, вступавшего в этот союз, требовалась особая присяга. Он должен был, стоя на коленях, «произнести пять раз слова господни в память пяти главных ран Христа с тем, чтобы бог дарил успех всем признающим их понимание справедливости».

Участники заговора «Башмака» 1502 г. придавали важное значение утверждению их собственного нового понимания справедливости, которую они называли «справедливостью божией», в отличие от ложных представлений о «справедливости», проповедуемых господскими судьями. На знамени «Башмака», по словам аббата Тритемия, начертано было: «Ничего, кроме справедливости божией!». Намечая план похода, пишет Тритемий, заговорщики намеревались убить всякого, кто воспротивится их действиям, «как противника божией справедливости, как непокорного и мятежника». Как видим, они объявляли, что не они являются мятежниками и нарушителями законности, а наоборот, мятежниками, следует считать господ и тех, кто их защищают, так как они противятся введению «божьей законности» и «справедливости» в ее правильном понимании. Известный философ и историк XVI века Себастьян Франк также писал, что участники этого заговора считали все существующие власти и весь строй, основанный на господстве и неравенстве, мятежными, провозглашая, таким образом, новые принципы законности.

«Они поклялись все вместе в том, — пишет Франк, — что предпочтут потерять жизнь, чем отказаться от осуществления своего плана свободы, что никогда больше они не вернутся в прежнее состояние рабства и впредь не пожелают иметь никаких господ, которым надо платить десятины, пошлины и ренты и выполнять барщину. Они, наоборот, сами будут назначать себе правителей для отправления правосудия во всех спорных делах».

Основные программные пункты заговора 1502 г. приводятся в систематизированном виде в хронике аббата

[101]

Тритемия. Этот аббат-хронист выделяет особо те пункты программы, которые направлены против духовенства и духовных феодалов: «Добро монастырей, церквей, соборов и духовных корпораций, так же как и духовенства всей округи, должно быть насильственно отнято и произвольно разделено между ними. Церковных же служителей следует всячески принижать и, погубив и разогнав многих из них, привести, насколько это возможно, к минимальному числу».

В другом пункте также говорится о необходимости лишения монастырей и духовных лиц вообще всякого материального добра и положения господ.

Программа заговорщиков в отношении духовных феодалов, таким образом, ясна. Они намечали раздел их земель и богатств, ограничение сферы деятельности духовенства чисто религиозными делами. Следовательно, упразднить их в качестве господствующей классовой группировки. Понятно, почему аббата Тритемия особенно возмутила эта направленность острия программы против духовных феодалов. Приведенные пункты программы он сопровождает замечанием: «О, эта крестьянская грубость; она всегда враждебна духовенству!» Враждебным духовенству был и пароль тайного союза 1502 г. На вопрос «В чем дела суть?» встречный, если он посвящен в тайны союза, отвечал: «Всюду попы преграждают нам путь!» Однако пункты о разделе имущества духовенства и об упразднении его привилегий были только частью общей программы заговорщиков, направленной против феодального гнета вообще. Тот же хронист подчеркивает, что «ни клиру, ни князьям, ни дворянам даже» они не хотели давать «никаких чиншей и десятин». «Они решили между собой, — пишет он, — добыть себе всякую свободу войною и оружием и в дальнейшем не терпеть ничьей господской власти; никому не давать ни чинша, ни десятины, ни княжеских поборов, ни государственной подати, ни чего-либо иного; но они желают полного освобождения от всех тягот». И дальше о том, что заговорщики требовали вернуть в общее пользование все общинные угодья и права, которыми господа при помощи различных уловок стали пользоваться в своих частных интересах.

Приведенные пункты содержат, таким образом, законченную антифеодальную программу, сводящуюся к

[102]

УйразДНёнйю всех феодальных платежей и феодальной зависимости, возвращению в свободное пользование всех узурпированных общинных угодий, сокращению числа духовных лиц, изменению всего статуса духовенства и разделу всех духовных имуществ. Вопрос о том, почему в программе нет требования о разделе имений светских феодалов, нетрудно будет объяснить, если вспомнить, что в Юго-Западной Германии самые крупные барские хозяйства были только у монастырей и у высшего клира. Имения же светских феодалов — дворян — не были велики. Упразднение всех феодальных поборов и всякой феодальной личной зависимости лишило бы светских господ всего их феодального статуса. Современники, и прежде всего феодалы, как духовные, так и светские, считали эту программу вполне достаточной для того, чтобы привлечь не только всех крестьян, но и значительную часть горожан.

Все расчеты участников заговора были на массовое восстание угнетенного крестьянства и бедных горожан. Свою задачу тайный союз видел в том, чтобы подготовить общее стихийное восстание и создать годные в военном отношении боевые группы, которые будут действовать среди народа в каждом отдельном пункте. Широкие антифеодальные цели движения определяли не только стратегию и тактику заговорщиков, но и тактику господ. Обсуждавшиеся на специальных съездах господмеры по предотвращению распространения пропаганды восстания после раскрытия заговора свидетельствуют о серьезной их боязни массового восстания, которое могло вспыхнуть повсюду. Каждый из господ и каждый городской магистрат должны были согласно решениям первого съезда господ, созванного специально для этой цели, иметь всегда наготове вооруженных людей, обеспеченных всем необходимым для подавления волнений. Кроме того, решено было установить по всем дорогам разъездные караулы, которые должны были строго следить за каждым прохожим и задерживать каждого вызывающего малейшее подозрение. Решено было также иметь постоянное наблюдение за кабаками, где народ собирается, и установить для них определенные часы, когда они могут быть открыты. При малейшем проявлении волнений в одном месте следует немедленно сообщить во все другие места. Там, где возникнет малейшее

[103]

Волнение подданных против господского верховенства, говорится в решениях второго съезда господ, князь или господин, против которых волнение направлено, обязан действовать силой и обратиться к своим соседям, которые обязаны немедленно явиться на помощь и действовать силой со всем старанием и за собственный счет, как в собственном деле.

На трех съездах господ, состоявшихся после раскрытия заговора 1502 г. в городах Шлетштадте и Гейдельберге, приняты особые решения по вопросу, о наказаниях задержанных участников его. Решено было, что вопрос о наказаниях не может рассматриваться как частное дело каждого князя или господина. На съезде в Гейдельберге принят был текст указа о наказаниях участников заговора, который был затем представлен императору Максимилиану для подписания и опубликования. В этом тексте указа движение, идущее под знаменем «Башмака», характеризуется как стремление побудить подданных всех господ освободиться от всякого подчинения. Если не принять нужных мер против влияния программы заговорщиков, то это приведет к уничтожению всякого авторитета, как духовного, так и светского, всякой власти, суда, права и порядка во всей империи. Императору предлагалось издать для всех господ и городов следующие наказания участников раскрытого заговора: 1. Членов «Башмака», сознательно действовавших против господ, четвертовать, причем руководителей следует волочить к месту казни по земле, привязанными к хвостам лошадей. 2. Те, которые отказались вступать в союз, но не доносили о заговоре, который был им известен, подлежат строгому суду своих господ. 3. «Милостивому наказанию» (т. е. не телесному) подлежали все, которые сами сознались в том, что состояли в союзе. 4. Судьи, которые будут отступать от строгости закона, отвечают за это жизнью и имуществом. Строгому наказанию подлежат, согласно этому тексту указа, также чиновники, должностные лица и все в империи, которые обнаружат мягкое отношение к заговорщикам.

Все это не оставляет сомнений в том, что в начале XVI века в кругах господствующего класса германских земель положение оценивалось как предреволюционное в самом подлинном смысле этого слова. Господам пред-

[104]

ставлялось, что готовится общее восстание всех недовольных, причем главное значение придавалось тому, что в этом предстоящем восстании главная роль будет принадлежать народным массам, которые выступают самостоятельно со своей собственной организацией и собственными идеями свободы и социального равенства. Секретарь шпейерского епископа Георг Бренц с предельной ясностью выразил опасения господ, что в заговоре 1502 г. речь шла о замене власти духовных и светских феодалов «крестьянской властью». Выражая свою радость по поводу своевременного раскрытия заговора и предупреждения восстания, Бренц писал: «Всемогущему богу, от которого исходит всякое господское верховенство и власть, надо вознести хвалу и благодарность за то, что он уберег нас от грозившего зла и крестьянского правления (burischer regierung), что он испокон веков хотел, чтобы высшие господа, священники и знать правили, а крестьяне — работали».

Эта боязнь «крестьянского правления» весьма характерна для настроения господ и дает представление об охватившем их ужасе перед перспективой массового антифеодального восстания. В действительности оно было не только преувеличено, но и не имело вообще оснований. Новым обстоятельством было самостоятельное выступление крестьян и городского плебса с антифеодальной программой. Но у крестьян не было и не могло быть более или менее конкретного плана реализации своей программы. «Новое понимание справедливости», которое упоминалось в пропаганде «Башмака» представлялось самим его руководителям весьма туманно. Опасным для господствующего класса было то, что принцип свободы и «божьей справедливости», противопоставляемый существующей социальной, политической и правовой системе, мог, по мнению современников, оказать влияние на все слои оппозиции и прежде всего на бюргерство немецких городов. Объединившаяся же оппозиция сорвала бы все попытки стабилизации реакционной империи, придав лозунгу свободы общенародное значение.

В княжеских кругах заговорили даже о необходимости каких-то внутренних реформ — социальных и политических. Секретарь шпейерского епископа высказал соображение о том, что господа должны соблюдать какую-

[105]

то меру в угнетении бедных людей и действовать более разумно. На Гейдельбергском съезде господ принято было решение о созыве в самое ближайшее время курфюрстов «для обсуждения этих дел и всего, что требуется реформировать в положении господ и подданных». Высказано было пожелание, чтобы курфюрсты совещались по этим вопросам и с другими имперскими князьями. Смысл этих разговоров заключался в том, что, помимо репрессий, верхушка господ искала также путей к расколу оппозиции. Курфюрсты были действительно созваны пять дней спустя. Как и следовало ожидать, дело не пошло дальше общих разговоров. Однако нетрудно себе представить, какое политическое значение придавали в господских кругах движению «Башмака», если после подавления заговора 1502 г, немецкие князья заговорили впервые о необходимости внутренних реформ в общеимперском масштабе.

Жестокая расправа с участниками и сторонниками заговора 1502 г. не привела к прекращению их деятельности. Период между 1502 и 1513 гг. Энгельс называет временем «кажущегося затишья в классовой борьбе», когда в Швабии и Шварцвальде продолжали действовать «втихомолку» рассеянные члены тайного союза и мелкие революционные кружки. Раскрытый в 1513 г. новый крупный и широко разветвленный заговор Энгельс характеризует как выступление наружу тайной революционной деятельности, которая не прекращалась с 1502 г. Это выступление Энгельс ставит в связь с тем, что годы 1513 и 1514 были вообще тревожными годами, «когда одновременно происходит ряд крупных восстании швейцарских, венгерских и славянских крестьян» 1. Заговор «Башмака» 1513 г., так же как и происходившее в 1514 г. движение в Вюртемберге под названием «Бедный Конрад», Энгельс рассматривает в связи с общим подъемом крестьянской борьбы в начале XVI века против усиления феодальной реакции в ряде европейских стран.

Центр нового, раскрытого в 1513 г. тайного общества находился в деревне Леэне около города Фрейбурга в Брейсгау. Во главе его стоял тот же Иосс Фриц, который возглавлял и тайное общество 1502 г. Тогда после разгрома заговора ему удалось бежать. Он поселился в

_____

1. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, т. 7., стр. З8З.

[106]

Деревне Леэне, где получил место лесного сторожа. Ф. Энгельс характеризует этого деятеля «Башмака» как выдающуюся во всех отношениях личность. Организуя новое тайное общество и пропагандируя среди его членов идею восстания и цели борьбы, Иосс Фриц старался придать новой организации широкий характер и вовлечь в нее представителей разных слоев оппозиции. С этой целью он по-разному подходил к каждому вербуемому в тайное общество человеку, применяя гибкие формы пропаганды. Больше всего внимания Иосс Фриц и его товарищи уделяли вовлекаемым в общество «Башмака» крестьянам и плебеям. Крестьянам они указывали на факты усиления феодального нажима, на массовое закрепощение крестьян и призывали к объединенным действиям против этого.

От заговора «Башмака» 1513 г. сохранились не только сообщения современников, но и судебно-следственные материалы, в частности допросы участников. Привлеченный к суду и казненный затем участник этого заговора Килиан Мейер показал на допросе, как Иосс Фриц завербовал его в члены тайного общества. Зная, что Мейер — крепостной крестьянин одного рыцаря, зависимый по своему земельному держанию также и от другого феодала, Иосс Фриц обратил его внимание прежде всего на то, что в отношениях с крестьянами феодалы перестали считаться со старыми обычаями и правами: сегодня на крестьянина взваливают одно, завтра — другое. Затем он говорил ему, что его общество требует установления божьей справедливости, согласно которой должны быть устранены все ростовщические платежи и все угнетающие поборы. На примерах конкретных фактов из деревни, где жил данный крестьянин, Иосс Фриц разъяснял ему происходивший повсюду процесс феодальной реакции: рост барщины, фактическое уничтожение крестьянского права пользования земельным участком, изменения условий держания, не считаясь с имеющимися старыми документами, и увеличение в связи с этим всяких повинностей и платежей. Популярным среди крестьян было требование прекращения всех платежей по долговым обязательствам, если сумма произведенных платежей процентов уже уравнилась с суммой первоначального долга. Иосс Фриц разъяснял также вербуемым крестьянам материальную основу актов

[107]

превращения лично свободных крестьян в крепостных,указав им, что крепостные крестьяне привлекаются к барщине по произволу господ, что именно в отношениикрепостных феодалы не признают никаких ограничений в привлечении к барщинным работам и считают, что крепостные обязаны выполнять все, что господам нужно.

Все эти пункты, касающиеся основных моментов феодальной реакции, имели тогда самое злободневное значение, и пропаганда их была очень важна для активизации антифеодальной борьбы крестьянских масс, но было бы неверно считать, что эти пункты выражали конечные цели заговора 1513 г. Каждому вербуемому в зависимости от его социальной принадлежности открывали те пункты программы, которые были для него особенно важными и актуальными, но программа тайного общества была очень широкой и содержала ряд пунктов, касавшихся не только фактов усиления феодального гнета, но и самих основ феодального строя. Были в программе этого заговора и важные политические требования. Руководители заговора маневрировали отдельными пунктами программы в интересах своей пропаганды и более успешной вербовки участников из разных прослоек крестьянства и из других классов. Изложив программные пункты «Башмака» 1513 г., Ф. Энгельс пишет: «Они показывают, что, с одной стороны, требования крестьян и плебеев становились все более определенными и твердыми и что, с другой — в такой же мере возникала необходимость делать уступки более нерешительным и умеренным элементам» 1.

По мнению Энгельса, руководители заговора ставили своей целью создание широко разветвленной организации из разных социальных слоев. Об Иоссе Фрице Энгельс пишет: «Благодаря дипломатическому таланту и железной выдержке этого образцового заговорщика в союз было втянуто необычайно большое число лиц, принадлежавших к самым различным классам: рыцарей, священников, бюргеров, плебеев и крестьян» (там же, стр. 383). Имея в виду прежде всего интересы крестьянской массы, руководители заговора направили острие своей пропаганды на борьбу против феодальной реакции. Однако цели движения были шире, чем чисто

______

1. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, т. 7., стр. 385.

[108]

аграрные требования крестьянской массы. Ф. Энгельс связывает с этим обстоятельством и организационную структуру тайного общества. «Весьма вероятно, — пишет Энгельс об Иоссе Фрице, — что он организовал даже несколько более или менее резко обособленных друг от друга ступеней заговора. Все пригодные элементы были использованы с величайшей осмотрительностью и искусством» 1.

Выдвинутые этим обществом «Башмака» политические требования имели чрезвычайно актуальное значение в то время и способны были объединить не только крестьян и плебеев. Во всех изложениях программы заговора 1513 г. содержится пункт о признании власти императора. Чаще всего он формулируется в том смысле, что императорская власть считается единственной властью и, кроме нее, не признается никакая иная власть в стране. Согласно одной из хроник заговорщики признавали наряду с императором власть одного только папы. Несомненно, что требование единой императорской власти в данном случае означало требование установления государственного единства путем устранения всех местных территориальных властей. Лучше всего это выражено в показаниях Якова Гузера, участника этого заговора, арестованного и казненного вместе с Килианом Мейером. Пункт о признании власти одного только императора дополнен в этом показании следующим разъяснением: «Во всем христианстве должен быть установлен постоянный мир; всех противящихся этому они намерены убивать. Тем же, которым хочется воевать, следует дать деньги и направить против турок и неверующих». Смысл этого разъяснения заключается в том, что, требуя признания власти одного только императора, они имеют в виду устранение революционной силой феодальных войн и феодальной раздробленности.

Признание союзом «Башмака» власти императора обусловлено подчинением этой власти целям своей организации. В одном из вариантов программы ее первый пункт составлен в следующей форме: «Давать папе то, что ему полагается, и императору то, что полагается ему». О самодержавной власти императора здесь, таким образом, нет речи. В этом смысле следует понимать и

________

1. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, т. 7, стр. 385.

[109]

заявление Килиана Мейера на допросе о том, что его товарищи «хотели иметь своими господами святейшего отца — папу, милостивейшего государя — императора и прежде всего — бога». Ссылка на «бога», которому должно принадлежать первое место среди господ, означает, что они признают в первую очередь «божью справедливость», т. е. общественный порядок без социального гнета. Только при этом условии они признают и других господ — папу и императора.

В этой связи представляет интерес сообщение одного хрониста-современника о том, что участники заговора «Башмака» 1513 г. предполагали, прежде чем перейти к активным действиям, направить свой план императору. Если император поддержит их в этом, то они поставят его своим верховным государем. Если же нет, то они обратятся к швейцарцам. По существу это означает, что они приглашали императора — под угрозой обращения к швейцарцам — стать во главе единого государства, устранить территориальных князей и помогать крестьянам в их борьбе против феодальной реакции. Это понял и сам император Максимилиан I, которого совсем не обрадовало «признание» его власти со стороны «Башмака». Максимилиан оценил программу «Башмака» как программу уничтожения всей имперской системы вместе с императорской властью. Он выразил свое возмущение по поводу распространившихся слухов о том, что он якобы велел прекратить казни участников заговора.

В программе тайного общества 1513 г. имелись и другие пункты, имевшие политическое значение и затрагивавшие интересы разных классов. Это — пункты об устранении произвола князей в делах судопроизводства и о недопущении церковных судов к светским делам. В осуществлении всей своей программы, как в ее антифеодальной части, так и в части ее политических пунктов, деятели «Башмака» рассчитывали прежде всего на крестьянские массы. Однако, стараясь завербовать в союз побольше крестьян, уже ведущих борьбу против феодального засилья своих господ, руководители заговора рассчитывали также на присоединение к ним — после их перехода к активным действиям — всех «бедных» людей деревни и города и всех недовольных существующими порядками вообще. Было бы поэтому неверно оценивать силу и значение рассмотренных выше тай-

[110]

ных обществ и заговоров по количеству вовлеченных в них людей, как это делают некоторые буржуазные историки. Необходимо прежде всего иметь в виду, что данные о количестве членов этих обществ, которые добывались на допросах (от 200 до 400 человек), не могут считаться достоверными при той глубокой и сложной системе конспирации, которая была характерна особенно для заговора 1513 г. Очень немногие знали действительные данные о количестве людей в союзе. По общему мнению, все нити заговора сходились в руках самого Иосса Фрица, но его-то и не удалось поймать. Главное, однако, не в количестве завербованных членов тайного общества, а в характере и развитии того массового движения, которое образовало фон событий и которое, по словам Ф. Энгельса, «выступило наружу» в виде отдельных заговоров. Характер и значение каждого заговора определялись той ступенью массового антифеодального движения, на фоне которой каждый заговор возникал.

В 1493 г. в Эльзасе речь шла об использовании бюргерской оппозицией массового недовольства крестьян начавшимся процессом феодальной реакции и возобновления крепостнических отношений. Тогда бюргерские руководители не хотели выставить на первый план основные требования самого крестьянства. В 1502 г. заговор, имевший своим центром шпейерское епископство, возглавлялся уже выходцами из самого народа, которые выставили крестьянские требования на первый план и дали им общее обоснование, объявив их соответствующими «божьей справедливости». Тогда уже представители господствующего класса выражали опасение, что обобщенные народные требования могут стать основой объединенных действий различных элементов оппозиции.

В 1513 г. политическое значение народного движения в раздробленной Германии сделалось настолько явным, что руководители заговора поставили первым пунктом антифеодальной программы устранение территориальных князей и церковной иерархии и установление в стране единой власти. Нетрудно себе представить, какое важное значение должен был получить этот и другие политические лозунги, провозглашенные в ходе антифеодальной борьбы крестьян, для нараставшей перед Реформацией бюргерской оппозиции, какое место должна

[111]

была занять борьба крестьян в общем подъеме всех элементов оппозиции против реакционной территориальной системы и против той исключительной роли, которую играла в Германии церковная иерархия. В 1513 г. речь шла уже о том, что крестьянско-плебейскому тайному обществу удалось путем провозглашения общеполитических лозунгов и путем некоторых уступок умеренным элементам в программных требованиях привлечь в свои ряды, как показал на допросе один из руководителей — портной Ганс Гумель, «знатных и незнатных, священников и других и многих из населения Фрейбурга».

Другой арестованный руководитель заговора 1513 г. заявил на допросе, что во Фрейбурге вовлечена была в заговор половина людей каждого ремесленного цеха. Магистрату этого города пришлось предпринять ряд мер в связи с распространением деятельности «Башмака» в цехах. В то же время сторонники заговора в цехах грозили убить всякого члена цеха, который будет действовать против них.

Город Фрейбург не составлял тогда исключения. Известно, что в 1513 г. наблюдался подъем движения плебейских масс и низших слоев бюргерства в ряде городов на Рейне. Сами участники «Башмака» рассчитывали, что эти движения обеспечат им поддержку в рейнских городах вплоть до Кельна, в котором в течение всего 1513 г. происходили волнения плебса. О распространенности «Башмака» вниз по Рейну до Кельна заявляли его руководители вербуемым ими новым членам. Было бы неверно считать это преувеличением и пропагандистским приемом. Сам император Максимилиан в ноябре 1513 г. писал, что, по его сведениям, влияние союза «Башмака», направленное против духовенства и знати, распространилось вниз по всему течению Рейна. Император и князья считали, что волнения в рейнских городах, и в особенности волнения в кельнском плебсе, связаны с деятельностью «Башмака». Даже после того, как этот заговор был раскрыт и разгромлен, князья боялись его влияния в городах и коммунах. На совещании князей империи в конце 1513 г. в городе Хагенау было принято решение об установлении строгого наблюдения и слежки «во всех городах и на селе», поскольку движение «Башмака» имело место в недавнее время в ряде городов и коммун и существует угроза его дальнейшего

[112]

распространения. «И те, которые будут замечены, — говорится в этом решении, — какого бы они ни были звания — высокого или низкого, — должны быть немедленно схвачены и арестованы, и с ними следует поступить, как полагается».

В княжеских кругах считались, таким образом, с возможностью влияния политических лозунгов движения «Башмака» не только на народные низы, но и на слои, занимающие более высокое место в общественной иерархии. Магистрат города Фрейбурга из боязни гнева князей и императора старался разубедить князей в том, что будто большое количество людей в этом городе примыкает к «Башмаку». Однако в то же время сам магистрат не скрывал своего беспокойства по поводу тех горожан, «которые сочувствуют крестьянам больше, чем господам». Желая отвлечь богатых бюргеров от пропаганды «Башмака», фрейбургский магистрат заявлял, что деятельность этого союза направлена не только против князей и феодалов, но и против всех «почтенных» и имущих. При этом фрейбургский магистрат мог ссылаться на то, что связанные с крестьянами городские низы, составляющие в городских волнениях того же года главную силу, резко выступают против богатых горожан и не останавливаются перед требованиями не только лишения их власти, но и раздела их имуществ. И действительно, в движениях народных низов города и деревни в то время раздавались уже среди бедноты голоса, требовавшие равенства, понимая под этим и равенство имуществ. Однако такие уравнительные лозунги носили весьма туманный характер и не имели под собой никакой реальной почвы в материальных условиях того времени. Их реальное значение могло тогда заключаться лишь в том, что они призывали народные низы городов к совместной борьбе с крестьянами за землю, к борьбе всей массы народа против привилегий феодалов и князей. Поэтому крестьянско-плебейские движения могли тогда обратить на себя внимание и зажиточных слоев оппозиции, недовольных засильем князей в стране. В высших кругах господствующего класса рассматривали все революционные движения как в деревне, так и в городах как явления общего порядка. При этом имелись в виду прежде всего те политические последствия, которые в условиях Германии могло иметь далеко идущее

[113]

влияние крестьянско-плебейских совместных действий на характер городских движений. На съезде «Швабского союза» в конце 1513 г. указано было на необходимость обратить внимание «на значительные и неслыханные восстания и возмущения, которые происходят во многих местах в империи — в городах и общинах, — которые вызывают тревогу тем, что делают невозможным взимание имперских налогов» и, следовательно, создают угрозу всем принятым на рейхстагах мерам по укреплению существующего порядка в империи.

В 1514 г. в герцогстве Вюртемберге произошло восстание против деспотического правления и вымогательств со стороны герцога Ульриха. В этом восстании участвовали крестьяне и города. Это восстание имело широкие отклики в соседних землях, в частности в маркграфстве Баденском, где в том же году был раскрыт заговор тайного общества «Бедный Конрад». Под руководством Бастиана Гугеля участники заговора стремились вызвать массовые выступления против узурпаций общинных угодий и других актов феодальной реакции.

Заговорщики имели также политические планы. Обращаясь к своим сторонникам, Бастиан Гугель призывалих также бороться против новых судебных порядков, введенных феодалами. На специальных судебных заседаниях каждый крестьянин обязан был доносить о всех осуждаемых господами поступках его соседей, ставших ему известными. На возражение одного из присутствовавших, что маркграфский фогт не станет обсуждать требования крестьян, Бастиан Гугель ответил: «Не фогт хозяин, а мы хозяева!»

В программе баденского «Бедного Конрада» борьба против феодальной реакции была, таким образом, тесно связана с борьбой против маркграфских властей, против судебных порядков. В этой борьбе, острие которой направлено было против князя — против маркграфа Филиппа Баденского, — организаторы «Бедного Конрада» имели все основания рассчитывать на сочувственное отношение даже зажиточных элементов городов. Характерно, что магистраты имперских городов по соседству — Фрейбурга, Страсбурга и Эслингена, которые раньше столь энергично и ревностно действовали против «Башмака», не решились теперь, в 1514 г., перейти сразу к строгим репрессивным мерам по отношению к

[114]

задержанным участникам «Бедного Конрада» й действовать в контакте с князьями. Потребовался энергичный нажим со стороны князей и императора для того, чтобы вернуть магистраты этих городов к прежней активности и рассеять их недоверчивое отношение к мероприятиям князей.

Конечно, эти магистраты ни в какой мере не сочувствовали революционным действиям заговорщиков. Однако их осторожная тактика свидетельствует о настроениях, которые были среди горожан. Правящая верхушка имперских городов не могла не обратить внимание на то, что в борьбу, организованную «Бедным Конрадом», вовлечены были многие вюртембергские города, начиная со Штуттгарта и Тюбингёна, что тот же 1514 г. ознаменован был рядом революционных выступлений в городах, когда крупные волнения охватили Ахен, Кельн, Дюрен, Нейс, Вормс, Геттинген, Ульм и Швейнфурт. Влияние «Башмака» и «Бедного Конрада» в городах было так сильно, что в ряде случаев, как например в Вормсе, городская община также ссылалась на «божественную справедливость» и недвусмысленно указывала городским властям на грозную силу революционных крестьян.

Таким образом, в 1513—1514 годы волна крестьянских движений, направленных своим острием против всей территориальной системы и имевших чувствительные отклики в городах, создавала в Германии ситуацию чрезвычайного политического напряжения. В сентябре 1514 г. был опубликован мандат императора о мобилизации всех сил наследственных австрийских земель ввиду того, что «во всей священной империи немецкой нации, как и во всех входящих в ее состав королевства землях, имеют место тяжелые события, восстания и неслыханные заговоры, как никогда раньше при нашем правлении».

В 1517 г., незадолго уже перед выступлением Лютера и началом реформационного движения, был раскрыт новый заговор «Башмака». Во главе его стоял все тотже, остававшийся неуловимым Иосс Фриц и Штофель из города Фрейбурга. Для этого «Башмака» характерно, что в его программных требованиях не выдвигалось никаких задач местного значения. В плане организаторов проявилось их стремление добиться со стороны значи-

[115]

тельной части бюргерства поддержки восставшего простого народа и присоединения к его борьбе. Требования заговорщиков очень лаконичны и даны в самой общей форме, способной объединить всех противников существующего строя: «Чтобы все ренты, чинши и платежи были полностью упразднены; за исключением императора и церкви, никому ничего не давать; не признавать и не покоряться никакой господской власти».

Из показаний обвиняемых можно заключить о большом распространении заговора по всем землям Юго-Западной Германии. Один из допрашиваемых назвал имена вербовщиков, которые действовали в большом районе, помогая главным руководителям — Иоссу Фрицу и Штофелю. Многочисленные вербовщики принадлежали большей частью к ремесленникам различных профессий. Многие из них были кабатчиками. Важное значение в заговоре имели нищие, которые осуществляли связь по всему району и которые должны были в нужный момент зажигать сигнальные огни, каждый в предназначенном ему пункте. Из материалов допросов видно, что в намеченном плане восстания городам уделялось значительное место.

Восстание намечено было начать в районе городов Хагенау и Вейсенбурга. Лица, которым дано будет задание начать восстание, должны собраться в местности между этими двумя городами и обсудить, каким путем следует действовать, чтобы привлечь на сторону восстания «всех простых бедных людей городов и деревень». Затем они сразу должны занять эти два города, низложить их магистраты и распустить судебные учреждения. Действуя так, заговорщики следовали лозунгам бюргерских движений XVI века. Таким образом, их намерения сводились к тому, чтобы, начав восстание силами «простых людей» городов и деревень, привлечь на свою сторону бюргерскую оппозицию. «Когда указанные два города — Хагенау и Вейсенбург — будут завоеваны и подчинены их власти, — сообщал на допросе один из обвиняемых, — они намеревались убить прежде всего членов магистратов и судебных учреждений, а затем — всех тех, которые станут оказывать им сопротивление». Они рассчитывали, что после устранения наиболее ненавистных органов власти — правящей верхушки — к ним

[116]

Перейдет основная масса бюргерства, а те, Которые станут сопротивляться, будут ими перебиты, так как они будут приравнены к знати и правящей верхушке.

Мы видим, таким образом, что наиболее передовые элементы крестьянско-плебейского лагеря выразили в союзе «Башмака» 1517 г. свои далеко идущие надежды — подчинить городское бюргерство целям общей антифеодальной борьбы. Последовавшие после этого события, в особенности разразившаяся семь лет спустя Великая Крестьянская война, показали беспочвенность этих надежд. Крестьянская масса оказалась неспособной преодолеть ограниченность своего кругозора местными интересами, а городской плебс не мог сделаться объединяющей силой. Тем более не могло быть и речи  о руководящей роли крестьян и плебса в общем лагере многообразной оппозиции. Однако само появление таких идей и таких планов в среде передовой части революционного лагеря очень характерно для пред-реформационной эпохи. Реакционные силы господствующего класса серьезно рассматривали возможность объединения разных враждебных им элементов на основе революционной борьбы крестьянства и городского плебса и связанную с этим угрозу крушения всей политической и социальной системы. Само слово «башмак» употреблялось в годы реформационного движения для обозначения опасности большого общенародного движения против всех существующих властей, а не только как символ крестьянской борьбы против феодалов.

Подводя итоги всем охарактеризованным в данной главе событиям, необходимо подчеркнуть их общее политическое значение. Антифеодальная и анти-княжеская борьба немецкого крестьянства, привлекавшая к себе внимание всех слоев общественной оппозиции, расстраивала реакционные планы немецких князей по укреплению территориальной системы, указала иной, революционный путь политического преобразования Германии и сыграла важнейшую роль в подготовке бурного общенародного политического подъема времени Реформации. В немецком бюргерстве тогда еще были радикальные элементы, не потерявшие связи с народом и стремившиеся порвать с реакционной системой княжеского мелкодержавия и раздробленности. Политическое зна-

[117]

чение борьбы народных масс против княжеского мелко-державия поняли тогда и отдельные представители рыцарской оппозиции, имена которых встречаются среди членов тайных обществ «Башмака». Последовавшие затем события времени Реформации и Великой Крестьянской войны показали, однако, политическую слабость общенародного подъема XVI века в Германии. Немецкое бюргерство не сумело тогда возглавить силы народа для последовательной борьбы с реакцией.

[118]

Цитируется по изд.: Смирин М.М. Германия эпохи реформации и великой крестьянской войны. М., 1962, с. 99-118.