Германия в XV – начале XVI века: политическая обстановка

Это особое значение, которое получило движение народных масс в Германии, выявилось уже в 30-х годах XV века, в последние годы гуситских войн. Гуситские войны, охарактеризованные К. Марксом как «национально-чешская крестьянская война религиозного характера против немецкого дворянства и верховной власти немецкого императора» 1 были потрясением для всей феодальной Европы. Международное значение чешских событий констатировали многие наблюдавшие их современники, в том числе заседавший тогда в Базеле церковный собор. Деятели этого собора указывали, что «чешская ересь» обнаруживает тенденции к распространению по другим странам и что основные причины, облегчающие это распространение, заключаются в тесной связи данной ереси с отрицанием всякого феодального господства и феодальных платежей церковным и светским господам. Особое внимание было обращено на положение в «Священной Римской империи», которое чрезвычайно осложняется распространением чешской ереси.

В 1431 г. закончился крахом пятый крестовый поход против гуситов, организованный германским императором и римским папой. Революционная чешская армия, основную силу которой составляли крестьяне, вышла за пределы Чехии и проникла в Баварию, Австрию, Силезию и Венгрию. Одновременно начались революционные выступления крестьян в разных частях Германии, особенно в окрестностях рейнских городов. Крупное восстание крестьян в районе города Вормса против феодалов и ростовщиков вызвало большую тревогу у феодалов и

_____________

1. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. VII, стр. 275.

[44]

Представителей городской аристократии, увидевших в этом отклик чешских событий и утверждавших, что в Германии дело идет к общему подъему против всех господ. Один из участников Базельского церковного собора, проезжавший через Германию в 1432 г., писал, что на Рейне происходят массовые выступления крестьян не только против духовных лиц, но и против знати. Он прибавил, что больше ни за что не станет проезжать через Германию, так как уверен, что скоро все немецкие крестьяне перейдут на сторону чехов. Особую тревогу в кругах реакционного лагеря разных стран вызывало то обстоятельство, что в Германии, как и в Чехии, на крестьянское революционное движение возлагают надежды и некоторые оппозиционные круги из имущих классов, что, следовательно, назревающее движение получает общеполитическое значение. Известный деятель папской партии на Базельском церковном соборе Николай Кузанский оценил положение в 30-х годах XV века в Германии как кризис всей имперской системы, который может превратиться в кризис феодального строя и феодального государства во всех странах католического мира. Для спасения положения в феодальном мире и прежде всего в Германии Николай Кузанский рекомендовал укрепить «Священную Римскую империю». Сами князья, писал он, должны иметь в виду, что укрепление империи в их собственных интересах, так как иначе «народные массы поглотят князей подобно тому, как князья пожирают империю».

Необходимость в имперской реформе была теперь признана самими немецкими князьями. События, связанные с гуситскими войнами, отражали не только нарастание революционного подъема народных масс, но и происходивший тогда у ряда народов Европы процесс государственной централизации и выявившееся стремление народов к политической самостоятельности. Немецкие князья желали вернуть не только чехов к подчиненному положению в империи, но и другие отпавшие от империи и стремившиеся к государственной самостоятельности народы, как швейцарцев, итальянцев и др. Но установившаяся в Германии система обособленных территорий, система княжеского мелкодержавия казалась теперь княжеским кликам недостаточно прочной основой для их широких агрессивных планов в отношении других наро-

[45]

дов и для борьбы с подымающейся волной оппозиционных движений. Вопрос об имперской реформе обсуждался в кругах князей особенно усиленно при императорах из Габсбургского дома — при Фридрихе III (1440—1493) и Максимилиане I (1493—1519). Вопрос этот оказался очень трудным для князей вследствие того, что они хотели при этом сохранить в своих руках полный суверенитет в своих территориях. На многочисленных совещаниях по вопросу об имперской реформе речь шла для князей о консолидации сил суверенных князей, о создании таких имперских учреждений, которые не обладают ни собственными исполнительными органами, ни собственной реальной силой, ни собственными финансами. Отражением этих поисков был созданный в 1488 г. в Юго-Западной Германии «Швабский союз».

Формально «Швабский союз» представлял собой объединение рыцарских обществ и имперских городов юго-западных земель Германии, к которому присоединились отдельные крупные князья — Гогенцоллерны, Габсбурги, герцог Ульрих Вюртембергский и другие. В действительности же союз находился целиком в руках этих князей, признавших своим руководителем одного из курфюрстов — майнцского архиепископа Бертольда. Города же и рыцари занимали в «Швабском союзе» подчиненное положение. Внешним поводом для создания «Швабского союза» послужило событие местного характера — захват города Регенсбурга баварскими герцогами, вызвавший тревогу среди всех мелких владетелей Юго-Западной Германии. Однако скоро выявилось настоящее политическое значение возникшего объединения. Это видно было прежде всего из его состава: в первые два года после основания, т. е. в 1489—1490 годы, в него вступили крупнейшие немецкие князья — Эберхардт Вюртембергский, епископ аугсбургский, маркграфы бранденбургские, имевшие владения во Франконии, маркграф баденский, герцог австрийский, архиепископ майнцский, будущий император Максимилиан Габсбург и герцоги баварские. Имперское значение «Швабского союза» было подчеркнуто тем, что его целью было объявлено обеспечение земского мира в Юго-Западной Германии в соответствии с решением Франкфуртского рейхстага, установившего общеимперский земский мир на десять лет. Создатели новой организации объявили, таким образом,

[46]

что цель ее заключается в реализации на территориях объединившихся ее членов общеимперских решений, но затем неоднократно разъясняли, что суть имперской политики должна, по их мнению, заключаться в том, чтобы за каждым членом империи сохранялись его владения и чтобы ему обеспечивались все его права и привилегии. «Швабский союз» организован с целью гарантировать реальность этих прав всем его членам в пределах их территорий. Все споры между членами подлежат решению суда, предусмотренного уставом «Швабского союза».

Угроза владениям, привилегиям или феодальным правам какого-либо члена «Союза» объявляется общим делом всех членов, которые предоставляют часть своих военных сил в распоряжение командира «Швабского союза», который должен выступить и ликвидировать угрозу. Уставом «Швабского союза» специально предусмотрено было возвращение феодальным господам беглых крепостных, запрещение городам — членам этого «Союза» принимать в свои стены беглых крепостных на основании городского права. В 1491 г. «Швабскому союзу» пришлось уже на деле доказать, в чем его основная цель. В этом году начались волнения крестьян Кемптенского монастыря в связи с действиями аббата, проводившего их закрепощение в массовом масштабе. Начальники и командиры «Швабского союза» быстро мобилизовали силы всех его членов и двинули их против крестьян. Движение недовольства среди крестьян было подавлено. На съезде членов «Союза» по этому поводу было объявлено: «Если такое поведение бедных пропустить безнаказанно, то это будет иметь тяжелые последствия для всего господского класса, которому будет причинен большой непреодолимый вред и подрыв его интересов».

«Швабский союз» сделался для князей и феодалов Юго-Западной Германии концентрированной политической классовой организацией, являвшейся их опорой в проведении феодальной реакции, в частности в массовом закрепощении крестьянства, в охране всех их феодальных привилегий не только от крестьянского сопротивления, но и от недовольства горожан. В задачи «Швабского союза» входило также отыскание старых феодальных документов и восстановление давно забытых «прав» и привилегий феодалов и князей. Для князей — руково-

[47]

дителей «Швабского союза» эта организация сделалась также опорой в проведении их имперской политики, в борьбе с Габсбургами, которые стремились к тому, чтобы использовать империю в интересах своей державы, в интересах своих наследственных земель. Когда император требовал предоставления ему помощи империи для борьбы с королем Франции, то главарь княжеской партии и фактический руководитель «Швабского союза» заявил ему о готовности предоставлять ему помощь только при условии, что вопрос об отношениях с Францией, равно как и все вопросы внешней политики империи, все вопросы войны и мира будут решаться не только императором из Габсбургского дома, но и всеми князьями на рейхстагах.

Если, таким образом, «Швабский союз» фактически выполнял для князей и феодалов Юго-Западной Германии функции феодальной государственной организации, то его собственная структура и организационные принципы отражали государственный идеал князей и показывали, каков характер той имперской реформы, которой добивались князья. Несмотря на важные политические функции новой организации, она не обладала ни собственными финансами, ни собственными постоянными военными силами. В нужных случаях «Швабский союз» получал от каждого «имперского чина», т. е. от каждого из своих членов, по заранее установленной норме определенное количество войск и финансовых средств (последнее — главным образом от городов). Другими словами: князья — руководители «Швабского союза» не хотели поставить над собой политическую организацию, которая ограничивала бы их суверенитет, имея свои собственные военные силы и финансы.

Та же княжеская клика, возглавляемая Майнцским курфюрстом, которая господствовала в «Швабском союзе», провела на Вормсском рейхстаге 1495 г. и на аугсбургском рейхстаге 1500 г. свой проект «имперской реформы». Авторы проекта хотели, чтобы принцип охраны феодальных прав и привилегий был утвержден не только в Юго-Западной Германии, но и во всей империи, чтобы в связи с этим были запрещены войны между суверенными членами империи. Первым пунктом решения, принятого в Вормсе в 1495 г., был закон о постоянном земском мире, т. е. о запрещении внутренних войн в им-

[48]

перии. Все споры, которые могут возникнуть между входящими в империю территориальными князьями, должны улаживаться учрежденным для этой цели имперским палатным судом (Reichskammergericht) из 17 человек: одного председателя, назначаемого императором, восьми представителей имперских чинов (за исключением имперских городов) и восьми юристов. Этот состав имперского суда гарантировал князьям преобладающее влияние в нем, так как юристы, состоявшие на службе у территориальных князей, были по существу их же представителями. Согласно этому же решению имперскому суду в первой инстанции подлежат только споры между непосредственными членами империи, т. е. между территориальными владетелями. Все споры и все дела внутри территорий подлежат в первой инстанции судебному разбору территориального князя и местных феодалов и лишь во второй, апелляционной инстанции — суду имперскому. Вместе с тем авторы проекта имперской реформы стремились сделать имперский суд юридической опорой всего класса феодалов. Для этого они провозгласили в качестве основы его деятельности римское право. Суть этого права заключается в признании принципа полной и безраздельной частной собственности без всяких ограничений, лежащих в основе обычного права, сохранившего многие традиции общинных отношений. В то время как крестьяне, ссылаясь на исстари установленные обычаи и на примеры отцов, оказывали упорное сопротивление актам усиления феодального гнета, в особенности возобновлению их крепостного состояния, римское право должно было, по мнению юристов, служить основанием для всех феодалов в беспощадном массовом закрепощении крестьянства и проведении всех актов феодальной реакции.

Таким образом, предусмотренное имперской реформой 1495 г. новое судебное устройство и провозглашение римского права в качестве основы законодательства должны были, по мысли руководящей княжеской верхушки, повысить их авторитет во всем классе феодалов и ослабить деятельность дворянской оппозиции. Вместе с тем римское право давало князьям юридическое обоснование самодержавной власти в территориях и

[49]

оправдывало все их акты произвола и вымогательств в отношении всех их подданных, в особенности в отношении городов. Но римское право имело для территориальных князей важное значение и в их попытках отстаивать особую линию внешней политики империи. Если императоры из дома Габсбургов стремились направить внешнюю политику империи на укрепление и расширение их наследственных земель, на создание великой общехристианской Габсбургской монархии, то другие крупные князья не желали допустить использования империи в интересах великодержавной политики Габсбургов. Они, так же как и Габсбурги, хотели, чтобы империя оставалась оплотом реакции в Европе, противостоящим стремлениям народов к национальному объединению и образованию своих национальных государств. Но по программе князей эта реакционная внешняя политика должна была служить их собственным интересам, а не только Габсбургам. Внешнеполитическая программа князей заключалась в том, чтобы расширить Гранины империи, вернуть в ее пределы отошедшие от нее фактически Италию, Фрисландию, Чехию, Швейцарию. Самостоятельное развитие народов этих стран князья считали угрозой для всего строя Германской империи, для всей системы княжеского мелкодержавия. Наоборот, новое подчинение народов дало бы им, по их расчетам, гарантию против распада империи и против нарастания революционного движения и сопротивления княжескому деспотизму. По расчетам княжеских клик, военное и финансовое бремя могло быть возложено на чужие народы, которые будут ей подчинены: швейцарцы дадут первоклассную тогда в Европе пехоту, а чехи, итальянцы и другие народы будут доставлять империи необходимые ей финансы. Империя будет таким образом, окружена подчиненными ей народами, самостоятельное развитие которых будет предотвращено, а все издержки империи, военные и финансовые, будут нести те же народы. При этом в деле порабощения соседних народов и подрыва самобытных черт их развития важное значение придавалось опять-таки римскому праву, которое и в древнем Риме являлось одним из орудий нивелирования и порабощения покоренных стран.

[50]

Эта внешнеполитическая программа провозглашалась неоднократно главарем княжеской клики Бертольдом Майнцским как на рейхстагах, так и на съездах «Швабского союза». При этом подчеркивались и ближайшие дипломатические задачи, связанные с осуществлением этой программы. Необходимо поддерживать идею всехристианского универсального характера империи. Из этого вытекает необходимость тесного контакта с папством и поддержки его реакционной политики в Европе, его борьбы за господство во всех странах христианского мира. В отношениях с Францией необходимо добиваться признания ею прав империи в Италии и в других странах.

Наметив такую программу активной внутренней и внешней политики, политики подчинения правящей княжеской клике финансовых и военных ресурсов городов и мелких имперских чинов и окружения империи подчиненными ей народами, несущими все бремя ее расходов, авторы имперской реформы признали необходимым создание общеимперского управления (Reichsregiment), построенного по тому же принципу, что и имперский палатный суд, но с еще большим подчеркиванием его зависимости от княжеской верхушки. В решении, принятом на Аугсбургском рейхстаге 1500 г., предусмотрено было, что в имперское управление входят шесть курфюрстов и что один из курфюрстов постоянно должен находиться при председателе, назначенном императором, которому он должен «помогать своими советами и соображениями, содействуя чести и пользе христианства и империи». Предусмотрено было также, что первым курфюрстом, постоянно находящимся при председателе имперского управления, будет сам архиепископ майнцский Бертольд.

Главными функциями имперского управления были дипломатические дела и финансы империи. Принято было решение об общеимперском налоге — «общеимперском пфенниге», — представлявшем собой комбинацию подушного и имущественного налога. Контроль над имперской казной должен был осуществляться коллегией курфюрстов. Важнейшей функцией имперского управления в области внутренних дел была концентрация в его руках всех дел об имперских ленах, об имперских правах и вольностях, что ставило в зависимость от него

[51]

как имперское рыцарство, так и города, ресурсы которых должны были служить интересам княжеской олигархии. Этой же цели служили представленные княжеской верхушкой проекты законов о запрещении чрезмерной роскоши в городах и о запрещении вывоза золота и серебра из страны. Авторы этих проектов исходили при этом из убеждения, что все финансовые средства и богатства в стране должны находиться в распоряжении и под контролем княжеской олигархии, держащей в своих руках имперское управление. В этом же духе были приняты и проекты других законов.

Основной порок этой на первый взгляд законченной имперской реформы и законодательных проектов заключался во внутренней противоречивости самой политики княжеской олигархии. Руководители князей хотели создать общеимперские учреждения для проведения согласованной между князьями внутренней и внешней политики, но сохранив при этом основные позиции княжеского мелкодержавного суверенитета. Поэтому они, создав имперский суд и имперское управление, не решились создать общеимперские постоянные военные силы и исполнительные органы, которые могли бы реализовать намеченные мероприятия внутренней и внешней политики. Без имперских исполнительных органов все намеченные планы оставались только широковещательной декларацией. Швейцарцы и чехи, к которым рейхстаг обратился с предложением участвовать в общеимперском налоге, ответили отказом. Эффективность обращения к императору Максимилиану о признании им прерогатив имперского управления также зависела от наличия у княжеской империи реальных сил., которые могли быть противопоставлены Габсбургам. Взимание установленного общеимперского налога осуществлялось — ввиду отсутствия имперского государственного аппарата — самими князьями в своих территориях, которые не торопились передавать собранные суммы в имперскую казну.

Единственная реальная сила, на которую авторы принятых на рейхстагах проектов имперской реформы могли рассчитывать, была сила «Швабского союза», — организации местных князей, обладавшей аппаратом, способным быстро собрать силы и средства своих суверенных членов, и распоряжавшейся также силами и сред-

[52]

ствами горожан и дворян своего района. На съезде «Швабского союза» в 1496 г. руководитель княжеской клики Юго-Западной Германии курфюрст Бертольд Майнцский, имея в виду нарастание революционного движения народных масс внутри империи и усиление соседних народов на ее границах, обратил внимание на «тревожный» характер этих событий для империи и указал на необходимость проведения в жизнь принятых на рейхстаге 1495 г. решений об имперской реформе — о создании общеимперских учреждений и возвращении в лоно империи швейцарцев, чехов, итальянцев и других народов, бывших раньше в составе империи и отошедших от нее. При этом Бертольд Майнцский ясно указал, что реализация этих решений зависит от «Швабского союза», который следует поэтому сохранить и всячески усилить, придать ему общеимперскую силу или же создать подобные ему организации в других частях империи.

Таким образом, так называемая «имперская реформа» конца XV века означала не ликвидацию мелкодержавия и политической раздробленности, а, наоборот, их закрепление. Непрочный и эфемерный характер этой «реформы» выявился в ближайшие же годы, когда активность немецких господ и императора Максимилиана в примыкавших к швейцарской границе землях (Сен-Галлен, Аппенцель, Саргане, Граубюнден) привела к конфликту со швейцарцами в 1499 г. Немецкие князья и Максимилиан попытались тогда реализовать решение о подчинении Швейцарии. Начавшаяся в феврале 1499 г. война со Швейцарией велась со стороны немцев силами «Швабского союза», который потерпел жестокое поражение. Результатом этой войны был окончательный разрыв всех связей Швейцарии с Германской империей.

Причины такого результата заключаются в том, что немецкие крестьяне юго-западных земель Германии, боровшиеся против усиления феодального нажима, поддерживали швейцарцев, для которых эта война была освободительной войной. Агрессивные силы князей из «Швабского союза» и Габсбургов, подрывавшиеся постоянными раздорами в их собственной среде, не могли справиться с народно-освободительной войной швейцарцев, поддержанной нараставшей волной антифеодальной борьбы внутри германских земель. Во время швейцарской войны 1499 г. усилилась также оппозиция

[53]

городов й дворян против засилья князей в «Швабском союзе», что также имело немаловажное значение среди причин поражения его войск.

Швейцарская война 1499 г. показала несостоятельность попыток консолидировать реакционную империю, подавить в ней революционное движение народных масс и недовольство в среде бюргерства и дворянства и противопоставить ее прогрессивному развитию соседних народов. Постоянные раздоры между княжескими кликами продолжались, в особенности росло соперничество, самых сильных князей империи — Габсбургов, занимавших императорский престол, с герцогами Баварии, Саксонии. Вюртемберга и многими другими крупными и мелкими князьями, которые не хотели мириться с тем, что императоры из Габсбургского дома рассматривают все силы и ресурсы империи как средства усиления их наследственных земель, а всю империю в целом как орудие своей великодержавной политики. Опираясь на военные силы и богатства своих обширных наследственных земель, вступая в финансовые сделки с крупнейшими торгово-ростовщическими фирмами того времени, проводя политику династических браков, император Максимилиан I и австрийские эрцгерцоги стремились подчинить немецких князей и подготовляли распространение власти Габсбургов на ряд европейских государств. Наиболее широких размеров Габсбургская держава достигла позже, при внуке Максимилиана I — Карле V (1519—1556). Со стороны матери Карл был внуком испанских католических королей — Фердинанда и Изабеллы. В 1516 г. Карл Габсбург стал королем Испании, боровшейся с Францией за Италию и имевшей обширные владения в Европе и за океаном, в Новом Свете. Усилиями Максимилиана, среди которых не последнее место занимал подкуп курфюрстов, Карл был избран преемником императорского престола «Священной Римской империи». Таким образом, в 1519 г., после смерти Максимилиана, Карл объединил огромные владения испанской короны со всеми землями, входившими в состав империи. При Карле V претензии на мировой «христианский» характер Габсбургской державы подкреплялись огромными размерами подчиненных ему территорий в Старом и Новом Свете.

[54]

Великодержавная политика Габсбургов вызывала возмущение не только народов Европы, против которых она была направлена, но и в среде немецких князей — соперников Габсбургов. Но политические претензии Габсбургов «обосновывались» идеей создания универсальной «всехристианской» монархии, тесно связанной с идеей «вселенской» католической церкви. С конца XV века универсалистские претензии Габсбургов пользовались активной поддержкой феодально-католических реакционных сил Европы и почти всегда — папства. В этих условиях назревавшее в Германии всенародное выступление против католической церкви должно было вызвать острые конфликты и в среде правящей верхушки и чрезвычайно осложнить и без того запутанную политическую обстановку в стране.

[55]

Цитируется по изд.: Смирин М.М. Германия эпохи реформации и великой крестьянской войны. М., 1962, с. 44-55.