Японский феномен (Тихоцкая, 2016)

В представлениях о Японии, до сих пор во многом окутанной тайной, существует множество стереотипов и настоящих мифов, созданных даже в XX веке. И один из них, по словам господина посла Акио Кавато, — это «прыжок» Японии «из ниоткуда», из феодализма, в современный мир.

Действительно, после поражения во Второй мировой войне Япония очень быстро превратилась в одного из мировых лидеров, но неверно было бы думать, что это произошло «на пустом месте» — «экономическое чудо» Японии во многом было подготовлено всем предшествующим ходом развития. Так, в период Токугава (1603-1867), известный «закрытием» страны от внешнего мира (информация, однако, поступала) и некогда считавшийся периодом застоя и отсталости, произошло становление самобытных японских моделей — управления и ведения дел прежде всего (вследствие развития за счет внутренних импульсов), и, по сути, уже были созданы предпосылки быстрого развития в последующий период.

Любопытна экономическая интерпретация периода Токугава, данная японским историком Такэкоси Ёсабуро, который в конце 1920-х годов писал, что долгое время «пшеница росла под снегом», имея в виду, что, по словам французского историка Ф. Броделя, «ранний японский капитализм... эндогенный, автохтонный... рос сам по себе», хотя по всем внешним признакам Япония оставалась феодальной страной.

Индустриализация Японии началась вслед за ее «открытием», когда в 1853 г. под угрозой американских военных кораблей (под командованием коммодора Перри они зашли в Токийский залив) она вынуждена была предоставить иностранцам доступ на свою землю. Изолированное географическое положение не спасло — американцам выгодно было иметь здесь базу для своих китобойных судов. Подобно многим другим азиатским странам, Япония могла превратиться в колонию или зависимую территорию, но пойдя на уступки, вплоть до создания экстерриториальных поселений — в Симода, Хакодатэ, Канагава (современная Иокогама), Нагасаки, Хёго (современный Кобэ), Ниигата — и разрешения проживать только с целью торговли в Эдо и Осака, страна стала быстро развиваться. По сути, процесс разложения феодального общества в стране зашел уже далеко, по образному выражению японского социолога Накано Тиэ, «требовалось только сменить возницу и направление движения» (колеса были приделаны задолго до этого), и почва для развития капитализма создана. В 1868 г. в стране произошла буржуазная революция Мэйдзи, получившая название «реставрация Мэйдзи» (поскольку формально политический процесс состоял в свержении феодальных правителей (сёгунов) и восстановлении власти императора, который передал власть реформаторскому буржуазно-дворянскому правительству), или «обновление» Мэйдзи.

Отличительной чертой сразу же последовавших за этим модернизации и индустриализации является то, что они осуществлялись очень быстро, в течение гораздо меньшего времени, чем в западных странах. Развитие капитализма на Западе началось, когда Япония еще была феодальной страной, — с началом промышленной революции в Англии в середине XVIII в., а в Японии более чем на 100 лет позже. Однако из традиционного сельского общества в промышленное Япония превратилась за одно поколение: в начале XX века это была аграрная страна, а в конце 1960-х годов — одна из самых индустриализованных стран мира. Главную роль в этом сыграли дзайбацу, семейные объединения крупного капитала (старейшие, Mitsui и Sumitomo, были созданы еще в период Эдо), которые после роспуска в ходе послевоенной демократизации со временем превратились в финансово-промышленные группы.

Япония быстро начала реформировать свою экономическую систему. Поскольку существовала угроза потери страной независимости и примеры индустриализации были, в проведении реформ огромную роль играло государство. Страна пошла по пути «догоняющего развития», опираясь на имеющиеся достижения западных технологий и знания, но под лозунгом «западная техника — японский дух». Не привлекая крупных иностранных инвестиций, государство создавало предприятия разных отраслей, а потом передавало их в частные руки.

Благодаря государственной поддержке многие семейные группы диверсифицировали свою деятельность. Так возникли крупные судостроительные и металлообрабатывающие предприятия. Некоторые концерны создавали торговые компании для импорта сырья и экспорта своей готовой продукции. Они же открывали банки и страховые компании, необходимые для развития промышленности и торговли. Уже к началу XX в. в стране появились мощные дзайбацу, управление в которых, кроме высшего уровня, иногда поручалось не членам семей, а более квалифицированным специалистам, владеющим иностранными языками.

С началом милитаризации страны в 1930-е годы дзайбацу оказались активно вовлечены в создание военной промышленности страны. После Второй мировой войны в ходе демократических преобразований они были распущены, но затем многие возродились в форме крупнейших многоотраслевых корпоративных групп. Система их организации получила название кэйрэцу, или группирование предприятий, которое делится на два типа: горизонтальное и вертикальное. К первому относятся Mitsui, Sumitomo, Mitsubishi, Fuyo, Sanwa, Dai-ichi Kangyo. Их отличительной чертой было то, что при покупке продукции других компаний они отдавали предпочтение входящим в их группу предприятиям. В 1988 г. около половины стоимости рынка ценных бумаг в Японии приходилось на перекрестное владение акциями. Сейчас это распространено уже в меньшей степени, но все-таки имеет место, так как японцы отдают предпочтение стабильности долгосрочных связей, а нередко и оказывают взаимопомощь, например, при продвижении на рынке новых продуктов. С июля 2015 г. все японские компании, зарегистрированные на фондовой бирже, обязаны раскрывать обоснованность перекрестного держания акций, и можно ожидать дальнейшее снижение этой доли, тем более что соображения экономической эффективности и повышения качества продукции нередко диктуют целесообразность заключения сделок и с иностранными компаниями. Например, поступившая на японский рынок в 2015 г. новая Toyota Corolla оборудована разработанной немецкой Continental AG противоаварийной системой, которую в 2017 г. предполагается использовать и в других моделях Toyota.

Вертикальное группирование компаний подразумевает связи между поставщиками, производителями и дистрибьюторами. Ярким примером, который нередко служит моделью для всего мира, является Toyota, где «семейные» связи между поставщиками комплектующих и автомобилестроителями очень сильны. (В середине 1980-х годов Toyota состояла из 220 компаний, 80% которых имели заводы в префектуре Аити или в соседних с ней.) Это позволяло повышать производственную эффективность, гарантировать качество продукции и надежность поставок. Благодаря этому в корпорации и была разработана и внедрена система камбан («точно в срок», означающая «необходимое в необходимое время в необходимом количестве»).

Скорость процесса индустриализации ярко демонстрируют изменения в структуре занятости. До Второй мировой войны половина ра-бочей силы была занята в первичном секторе (сельскохозяйственном производстве, рыболовстве и лесном хозяйстве), в 1960 г. — уже только треть, в 1970 г. — 20%, в 1980 г. - 10, в 2000 г. — 5, в 2013 г. - 3,7%. Доля занятых в обрабатывающей промышленности возросла с 16% (1950) до 26% (1970), после чего с началом структурной перестройки начала снижаться и вновь составляет 16,5% (с учетом строительства — 24,5% против 33% в 1970 г.). Доля третичного сектора, напротив, за 1950—2013 гг. увеличилась с 30 до 71,8%.

Социально-экономическая эволюция Японии в послевоенный период была лишь продолжением обшей линии развития — индустриализация, урбанизация, формирование среднего класса, выход на мировой рынок сначала в качестве экспортера готовой продукции, а затем капитала. Очень ярко японский «рецепт» охарактеризовал российский японовед Г. Ф. Кунадзе: «Критически переосмыслить собственную самобытность, отказаться от демагогии и паллиативных решений в политике, заложить основы эффективной экономики, одним словом, навести порядок в стране». Позже это нашло весьма успешное применение и в ряде других азиатских стран (концепция «стаи летящих диких гусей», или догоняющего развития, разработанная японским экономистом Акамацу Канамэ). Япония — пример и вожак, а в «стаю» вошли так называемые новые индустриальные страны (НИС) первой волны (Сингапур, Гонконг, Республика Корея и Тайвань), далее последовали страны АСЕАН-4, или НИС второй волны (Малайзия и Таиланд, а затем Филиппины и Индонезия), потом КНР и прочие.

Эффективность японской экономики в период быстрых темпов экономического роста, как уже стало хорошо известно, базировалась на оптимальном сочетании благоприятных внутренних и внешних факторов: относительно дешевая квалифицированная рабочая сила, налаживание полного цикла переработки сырья и соответственно закупка необработанного сырья (цены на которое на мировом рынке падали) и экспорт готовой продукции со все более высокой долей добавленной стоимости (цены на которую росли), высокий уровень личных накоплений, использование зарубежных патентов (доступ к которым был весьма прост) и экономия средств на собственные НИР, отсутствие крупных военных расходов благодаря союзу с США. Продуманная стратегия приоритетного развития (изменение пропорций воспроизводства, а именно сдвиг в соотношении между производством предметов потребления и средств производства в сторону последних, развитие базовых отраслей) в совокупности с историческими и культурными традициями японского общества также имели большое значение. Именно традиции во взаимодействии с экономическими и социально-политическими факторами предопределили специфичность конкретных форм социально-экономического развития Японии. Высокое качество трудовых ресурсов, так же как и специфика японской модели управления (пожизненный наем и оплата труда в зависимости от выслуги лет, внутрикорпоративные, а не отраслевые профсоюзы) сыграли особую роль.

В этой связи нельзя не подчеркнуть специфику японской компании. Она состоит в том, что, поступая на работу в ту или иную компанию, работник становится человеком компании, где его побуждают в зависимости от потребностей компании заниматься то одним видом деятельности, то другим, перемещают с одной должности на другую и даже вынуждают сменить место жительства, переводя на работу на предприятия, расположенные в других префектурах или за рубежом, и т.д. Помимо своих непосредственных производственных обязанностей японский работник должен следить за качеством продукции и контролировать все затраты — и ресурсов, и труда, следить за состоянием оборудования и техники, вносить свои предложения по поводу возможного совершенствования производственного процесса, поэтому и отдача среднего японского работника гораздо выше, чем западного.

Япония являет собой пример «классического догоняющего развития». Это подразумевает, что был пример для подражания. Но японцы не были бы японцами, если бы слепо следовали в предложенном фарватере — на протяжении всей истории они что-то заимствовали, — как правило, наиболее ценное и передовое и непременно хорошо «ложащееся» или органично прививаемое или вплетаемое в общественный организм страны. Однако в результате всегда получался оригинальный продукт, и все, что имело прототипы на континенте, весь мир в итоге воспринимает как исконно японское.

Однако «догоняющее развитие» окончилось на рубеже 1960—1970 годов. Япония превратилась во вторую экономическую державу мира, и именно тут вновь, уже в который раз на протяжении ее истории, начались неприятности (согласно японской пословице, «радость и горе — спутники жизни»). Сначала проявились последствия сверхконцентрации населения и производства на ограниченной территории, и страну охватил экологический кризис, потом все больше стало сказываться отношение к социальной сфере «по остаточному принципу». Повышение курса японской валюты по отношению к доллару (соглашение в отеле «Плаза» в сентябре 1985 г.), как бы сделавшее Японию и японцев вдвое богаче, при наличии в стране избыточных капиталов (вследствие высокого уровня личных сбережений и сохранения высокоразвитой и высококонкурентоспособной индустрии, имеющей выраженную эк-спортную направленность) привело к надуванию «мыльного пузыря», который имеет обыкновение рано или поздно лопаться.

Так и Япония в 1990-е годы впала в продолжительную депрессию, из которой не могла выйти более десяти лет («лучики надежды» появлялись и исчезали плоть до 2003 г.), а для того чтобы выйти на траекторию устойчивого развития, ей, похоже, потребуется еще немало времени. Было бы неверно, однако, думать, что причины трудностей, переживаемых Японией, заключены исключительно в последствиях краха экономики «мыльного пузыря». Безусловно, безнадежные долги, массовые банкротства предприятий и рост безработицы, невиданный рост накопленного внутреннего долга серьезно препятствовали оживлению деловой активности. Но это все стало лишь непосредственным поводом для кризисных явлений, причина которых в том, что Япония вовремя не перешла (а точнее, и не могла перейти — для начала коренных преобразований всегда необходим повод, кто же будет перестраивать эффективно функционирующее хозяйство и общество!) к новой модели развития.

В японском обществе сложились развитые структуры, и «надстрой-ка» в виде высокоцентрализованной системы управления и государственного контроля прежде всего стала существенно затруднять естественный ход развития, тем более что индустриальный этап сменялся постиндустриальным, а Япония все еще отдавала приоритет своим высококонкурентоспособным, так хорошо показавшим себя на предыдущем этапе развития крупномасштабным отраслям обрабатывающей промышленности, несмотря на активный вынос их за рубеж. Существенным образом изменились и внешние условия развития — наступила эпоха глобализации, а Япония лишь постепенно и, по сути, односторонне втягивалась в процесс интернационализации (потоки инвестиций из страны и в страну до сих пор просто несопоставимы).

Япония все делала как бы с опозданием. Хотя термин «информационное общество» родился в Японии еще в 1960-е годы, США первыми (в 1970-е годы) начали развивать IT, когда Япония только осторожно переходила к выносу предприятий энерго- и материалоемких отраслей. Если бы не нефтяные «шоки» 1970-х годов, которые подтолкнули ее к структурной перестройке, отставание Японии могло бы быть существенно больше. В силу давних традиций все решения в стране принимаются после долгого и тщательного изучения любого вопроса и целой цепочки согласований, а в наступившую информационную эпоху, время высоких технологий, значение скорости принятия решений, разработки новых идей и выпуска новых продуктов, создания новых отраслей и предприятий многократно возросло. Одновременно повысилась важность неформализованных (неявных) знаний, носителями которых являются только люди. В этой связи особое значение приобрели международный обмен — привнесение новых технологий и идей из другой научной и технологической, производственной среды — и отказ от стереотипов, даже сыгравших позитивную роль на предыдущем этапе развития.

Ход экономических преобразований в мире таков, что возрастает взаимозависимость стран, зависимость отдельных стран от общего хода мирового хозяйства. Так называемый production sharing (долевое распределение продукции) сначала развивался между развитыми странами: одна разрабатывала одно, другая — другое. Однако постепенно многие развивающиеся страны по уровню технологического развития стали подтягиваться, и развитые страны перешли к размещению там сборочных предприятий, экономя на издержках на рабочую силу. Комплектующие благодаря развитию транспорта и связи поставлялись из развитых стран. Япония тоже пошла по этому пути, но поскольку это страна, накладывающая большие ограничения на пересечение товарами ее границ, во многих случаях вместо sharing происходило полное перемещение предприятий. В Японии стала развиваться де-индустриализация (кудока — выхолащивание — hollowing). Конечно, она является относительной, но потеря рабочих мест вследствие сокращения промышленного производства внутри страны стала одной из причин роста социальной дифференциации (какуса) в стране, которую всегда отличал высокий уровень социальной однородности.

«Догоняющее» развитие так или иначе подразумевает «поджимающие» сроки: «Скорее!» Отсюда на финишной прямой просматриваются как минимум два негативных следствия: отставание социальной сферы и территориальные диспропорции в наиболее концентрированном виде. Все силы и ресурсы — количественному росту (при повышении роли качественной компоненты самого роста — повышения роли НТП прежде всего). Именно поэтому уже конец XX века был отмечен в Японии началом кардинальных преобразований, направленных на переход к новой модели экономического роста.

Япония не просто страна древних традиций, но страна, где глубоко укоренившиеся традиции пронизывают повседневную жизнь людей и почитаются ими. Это страна, где на протяжении всей истории предпочитали эволюционный путь развития (в отличие от России). Любознательные и прагматичные японцы, известные во всем мире как непревзойденные имитаторы, имеющие чутье на все новое и перспективное и умеющие доводить все до совершенства, всегда и во всем сначала как следует все изучат, проанализируют и только потом на основе чужеземной идеи создадут «продукт», который весь мир будет воспринимать как нечто новое и сугубо японское. Примеров тому великое множество: хорошо известные японские мечи, бонсай, икэбана, сухие сады камней и пр. И термин какумэй (революция) применялся в Японии лишь в отношении событий, происходивших за рубежом, но не в отношении самых что ни на есть радикальных преобразований в своей стране. Ярким примером с этой точки зрения является именование революционных по своей сути событий Мэйдзи — «исин» («обновление»).

В XX веке положение изменилось. Сначала, в 1960—1970-е годы, широко стало применяться словосочетание кагаку гидзюцу какумэй — научно-техническая революция. В ее достижения Япония постепенно вносила все большую лепту, и в итоге поверженная, разоренная войной страна вышла в число мировых экономических лидеров. В результате коренным образом изменилось и японское общество: значительно повысился уровень жизни людей, изменились облик населенных пунктов и жизненный уклад, стиль жизни людей. Сложившееся в стране общество, ориентированное на мужчин, стало давать трещины. Все большее число женщин не хотело больше ограничиваться лишь заботой о семье и доме, а стремилось к самовыражению и самоутверждению. Стал рушиться характерный для послевоенного периода быстрых темпов экономического роста стереотип поведения женщин — после замужества и рождения ребенка оставлять работу и становиться сэнгёсюфу — профессиональной домохозяйкой. Дело в том, что изменение социальной структуры японского общества вследствие радикальной структурной перестройки экономики, превращения большинства занятых в наемных работников привело к тому, что их женам не надо было более

принимать участие в семейном бизнесе. Вся японская система найма в основном стала ориентироваться на мужчин, тогда как женщины занялись домом и детьми.

Однако постепенно, по мере роста и расширения сектора услуг, сервизации и информатизации экономики, благодаря большим возможностям частичной занятости шансы женщин на трудоустройство резко увеличились. Выход на авансцену, изменение роли, активные действия женщин стали настолько заметно менять японское общество, что это позволило известному японскому социологу Ивао Сумико на рубеже 1980—1990-х годов назвать этот процесс «тихой революцией». С тех пор вышло немало статей и книг с этим подзаголовком. В процессе дальнейшей трансформации японского общества термин «тихая революция» стал применяться и в отношении других явлений.

Вступление Японии в XXI веке ознаменовалось усугублением целого ряда проблем, и прежде всего демографических (прогрессирующее старение нации и абсолютное сокращение населения), а также и связанной с ними депопуляцией сельских районов, возникновением «убывающих» городов, снижением самообеспеченности продовольствием и т.д. После крупнейшего в истории страны землетрясения 2011 г., приведшего к аварии на АЭС Фукусима дай-ити, из-за остановки всех ядерных реакторов страны обострилась проблема обеспечения энергетическим сырьем, а вследствие возврата к использованию в качестве топлива угля — проблема образования парниковых газов, способствующих потеплению климата. Для стабилизации социального развития необходимо принятие адекватных мер, направленных на решение указанных проблем. В отличие от предыдущего этапа, когда происходило развитие общества «материального потребления без границ», на современном этапе большее значение приобрело духовное удовлетворение людей. Они хотят жить в уже созданных благодаря «экономическому чуду» и развитию новейших технологий, быстро воплощаемых в Японии в жизнь, комфортных условиях, но в благоприятной экологической обстановке и заниматься самореализацией, иметь возможность самовыражения и интересного проведения досуга.

XXI век в Японии называют веком регионов — их роль существенно возрастает, и это тем более означает необходимость значительных перемен. Реформы проводятся — и весьма активно. По некоторым параметрам Японию уже можно даже сравнивать с федеративными государствами. Япония меняется и, сближаясь по многим характеристикам с другими развитыми странами, сохраняет свою уникальность, заставляя весь мир по-прежнему говорить о «японском феномене».

Цитируется по изд.: Тихоцкая И.С.(ред.). Социально-экономическая география Японии. М.: Аспект-Пресс, 2016, с. 61-69.