Тайвань в XVI веке: колонизация китайским капиталом

Колониальная политика китайского торгового капитала и Тайвань

Китайский торгово-ростовщический капитал к XVI веку вырос в значительную силу. Родившись на базе юго-восточных приморских провинций и став партнером в феодальной эксплуатации, он продолжил систему торговых трасс за пределы континента и сделал ареной своей деятельности страны Юго-Восточной Азии, Япо-

[23]

нию и Корею. Купечество в борьбе за самоутверждение стало на путь создания торговых факторий и заморских баз, заложив этим основы колониальной политики Китая и поощряя миграцию других слоев населения. Обходясь без поддержки центрального императорского правительства, даже стараясь избежать его воздействия, китайские купцы создавали независимые переселенческие колонии, обладавшие статусом самоуправления. Существование обширных торговых колоний подтверждается в португальских и испанских источниках начала XVI века, когда феодальная колониальная экспансия Португалии и Испании стала распространяться на Юго-Восточную Азию 36.

В 1571 г. завершился захват Филиппин Испанией, которую так прельщала торговля с Китаем. Позиции китайского купечества на Лусоне, Минданао, Миндоро, Себу и других островах были резко ослаблены, а от грабежей конкистадоров пострадало и население китайских колоний.

Экспансия феодальных стран Европы подорвала колониальную политику китайского торгового капитала и заставила его приспосабливаться к изменившимся условиям. С одной стороны, ограбление китайцами Юго-Восточной Азии продолжалось в форме пиратства, с другой — пиратство ж е выступало и как сопротивление китайцев иностранным конкурентам, и как средство просачивания китайских торговцев в захваченные Западом колонии в Юго-Восточной Азии.

В конечном счете колониальная политика торгового капитала, хотя и не поддержанная правительством Китая, но получавшая содействие части правящей кланово-бюрократической верхушки юго-восточных провинций, привела к созданию к XVI—XVII векам китайских торговых поселений, оказавшихся островками на территориях, захваченных европейцами. Сохранившиеся до сего времени китайские общины в странах Юго-Восточной Азии и заселенный китайцами Тайвань являются пережитками этой своеобразно начатой торгово-феодальной колониальной экспансии Китая.

Проникновение европейцев, потеснивших посредническую деятельность китайских купцов, повысило значение Тайваня для нелегальной китайской торговли. Развившиеся на юго-востоке Китая товарно-денежные отно-

[24]

шения, обширная система торговых путей, заморская внеправительственная (нелегальная) торговля, требующая баз и конвоя и совмещаемая с пиратством, создавали здесь специфические условия (не менявшие, однако, самой сути торговли, которая вела к «созданию избыточного продукта, предназначенного войти в обмен, для того чтобы увеличить потребление или сокровища производителей» 37) . «Повсюду, где торговый капитал имеет преобладающее господство, он представляет систему грабеж а, — писал К. Маркс,— и недаром его развитие у торговых народов как древнего, так и нового времени непосредственно связано с насильственным грабежом, морским разбоем» 38.

Указав, что «самостоятельное развитие купеческого капитала стоит в обратном отношении к общему экономическому развитию общества» 39, Маркс подчеркнул, что обособление процесса обращения от сферы производства (т. е. от непосредственных производителей, которых связывает между собой третий член — посредник, в данном случае купец) выражается в том, что при этом обращение еще не овладевает производством, и процесс производства еще не включает в себя обращение в качестве своего момента. Яркий пример действия этого закона К. Маркс и Ф. Энгельс обнаружили в истории посреднической торговли, где купеческий капитал представал в чистом виде, обособленный от крайних членов, т. е. от тех сфер производства, между которыми он служил посредником. При посреднической торговле купеческий капитал живет за счет разницы между ценами производства различных стран. Докапиталистические способы производства дают ему возможность присваивать подавляющую долю прибавочного продукта, поскольку он выступает и как посредник между обществами, производство которых в основном еще направлено на потребительскую стоимость, и как посредник между главными владельцами прибавочного продукта, т. е. земельными собственниками, государством.

Уже отмечалось, что для китайского (и японского) средневековья было характерно единство мелкого землевладения с домашней промышленностью. Давление политической власти затрудняло самостоятельное развитие купеческого капитала, мешало реализации его основной функции — опосредования обмена товаров, т. е.

[25]

овладения сферой обращения. В своей борьбе за эту сферу китайский торговый капитал сталкивался не только с противодействием всей системы управления, но и с традиционной идеологией средневекового Китая. Не в силах решить такую задачу и перейти затем к овладению производством, торговый капитал вынужден был уйти в посредническую торговлю на далеких и заморских трассах, создавая там фактории. Пираты, сопровождавшие купеческие караваны судов и бороздившие морские просторы у берегов Китая и Японии то на службе купцов, то предпринимая самостоятельные действия, становились необходимым компонентом того типа развития торгового капитала, который дало китайское и японское средневековье и базой которого стал Тайвань.

[26]

Цитируется по изд.: Тодер Ф.А. Тайвань и его история (XIX в.). М., 1978, с. 23-26.

Примечания

36. Не вдаваясь в обсуждение точности статистических данных как в династийных историях, где иероглифы «сотня», «тысяча» или «десять тысяч» не всегда соответствуют фактическому количеству, так и в донесениях иностранцев, примем во внимание сам факт существования заморских китайских общин. По сведениям командира испанской эскадры Альваро де Сааведра, прибывшего с конкистадорами из Мексики на Филиппины (остров Висая) в 1528 г., там, так же как и на островах Минданао, Себу и др., вели торговлю китайские купцы, скупая золото, жемчуг и корицу. Из донесений первого испанского губернатора Мигуэля Лопеса Легаспи известно, что в 1571 г. на Лусоне было 40 китайских купцов, живших со своими семьями (около 150 человек). Еще ранее, в письме от 23 июля 1567 г. на имя короля Испании Филиппа II Легаспи сообщал, что на острова Лусон и Миндоро ежегодно прибывают китайцы и японцы, которые привозят шелка, шерстяные ткани, колокола, фарфор, благовония, железные и жестяные изделия, цветные бумажные ткани и другие товары, а вывозят золото и воск. К концу XVI в. на Филиппинах было, по сведениям испанской администрации, 12—13 тыс. постоянно живущих китайских торговцев, помимо тех, которые приезжали на время, ожидая торговых операций (Сhеn Сhing-hо. The Chinese Community in the Sixteenth Century Philippines, c. 26—28, 148.)

37 К. Маркс. Капитал. Т. III.— К. Марк с и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 25. Ч. 1, с. 358 и далее.

38. Там же, с. 364.

39. Там же, с. 360.